Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Человек в окружении себе подобных: социальные общности 1 page
Известный отечественный исследователь Я.А. Пономарев изучал процесс решения задач, требующих творческого подхода, в условиях индивидуальной и совместной деятельности. Было установлено, что в течение 30 минут, отводимых испытуемым для поиска решения, ни один из них, работая индивидуально, не мог самостоятельно решить задачу под условным названием «монотипная модель». Когда же эта задача была предложена группам тех же испытуемых, объединенных по 3 — 4 человека, 70% (!) из них нашли решение в течение тех же 30 минут*. Известный американский социолог Э. Мэйо вместе с сотрудниками в 20-х гг. XX в. провел эксперимент (имевший четыре стадии) на предприятиях компании «Вестерн электрик» в городе Хотторн (в литературе он известен как хотторнский эксперимент) с целью повышения производительности труда. Вначале была поставлена цель выяснить, как влияет на производительность труда такой фактор, как освещенность рабочего помещения в сборочном цехе. Сначала экспериментальной и контрольной группам были предложены различные условия труда — соответственно повышенная и обычная освещенность рабочего места При этом в экспериментальной группе был отмечен рост производительности труда, а в контрольной группе производительность труда осталась на прежнем уровне. На втором этапе новый ' " прирост освещенности дал новый рост производительности труда у экспериментальной группы. На третьем этапе производительность труда в экспериментальной группе продолжала расти, хотя уровень освещенности оставался прежним, а иногда даже снижался до уровня «лунного света». Затем в другой экспериментальной группе значительно улучшили другие условия труда (сделали оптимальной температуру воздуха, установили паузы для отдыха, 2 выходных дня и т.д.). При введении всех этих новшеств производительность труда повысилась, и даже при отмене всех нововведений она хоть и снизилась, но осталась на уровне, более высоком, чем первоначальный. Было обнаружено, что в этой экспериментальной группе производительность устойчиво нарастала без всякой связи с экспериментальными изменениями. Что же за сила повысила, а затем поддерживала высокую производительность труда в экспериментальных группах? Эта сила — Пономарев Я А Психология творчества — М, 1976, с 303. 271 «групповой дух», социабельность (по терминологии Э. Мейо), стремление принадлежать к какой-то особой группе (в данном случае к экспериментальной). Возникает новый эффект от упорядочивания отношений между людьми, объединенных какой-то общей задачей. Более того, хотторнский эксперимент показал, что рабочая группа — это сложно организованное сообщество, которое имеет свои нормы, принятые «неписаные» правила, своих лидеров общественного мнения и т.д. Под воздействием этих неписаных правил работники ограничивали свою производительность, чтобы «не высовываться», не получить больше, чем другие. Такого «передовика» могли бы обвинить в том, что он провоцирует пересмотр руководством норм выработки в сторону их повышения, подвергнуть остракизму. Иными словами, люди не просто заняты самостоятельным выполнением производственных заданий — они образуют невидимую нить солидарных, сообществленных взаимодействий, которые в существенной степени влияют на их поведение; одобрение коллег или социальный остракизм оказывается даже более действенным средством регулирования трудовой деятельности, чем такие стимулирующие факторы, как повышение зарплаты, одобрение руководства, гарантии занятости и т.д. Глава XII. Многообразие социальных общностей § 1. Солидаризация (интеграция) как способ повышения эффективности социальных взаимодействий. Постановка проблемы Человек повсеместно и каждодневно общается с себе подобными — решая бытовые проблемы, воспитывая детей, развлекаясь в кругу друзей, посещая лекции, выполняя рабочие обязанности и т.д. Семья, толпа, коллектив, нация, класс и многие другие общности — это оснбвные вместилища, посредством которых человек включается в решение личных проблем. Он ищет партнеров, чтобы объединить усилия, сэкономить ресурсы, получить помощь и тем самым приумножить свои возможности для решения определенных задач. Во имя этих целей Актор и вступает (или оказывается вовлеченным с момента рождения) в определенный тип социальных связей — солидарные связи. Помощь, поддержка, приумножение 272 возможностей совместно противостоять чему-то или кому-то, усилить свою защищенность, повысить эффективность своих деяний — все это основные причины сложения усилий, солидаризации взаимодействий. Для этого требуются координация, согласование своих действий, кооперация усилий, готовность к компромиссу и даже к прямым уступкам ради общего успеха. Процесс координации, объединения усилий приводит к образованию определенных социальных образований — общностей. Именно в рамках подобных образований приумножение усилий, поддержка начинают приобретать более или менее устойчивый характер, человек получает надежду (а может быть, и гарантию), что ему помогут. Иными словами, объединяя усилия с другими, желая за счет взаимопомощи решать проблемы, которые в одиночку решить крайне накладно, затруднительно или рискованно, человек включается в определенную сеть взаимных ожиданий, обязательств, взаимодействий, которые объединяют соучастников в единое целое. Степень интегрированности людей в единое целое бывает различна. Различна, соответственно, и способность этого целого «одаривать» своих участников, существовать долго (или кратковременно), проявлять сплоченность на высоком уровне, обеспечивать готовность идти на определенные жертвы ради интересов целого (или ограничиваться сочувствием). Интеграция людей очень различна по целям, формам, глубине — например, мы переживаем за своих близких, помогаем им (и рассчитываем на их помощь) иначе, чем применительно к случайным знакомым. В дальнейшем мы более подробно рассмотрим проблему интеграции и причины различия сил «притяжения» людей в тех или иных общностях, а сейчас мы лишь констатируем: тот, кто оказался включенным в эффективную («боеспособную») общность, чувствует себя значительно увереннее, спокойнее в социальной жизни, чем одинокий человек. Это еще один (наряду с институализацией) способ повысить надежность, предсказуемость, уверенность в своей жизни, эффективность индивидуальных деяний, но это и еще одна грань обязанностей и ответственности человека. Итак, общности способствуют повышению эффективности социальных действий и взаимодействий; их развитость, интегриро-ванность, многообразие являются важнейшими признаками высокого уровня организации повседневной социальной жизни. § 2. Проблема общностей в социальной науке Общности стали объектом научного анализа гораздо раньше, чем институты. Но особое внимание общностям, и прежде всего таким 273 крупным социальным образованиям, как классы, было уделено в XIX в. Это понятно, учитывая ту роль, которую сыграли классовые выступления в ходе французской революции XVIII в., революционных событий во Франции, Германии в 30—40-е гг. XIX в. Понимание классов как ведущих социальных образований, действия которых играют решающую роль в общественно-историческом процессе, — одно из центральных положений марксизма. Классовый конфликт, классовая борьба осмысливается К. Марксом как главный источник общественного развития. Подобное отношение к классам, и (более широко) к крупным социальным общностям как главным зачинщикам, виновникам общественных процессов неверно приписывать лишь К. Марксу, его соратникам и последователям. Многие социологи отмечали особое значение общностей, и прежде всего классов, в жизни и развитии общества — например, Л. Гумплович, Г. Зиммель, Г. Лебон и др.* Обратим внимание и на еще одну грань учения о классах К. Маркса, выделявшего различные этапы становления и развития классового самосознания: «класс в себе и класс для себя». Тем самым он одним из первых проанализировал механизм становления и развития класса как общности, выдвинул ряд идей о внутренней динамике общности (в данном случае класса): «Экономические условия превратили сначала массу народонаселения в рабочих. Господство капитала создало для этой массы одинаковое положение и общие интересы. Таким образом, эта масса является уже классом по отношению к капиталу, но еще не для себя самой. В борьбе... эта масса сплачивается, она конституируется как класс для себя»**. Пожалуй, никто не уделял столь пристальное внимание проблеме развития классового самосознания, классовой солидарности, роли партии в процессах интеграции общности (в данном случае класса), как марксисты, что и понятно, учитывая политико-идеологическую направленность их учения и практики. Но вот что характерно. Именно в этих вопросах, которыми им приходилось заниматься конкретно, практико-ориентированно, а не философски-умозрительно, они вставали на путь подлинно социолого-фактуального осмысления социальных процессов, отвергая многие догматы своего же социально-философского учения. Если вдуматься, то классовая активность, солидарность понимается марксистами не как «объективно необходимое», предопределенное, а как организуемое, воспитываемое самими людьми, их лидерами качество. Класс * См: Гумплович Л Основы социологии. — СПб, 1899; Зиммель Г Социальная дифференциация. — Киев, 1898; Лебон Г. Психология народов и масс — СПб., 1995. ** Маркс К., Энгельс Ф. Соч Т. 4 с. 183 274 предстает как живое взаимодействие самих людей, а не как сверхиндивидуальное образование. Вместе с тем как для К. Маркса, так и для Л. Гумпловича, Г. Зиммеля и др. характерен некоторый «классовый фетишизм». Это проявляется, в частности, в попытках убедить нас в том, что «класс всегда прав», в том, что интересы личности безусловно подчиняются интересам класса и т.д. «Отдельная личность, — безапелляционно заявляет Л. Гумплович, — должна подчиняться и бессознательно невольно подчиняется законам целого, движениям общности»*. «Отдельный индивид, — полагает он, — может делать промахи, колебаться, путаться в доктринах и чувствах. Класс, руководимый верным инстинктом, всегда идет своей единственно правильной дорогой»**. Сходные идеи высказывал и Г. Зим-мель, считавший, что «социальная группа отлично знает, кого в данную минуту считать другом и кого врагом, между волей и действием, целью, стремлением к ее осуществлением и средствами у групп наблюдается гораздо меньше несоответствия, чем между теми же моментами у индивида»***. Особняком стоят исследования психологии массового поведения (психологии толпы) видных социальных психологов XIX в. Г. Лебона, Г. Тарда, нашего современника С. Московичи. Их работы сыграли и играют большую роль в изучении коллективного поведения, психических механизмов связи между участниками толпы, толпы и вождя и т.д. При таком подходе (видимо, вполне обоснованном в социально-психологическом плане) исследователь рассматривает все скопления людей как различные варианты масс, толп. Не случайно социальные психологи чрезмерно расширительно толкуют термин «толпа» — это не обязательно стихийное, случайное, неорганизованное скопление людей, но и структурированное в той или иной степени, организованное объединение людей. Так, Г. Лебон предлагал классифицировать толпу на разнородные — анонимная (уличная толпа и др.), неанонимная (парламентское собрание и др.); однородные — секты (политические, религиозные), касты (военные, рабочие); классы (буржуазия, купечество)****. Не меньшее число оснований для систематизации толпы выделяет Г. Тард. Следует (но более осторожно) этой социально-психологической традиции и С. Московичи*****. Но то, что оправданно и выглядит обоснованным для социального психолога, в центре внимания которого психология массового пове- Гумплович Л. Социология и политика. — М., 1895, с. 79. 1 Гумплович Л. Основы социологии, с. 241. '* Зиммель Г Указ. соч., с. 137—138. '** Лебон Г Указ. соч, отд. Ill, гл 1. **** См. подробнее: Московичи С. Век толп. — М., 1996. 275 дения, менее обоснованно для социолога, в центре внимания которого не просто духовные процессы, а взаимодействия с помощью духовных процессов. То, что считается в социальной психологии не очень значимым, для социологии может оказаться ведущим признаком, и наоборот. Не случайно основоположник психологии толпы Г. Лебон, с одной стороны, восхищается толпой (видимо, имея в виду хорошо организованное движение во главе с лидером, партией), а с другой стороны, считает толпу неспособной решать позитивные цели*. Вместе с тем следует признать, что Г. Лебон и другие социальные психологи сделали крупный шаг в решении проблем поведения масс. Сегодня в мировой социологии общности, группы (как большие, так и — в особенности — малые) — один из главных объектов научных исследований. Общепризнанно, что именно посредством общностей индивид включается в основные социальные процессы, институты, получая в них основные «человеческие» и «ролевые» уроки социализации; от активности, «боеспособности» общности, в которую вовлечена личность, существенно зависит ее судьба, жизненные позиции и успех. Именно общности, особенно высокоинтегрированные, являются основными созидателями, субъектами общественной жизни. Следует отметить обобщающие труды современных социологов — например, Г. Блумера. В центре внимания таких социологов XX в., как Ч. Кули, Э. Мэйо, Дж. Хоманс, находятся малые группы. Классы же изучаются в основном в разрезе стратификации общества (Э. Гидденс, П. Бур-дье), при этом, к сожалению, в стороне нередко остаются общесоциологические проблемы больших групп, изучение механизмов их интеграции и дезинтеграции. Рассмотрим прежде всего общесоциологические проблемы солидарных взаимодействий — не столько конкретный тип общности, сколько сам механизм сообществления, объединения людей, их способность выступать как единое целое. § 3. Социальная общность как феномен. Разновидности общностей Общность как целостность (как единое целое) представляет собой не какое-либо новое, особое телесное образование, а опреде- * Приведем два взаимоисключающих высказывания Г Лебона: «Силы толпы направлены лишь к разрушению Владычество толпы всегда указывает на фазу варварства...» (Лебон Г. Психология народов и масс, с. 153) «С точки зрения чувств и поступков, вызываемых этими чувствами, она может быть лучше или хуже индивида, смотря по обстоятельствам Все зависит от того, какому внушению повинуется толпа. Толпа часто бывает преступна — это правда, но часто также она бывает героична» (там же, с. 165) 276 ленным образом организованный комплекс социальных действий и взаимодействий отдельных людей, реализующих солидарные ожидания, ориентации, т.е. ожидания того, что совместно им удастся эффективнее решать те или иные задачи. «Как бы мы ни пытались обосновать или объяснить «общность» сообщества, его единство, настоящую или только желаемую устойчивость, — подчеркивая символическую природу общности, говорит 3. Бауман, — оно всегда есть духовное единство, представляющее общую духовную правомочность, которую мы и имеем в виду прежде всего»*. Что же может породить такие ожидания, сделает их постоянными, надежными, обоснованными? Что может «спровоцировать» такой комплекс социальных действий и взаимодействий, который всех делает соратниками, обеспечивает способность разным людям выступать в той или иной мере как единое целое? Можно выделить несколько атрибутивных элементов, свойств социальной общности как таковой. Целевая переменная. Для того чтобы люди смогли действовать в одном направлении, объединяя свои усилия (а не борясь друг с другом), координируя действия, оказывая друг другу помощь и т.д., прежде всего должны совпадать цели их деятельности в данной обстановке, по данному поводу. Это совпадение целей обусловлено, как правило, совпадением социальных позиций, интересов партнеров в конкретной ситуации. Так, совершенно разные по своему образованию, профессиям люди могут объединяться в общности типа «Клуб болельщиков "Спартака"». Их объединяет увлеченность этой футбольной командой, желание оказать ей моральную поддержку. При отсутствии совпадения целей (которые в дальнейшем могут быть трансформированы в единую разделяемую соучастниками цель развития общности как единого целого) невозможно объединение людей для совместной координированной деятельности. Следует учесть, что в некоторых случаях общая цель возникает как бы априори, до формирования реальной общности. Людей подбирают, объединяют в организацию, которая создается для решения заранее заданной цели. Культурно-регулятивная переменная. Совпадение целей не обеспечит надежное взаимопонимание, взаимную поддержку, если соучастники не будут руководствоваться в своих взаимоотношениях едиными, разделяемыми всеми участниками общности правилами, нормами. Эти нормы, представления о приличиях могут складываться спонтанно в процессе формирования той или иной общности. Но они могут быть и в давно сложившейся общности, в которой из поколения в поколение передаются нормы культуры, * Бауман 3. Мыслить социологически, с 78. 277 I традиции, обычаи, и всякий вовлекаемый в нее должен принимать эти нормы как должное. Единые нормы, правила, ценности должны определять как пути, средства, правила достижения каждым участником совпадающей цели, так и взаимоотношения между партнерами — участниками общности. Переменная солидарных социальных действий Реально общность возникает не при наличии совпадающих целей и единых представлении о приличиях, нравственности, а при возникновении на основе совпадающих целей и разделяемых норм системы солидарных социальных взаимодействий партнеров. Общность — это комплекс социальных действий, ориентированных на оказание помощи, содействия, поддержки друг другу. Эти действия могут быть кратковременными или длительными, поверхностными или играть решающую роль в жизнедеятельности личности. Как видим, общность — явление многомерное и в то же время целостное. Чтобы общность стала реальной, необходимо выполнить множество условии Вместе с тем рассмотренные три ее элемента позволяют выявить особенности, недостатки или преимущества различных видов социальных общностей. В зависимости от того, каковы цели (совпадают они или едины), насколько партнеры признают для себя обязательными выработанные в общности правила игры, насколько систематически, регулярно осуществляются солидарные взаимодействия, зависят тип, форма общности. При этом последний элемент — характер солидарных социальных взаимодействии — играет особую роль Основу нашей классификации типов социальных общностей составило солидарное социальное действие как родовое понятие социологии. Солидарные социальные действия воплощаются в определенном типе социальной связи, который определяет тип социальных общностей. В предложенной схеме выделены три разновидности социальных общностей, мнимые (множества), контактные, групповые. Во множествах воплощаются мнимые солидарные социальные действия, в контактных общностях —- контактные солидарные социальные действия, в групповых общностях — институализиро-ванные солидарные взаимодействия. В центре схемы — солидарное действие и солидарная социальная связь как взаимно направленные социальные действия. Над социальными действиями партнеров надстраиваются мнимые социальные действия, которые не имеют никакой связи с социальными действиями: мнимые социальные действия создают видимость социальных связей, преднамеренная взаимная ориентация партнеров друг на друга отсут- 278
ствует. Разнообразных форм мнимых социальных общностей (множеств) немало, и мы ежедневно вовлечены в них. I § 4. Множества На улице, в транспорте, на работе — везде человек ощущает присутствие других людей, что нередко создает впечатление общности. И первый образ коллективности, сообщности, который предстает в нашем воображении, — это нередко образ совместности, «неодиночности» нашей повседневной жизни. Однако общность не всегда есть признак коллективности, за ней нередко скрываются изолированность индивида, отсутствие его ориентации на другого, соучастия, сопереживания, глубокое одиночество. В этом случае речь идет о множествах, мнимой общности. Главный признак различных ее форм — отсутствие взаимных социальных действий, солидарной социальной связи при наличии совпадающих целей, интересов (примеры — очередь в магазине, пассажиры в автобусе и др.). Рассмотрим некоторые формы множеств.
Регулярно в газетах публикуются статистические данные о том, что в нашей стране, насчитывается столько-то рабочих, учащейся молодежи, среди них сголько-то школьников, студентов и т.п. Нередко эти данные выдаются за численность такой-то социальной общности, профессиональной группы. Не стоит спешить с такими утверждениями. Факт, что в нашей стране насчитывается столько-то людей, обладающих схожими признаками (например, учащихся, рабочих, пенсионеров и т.д.), не дает социологу оснований для выделения той или иной социальной общности (группы) и определения ее численности. Категории (а также массы, о которых будем говорить позже) часто выдаются за истинные социальные общности. Но тот факт, что в России имеется определенное количество студентов, вовсе не означает, что эти студенты объединены в единый социальный организм, способный выступить как единое целое за свои интересы, повышение качества учебы, своевременность выплаты достойной стипендии и т.д. Скорее, можно говорить о том, что статистика определила некое формально-статистическое множество, т.е. выделила людей по какому-то общему признаку (но не по признаку наличия между людьми социальных связей). Этих людей объединяет то, что они одинаковы, имеют общий признак, но они совершенно изолированы друг от друга. На основе формально-статистического принци па можно выделить лишь различные социальные категории: про- 280 фессиональные, возрастные, половые, имущественные и др. Как правило, в статистических сводках и представлены социальные категории, выделенные на основе принципа множества; этими данными нельзя пренебрегать — они важны для разработки государственных решений о повышении зарплаты, стипендии и т.д. Агрегация — это объединение людей, простран- вами, локализованное множество (пассажиры одного поезда, пешеходы на конкретной улице и т.д.). Каждый озабочен своими делами, хотя, казалось бы, есть внешний признак общности — совпадающие цели (скорее, совпадающее местоположение). Здесь уже есть некое ощущение «неодиночности», но это мнимая коллективность: есть единство местоположения, но нет взаимной направленности действий, солидарных отношений друг с другом. Однако они довольно легко могут возникнуть. Например, если поезд попадает в аварию, то пассажиры могут начать самоорганизовываться, оказывать помощь друг другу, выдвигать лидеров, разделять функции' организация питания, налаживание связи с железнодорожной станцией и т.д. Пешеходы тоже могут легко вступить в определенные связи друг с другом, если произошел несчастный случай' кто-то берется вызвать милицию, скорую помощь, другие ему советуют, как это сделать, где найти телефон, и т.д. Еще несколько минут назад эти люди не знали, да и не хотели знать друг друга — но вот они вошли в социальный контакт, и мнимая коллективность внезапно переросла в коллективность подлинную, множество преобразовалось в общность, хотя и хрупкую. Особое внимание социологов, психологов, фило- софов, да и политологов привлекает другая форма множества — массы. Пожалуй, анализ именно этого вида мнимых общностей имеет наибольшее значение для социологического понимания общественных процессов. В отличие от категории и агрегации, которые бездейственны, массы уже характеризуются действием, но не социальным. М. Вебер отмечал, что «общностным действием не является реакция прохожих на ливень (они открывают зонт), это не совместные действия, а массово-однотипные, таковыми не являются также и действия, вызванные простым влиянием поведения других... например, при общей панике и т.д.»*. Решающий признак массы, точнее, объединения людей, имеющих мас-совидно-типичное поведение, — не только однородность социального положения или места положения, но и однородность реакции на внешний объект, ответных действий, ориентации, ожиданий. На данный признак как отличительный для масс и массовид-ного поведения обращал внимание Г. Блумер: «Масса... не являет- * Вебер М Избранные произведения — М, 1990, с. 524. 281 ся формой общности, так как у нее никакой социальной организации... Она просто состоит из некоего конгломерата индивидов, которые сами по себе изолированы, анонимны... индивиды отделены друг от друга и неизвестны друг другу... Вместо того чтобы действовать, откликаясь на внушение и взволнованное возбуждение со стороны тех, с кем он состоит в контакте, он действует, откликаясь на тот объект, который привлек его внимание, и на основании пробужденных им порывов»*. Массовидная коллективность проявляется в очень большом спектре форм социальной жизни: паника в горящем кинотеатре, повальное бегство беженцев, масса зрителей телевизионной рекламы, масса избирателей, слушающих по радио выступление кандидата в депутаты, и т.д. Масса может расчленяться по статусам (пролетарская масса, крестьянская масса), функциям (масса избирателей), но может объединять представителей самых разных слоев (масса слушателей, масса покупателей и т.д.). Однако главным признаком остается однородность реакции изолированных индивидов, их ответных действий на какой-то внешний объект, раздражитель, а не на тех, кто рядом. «Каждый массовизированный индивид делает самостоятельный выбор. Совпадение их выборов сделало массу могучей силой»**. Именно такой могучей силой были пролетарские массы, когда пролетарии, одинаково отражая условия своей жизни, несли в себе скрытый протест, который внезапно, под влиянием случайных обстоятельств, мог привести сначала к неорганизованным, но совместным действиям толпы протестующих рабочих, а потом к организованным действиям рабочего класса. Могучая сила масс (массовизированных индивидов) проявляется и в ходе избирательного процесса. Совпадение политических симпатий у людей, не знающих друг друга и живущих в разных концах огромной России, приводит к власти одних людей и обрекает на политическое забвение других. Массы гораздо легче обмануть, чем людей организованных, обсуждающих друг с другом проблемы, имеющих лидеров, но массы способны учиться на собственных ошибках, хотя эти ошибки могут дорого стоить — например, вторично голосовать за человека, который оказался неспособным выполнить обещанное, индивид вряд ли станет, так же как вряд ли станет вторично покупать товар, качество которого оказалось весьма далеким от указанного в рекламе. * Блумер Г. Теория коллективного поведения. В кн.: Американская социологическая мысль —М., 1994, с 185. ** Там же, с. 186. 282 Но есть сферы, в которых масса легко обманывается, ждет одобрения своих не всегда развитых вкусов и т.д. Речь идет о массовой культуре, которая чаще всего спекулирует на непритязательности, необработанности вкусов «человека с улицы». Кроме того, она убеждает массовизированного индивида в том, что его эстетические представления (нередко довольно убогие, примитивные) являются образцом подлинной культуры человечества. Мы подошли к очень важной проблеме. Люди выступают в массе как разрозненные индивиды, не отягощенные общими правилами, культурно-нравственными нормами, обязательствами перед другими. Каждый индивид действует по своему усмотрению, не заботясь о том, насколько это способствует решению общих интересов, насколько это соответствует выработанным в обществе (городе, коллективе и т.д.) представлениям о должном, приличном, приемлемом. Ничто его не стесняет в его реакциях на внешний источник. «Каждый сам за себя, сам себе судия». Это таит множество проблем, в том числе и негативных, на что обращали внимание многие социологи, психологи, философы. Данная проблема актуализировалась особенно в XX в., когда благодаря развитию средств массовой информации, рекламы, установлению всеобщего избирательного права и т.д. произошла резкая массови-зация социальной жизни. Благодаря активному развитию СМИ формы прямого аудиовизуального получения информации вытесняют общение с друзьями, во время которого под влиянием более развитых партнеров вырабатывались коллективные (разделяемые) представления, оценки, и индивид вынужден был придерживаться их, так как существовал определенный групповой контроль со стороны друзей. В результате такого вытеснения имеет место активизация усредненного человека; по меткому выражению X. Ортеги-и-Гассета, произошло восстание масс, «масса захватила авансцену социальной жизни», «герои исчезли, остался хор»*. По этой причине, отмечает Ортега-и-Гассет, происходит игнорирование основных принципов разума, гражданской законности, общепризнанных норм культуры. Если культура все-таки есть, то это «массовая культура — вульгарная и примитивная, откликающаяся не на общественные, групповые идеалы, вкусы, вырабатываемые коллективно под решающим вниманием аристократов духа, а на примитивные, стандартные представления, вкусы, прихоти людей без особых способностей... В результате безнравственность обрела статус некоего щегольства, массовая посредственность, отвергнув мораль, Date: 2015-09-24; view: 403; Нарушение авторских прав |