На пути к научному познанию магии

XVIII век — время фронтального развития материалистичес­кой мысли. В радикальном крыле французского материализма, до­ходившего до открытого атеизма, сложилась влиятельная парадиг­ма, в соответствии с которой основания религии и мифологии следует искать в природных и социальных процессах.

Например, Н. Буланже усматривал основания религии в есте­ственных катастрофах, переменах климата, астрономических явле­ниях, а мифологию выводил из первобытных обрядов. Изучению ис­тории обрядов он придавал большое значение. Он считал, что каждый обряд имеет свой собственный миф, а типология мифов должна стро­иться в соответствии с типологией обрядов (меморативные, погре­бальные, таинственные, циклические и исторические)². Так зарож­далась традиция научного исследования ритуально-магической деятельности. С магии был сорван сверхъестественный флер, к ней начинают относиться как к естественному феномену, поддающему-

Фонтенель Б. О происхождении мифов // Фонтенель Б. Рассужде­ния о религии, природе и разуме, М., 1979. С. 191. ² Boulanger N.A. L'Antiquite devoilee. P., 1766. V. 1. P. 39—40.

■]£■ ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. НАУКА О МИФЕ В ЭПОХИ НОВОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСВЕЩЕНИЯ

ся рациональному познанию. В культе астрономических явлений ис­кал первопричину всех мифов Ш.Ф. Дюпуи. Он считал, что посколь­ку в природе два основных начала — свет и тьма, постольку и все мифы так или иначе связаны с Солнцем, его восходом или заходом¹. По его мнению, в мифах аллегорически описано движение небесных светил. К примеру, в образе Христа он видел аллегорию Солнца.

В развитии представлений о происхождении религии важная роль принадлежит Д. Юму. Для него критика религии была важным звеном решения проблемы структуры сознания субъекта. Он под­ходил к ней с позиций сенсуалистического феноменализма. В струк­туре сознания Юм выделял атомарные «впечатления» (impressions), т.е. ощущения и восприятия, и производные от них психические образования. Среди последних он особую роль отводил «идеям» (ideas), имея в виду понятия, представления, образы памяти, про­дукты воображения, фантазии, иллюзии, которые «скопированы с впечатлений»² и могут быть простыми и сложными. Сложные идеи образуются из простых путем ассоциаций. В ассоциативных процессах Юм видел главную форму активности сознания-и смысл мыслительной (в том числе абстрактно-математической) деятель­ности. Ассоциативные процессы он понимал довольно широко, включая в них образование множественных связей между впе­чатлениями, впечатлениями и идеями, между идеями, их эмоцио­нальное насыщение, а также возникновение установок (предрас-положенностей) к продолжению ранее сложившихся связей. Механизм ассоциации используется Юмом и для объяснения про­исхождения религии и мифологии.

Д. Юм критически относился к основным известным в его вре­мя попыткам объяснить происхождение религии: из «врожден­ных» представлений о Боге, извечной «религиозной потребности»; как результат обмана невежественных людей; как порождение страха дикаря перед грозными явлениями природы, которые он не способен был объяснить. По мнению Юма, корни религии сле­дует искать в повседневной жизни первобытных людей, сфере их потребностей, желаний, стремлений, эмоций. Человек всегда стре­мился к удовлетворению своих потребностей, надеялся на дости­жение счастья во всей его полноте. Но поскольку это ему никогда не удается, то он вынужден компенсировать такую неудовлетво-

Dupuis Sh.-F. L'origine de tous les cultes. P. 1795. ² Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Соч. В 2 т. Т. 1. М., 1965. С. 271.

ГЛАВА 7. ВЕК ПРОСВЕЩЕНИЯ О СУЩНОСТИ МИФА »bf

ренность продуктами своей фантазии, иллюзорно, прибегая при этом к обрядово-магическим практикам жертвоприношений, мо­лений и др. Таким образом, Юм находит истоки мифотворчества в эмоциональной сфере сознания, в ее способности компенсировать (путем ассоциативного построения воображаемых, фантастиче­ских образов антропоморфного содержания) неудовлетворенные потребности иллюзией их удовлетворения.

Идеи Д. Юма послужили отправной точкой для конкретно-на­учного изучения ранних форм религии, мифологии, магии. Под их влиянием весомый шаг в изучении первобытной обрядности сде­лал Шарль де Бросс, который открыл и объяснил явление фети­шизма. Объясняя сущность фетишизма, де Бросс реалистично ре­конструировал явление обожествления мира воображением человека. Он показал, что субъект (движимый страхом перед не­ведомыми силами природы и побуждаемый этим страхом к фик­сации внимания на отдельных предметах) осуществляет в созна­нии две противоположные и связанные друг с другом операции. Субъект и «присоединяет невидимую силу к видимому предмету и не отличает материальный предмет от той разумной силы, кото­рую он в нем предположил»¹. В результате возникает либо фети­шизм, либо преклонение перед небесными явлениями: «Среди наиболее древних народов мира одни, совершенно дикие и гру­бые, погрязли во власти суеверной тупости и чтут эти странные земные божества (т.е. фетиши. — В.Н.), в то время как другие, ме­нее безрассудные, почитают солнце и звезды. Эти два вида рели­гий — богатые источники для восточной и греческой мифологии; они и более древние, чем собственно идолопоклонство»².

Ш. де Бросс видел и глубокую связь фетишизма и мифологии³. В его работах закладывались предпосылки ритуализма — направ­ления в изучении мифотворчества, которое подчеркивало наличие тесной связи мифа и обрядово-ритуализированных сторон перво­бытной жизни.