Современное состояние бихевиористских теорий 1 page

Представим несколько соображений по поводу современного состо­яния и перспектив социологии «поведения и теории обмена, а также поведенческой парадигмы в целом.

Во-первых, ясно, что это одна из интереснейших и развивающихся областей в современной социологии и в особенности социологической теории [7, р. 14]. Много важного было опубликовано в последние годы (например, [12;13;23;39;41 ]), и можно с уверенностью предсказать, что в недалеком будущем здесь ожидаются значительные продвижения как в теории, так и в эмпирических исследованиях.

В пределах социологической теории можно предсказать упроче­ние связей с теорией сетей (56].

Во-вторых, хотя остаются приверженцы догматического взгляда на психологический бихевиоризм как основу социологического исследования, многие авторы стремятся вывести его за пределы традиционных границ, включив в него изучение сознания, а также крупномасштабных структур и институтов (например, [10, р.16|).

^Социальные бихевиористы опубликовали в «American Sociological Review» резкий отпет Зингельману. Они инкриминиропали ему извращение бихевиоризма через объединение em с парадигмой социальных дефиниций. Они выступили против попытки Зингельмана посредством политической атаки разрушить «чистый» бихевиоризм (см. [1]).

Кук [14] писала: «Фокус значимого исследования явно смещается от диадического анализа к исследованию больших сетей обмена». Среди тех, кто продвигается в этом направлении, — Марсден (34 i и Йамагиши [57].

В-третьих, можно предвидеть усиление критики социологистско-го бихевиоризма как парадигмы, двигающейся по инерции. Эмоции, выраженные Куртом Беком, вероятно примут в будущем еще более резкую форму: «Многие ученые, — пишет Бек, — проявляют недюжинный талант, с удовольствием объясняя человеческое пове­дение через нечеловеческие аналогии, ссылаясь либо на животную модель, либо даже на модель механическую....Когда будет написана история современной социальной науки, то это будет главным образом рассказ о трактовке социальной науки как попытки абстрагироваться от специфически человеческих существ и о странной уверенности ученых в возможности точно измерить стимулы и реакции на подкрепитель» [4, с.1100].

В этом контексте интересна работа Линды Молм [40], содержа­щая обзор основных критических выступлений против социального бихевиоризма и откликов на них.

Молм утверждает, что социальный бихевиоризм -- это право­мерная форма социологии, которая не так уж сильно отличается от других социологических теорий. Она упрекает и бихевиористов, и их оппонентов за искажение сущности вопроса: «Пытаясь обосновать бихевиористскую перспективу как сугубо специфический подход, ее сторонники стремятся подчеркнуть свои отличия от других теоре­тиков, но эти отличия время от времени исчезают в водовороте дебатов» [40, р.153]. По се мнению, отличия эти «основаны скорее на недоразумениях, чем на фактах» [40, р.154]. Молм выделила три основные претензии к бихевиористской позиции.

Первая -- что социальный бихевиоризм является редукциони­стским, поскольку он замкнут на индивидуальное поведение. Это, с се точки зрения, неверно как в отношении макробихевиористов (таких, как Блау), так и в отношении микробихевиористов. Хотя она и соглашается, что бихевиористские психологи — редукциони­сты, но утверждает, что к бихевиористской социологии это обвине­ние неприменимо. Психологи-бихевиористы «исследуют, в какой степени поведение одиночного субъекта зависит от индивидуальных или независимых случайностей: стимуляторы направлены исключи­тельно на индивидуальное поведение» [40, р. 154}. Социологи-би-хсвиористы, напротив, «изучают зависимость поведения двух или более субъектов от взаимосвязанных социальных случайностей; подкрспитсли каждой личности должны быть хотя бы частично связаны с поведением одного или большего числа других субъектов» [40, р.154].

Если Хоманс и другие пуристы интересуются влиянием поведе­ния одного индивида на поведение другого, то многие социологи — бихсвиористы «спрашивают себя, как на отношение между пове­дением субъекта влияет отношение между их поведением и поощрением» [40, р. 155]. Социальные бихевиористы не являются

редукционистами, так как они интересуются структурой межлич­ностных отношений, а значит, работают в сфере социологии. Структурные отношения — это не индивидуальные характеристики и не совокупности индивидуальных характеристик; это реальные пере­менные отношений [40, р.155].

Молм далее доказывает, что социальный бихевиоризм является практически даже менее редукционистским, чем другие социологи­ческие теории: «Учение социологов-бихевиористов о поведении диады или группы резко расходится с большинством современных социально-психологических теорий и многими структурно-социоло­гическими концепциями, в которых единицей анализа является индивид, но при этом изучаются совокупные переменные, не связанные с отношениями. А социологи-бихевиористы, изучающие социальные случайности, изучают реальные структурные (хотя и микроструктурные) переменные» [40, р.156].

Молм признает, что многие социологи становятся редукциони­стами, когда проводят эмпирические исследования [3, р.35], но она не считает это поводом для огульных обвинений всей теории в редукционизме. С другой стороны, Молм показывает, что сущест­вует и иная точка зрения на бихевиоризм, противоречащая ее позиции. Она цитирует Роберта Псринбанайагсма [48 ], утверждав­шего, что ее концепция — «несомненное проявление редукциониз­ма», поскольку «при введении ключевых объясняющих переменных не принимаются во внимание эмерджентныс свойства взаимодейст­вий, обменов, групп и даже ситуаций» [40, р. 168). Даже по поводу работы Кук о теории обмена [13], сознательно нацеленной на продвижение к макроуровням, Тернер (книга в производстве) заключает: «Главы этого тома выполнены в явно микросоциологи-чсском ключе».

Второе критическое замечание в адрес бихевиоральной социоло­гии связано с тем, что она оставляет необъяснснными многие сущности, особенно нормы и ценности. С одной стороны, Молм утверждает, что бихевиористы [53] поработали в этом плане не хуже, чем другие социологи. С другой стороны, она показывает, что их теория формирования норм и ценностей, распространяющая принципы индивидуального поведения на крупномасштабные еди­ницы, очень спорна [40, р.58 ].

Третье критическое замечание в адрес социального бихевиориз­ма: он оперирует механической и бездушной концепцией социаль­ного субъекта. Молм протестует против этого обвинения, доказывая, что опсрантное поведение «не формируется автоматически; оно органично рождается, а не просто вызывается любым предшеству­ющим стимулом» [40, р.160|.

Молм приводит критическое замечание Перинбанайагема; по его мнению, бихевиористский «действующий субъект» не является активной творческой личностью: «Это лишь плод воображения бихевиориста, представляющего человека, как пассивное, машино-подобнос, неспособное к волевому акту и самобытности существо, которое просто "проявляет" поведение»[48, р. 166]. Это замечание,

признает Молм, относится и к ее концепции действующего субъект;; не включающей «конструирования социального действия» Н8, р.166 i В последнее время происходит дальнейшее развитие теори! обмена. Значительное влияние на него оказали работы Ричарда Эмерсона. Он акцентировал макро-микро связи в процессах обмена. Кроме того, он связал теорию обмена с теорией сетей. По мнению Кук |14], «значение концепции Эмерсона о сетях обмена состоит в том, что все результаты недавних исследований социальных сетей... пригодились для разработки теории обмена».

22. Резюме

В данной главе мы рассмотрели бихевиористскую социологию и теорию обмена, а также их укорененность в психологическом бихевиоризме. Мы проследили теорию обмена начиная с ее истокоь — работ психолога-бихсвиориста Б.Ф.Скиннсра. Скиннер действи­тельно является чистым бихсниористом, и как таковой он разорвал догматы теорий, связывавших бихевиоризм с социальным дефини-ционизмом (например, символическим интсракционизмом, феноме­нологией, этномстодологисй) и парадигмой социальных фактоп (например, структурным функционализмом и теорией конфликта).

Социологи-бихсвиористы акцентируют довольно примитивный микрообъскт. Они исследуют отношения между развитием (исто­рией) обстоятельств окружающего мира и природой наличного поведения. Короче говоря, индивиды, видимо, должны повторять поступки, которые в прошлом поощрялись, а не те, которые им дорого обошлись. В этом контексте мы обсуждаем ряд ключевых понятий социального бихевиоризма: позитивные и негативные подкрспители, позитивное и негативное наказание, цена реакции, генерализованные подкрспители и модификация поведения.

Далее мы анализируем теорию обмена, обсуждаем работы основных представителей бихевиоризма в социологии. Наиболее значительный теоретик обмена — Джордж Хоманс, находившийся под сильным влиянием работ Б.Ф.Скиннера. Хоманс критиковал объяснение социального поведения на макроуровне такими учены­ми, как Дюркгейм, Парсонс и Лсни-Стросс. Он стремился объяснить социальное поведение с помощью психологических принципов, т.е. с позицией бихевиоризма. Он считал, что психологические прин­ципы могут быть использованы для того, чтобы объяснить не только индивидуальное поведение, но также и социальную структуру и социальное изменение. Суть теории Хоманса в следующих основных постулатах:

1. Постулат успеха: «Для всех человеческих действий верно,
что, чем чаще они поощряются, тем с большей вероятностью
воспроизводятся».

2. Постулат стимула: «Если в прошлом стимул или совокуп­
ность стимулов обусловливали поощрение действия, то, чем более
данные стимулы похожи на прошлые, тем более вероятно, что
личность воспроизведет то же или сходное действие».

3. Постулат ценности: «Чем более ценным представляется человеку результат его действия, тем с большей вероятностью он ткшроизведет его».

А. Постулат депривации-пресыщения: «Чем чаще в прошлом человек получал конкретное поощрение, тем менее ценным стано­вится для него любое последующее поощрение».

5. Постулат агрессии-одобрения: А. «Если действие человека не получает ожидаемого поощрения или приводит к неожиданному наказанию, то он испытает чувство гнева; возникнет вероятность, что более ценным ему представится агрессивное поведение». В. «Если действие человека получит поощрение, особенно если пре­вышающее ожидаемое, или если действие не приведет к ожидаемому наказанию, то он испытает чувство удовольствия; возрастет веро­ятность воспроизводства поощряемого действия, которое представит­ся ему более ценным»,

Теория Хоманса подверглась критике сторонников парадигмы социальных фактов, обвинивших его в игнорировании крупномасш­табных структур, а также - - сторонников парадигмы социальных дефиниций за игнорирование ментальных процессов. Дискуссия между Парсонсом и Хомансом может служить иллюстрацией различий между шциаюгистскими и социально-бихевиористскими ориентациями. Еще более значительной, чем этот диалог, была попытка Питера Блау расширить теорию обмена от индивидуального до социетального уровня. Блау обозначил четырехступенчатую последовательность, ведущую от межличностного обмена к социальной структуре и затем к социальному изменению:

1. Межличностный обмен;

2. Дифференциация статуса и власти;

3. Легитимация и организация;

4. Оппозиция и изменение.

Таким образом, Блау настолько трансформирует теорию обмена на социетальном уровне, что она становится несопоставимой с бихевиористской ориентацией.

Теория обмена подверглась почти такой же критике, как теория Хоманса, за неудовлетворительное социальное объяснение и за невнимание к ментальным процессам. В этом контексте мы рассматриваем работу Зингельмана как попытку объединить симво­лический интеракционизм и теорию обмена. Хотя работа Зингель­мана и достойна одобрения, но она представляется уязвимой в тех же пунктах, что и работа Блау; она трансформирует теорию обмена так, что бихевиоризм становится неузнаваем. Глава заканчивается Оценкой современного статуса, критики и перспектив социологиче­ского бихевиоризма в работе Молм.

ЛИТЕРАТУРА

1. Abbott С., Brvwn Cii.R., Crosbie P.V. Exchange as symbolic interaction: For whal?
// Amer. Sociol. Rev. 1973. Vol. 38.

2. Abrahamson B. Momans on exchange // Amer. J. Sociol. 1970. Vol. 76. P. 273 —
284.

3. Akers R. Reflections of a social bchaviorist on behavioral sociology // Amer. Sociol
1981. Vol. 16.

4. Back K. Review of Robert Burgess and Don Bushel), Behavioral sociology // Amcr
Sociol. Rev. 1970. Vol. 35.

5. Haldmn J.D., Baldwin J.I. Behaviorism on Verstehen and Erkla'rcn // Ibid. 1978, Vol

43.

6. Baldwin J.D., Itatdwin J.I, Behavior principles in every life- 2 ed. Englewoold Cliffs
(N.J.), 1986.

7. Beniger J.R., Savory L Social exchange; Diffusion of a paradigm // Amer. Sociol.
1981. Vol, 16.

8. Btau P. Exchange and power in social life. N.Y., 1964.

9. Blau P. Microprocess and macroslructure // Social exchange theory /Ed. K.Cook.
Beverly Hills (Calif.), 198«.

10. Bredmeyer H.C. Exchange theory /Ed. T.Bottomore, R.Niesbet. A history of social
analysis. N.Y., 1978.

11. liusnell D., Burgess R. Some basic principles of behavior // Behavioral sociology /
Ed. R.Hurgess, D.Bushcll. N.Y. 1969.

12. Cftadvick-Jones J.K. Social exchange theory; Its structure and influence In social
psyhology. I,., 1976.

13. Social exchanqe theory / Ed. K.S.Cook. Bewerly Hills (Calif.), 1988.

14- Cook K.S. Emerson's contribution to social exchange theory // Social exchange theory / Ed. K.S.Cook. Beverly Hills (Calif.), 1988.

15. l''ken P.P. Social exchange theory: The two traditions. Cambridge (Mass.), 1974.

16. Kmerson R.M. Exchange theory. Pt 1: A psychological basis for social exchange /
Kd. J.Berger et al. Sociological theories in progress. Boston, 1972. Vol. 2.

17. Kmerson R.M. Exchange theory. Pi II: Exchange relations and netwerks // Sociological
theories in progress / Ed. J.Bergcr et al. Boston, 1972. Vol. 2.

IS. Emerson R.M. Social exchange theory // Annual Review of Sociology / Kd. A.Inkeles et al. Palo Allo, 1976. Vol. 2.

19. Emerson R.M. Social exchange Iheory // Social psychology: Social perspectives / Ed.
M.Rosenberg, R.H.Turner. N.Y., 1981.

20. Gnode W.J. Л theory of role strain // Amer. Sociol. Rev. 1960. Vol. 25.

21. Gwide W.J. The celebration of heroes: prestige as a social controle system. Berkley,
1978.

22. Gnuldner Л. The norm of resiprocity // Amer. Sociol. Rev. 1960. Vol. 25.

23. Hambtin R.I., Kunkei J.ii. Behavioral theory in sociology. New Brunswick (N.J.),
1977.

24. Unmans G.C. Social behavior: Its elementary forms. N.Y., 1961.

25. Unmans G.C. Sentiments and activities. N.J.. 1962-

26. /lomans G.C. The nature of social sciences. N.Y., 1967.

27. /tomans G.C. The sociological relevance of behaviorism // Behavioral sociology / Ed.
R.Burguss, D.nushcll. N.Y., 1969.

28. Homans G.C. Commenlary // Institutions and social exchange/ Ed. H.Turk,
R.Simpson. Indianopolis, 1971-

29. Homans G.C. Social behavior: Its elementary forms. N.Y., 1974.

30. Honuins G.C. Coming lo my senses: The autobiography of a sociologist. New Brunswick
(N.J.), 1984.

31. Homans G.C., Schneider D.M. Marriage, authority and final cause: A story of unilateral
cross = cousin marriage. N.Y., 1955.

32. Knox J. The concern of exchange in sociological theory, 1884 and 1961 // Social
Forces. 1963. Vol. 41.

33. I^vi-Strauss C. Les structure elementaircs de la parente. P., 1949.

34. Marsden P.V. Elements of intcraclor dependence // Social exchange theory / Ed.
K.S.Cook Beverly Hills (Calif.), 1988.

35. McPhail C. The problems and prospects of behavioral perspeclives // Amer. Sociol.
1981. Vol, 16.

36. Meeker B.F. Decisions and exchange // Amer. Sociol. Rev. 1971. Vol. 36.

37. Merton R.K. Manifest and latent functions // Social Theory and Social Structure,

1949-1968. N.Y., 1988.

38. Michaels J.W., Green D. S. Behavioral sociology:Emergent forms and issues // Amer.
Sociol. 1978. Vol. 13.

39. Mitchell J.N. Social exchange, dramaturgy and ethnomethodology: Toward a
paradigmatic synthesis. N.Y., 1978.

40. Molm f~D. The legitimacy of behavioral theory as a sociological perspective // Amcr.
Sociol 19Й1. Vol. 16.

41. Molm LD., Wiggins J.A. Л behavioral analysis of the dynamics of social exchange
in the dyad // Social Forces. 1979. Vol. 57.

42. Parsons T. Levels of organisation and the mediation of social interaction // Sociol.
Inquiry. 1964. Vol. 34.

43- Perinbanayagam R.S. Behavioral theory: The relevance, validity, and apositness thereof to sociolody // Amer. Sociol. 1981. Vol. 16.

44. Ritzer G- Sociology: A multiple paradigm science. Boston, 1975.

45. Ritzer G. Sociology: A multiple paradigm science // Amer. Sociol. 1975. Vol. 10.

46. Singelmann P. Exchange as symbolic interaction // Amer. Sociol. Rev. 1972.

Vol. 38.

47. Skinner B.F. The behavior of organisms: An experimental analysis. N.Y., 1938.

48. Skinner B.F. Walden two. N.Y., 1948.

49. Skinner B.F. Technology of teaching. N.Y., 1968.

50. Skinner B.F. Beyond freedom and dugnity. N,Y., 1971.

51. Skinner B.F. Matter of consequences: Part three of an autobiography. N.Y., 1983.

52. Staats A.W. Skinnerian behaviorism: Social behaviorism or radical behaviorism? //
Amer. Sociol. 1976. Vol. 11.

53. Stolte J.F. Legitimacy, justice, and production exchange // Social exchange theory /
Ed. K.S.Cook. Beverly Hills (Calif.), 1988.

54. Tarter D. Heeding Skinner 'call: Toward the development of a social technology //
Amer. Sociol. 1973. Vol. 8.

55. Thibaut J., Kelley И.И. The social psychology of groups. N.Y., 1959.

56. Wilier D., Anderson li. Networks, exchange and coercion: The elementary theory and
its applicating. N.Y., 1981.

57. Yamaglshi T. An Exchange theoretical approach lo network positions // Social exchange
theory / Ed. K.S.Cook. Beverly Hills (Calif.), 1988.

Глава тринадцатая

СОЦИОЛОГИЯ ЗНАНИЯ КАРЛА МАННГЕЙМА

Карл Маннгсйм внес большой вклад в область социологических исследований, в развитие социологии знания; это наиболее ценная и выдержавшая испытание временем часть его работы. Социология знания изучает взаимоотношения между мышлением и обществом и относится к социальному познанию.

Пока естественные взаимозависимости мышления и общества не были достаточно четко разработаны, Маннгсйм на всех этапах своей работы обращал особое внимание на изучение структур, в которых они так или иначе присутствовали. Понятия структуры и взаимосвязи чнляются главными и присутствуют во всех его работах. Не распыляясь и не углубляясь в отдельные идеи, он сконцентрировал внимание на том, что мышление есть деятельность, которая должна быть связан:! с социальной деятельностью, образуя структурную систему.

По Маннгсйму, социология «стремится с самого начала толковать индивидуальную активность во всех сферах в контексте группового опыта» 17,с.27 ]. Мышление никогда не являлось привилегирован­ным видом деятельности, свободным от влияния общественной жизни, поэтому оно должно быть понято и объяснено внутри данного контекста,

Не данный индивид «противостоит миру и в борьбе за правду создаст мировую точку зрения на основании своего опыта... Гораздо более правильно считать, что познание с самого начала является общим процессом групповой жизни, в котором каждый открывает свои знания в структуре общей судьбы, общей деятельности, преодолевая общие трудности» [7,с.26].

Всякий, кто обратится к Маннгсйму для того, чтобы узнать полное и последовательное исследование взаимоотношений позна­ния и общества, будет разочарован. Маннгсйм был человеком восприимчивым к различным направлениям мысли, ко многим доктринам и перспективам. Этим объясняются многочисленные противоречия в его работах, которые затрудняют читателей, но о которых он сам хорошо знал. В конце жизни он писал членам семинара по социологии знания: «Если в моей работе есть проти­воречия и несоответствия, то это, я думаю, происходит не оттого, что я проглядел их, а потому, что я изучал тему до конца, даже если она противоречит другим положениям. Я иду на это, потому, что я думаю, что в этой маргинальной области человеческого познания мы не должны скрывать несоответствия... наша обязан­ность показать больные места человеческого мышления в его настоящей стадии...» [12,с.571].

То, что Маннгейм сказал об одной определенной работе, является верным для всех его работ по социологии знания. В течение всей жизни он стремился объединить различные направления и синтезировать их по-новому. В письме, процитированном выше, он сказал: «Я хочу сломать старую эпистемологию, но еще не преуспел в этом полностью» [12,с,572 ].

Поисковый характер работ Маннгейма делает сжатое изложение его главных идей чрезвычайно трудными. То, что может быть подчеркнуто в одном месте, как характерное утверждение, опро­вергается в другом, часто даже в одной и той же работе. Также невозможно выделить более ранние или более поздние взгляды, как можно сделать, например, в критических и докритических фазах мышления Канта. Часто поздние формулировки Маннгейма напо­минают очень ранние и сильно противоречат формулировкам среднего периода.

Маннгейм был пионером, посягнувшим на границы познания, чего более осторожные мыслители избегали. Он расплачивался за свою смелость: несмотря на то что он дал блестящие отправные точки, подходы и подвел к дальнейшему исследованию, он не мог воспользоваться плодами своих стараний, оставляя своим наследни­кам привилегию войти в землю обетованную, которую он сам смог только интуитивно осознать,

Маннгейм различал два подхода к объектам культуры и интел­лектуальным явлениям. Они могут быть поняты как бы «изнутри» таким образом, чтобы их имманентные значения открылись иссле­дователю; второй подход как бы «извне», как отражение социаль­ного процесса, в который неизбежно включен каждый индивид, В таком аспекте познание понимается как экзистенциально опреде­ленное, как seinsverbunden,

Маннгейм обобщил программное положение Маркса о зависимо­сти системы идей от социальной, в особенности классовой обуслов­ленности их сторонников [10,с.6]. Маннгейм трансформировал то, что Маркс в основном использовал как средство полемических атак против его буржуазных противников, в главный инструмент анали­за, который может быть одинаково эффективно использован как в изучении марксизма, так и любой другой системы мышления. Маннгсйм считал, что все идеи, даже «истины» относительны и соответственно подвержены влиянию социальной или исторической ситуации, из которой они возникают. Самый факт, что каждый мыслитель связан с конкретной группой в обществе, что он имеет определенный статус и исполняет конкретную социальную роль, определяет его интеллектуальный кругозор. Люди не рассматривают мировые события с абстрактных позиций созерцающего разума вообще, не делают этого исключительно как отдельно взятые личности. Напротив, они действуют, объединяясь или противостоя друг другу в разных организованных группах, и пока они так поступают, они и мыслят одинаково или различно [7,Р,3].

Маннгейм определяет социологию знания как теорию социальной или экзистенциальной обусловленности мышления. Согласно его

зп

точке зрения, все познание и все идеи «локализованы», хотя и в разной степени, внутри социальной структуры или исторического процесса. Иногда определенная группа может иметь более полный доступ к пониманию социального феномена, чем другие группы, но ни одна из них не может иметь абсолютного доступа к нему. Идеи имеют корни в различных отрезках исторического времени и социальной структуры, поэтому мышление неизбежно является перспективным.

У Маннгейма говорится: «...перспектива... есть нечто большее, чем просто формальное определение мышления. Она обозначает способ, при помощи которого индивид видит объект, событие, что он воспринимает в нем и как он истолковывает его. Перспектива также относится к качественным элементам в структуре мышления, элемен­там, которые обязательно должны быть пересмотрены формальной логикой. Именно эти факторы определяют то, что два человека, следующие одним и тем же формально логическим правилам, могут судить об одном и том же событии очень различно» [7,р.244 ].

Как в пословице, где семь слепцов пытались описать слона, индивиды, видящие общий объект с разных углов зрения из-за своего собственного социального расположения способны прийти к различным познавательным выводам и различным оценкам. Чело­веческое мышление зависит от ситуации.

Понятие об экзистенциальном определении познания является краеугольным камнем в доктрине Маннгейма. Такое определение, аргументирует Маннгсйм, было дано, когда можно было показать, что «процесс познания в действительности не развивается истори­чески в соответствии с имманентными законами, что он не вытекает только из «сущности вещей» или из «чисто логических возможно­стей» и что он не управляется «внутренней диалектикой» [7,р.240].

Тезис об экзистенциальном определении познания в дальнейшем укрепляется, аргументирует Маннгейм, когда может быть показано, что эти «экзистенциальные факторы» относятся не только к возникновению идей, но они проникают в их формы и содержание, и что они решительно определяют кругозор и интенсивность нашего опыта и наблюдательности, т.е. «перспективу субъекта» [7,р.240].

Главное утверждение Маннгейма заключается в том, что разли­чаются не только основные ориентации, оценки и содержание идей, но и способ постановки проблемы, тип сделанного подхода и даже категории, в которых опыт подытожен, накоплен и собран r определенный порядок в зависимости от социального положения наблюдателя |7,р.130]. Маннгейм, другими словами, использует «определенную концепцию идеологии», в которой модели познания, их форма, содержание, рассматриваются как бы связанными с социальной позицией участников. Один из примеров Маннгейма поможет проиллюстрировать это: «Когда, в начале XIX века старомодные германские консерваторы говорили о "свободе", они подразумевали право каждого сословия жить в соответствии с его привилегиями. Если он принадлежал к романтико-консервативному и протестантскому движению, он понимал это как "внутреннюю

свободу", т.е. право каждого индивида жить в соответствии с его собственным индивидуальным пониманием свободы. Когда либерал того же периода, используя термин "свобода", думал о свободе точно с позиции тех привилегий, которые для консерватора старого образца казались самим основанием свободы... Короче говоря, даже в формулировках общего представления угол зрения направляется интересами наблюдателя. Мышление именно направляется в соот­ветствии с тем, чего ожидает определенная социальная группа» [7,Р.245].

Маингейм не дает точного определения типов взаимосвязи между социальной структурой и познанием. Он считает, что термин «экзи­стенциальное определение» не включает в себя причинную последо­вательность, и подчеркивает, что только эмпирическое исследование раскроет точную сущность отношений в конкретных случаях.

Однако, как показывает Мертон [11,р.498], он использует разные переменные для указания на связь между мышлением и социальной структурой. Иногда он говорит, что социальные силы были прямой причиной интеллектуальных результатов. Иногда же он относит возникновение формы мышления к «интересам* субъекта. В иных же случаях он утверждает, что направленность внимания субъекта приводит его к данным идеям, а не к другим. И тем не менее есть абзацы, где он вводит такие типы понятий, как «выборочное сходство», «совместимость» или «согласованность» между специфическими соци­альными и историческими ситуациями и типами интеллектуальных результатов. И наконец, нетрудно найти у Маннгейма относительно слабые формулировки о взаимоотношениях между мышлением и обществом. Например, вместо отстаивания прямого влияния социаль­ных факторов, он только отмечает, что возникновению определенных групп идей предпослано возникновение определенных групп, которые станут их носителями. Маннгсйм, другими словами, расширительно трактует связь между «подструктурой и суперструктурой», используя терминологию Маркса. Когда он, казалось бы, собирается защищать, что определенные социальные силы являются необходимым и доста­точным условием для появления определенных идей, в следующий момент он подчеркивает, что социальные факторы лишь способствуют тому, что определенные идеи находят свое выражение и добиваются того, чтобы их услышали.

В основной массе трудов Маннгейма различное социальное положение носителей идей выражено в основном в терминах классовых факторов. Мышление привилегированной знати отлича­ется от мышления отчужденных от нее; идеи среднего класса являются контрастом идеологии феодального общества; утопическая мысль, основанная на будущей ориентации непривилегированности прямо противоположна идеологическому мышлению, выражающему защиту настоящего порядка тех, кто имеет выгоду от своего настоящего положения. Маннгейм не ограничивает себя программой изучения, наследованной от классового анализа Маркса. Он вклю­чает множество других социальных факторов, таких, как статус групп и профессиональные категории, как экзистенциальные опре-