Социальные институты: структуры повседневности 2 page

Рассмотрим, например, институализацию сексуально-брачных отно­шений. Как объективная данность существует разведение брака, основная функция которого — воспроизводство потомства, и сек­са. Существует убеждение, что брак должен быть основан на любви, что мужчине должна принадлежать инициатива в его создании и т.д. Между тем лишь в X—XI вв. теологи сформулировали идею о том, что мужчине следует направлять свои сексуальные влечения неизменно и исключительно на одну женщину— супругу. Или дру­гой сюжет. По мере снижения важности детородной функции се­мьи (потребность в детях-«работниках» угасала, что привело к умень­шению числа детей в семье) понятие «любовь» отделялось от по­нятия «семья». Уже романтическая любовь XVIII — начала XIX в. была предвестником полного их разделения. Слово «секс» впервые по­явилось в XIX в. Развитие контрацепции способствует отделению

' Бергер П., Луман Т. Социальное конструирование реальности, с. 98. '* Там же, с. 100—101.

225

Общая социолсн ия

секса от деторождения, последних 30—40 лет*.

что и привело к сексуальной революции

Итак, общество, коллективные формы социальной жизни в ре зультате институализации обретают свойство объективно не завп сеть от людей, во многом предопределять их поведение. Этим объяс­няется появление таких выражений, как «Общество требует...», «Обществу это вредит...» и т.д.

Однако не следует фетишизировать независимость социальных институтов, независимость их логики — мы сами изобрели их как) гарантов предсказуемости поведения партнеров в важнейших сфе-1 pax нашей жизни, как гарантов самовозобновления процесса удов-| летворения наших потребностей; это наше с вами детище, кото-: рое с трудом, но все-таки можно изменить, создав на месте ста-¹* рых новую предсказуемость, самовозобновляемость новых взаи мосвязей, новых норм, правил.

СОЦИАЛЬНАЯ Отметим еще одно обстоятельство. Эффек:

структура независимых «ячеек», «пчелиных сот» форми

рует и особый инструмент анализа социальной жизни, в котором фокус внимания исследователя сосредоточен на социальной структуре.

В социологии понятие структура одно из центральных, которое ощутимо отличается по своему содержанию от обывательского его понимания.

Термин «структура» должен быть соотнесен со словом «систе­ма» — организация, целостность. Структура (в переводе с латинс­кого — строение, расположение, порядок) — это внутреннее стро­ение системы, то неизменное во внутренней организации систе­мы, что делает эту систему относительно устойчивой, целостной и т.д. Следовательно, структура — это наиболее устойчивые, важ ные связи, взаимоотношения, «взаиморасположения» внутренней организации системы. Система (общество) сохраняется в данном виде до тех пор, пока ее элементы соподчиняются, взаимоотно­сятся определенным образом. Когда говорят «структура социаль­ной системы», то имеют в виду повторяющиеся, относительно неизменные связи (взаиморасположения), которые и организую: прочную целостность, т.е. социальную систему.

В современной социологии существует множество определений социальной структуры**, но фактически все социологи исполь-

* См. об этом' Гидденс Э. Фуко о сексуальности Луман Н. Любовь и брак. Идео­логия репродукции. В кн: Социология сексуальности. — СПб, 1997 ** См: Блау П.М. Различные точки зрения на социальную структуру и их об­щий знаменатель. В кн.: Американская социологическая мысль — М., 1994, Ионин Л.Г. Культура и социальная структура//СОЦИС. — 1996. — № 2.

226

зуютте характеристики, которые мы рассмотрели. Итак, социальная структура — это связи (взаиморасположения):

• наиболее важные, устойчивые, неизменные, делающие эту си­
стему относительно устойчивой, целостной;

• независимые от сознания отдельных людей, новых поколе­
ний; во многом предуказывающие индивидам их поведение.

Соответственно, используя термин «социальная структура», мы говорим о своеобразном «бессмертном» костяке общества, подчер­киваем, что это неизменное предуказывает людям их поведение.

Но на этом единство взглядов исследователей на социальную структуру нередко заканчивается.

Если социолог изучает общество как систему классов, соци­альных групп, а развитие общества понимает прежде всего как их конкуренцию и борьбу (марксизм, неомарксизм), то он рассмат­ривает структурную организацию общества как устойчивые, неиз­менные макросвязи, взаимоотношения классов, социальных групп.

Если же он изучает общество как систему институализирован-ных взаимодействий, то в этом случае на первый план выступают предуказывающие эталоны, статусно-ролевые стандарты поведе­ния взаимоотношений между индивидами, занимающими те или иные «ячейки» общества.

Это наиболее элементарные, далее несводимые базисные устой­чивые связи внутренней организации того или иного общества, любой его составляющей. Именно эти статусно-ролевые базисные связи образуют, как мы уже отмечали, эффекты неодолимости, объективности, предстают как неодолимое, принуждающее.

На наш взгляд, именно при таком «базисном» подходе социо­логи получают возможность понять первооснову того или иного общества, поскольку не концентрируют внимание на том, что на поверхности, а «зрят в корень».

Изучая, к примеру, политическую систему того или много общества, мы обращаем при этом внимание не только на внешне институци­ональную сторону (наличие парламента, президента и т.д.), а пыта­емся дойти до сути ежедневно воспроизводимых на практике стан­дартов поведения и матриц взаимоотношений. И вдруг обнаружи­ваем, что за цивилизованными формами организации политичес­кой жизни могут скрываться полупатриархальные, во многом тра­диционалистские образцы поведения, отношений между граждана­ми и властью, членами парламента, правительством и депутатами, президентом и его окружением и т.д. (Вглядитесь в политическую жизнь многих постсоветских государств.)

«Российская ситуация демонстрирует нам переплетение традици­онных и харизматических способов обоснования легитимности вла­сти при крайней неразвитости рациональных обоснований. В ходе перестройки, как известно, сформировался проект перехода к правовому государству, который безусловно не учитывал не толь-

II

227

ко сложностей политических преобразований, но главным образом не считался со сложившимися стереотипами восприятия власти массовым сознанием»*.

Вот почему, говоря о преобразованиях структуры общества, го­сударства, социологи имеют в виду не только (и не столько) пере­тасовку крупных государственных учреждений, преобразования министерств, введение таких позиций, как «президент», «депутат» и т.д. (это во многом внешняя сторона вопроса), а изменения базо­вых, устойчивых поведенческих комплексов социальных действий, взаимосвязь которых и представляет общество.

Социальная структура общества — это система наиболее ус­тойчивых позиций, базисных (статусно-ролевых), независимых от конкретных людей, связей, взаимоотношений; по сути это невидимый, аналитически вычленяемый фундамент (скелет) об­щества. Чтобы понять общество, организацию социальной жизни у того или иного народа на том или ином отрезке его истории, следует изучить систему статусно-ролевых стандартов поведения, связей, мотивации каждодневной деятельности людей, нормы и матрицы их взаимоотношений, иными словами, изучить инсти­туты общества, их первоосновы, «ячейки».

Институализация социальных взаимодействий,
структура и наличие предуказывающих социальных структур

личность (статусов, ролей) обусловливают проблему «лич-

ность и общество», «личность и социальный поря­док». Именно в социальных институтах личность вынуждена под­страиваться под статусно-ролевой стандарт, «уместиться» в ячей­ку, не ею созданную, вести себя не так, как хочется, а так, как предуказанно, т.е. во многом стандартно.

Следовательно, желая получить гарантию регулярности, само-возобновляемости, предсказуемости поведения партнеров, удов­летворения своих потребностей, люди расплачиваются своей сво­бодой.

Однако для социологов романтически-идиллическое умиление безбрежной свободой кажется наивным: в социальном простран­стве не существует, не может и не должна существовать «интуи­тивно-животная», безбрежная свобода индивида. Ясно и четко пред­ставляя механизмы организации людей в устойчивые, предсказуе­мые связи, мы понимаем, что институализация как бы создает два мира: мир институализированных взаимодействий (где индивид постоянно взаимодействует с другими партнерами) и мир индиви­дуальной жизни (где личность сама принимает решения, творит).

* Здравомыслов А.Г. Проблема власти в современной социологии. В кн • Про­блемы теоретической социологии. — СПб., с. 211.

228

Однако свобода в мире индивидуальной жизни строится на фун­даменте, создаваемом миром институализированных взаимодействий. Вступая во взаимодействие с другими, желая получить от этого немалую прибыль, прирост в удовлетворении своих личных потреб­ностей, человек в первую очередь заинтересован в четкости и яс­ности этих правил взаимодействий и предсказуемости поведения партнеров. Радость предсказуемости, удовольствие от надежности другого, удовлетворенность порядком — это своеобразные эмоцио­нальные симптомы, индикаторы такой организации социального мира, в котором создан фундамент для личного спокойствия и лич­ной свободы. Свобода личности начинается вместе с получением индивидом от социального мира свободы (гарантии) от произвола партнеров по взаимодействию, свободы (гарантии) от непредска­зуемости, свободы (гарантии) от невыплаты зарплаты за свой труд и т.д.

Может ли человек быть подлинно свободным в выборе жизненно важных решений в условиях хаоса, беспорядка? Не порождает ли непредсказуемость общественной жизни в современной России чув­ство неуверенности, опасности? Свобода, обретаемая в условиях ха­оса, анархии, — это свобода испытывать страх, неуверенность, уяз­вимость и т.д. Подлинная свобода, демократия всегда строится на высокой дисциплинированности, законопослушании, предсказуемо­сти поведения индивидов по отношению друг к другу.

Ролевое стандартизированное поведение личности — это не просто плата индивида за предсказуемость, самовозобновляемость своих взаимодействий с другими, а своеобразное «отступное» миру социальных связей за получение спокойствия, внутренней свобо­ды в выборе жизненного пути, свободы от страха, произвола.

Мы не затрагивали проблему прав человека в системе соци­альных взаимодействий, в данном случае нас интересовал лишь общесоциологический аспект проблемы: превращает ли институа-лизация личность в некий робот-автомат, выполняющий заложен­ную в него структурой роль, или, предотвращая ее взаимодей­ствия с другими от хаоса, произвола, непредсказуемости, создает уверенность, надежность, которые прочно охраняют внутреннюю свободу личности? Что касается того, какими будут правила игры в социальных институтах — правилами тоталитарного или демок­ратического общества, — это зависит от самого общества.

Третья группа последствий институализации социальных связей — эффекты стратификации. Статусно-ролевое размежевание, порожденное в том числе четким распределением в социальных институтах фун­кций, прав и обязанностей, ведет к устойчивому разделению труда и профессионализации выполнения функций. Именно в институ-

229

ализированных взаимодействиях случайное, экспериментальное, не­регулярное разделение функций, нерегулярные отношения зави­симости укореняются и приобретают самовоспроизводящийся ха­рактер, что ведет к серьезным социальным последствиям для ис­полнителя — агента функции.

Различие между способностями, умениями людей, решаемы­ми ими функциями, задачами приобретает в условиях социальных институтов характер устойчивой социальной дифференциации по горизонтали и по вертикали. Возникает не только профессиональ­ное размежевание статусно-ролевых позиций, ячеек (дифферен­циация по горизонтали), но и социально-иерархическое разделе­ние статусно-ролевых позиций (дифференциация по вертикали, т.е. социальная стратификация). Социальная стратификация, рас­полагающая людей по разным ступеням общественной лестницы в зависимости от занимаемой социальной позиции, — это одно из наиболее значимых социальных последствий процесса инсти-туализации.

Спорадически возникающее зыбкое преимущество людей той или иной специальности, выполняющих ту или иную функцию, приобретает характер устойчивого, предсказуемого, признавае­мого всеми преимущества. Это преимущество (или, наоборот, под­чиненность) закрепляется за любым, кто занял определенную позицию в обществе. Само же общество предстает как иерархизи-рованная, многообразная, сложно организованная самовозобнов­ляемая система статусно-ролевых позиций.

* * *

Мы рассмотрели основные, решающие последствия, эффекты институализации социальных взаимодействий и тем самым объяс­нили, почему все крупнейшие социологи считают ключевой для понимания социальной жизни именно проблему институциаль-ных, повседневных, рутинных связей. Чтобы понять общество, глубинный характер социальных связей в нем, надо изучить ме­ханизмы регулирования социальных институтов, их нормы, пра­вила. Именно привычное, будничное и рутинное (а не яркие, неповторимые события), как оказалось, навязывают нам опреде­ленный порядок мыслей, предпочтений. Именно институциональ­ные взаимодействия составляют ядро социальной практики лю­дей.

230

Глава X. Система социальных институтов

§ 1. Многообразие институтов

Институализированные социальные связи могут быть формаль­ными (оформленными, т.е. регулируемыми законами, инструк­циями) и неформальными.

Примером неформальных социальных институтов может быть дружба — один из элементов, который характеризует жизнь лю­бого общества, обязательное устойчивое явление человеческого сообщества. Регламентация в дружбе достаточно полная, четкая и подчас даже жестокая. Обида, ссора, прекращение дружеских связей — своеобразные формы социального контроля и санкции в этом социальном институте. Но эта регламентация не оформле­на в виде законов, административных уложений. У дружбы есть ресурсы (доверие, симпатия, длительность знакомства и т.д.), но нет учреждении Она имеет четкое отграничение (от любви, взаимоотношений с коллегами по службе, братских отношении), но не имеет четкого профессионального закрепления статуса, прав и обязанностей партнеров. Другой пример неформальных социальных институтов — соседство, которое у многих народов является значимым элементом социальной жизни.

Формальные социальные институты имеют общий признак — взаимодействие между субъектами на основе формально огово­ренных правил, законов, регламентов, положений. Как правило, те институциональные связи, которые играют особо важную роль в жизни людей, регулируются законами, положениями, инст­рукциями. Их функционирование контролирует государство, ко­торое охраняет силой своей власти принятый порядок вещей. Фор­мальные социальные институты определяют прочность общества. Но неверно было бы думать, что они регулируются только писа­ными правилами — чаще всего речь идет о переплетении писаных и неписаных норм.

Например, экономические социальные институты функционируют на основе не только закона, инструкции, приказа, но и такой не­писаной нормы, как верность данному слову, которая зачастую ока­зывается сильнее десятков законов или постановлений; в неко­торых странах взяточничество стало неписаной нормой, настоль­ко распространенной, что является достаточно устойчивым (струк­турным) элементом организации экономической деятельности, хотя оно преследуется законом.

Анализируя любой формальный социальный институт, необходи­мо исследовать не только формально зафиксированные нормы, пра­вила, но и всю систему стандартов, в том числе морально-нравствен-

231

ных эталонов, обычаев, традиций, которые устойчиво, неизменно участвуют в регулировании институализированных взаимодействий. Правоведы не случайно разводят право и правоприменительную прак­тику — нередко применение закона блокируется нормами морали, обычаями, традициями. Поэтому социолог (в отличие от юриста), анализируя те или иные социальные институты, обязан акцентиро­вать внимание на критерии устойчивости, неизменности нормы, не­зависимо от того, зафиксирована ли она формально.

Социальные институты различаются не только степени их фор­мализованное™, но и функциями, которые они осуществляют.

Экономические институты, т.е. наиболее устойчивые, подле­жащие строгой регламентации социальные связи в сфере хозяй­ственной деятельности, — это все макроинституты, которые за­нимаются производством и распределением благ и услуг, регули­рованием денежного обращения, организацией и разделением труда (промышленность, сельское хозяйство, финансы, торговля); можно выделить и институционально-нормативные комплексы — инсти­туции, своеобразные институциональные «первокирпичики», из которых строятся макроинституты (собственность, управление, конкуренция, ценообразование, банкротство и т.д.).

Политические институты, т.е. институты, связанные прежде всего с борьбой за власть, ее осуществление и распределение, нацелены на мобилизацию возможностей, обеспечивающих фун­кционирование общества как целостности. Это государство, ар­мия, полиция, суд, различные партии. К этим политическим ин­ститутам примыкают общественные движения, объединения, где распространены строго определенные институализированные формы деятельности (институции) — митинги, демонстрации, выборы, предвыборные кампании.

Институты культуры и социализации — это наиболее устойчи­вые, четко регламентированные формы взаимодействия с целью укрепления, создания и распространения культуры (системы цен­ностей), научных знаний, социализации молодого поколения, ов­ладения ими научными знаниями, культурными ценностями об­щества. К таким институтам относятся образование, наука, ис­кусство, религия.

Институт семьи в настоящее время примыкает к институтам социализации, но имеет и другие функции.

§ 2. Основные принципы функционирования сис­темы социальных институтов

Очевидно, что учреждения социального института образования предназначены для обучения, института здравоохранения — для

232

заботы о нашем здоровье и т.п. Но это лишь поверхностное пред­ставление о деятельности институтов. Научно-социологический ана­лиз позволяет углубить это представление. Для этого, в частности, был выработан структурно-функциональный анализ, основу кото­рого составляет изучение общества как структурно-расчлененной целостности, в которой каждый структурный элемент (статусно-ролевая позиция как первичный элемент, институт как вторич­ный) выполняет свою функцию, т.е. удовлетворяет определенную потребность, приносит «пользу».

Крупнейшие представители структурного функционализма — выдающиеся американские социологи Т. Парсонс, Р. Мертон, про­должившие традиции функционализма Э. Дюркгейма.

В данном параграфе мы проанализируем основные принципы функционирования системы институтов — принцип взаимосвязи и совместимости институтов и принцип автономности и специфич­ности институтов.

В следующем параграфе мы рассмотрим основные подходы, прин­ципы изучения системы социальных институтов, используя идеи Р. Мертона изложенных им в знаменитой статье «Явные и латент­ные функции»*.

Общество представляет собой целостную систему взаимосвя­занных институтов. Вместе с тем каждый институт обладает авто­номией, относительной независимостью, т.е. социальные инсти­туты общества, с одной стороны, тесно взаимосвязаны, образуя некую социально-функциональную целостность, а с другой сто­роны, автономны.

Существуют очевидные и скрытые проявле­ния взаимосвязи институтов, целостности их сис­темы.

Известно, как взаимосвязаны, например, экономикам образование: чем выше уровень развития экономики, ее эффективности, тем выше уровень налоговых по­ступлений в бюджет, тем больше государство сможет выделить средств на бесплатное всеобщее образование населения, тем выше будет качество получаемого образования и т.д. — и наоборот, чем выше уровень образования населения, подрастающего поколения, тем выше квалификация работников народного хозяйства, тем с более сложной и производительной техникой они смогут работать, что повысит эффективность экономики.

* См: Американская социологическая мысль. — М, 1994, с. 379—447.

233

Но данная взаимосвязь предусматривает решение сложнейшей фундаментальной задами — совместимости норм, регуляторов, пра-ви^ игры в этих разных социальных институтах.

Ведь одна и та же личность в одно и то же время включена и в институты семьи (отец, мать), и в политические институты (изби­ратель, активист какого-либо общественно-политического движе­ния), и в экономические институты (работник предприятия, руко­водитель отдела, фирмы). Усвоенные им нормы, принципы поведе­ния, например, на работе должны быть совместимы с признанны­ми нормами его поведения в семье, теми идеалами, представлени­ями, которые он внушает своему сыну, и т.д. Совместимость глав­ных, исходных идей, принципов, представлений, которыми руко­водствуются люди в различных сферах жизни общества, является главным условием духовно-моральной целостности личности. Имен­но подобная моральная целостность вооружает человека общим видением окружающего мира, единым моральным кодексом, ко­торым можно руководствоваться в любой жизненной ситуации.

Наличие такого морального компаса удобно не только для са­мого индивида, поскольку предохраняет его от внутренних про­тиворечий, конфликтов, раздвоения, но и для его партнеров по взаимодействию, поскольку поведение личности становится це­лостным, обретает предсказуемость, прогнозируемость, надеж­ность. И наоборот, несовместимость иерархии принципов, норм, регулирующих различные институциональные взаимодействия, в которых участвует индивид, порождает его нескончаемые внут­ренние конфликты, раздвоенность, непоследовательность, не­предсказуемость, что дестабилизирует его семью или коллек­тив, в котором он работает.

Не менее (если не более) важно рассмотреть эту проблему при­менительно к обществу. В результате рассогласования, несовмес­тимости исходных принципов, норм регуляции основных соци­альных институтов они начинают блокировать развитие друг дру­га. Так, система образования, которая воспитывает в духе начет­ничества, послушания, безынициативности, не может не затруд­нять развитие демократических политических институтов.

Иначе говоря, функционально социальные институты в рамках одного общества должны основываться на единых коренных исход­ных принципах, ценностных приоритетах, что обеспечивает совме­стимость и целостность системы институтов данного общества.

Да и историческая логика развития институтов обусловливает подобную целостность — ведь новые институты, как правило, вы­ходят из недр уже сложившихся в процессе дифференциации опре­деленных видов человеческой деятельности, поэтому не могут не перенять исходные принципы у институтов-метрополий.

234

Исходные принципы, ценностные приоритеты, которые едины для всего общества, являются регулятивным, идейным стержнем деятельности всех социальных институтов данного общества, что и обеспечивает целостность, высокую интегрированность обще­ства. Эти исходные принципы могут иметь вид религиозных норм («Десять заповедей»), а в современном обществе могут быть за­фиксированы в конституции, которая затем конкретизируется в законах, регулирующих деятельность отдельных социальных ин­ститутов.

Автономия, относительная независимость социальных институтов объясняется тем, что каждый из них решает специальные задачи, специфические проблемы, удовлетворяет опре­деленные потребности людей. Автономия прояв­ляется как внешнеорганизационно, так и внут-реннерегулятивно.

Внешняя (организационная) автономия институ­тов выражается прежде всего в наличии отдельных профессий, от­дельных учреждений здравоохранения, образования, материального производства, банковской деятельности и др. У каждого учреждения свой интерес, он предписывает личности — участнику социального института — особые обязанности, ждет серьезного отношения и ло­яльности к этим обязательствам. Поэтому ввиду участия одних и тех же людей в ряде коллективов фундаментальной чертой всех челове­ческих обществ является ролевой плюрализм. Будучи включенной в различные институты, личность может столкнуться с ситуацией кон­фликта в системе своих обязательств перед различными институтами (ролевой конфликт). Наличие подобного конфликта есть одно из сви­детельств автономии, относительной независимости институтов.

Более сложно обнаружить внутреннюю (регулятивную) автоно­мию социальных институтов. Речь идет о том, что нормы, регулиру­ющие деятельность различных социальных институтов, обладают существенным своеобразием, спецификой, призванной обеспечить наиболее эффективное выполнение задач, решаемых данным ин­ститутом.

Взаимоотношения в производственном коллективе, на работе с коллегами, руководителем, как известно, существенно отличаются от взаимоотношений в семье. Там одни нормы, правила — здесь совершенно иные. Как вы посмотрите на перенесение норм се­мейной жизни в производственный коллектив⁹ Что из этого вый­дет? Велика специфика нормативно-регулятивного механизма ар­мейской жизни — ее ни с чем не спутаешь, и, к счастью, нигде бо­лее не применишь. В экономических социальных институтах, все подчинено получению высокой экономической эффективности — прибыли, но эта задача не столь важна для деятельности, например, институтов культуры, образования.

235

Подобная автономия является огромным преимуществом и ха­рактерна для развитых обществ. Она отгораживает каждый инсти­тут от применения в его деятельности функционально нецелесо­образных для его задач и целей, правил игры, норм. Функциони­рование институтов как относительно независимых специальных форм социальных взаимодействий, в которых применяются спе­цифические нормы регуляций, есть важное завоевание (мы хоро­шо помним время, когда, например, экономические институты руководствовались чисто идеологическими политическими целя­ми, пренебрегая понятиями прибыльности, рентабельности и т.д.). Специализация институтов органически связана со специализа­цией норм, писаных и неписаных законов, их регулирующих. При­мерами этого являются воинские и другие уставы, профессио­нальная этика врачей и юристов, которые существенно отлича­ются друг от друга. Подобная специализация позволила добиться высокой эффективности организации социальной жизни. Учет осо­бенностей регуляции социальных взаимодействий в сфере эконо­мики или образования, недопустимость перенесения в сферу по­литики, производства норм семейно-товарищеских отношений, отягощения экономики религиозно-нравственными представлени­ями о соборности, бескорыстии — все это, как показывает исто­рический опыт, эффективно способствует развитию как отдель­ных сфер, так и всей социальной жизни в целом. Чем яснее и четче осознается обществом, его отдельными гражданами необ­ходимость учета специфики регуляции того или иного института, тем общество мобильнее, адаптированнее к историческим усло­виям.

Вместе с тем специфические моменты регулятивных механиз­мов отдельных институтов находятся в-органическом единстве с принципом совместимости исходных принципов, ценностных при­оритетов идеалов, норм деятельности всех институтов общества. С одной стороны, это способствует целостности, единству системы социальных институтов, общества в целом, а с другой стороны, его внутреннему разнообразию.

§ 3. Анализ социальных институтов: основные принципы

О функциях того или иного социального института, как указы­вает вслед за Э. Дюркгеймом Р. Мертон, судят не по тому, какие цели преследуют люди, взаимодействуя с партнерами, а по тому, какие последствия, реальную пользу это взаимодействи-е имеет для общества. Изучение реальных последствий, а не предназначений, намерений позволяет не только однозначно эмпирически факту-

236

ально проанализировать функции институтов, но и существенно расширить саму область подобного анализа.

Существуют последствия, которые никто не мог предположить, к которым никто не стремился и не ставил их своей целью, — это так называемые ла­тентные функции института, которые существуют наряду с явными, преднамеренными, ожидаемыми функциями (по­следствиями), ради которых и организуется институт как система самовозобновляемых взаимодействий.

Явные функции непосредственно связаны с удовлетворением тех или иных потребностей людей: институт образования суще­ствует для обучения и воспитания, экономические институты — для производства и распределения материальных благ, семья — для продолжения рода и воспитания подрастающего поколения и т.д.

Date: 2015-09-24; view: 371; Нарушение авторских прав