Глава 52. Долгожданный телефонный звонок раздался четыре дня спустя, в таком месте, где она никак не ожидала его услышать

Долгожданный телефонный звонок раздался четыре дня спустя, в таком месте, где она никак не ожидала его услышать.

– О, Джулия, дорогая, – окликнула ее секретарша директора, когда в конце рабочего дня она зашла в учительскую сдать классный журнал. – Тебе звонил какой‑то мистер Стенхоуп.

Прошло несколько секунд, прежде чем до Джулии дошел смысл этих слов.

– Что он сказал? – спросила она, с трудом сдерживая дрожь в голосе и стараясь ничем не выдать охватившего ее возбуждения.

– Что‑то насчет того, что хочет зачислить своего сына в твою спортивную секцию для детей‑инвалидов. Я сказала ему, что секция и так переполнена.

– Но откуда ты это взяла?

– Я просто неоднократно слышала, как на это жаловался мистер Дункан. Но мистер Стенхоуп ответил, что дело очень срочное, и поэтому он обязательно перезвонит тебе сегодня в семь. Тогда я сказала ему, что он, конечно, может перезвонить хоть в десять, но обычно наши учителя не задерживаются в школе после пяти.

В голове у Джулии стремительно проносились обрывки мыслей. За считанные мгновения она успела подумать и о том, что Зак побоялся звонить ей домой, зная, что телефон наверняка прослушивается; и о том, что, не застав ее на работе один раз, он может больше не повторить попытку, и о том, что она должна следить за собой и ни в коем случае ничем не выдать своего огорчения и раздражения перед этой ленивой, любопытной, вечно сующей нос не в свои дела старой девой. Правда, сдержать кипящую в ней злость до конца она все же не смогла.

– Если мистер Стенхоуп сказал, что дело настолько срочное, – ледяным тоном поинтересовалась она, – то почему же тогда вы не позвали меня к телефону?

– Насколько мне известно, учителям запрещено беседовать по телефону в рабочее время. Это личное распоряжение мистера Дункана. И он очень строго следит за его соблюдением.

– Беседовать на личные темы, – изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, поправила ее Джулия, до боли вонзая остро отточенные ногти в мякоть ладоней. – Но, как я поняла, этот звонок совсем нельзя было отнести к разряду личных. Он говорил еще что‑нибудь?

– Нет.

В шесть сорок пять Джулия в полном одиночестве сидела в учительской, не отрывая глаз от молчащего телефона. А если она рассчитала не правильно? Если Зак поверит этой ханже‑секретарше и перезвонит ей домой? Вдруг, не застав ее, он решит, что она передумала и больше не собирается присоединиться к нему? Сквозь стеклянные стены учительской смутно виднелись темные, мрачные стены школьного коридора. Казалось, что в здании, кроме нее, нет ни души, и Джулия чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда в приоткрытую дверь просунулась взъерошенная голова школьного сторожа.

– Вы сегодня поздно, мисс Мэтисон, – осклабившись в щербатой улыбке, заметил Генри Рухарт.

– Да, – ответила Джулия, поспешно хватая первую попавшуюся ручку и блокнот. – Мне нужно закончить одну… одну очень срочную работу. Иногда здесь работается лучше, чем дома.

– Вряд ли вы много наработаете, если будете сидеть, не отводя глаз от телефона, – не унимался сторож, явно не собираясь уходить. – Я даже подумал, что вы, может, ждете какого‑то звонка.

– Нет, что вы. Генри…

Молчавший до сих пор телефон вдруг разразился ей в лицо резким, насмешливым звоном. Джулия нажала загоревшуюся кнопку с такой яростью, что лишь чудом не сломала ее.

– Алло? – резко выдохнула она, хватая трубку.

– Привет, сестренка, – послышался знакомый голос Карла. – Я уже несколько раз безуспешно пытался дозвониться тебе домой и решил на всякий случай звякнуть сюда. Ты уже обедала?

Нервно пригладив волосы, Джулия судорожно пыталась сообразить, сможет ли Зак дозвониться, если линия будет занята местным разговором. Кажется, переключение происходит автоматически, но лучше не рисковать.

– Никак не могу закончить срочную работу, – торопливо заговорила она, с беспокойством наблюдая за тем, как Генри, вместо того чтобы продолжать уборку коридора, начал вытряхивать мусорные корзины в учительской.

– У тебя все в порядке? – продолжал настаивать Карл. – Я несколько минут назад случайно встретил Кэтрин, и она сказала, что ты вот уже почти неделю по вечерам никуда не выходишь и никого не хочешь видеть у себя.

– У меня все прекрасно! Удивительно! Замечательно! Я стараюсь следовать твоему совету и полностью отдаюсь работе.

– Что‑то не припомню, чтобы советовал тебе что‑нибудь подобное.

– Ну значит, я перепутала тебя с кем‑то другим. Мне почему‑то казалось, что это был ты. А теперь извини. У меня еще много работы. Спасибо за звонок. Целую.

Повесив трубку, Джулия почувствовала, как ею постепенно овладевает отчаяние. Генри не спешил и явно намеревался составить ей компанию.

– Послушайте, – наконец не выдержала она, – может быть, вы займетесь уборкой учительской немного попозже? Я совершенно не могу сосредоточиться, когда вы грохочете здесь своими ведрами.

– О, простите, мисс Мэтисон, – смутился Генри. Джулия и сама чувствовала несправедливость собственного упрека. В действительности от уборки было не больше шума, чем от ветра за окном. – Тогда я сначала закончу подметать в коридоре, а потом загляну сюда. Ладно?

– Ладно, Генри. Простите меня. Я просто… я просто немного устала, – добавила она, попытавшись загладить невольную грубость самой ослепительной из своих улыбок. Глядя вслед удаляющемуся сторожу, Джулия в сотый раз напомнила себе, что она должна вести себя как можно естественнее и не делать ничего такого, что могло бы возбудить ненужные подозрения.

Ровно в семь часов телефон зазвонил снова, и она моментально схватила трубку.

Голос Зака в телефонной трубке оказался слишком низким. И каким‑то очень далеким, и… немного чужим.

– Ты одна, Джулия?

– Да.

– Существуют ли на свете какие‑то слова, которые могли бы убедить тебя отказаться от твоей безумной затеи?

Это было не совсем то, что Джулия ожидала услышать, но она твердо решила на этот раз не дать ему обмануть или запутать себя.

– Да, существуют, – мягко ответила она. – Ты можешь сказать мне, что все, написанное в письме, ложь.

– Хорошо, – снова послышался далекий, холодный голос. – Это все ложь.

Призвав на помощь всю свою выдержку, она до боли сжала трубку в руке и закрыла глаза.

– А теперь скажи мне, что ты не любишь меня, любимый.

На этот раз в далеком голосе звучали искренняя боль и мольба;

– Пожалуйста, Джулия, не заставляй меня говорить это. Я очень тебя прошу.

– Я тебя люблю, Зак. Ты даже не представляешь, как я тебя люблю.

– Не нужно, Джулия. Не говори так… Теперь Джулия точно знала, что обязательно добьется своего, и наконец смогла немного расслабиться.

– Я не могу не говорить этого, любимый. Так же как не могу не любить тебя. Теперь для меня остался лишь один возможный путь, и ты о нем знаешь, – нежно сказала она.

– Джулия, умоляю тебя, ради всего святого…

– Прибереги свои мольбы на потом, любимый, – насмешливо прошептала Джулия. – Тебе они еще пригодятся после того, как я к тебе приеду. Ты еще будешь умолять меня научиться получше готовить, умолять дать тебе для разнообразия хоть немного поспать, умолять, чтобы я наконец перестала рожать тебе детей…

– Джулия, прошу тебя, не надо… Не надо. Не делай этого.

– Не делать чего?

На том конце провода послышался судорожный вздох, после чего наступила такая продолжительная пауза, что Джулия даже испугалась. Но в результате она все‑таки получила ответ на свой вопрос, и на этот раз слова Зака действительно шли от самого сердца:

– Не переставай любить меня. Слышишь? Никогда не переставай любить меня.

– Я поклянусь тебе в этом перед любым священником, проповедником или даже буддийским монахом.

Обычное остроумие Джулии как всегда безотказно подействовало на Зака, и он нехотя рассмеялся:

– Кажется, здесь кто‑то говорит о женитьбе?

– Ты понял меня совершенно правильно.

– Мне следовало еще раньше догадаться, что ты обязательно будешь на этом настаивать.

– А что, у тебя есть по этому поводу какие‑то возражения?

По сравнению с ее нарочито легкомысленным тоном ответ Зака прозвучал необыкновенно серьезно и очень торжественно:

– Никогда в жизни ничего не хотел сильнее, чем сейчас хочу жениться на тебе.

– Для этого тебе достаточно сообщить всего две вещи: как мне поскорее добраться до тебя и какой размер кольца ты носишь.

Последовала еще одна затяжная пауза, и в какое‑то мгновение Джулии даже показалось, что ее нервы просто не выдержат напряжения. Но вот Зак наконец заговорил, и мучительные сомнения сменились долгожданным облегчением и радостным предвкушением предстоящих перемен.

– Хорошо. Я буду ждать тебя в аэропорту Мехико ровно через восемь дней, во вторник вечером. Рано утром во вторник ты должна будешь сесть в собственную машину и поехать в Даллас. Там ты возьмешь машину напрокат, на свое собственное имя, и поедешь на ней до Сан‑Антонио. Добравшись туда, не сдавай машину, а просто оставь ее на платной стоянке в аэропорту. В конечном счете ее наверняка найдут, но если нам повезет, то это произойдет не очень быстро. Скорее всего, власти в первую очередь подумают, что ты будешь ехать на машине всю дорогу, до самой встречи со мной, и лишь потом им придет в голову проверить аэропорты. Поездка до Сан‑Антонио займет у тебя всего несколько часов. В аэропорту, в кассе авиакомпании «Аэро‑Мексика», тебя будет ждать билет на четырехчасовой самолет. Он будет выписан на имя Сьюзан Арленд. Пока все понятно?

То обстоятельство, насколько хорошо и тщательно был продуман весь маршрут, доказывало, что Зак и не ожидал другого исхода их разговора. Джулия улыбнулась:

– У меня только один вопрос. Почему я не могу приехать к тебе раньше?

– Потому что мне необходимо время для того, чтобы утрясти кое‑какие дела. – По его тону Джулия поняла, что на этот раз возражать бесполезно, и стала молча ждать дальнейших инструкций.

– Во вторник утром, когда будешь уезжать из дому, ни в коем случае не бери с собой никаких вещей. Помни, что ни у кого не должно возникнуть и мысли о том, что ты собралась в дальнюю дорогу. По пути внимательно смотри в зеркало заднего обзора. Ты должна быть уверена, что за тобой нет хвоста. Если же ты все‑таки что‑нибудь подобное обнаружишь, посети несколько магазинов и возвращайся домой. Через некоторое время я снова постараюсь связаться с тобой. В течение следующей недели очень внимательно просматривай всю почту, которая будет приходить на твое имя, даже рекламные проспекты. Если у меня что‑нибудь изменится, то я обязательно дам о себе знать либо по почте, либо через какого‑нибудь надежного человека. Твоим домашним телефоном мы воспользоваться не сможем – я даю голову на отсечение, что он прослушивается.

– И кто же будет этим «надежным человеком»?

– Пока не знаю, но надеюсь, что, кто бы это ни был, ты не будешь спрашивать у него документы.

– Понятно, – сказала Джулия, делая последние пометки в блокноте, и немного погодя добавила:

– Я не думаю, что за мной продолжают вести постоянную слежку. Судя по всему, Ричардсон и Ингрэм – это агенты ФБР, которые встречали меня по приезде, – окончательно сдались и вернулись в Даллас.

– Как ты себя чувствуешь?

– Великолепно.

– Тебя не тошнит по утрам, голова не кружится? С трудом борясь с угрызениями совести, Джулия постаралась хоть на этот раз не солгать:

– Я очень здоровая молодая женщина. Мое тело просто создано для материнства. Так же как оно создано для тебя.

Судя по всему, ее последние слова вызвали у Зака точно такие же воспоминания, как и у нее самой, потому что в его бархатистом голосе послышалась так хорошо знакомая хрипотца:

– Дразни меня, но в меру. Помни, что придет день, и тебе за все придется расплатиться сполна.

– Обещаешь?

Знакомый гортанный смех в который раз заставил сердце Джулии биться чаще, но уже следующие слова Зака спустили ее с небес на землю:

– Джулия, ты понимаешь, что даже не сможешь попрощаться со своей семьей? Ты, конечно, сможешь оставить им какое‑нибудь письмо, но только при условии, что они найдут его лишь через несколько дней после твоего отъезда. Более того, ты должна быть готова к тому, что скорее всего больше никогда уже не сможешь их увидеть.

Конечно же, Джулия все это понимала, но каждый раз даже мысль о предстоящей разлуке доставляла ей почти невыносимые страдания. Крепко зажмурившись, она стиснула телефонную трубку.

– Я знаю.

– Но готова ли ты к этому?

– Готова.

– Кажется, мы нашли не самый лучший путь начать семейную жизнь. Обычно в таких случаях родители невесты проклинают молодых. – Зак отчаянно пытался обратить горькую правду в шутку, но у него это очень плохо получалось.

– Не смей так ни говорить, ни даже думать об этом! – в отчаянии воскликнула Джулия, подавляя невольную дрожь. – Я постараюсь все объяснить в своем прощальном письме. Ведь я покидаю их, чтобы соединиться с тобой… Это тоже совершенно по‑христиански! – Несмотря на последнее уверенное заявление, Джулия чувствовала, что и ее настроение, и настроение Зака катастрофически падает. Чтобы хоть как‑то предотвратить это, она резко сменила тему:

– А что ты сейчас делаешь? Ты стоишь или сидишь?

– Я сейчас совершенно один в гостиничном номере. Сижу на кровати и разговариваю с тобой.

– Ты что, живешь в гостинице?

– Нет, но мне пришлось снять номер, чтобы дозвониться в Штаты и спокойно побеседовать с тобой.

– Знаешь, сегодня вечером мне бы хотелось представить себе, что я нахожусь рядом с тобой там, где мы скоро будем вместе. Опиши мне свою спальню, а я тебе – свою, если, конечно, захочешь.

– Джулия, если ты решила окончательно свести меня с ума, то избрала для этого очень удачный способ. Я и так умираю от желания, стоит мне просто подумать о тебе.

Когда Джулия заговорила о спальнях, ее мысли были очень далеки от секса, но слова Зака тем не менее приятно польстили ей.

– Неужели я действительно могу свести тебя с ума?

– Да, и ты об этом прекрасно знаешь.

– Даже если буду просто говорить о наших спальнях?

– Даже если просто будешь говорить о чем угодно. В ответ Джулия рассмеялась таким звонким и беззаботным смехом, каким не смеялась уже давно – с тех самых пор, как уехала из Колорадо.

– А теперь давай уточним кое‑какие размеры, – с улыбкой сказал Зак.

– Тебя интересует размер моей спальни?

– Меня интересует размер твоего безымянного пальца.

– Пять с половиной, – тихо ответила Джулия, чувствуя, что ее голос снова охрип от волнения. – А какой у тебя?

– Понятия не имею, но думаю, что довольно большой.

– Ну хорошо, тогда давай поговорим о цвете.

– О цвете моего безымянного пальца?

– Нет, конечно, – с трудом сдерживая смех, возмутилась Джулия. – О цвете твоей спальни.

– Вот чертовка! Все‑таки добилась своего! Ну что ж, в данный момент моя спальня находится на небольшой лодке. Там обитые тиком стены, медная лампа, небольшой шкаф и твоя фотография.

– Значит, именно ее ты видишь перед тем, как засыпаешь?

– Я почти никогда не могу заснуть, Джулия. Я просто лежу и думаю о тебе. Скажи, ты ничего не имеешь против лодок?

– Я их просто обожаю.

– Тогда расскажи мне о своей спальне.

– Она вся в рюшечках и оборочках. Кровать под балдахином, покрытая белым покрывалом. Туалетный столик у противоположной стены. И, конечно, твоя фотография на тумбочке у кровати.

– Откуда ты ее взяла?

– Из старого журнала в библиотеке.

– Я не верю собственным ушам! – с притворным изумлением воскликнул Зак. – Неужели для того, чтобы обзавестись моей фотографией, тебе пришлось ограбить библиотеку?

– Конечно же, нет! Я ведь девушка с принципами. Я взяла журнал совершенно официальным путем, а потом просто объяснила, что потеряла его, и заплатила положенный штраф. Зак, – испуганно добавила она, не на шутку встревоженная тем, что только что заметила, – ты знаешь, оказывается школьный сторож все время бродит кругами вокруг учительской. Не думаю, что он слышит то, о чем я говорю, но даже само по себе это совершенно ненормально. Он никогда не ведет себя подобным образом.

– Тогда слушай меня внимательно. Я сейчас повешу трубку, но ты после этого еще некоторое время делай вид, что разговариваешь. Болтай все, что взбредет тебе в голову, но постарайся ввести его в заблуждение.

– Хорошо, погоди, не вешай трубку, он как раз снова пошел к своей тележке.

– Нам в любом случае лучше заканчивать этот разговор. И постарайся за следующую неделю доделать все свои дела. Я хочу сказать, все те, которые необходимо закончить перед окончательным отъездом.

К горлу снова подступил комок, и Джулия просто кивнула, совершенно забыв о том, что Зак не может ее видеть.

– Я бы хотел, чтобы ты знала еще кое‑что, – добавил он, не дождавшись ответа.

– И что же это?

– Каждое слово, написанное в том письме, – правда.

– Я это знала с самого начала – с того самого момента, как прочла его. – Чувствуя, что он может повесить трубку в любую секунду, Джулия торопливо и сбивчиво заговорила на ту тему, которая по‑прежнему волновала ее:

– Ответь мне, пожалуйста, еще на один, последний вопрос. Что ты думаешь по поводу новых сведений о Тони Остине? Мэтт считает, что все равно ничего нельзя сделать законным путем, но мне кажется…

– Джулия! – резко оборвал ее Зак. – Держись подальше от этого дела. И предоставь Тони Остина мне. Есть масса способов разобраться с этим мерзавцем, не втягивая ни тебя, ни Мэтта.

– И какие же это способы?

– Давай не будем сейчас обсуждать этот вопрос. Да, и еще одно. Если по ходу дела у тебя возникнут какие‑то трудности в связи с предстоящим отъездом, ни в коем случае не обращайся к Мэтту. То, что мы собираемся сделать, – противозаконно, и я не хочу, чтобы он оказался втянут в какие‑то неприятности.. – Зак! – чуть не плача воскликнула Джулия, чувствуя, как сердце сжимается от какого‑то темного, зловещего предчувствия. – Не прощайся со мной так! Скажи хоть что‑нибудь хорошее!

– Что‑нибудь хорошее? – переспросил Зак, и Джулия облегченно вздохнула, услышав в его голосе прежние ласковые нотки. – И что именно ты хочешь, чтобы я сказал?

Джулия подумала, что он бы мог придумать что‑нибудь и без ее помощи, но потом решила, что сейчас не время обижаться на такие мелочи, тем более что Зак заговорил снова, не дожидаясь ее ответа:

– Ровно через три часа я собираюсь лечь в постель. Будь там со мной. И когда ты закроешь глаза, то обязательно почувствуешь, что я рядом.

– Мне это нравится, – еле слышно прошептала Джулия, пытаясь сглотнуть упорно подступающий к горлу комок.

– Я был рядом с тобой каждую ночь. С того самого дня, как мы расстались. Спокойной ночи, любимая.

– Спокойной ночи.

Услышав короткие гудки, Джулия чуть было не повесила трубку, но вовремя вспомнила то, что ей говорил Зак. Правда, она сомневалась в своих актерских способностях, а потому предпочла действительно позвонить Кэтрин и проболтать с ней полчаса обо всем и ни о чем. После этого она вырвала из блокнота записи плана своего предстоящего побега, но, вовремя вспомнив один из телевизионных детективов, в котором преступник был обнаружен по незаметным для глаза отпечаткам на следующих страницах, решила прихватить весь блокнот.

– Спокойной ночи. Генри, – весело попрощалась она с подозрительно любознательным сторожем и вышла из школы через боковой вход.

Генри вышел тем же ходом, но спустя почти три часа. Он довольно долго не мог дозвониться по одному телефонному номеру в Далласе.

Date: 2015-09-22; view: 306; Нарушение авторских прав