Шогунат Ашикава, страшные смуты во всем государстве, годы 1333-1573

Годайго Тенно не был человеком, который долго мог удерживать власть, добытую ему храбрыми воинами. Он растратил свою военную добычу на своих любимцев и женщин, тогда как заслуженных воинов он ее лишил. Чтобы производить расточительные постройки, он стал давить народ налогами. Причиной же его гибели послужило ослепление, с которым он, подобно Минамото Иеритомо, оказывал все свое доверие лицемерному предателю.

Этот любимец, Ашикага Такауджи, будучи полководцем при Ходжо, отпал от него в подходящий момент и тем оказал пользу императорской партии. Он сумел, опираясь на доверие Тенно, уничтожить при дворе своих врагов путем гнусных интриг. Предпринятое сыном Такатоки восстание, после его подавления, он использовал для того, чтобы самому сделаться шогуном в Камакуре и объявить открытое отпадение. Началась война с переменным счастьем, в котором благородный Нитта Иоши-зада напрасно боролся за императорскую власть. Годайго должен был бежать и устроил в Яшимо свою резиденцию, так называемый южный двор, тогда как в Киото Такауджем был возведен на престол Комеи Тен-но. Результатом этого разделения императорской власти были повторные кровавые войны, которые южный двор вел против северного двора. Неутомимо боролись храбрый Масашиге и много воспетый народный герой Иошизада; оба они во время этой борьбы потеряли жизнь.

Более 50 лет продолжалась эта гражданская война, северный двор все более усиливал свою власть, когда, наконец, в 1392 году спор был решен соглашением, по которому южный двор упразднялся. В будущем потомки обеих императорских линий попеременно должны были занимать престол. Это благоприятное решение спора было делом шогуна Аши-кага Иошимитсу, внука Такауджи, который управлял страной с большою мудростью и тактом, он создал новый порядок в управлении и при повторном подавлении опасных восстаний приобрел военную славу.

Уже при его преемнике опять начались пагубные распри. Первым поводом к этому послужило несоблюдение соглашения 1392 года. Приверженцы южного двора, который был обойден при престолонаследии, возбудили кровавые восстания, которые имели своим последствием дальнейшие ожесточенные распри между предводителями партий. Особенно вредным оказалось то обстоятельство, что Ашикага Такауджи при устройстве своего шогуната назначил своего сына в Камакуру управителем восточных провинций, и должность эта опять стала переходить наследственно. Таким образом, здесь образовалось своего рода второе правительство, которое делалось все более самостоятельным и, наконец, не обращало внимания на приходившие из Киото приказания. При обоих дворах свирепствовала почти беспрерывная жестокая борьба за власть и богатство, выражавшаяся в кровавых восстаниях, или же она велась путем убийств и предательства. Уважение к шогунату Ашикага пало. В провинциях поднялись в своих областях до полной независимости главы сделавшегося могучим феодального дворянства, которые опирались на привычные к войнам навербованные войска. Споры из-за наследства в этих родах и споры с соседями приводили к бесконечным распрям, союзам и отпадениям, предательству и насилиям. Несказанно тяжелы были страдания обедневшего и, кроме того, обложенного налогами народа, совершенно беззащитного против злоупотреблений сильного. Характерным для этих условий является так называемая Онинская война, начавшаяся в 1467 году. Два сильных феодала находились в войне. После битвы, решенной предательством, побежденный предводитель поклялся отомстить.

Его резиденция, находилась в восточной, а его противника — в западной части Киото. Борьба грубых воинов завязалась на улицах города, дома и храмы были превращаемы в пепел, жители, если они не бежали, были принуждены присоединиться к борющимся. Обе партии увеличили свои войска, каждая, примерно, на 100 и 160 тысяч человек. Борьба осталась нерешенной и продолжалась даже после смерти предводителей, последовавшей вскоре одна за другой, еще 4 года, пока, наконец, в 1478 году оба войска не были отозваны, оставив после себя город в виде груды развалин. Среди этих ужасных бедствий бессильный и презираемый шогун Ашикага Иошимаза, игнорируя несчастия народа, утопал в богатстве, заботясь лишь о своих мелочных страстях. В то же время у едва замечаемого Тенши во дворце разваливались покои и часто чувствовалась нужда в самом необходимом.

После Онинской войны положение страны ухудшилось еще больше, наступил столетний период злейшего кулачного права; казалось, страна шла на встречу своей окончательной гибели. В. Кох, известный исследователь японской истории по первоисточникам, описывает положение страны в следующих выражениях: «В Онинской войне правительство Ашикага потеряло последнюю тень власти. С этих пор страна находилась в самом диком движении и возбуждении, как океан, волнуемый бурей; всякое человеческое чувство погибло, даже до того свято соблюдавшиеся санко-законы об обязанностях слуги к господину, сына к отцу и пр. — перестали соблюдаться, а образование, которое находилось на столь высоком уровне, исчезло. Невозможно описать страдания измученного народа; общественный порядок был совершенно нарушен. В течение всего этого периода нельзя отметить ни одного спокойного года, который не был бы прерван войной».

В течение этого печального периода Япония впервые приходит в соприкосновение с европейской культурой. После того, как в 1498 году Васко де Гама обогнул мыс Доброй Надежды и открыл путь в Восточною Индию, в Португалии появилось сильное стремление, путем новых открытий, изучить Индию, Китай и Зондские острова, чтобы обеспечить за собою чрезвычайно выгодные торговые связи с этими странами. Таким образом, смелые мореходцы попали и в Японию. Уже в 1516 г. Фернандо Перец открыл Формозу, а в 1542 г. Антонио де Мото был, по-видимому, прибит бурей к японским берегам. В 1545 году Фернан Мендец Пинто, проехавший Китай и переправившийся из Кореи, пристал к южным берегам Японии. О нем рассказывают, что он был любезно принят несколькими даймио и показал им употребление огнестрельного оружия и приготовление пороха. Благодаря этому уже через немногие десятилетия в

Японии почти повсеместно были распространены фабрикация и употребление огнестрельного оружия. За мореходами голландцами последовали миссионеры. В 1549 году прибыл на остров Киусиу португальский иезуит Франциско Ксавер, а несколько лет спустя Фернандес и Де Торрес и начали проповедовать христианство. Удивительно, как скоро распространялась новая религия. Уже через несколько десятилетий в Японии насчитывалось 150 тысяч христиан и около 200 церквей. Хотя японец насколько мы его в настоящее время знаем, при его стремлении к практичности, охотно принимает простое нравственное учение, глубокого же проникновения в религиозные представления избегает, тем не менее можно видеть, как измученный народ под давлением ужасного бесправия в стране охотно принимал евангелие Распятого, который проповедовал братскую любовь и мир на земле.

Политические условия страны были самые печальные, какие себе только можно представить; улучшения можно было ожидать только от сильной руки, которая путем низвержения чрезмерно окрепших управителей провинций опять восстановила бы единство страны. Такой личностью явился Ода Нобунага, один из самых могущественных феодалов, который в борьбе со своими соседями выказал себя смелым, гениальным полководцем, чем он себе стяжал всеобщее уважение. Обуреваемый безграничным честолюбием, он вступил в сношения с двором и получил от него охотно данное ему поручение опять восстановить императорскую власть.

В то время, когда он собрал сильное войско, к нему в лагерь явился за помощью шогун Ашикага Иошиаки, которого его враги прогнали. Нобунага пошел со своим войском в Киото, побеждая всех противившихся ему властителей, опять восстановил шогуна в его должности и принудил всех к послушанию и уважению по отношению к императорскому двору. Вскоре после этого, в 1573 году, Иошиаки был низвергнут: он оказался совершенно неспособным для занимаемой им должности. Таким образом шогунат Ашикага окончился так же печально, как он проявил себя в течение почти всего своего существования. С тех пор как Ашикага Такауджи путем предательства достиг власти, протекло 238 лет, промежуток времени, который должен быть причислен к печальнейшим эпохам японской истории.