Письмо М.И. Чайковскому от 18 мая 1877 г.//Указ. изд. Т. VI. С. 136

арии (за исключением арии Гремина) и другие непременные пышные атрибуты. Но в ней поражают и захватывают правдивостью, глубоким психологизмом, наполненные удивительно жизненными эмоциями эпизоды — сцена письма Татьяны, сцена дуэли и полная трагизма в своей неразрешенности заключительная сцена оперы.

Чайковский новаторски подходит и к выразительным возмож­ностям певческих голосов, значительно расширяя ресурсы их исполь­зования. «Оперы мои нуждаются в хороших певцах и опытных артис­тах», — напишет позднее композитор Направнику, обосновывая требо­вания к исполнителям своих созданий в умении передавать широчай­шую гамму переживаний. Диапазон их огромен — от мощного драматического порыва, сильной и глубокой страсти до чувств, окра­шенных в нежно-поэтические, мягкие тона. Не случайно Чайковского считают создателем нового оперного амплуа, в котором гармонично со­единяются драма и лирика. Подобное толкование роли певческих голо­сов в музыкальной драматургии и ариозный стиль «Евгения Онегина», в котором поэтическое слово и музыкальное выражение мысли связаны необычайно тесно, потребовали от певцов значительного обогащения исполнительского мастерства и расширения художественного диапазо­на; умения гибко переходить от мелодического речитатива к ариозному стилю, тонко отражающему красоту и напевность пушкинского стиха; и наконец, вызвало необходимость полной гармонии слова, музыкаль­ной интонации и внешнего образа, неподдельной искренности в изо­бражении глубоких психологических переживаний героев.

Думая о будущей творческой судьбе «Евгения Онегина», П.И. Чайковский, разочарованный и обескураженный постановками на императорских сценах своих трех опер «Воевода», «Опричник», «Кузнец Вакула», естественно, ставил вопрос: «Где я найду Татьяну, ту, которую воображал Пушкин и которую я пытался иллюстрировать му­зыкально? Где будет тот артист, который хоть несколько подойдет к идеалу Онегина, этого холодного денди, до мозга костей проникнутого бонтонностью? Откуда возьмется Ленский, восемнадцатилетний юно­ша с густыми кудрями, с порывистыми и оригинальными приемами молодого поэта а la' Шиллер? Как опошлится прелестная картина Пушкина, когда она перенесется на сцену с ее рутиной, с ее бестолко­выми традициями, с ее ветеранами и ветераншами, которые без всякого стыда берутся, подобно Александровой, Комиссаржевскомуи tuttiquarti (всем прочим. — А.Я.), за роли восемнадцатилетних девушек и безборо­дых юношей!.. Сколько мне пришлось вытерпеть при постановке моих опер, особенно "Вакулы"! Между тем, что я воображал, и тем, что вышло па сцене Мариинского театра, нет ничего общего»¹.

И композитор видит успех оперы в привлечении молодых испол­нителей при хорошей подготовке музыкальной стороны спектакля. Он пишет: «...при тщательной постановке, при том чудесном исполнении, как у нас бывало до сих пор (на ученических спектаклях Московской консерватории. — А.Я.) эта опера с ее безыскусственным сюжетом, с ее чудесным текстом, простыми человеческими чувствами и положения­ми должна произвести поэтическое впечатление»².

Возможность сценического воплощения «Евгения Онегина» силами студентов была хорошо подготовлена всем предшествующим развитием оперного дела в консерватории. Обычно спектакли пока­зывались широкой публике в помещениях Малого и Большого теат­ров. Со временем они сделались заметными вехами в развитии музы­кально-артистической подготовки молодых певцов. Как свидетель­ствует Н. Кашкин: «Спектакли отличались такой стройностью ансам­бля и такой осмысленностью сценического исполнения, о каких в то время наши большие сцены еще не начинали и мечтать»³. И не случай­но композитор, внимательно следивший за становлением мастерства юных артистов в консерватории и откликавшийся рецензиями на вы­ступления вокальных классов, доверил свое новое, столь необычное по форме сочинение, требовавшее искренности, задушевности, моло­дых, не тронутых оперной рутиной сердец, именно ученикам консер­ватории.

Музыкальное руководство консерваторскими спектаклями осу­ществлялось крупнейшими музыкантами, главным образом самим 11.Г. Рубинштейном, а также СИ. Танеевым. Сценическая сторона по­становок была в руках опытного актера и режиссера И.В. Самарина. И.В. Самарин следовал реалистическим традициям Малого театра, ве­ликолепным образцам правдивой игры его корифеев: М.С. Щепкина, Г.Н. Федотовой, П.М. Садовского и др. Вместе с тем стиль артистов Малого театра отличался особой культурой сценической речи, чисто­той и ясностью произнесения слова, умением воплощать литературные образы испанских классиков и Шекспира, требующих некоторой при-