Глава 11. Мифология и лингвистика. Ральной и Северной Европы сложились под сильнейшим влияни­ем «низшей мифологии» народов Южной Европы. ) маннгардт убедительно показал

Ц££Ц

ральной и Северной Европы сложились под сильнейшим влияни­ем «низшей мифологии» народов Южной Европы.) Маннгардт убедительно показал, что первобытная мифология была насыще­на множеством разнообразных духов, выражавших силы дикой природы, ее активную и бурную жизнь. Первобытное сознание наделило их красотой, юностью, богатством, неисчерпаемостью, неистовством, способностью к периодическим угасаниям и вос­крешениям. Силы дикой природы вечны, в них диалектически пе­реплетены смерть и воскрешение, расцвет сменяется отмирани­ем, а далее — неизбежна новая весна как прелюдия очередного расцвета и изобилия.

Блестящие, яркие, основанные на богатейшем эмпирическом материале работы Маннгардта составили целую эпоху в науке о сущности мифа, оказали плодотворное влияние на несколько по­следующих поколений исследователей мифотворчества. Один из главных итогов его исследований сосредоточен в выводе о том, что мифология должна быть понята как развивающаяся, иерархиче­ски организованная система наглядных обобщенных образов.

От «богов мгновения» до «личного бога»: Г. Узенер

Важный шаг в развитии представлений о сущности мифотвор­чества сделал Герман Узенер, который, как и М. Мюллер, исходил из идеи тесной связи языка и мифа. Однако Узенер трактовал эту связь иначе — как целостность системы «миф—язык». С его точ­ки зрения, об эволюции образов богов мы можем более или менее определенно судить лишь на основании изменения их имен. Изу­чая, как изменялись имена богов, можно реконструировать раз­витие представлений и о мифологических богах, и о монотеисти­ческих, в том числе о христианском Боге.

По Узенеру, подобная реконструкция может быть осуществ­лена при учете ряда обстоятельств. Во-первых, язык и мифологи­ческие образы имеют один источник. Представления о духах и бо­гах возникают не в ходе пассивного созерцания отдельных предметов, а в моменты особо активных состояний сознания, пе­риоды его напряжения и расслабления. Из такого же источника происходит и язык¹. Интенсификация и концентрация чувствен­ного опыта порождают как язык, так и миф.

Usener Н. Gotternamen. Versuch einer Lehre von der religiosen Begriffsbildung. Bonn, 1895. S. 3.

8 -10856

■££■ ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕОРИИ МИФОТВОРЧЕСТВА ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX В.

Во-вторых, мифологические (и религиозные) образы развива­лись через обобщение от единичного к общему: от индивидуаль­ных представлений ко все более общим образам; сначала — к ви­довым, затем видовые образы перерастали в родовые общие представления-абстракции, идеи.

В-третьих, имена богов употреблялись и синонимично, и омо­нимично; причем омонимы, хотя и более многочисленные, отно­сились к сравнительно небольшому кругу божеств.

В-четвертых, по мере развития абстрактного мышления пер­воначальные значения мифообразов существенно трансформиро­вались, вплоть до обретения противоположного значения у их со­временных аналогов (в обыденном сознании, фольклоре и др.).

В самом начале одухотворялись отдельные индивидуальные явления или действия, как, например, молния, гроза, сноп в поле, отдельное, чем-то выделяющееся дерево и т.д. Шум листвы, дуно­вение ветра, мерцание света — во всем этом первобытное созна­ние усматривало проявления лесных духов, демонических сил, на­селяющих леса и поля. Все это были «боги мгновения». Ведь любой предмет, любой образ может быть возведен в ранг божества, де­мона, если он имеет для человека некоторый таинственный инте­рес. Этому моменту развития мифа в истории языка соответство­вал период активного наименования, номинирования вещей, предметов природы.

«Боги мгновения» — формирующиеся под влиянием момента, бессознательные, текучие, неустойчивые и непроизвольные образы духов, не имеющие фиксированных и детерминированных очерта­ний. Эти образы символизируют демонические силы, которые не столько отражаются, сколько переживаются человеком. Не будучи в силах их описать, человек дает им определенные имена и весьма условно, относительно описывает их содержание.

В^альнейшем вырабатываются более общие представления о богах. Решающими факторами здесь оказываются коллективная память, способность к обобщению, возрастание практической ак­тивности человека, его производственной мощи, диверсификация форм деятельности, рост ее специализации. Каждая деятельность несет в себе специфические импульсы для сознания человека. Не только результат той или иной формы деятельности, но и ее моти­вы воспроизводятся в сознании. С течением времени обобщенные образы «богов мгновения» оказываются «привязанными» к какой-нибудь одной, определенной и значимой для человека сфере дея-