Глава 34. – Можно уже Тоху отводить, – вечером сказала я Васе

– Можно уже Тоху отводить, – вечером сказала я Васе. – Что делать будем?

– Оставим его, Наташа. Я не против. Пусть растёт вместе с Васькой. Как можем, так и будем ему помогать. Вырастим. Только он должен сам этого хотеть. Это ведь не грудной ребёнок. Может, позовём его, да поговорим?

И мы позвали Тоху на кухню, после ужина.

– Надо тебе уже в интернат собираться, Антон, – сказала я. – Уже с завтрашнего дня сборная группа будет. Сегодня уже двое из лагеря вернулись. В седьмой класс.

– А Витька Хорошилов, из нашего класса, когда приедет?

– А Витька – в другом лагере, его двадцать шестого августа должны привезти.

– А можно, я у вас тоже побуду до двадцать шестого? А то мне, одному, скучно будет в спальне сидеть.

– Можно. Тоха, а ты хотел бы… вообще остаться у нас?

– Как – вообще?

– Ну, сначала – на выходные приходить. А потом – и остаться, как сын. Как настоящий сын.

– Ну, Наталья Петровна! Нет, наверно. Нет! Это летом, когда нет никого… А так – нет! В интернате по выходным самая прикольная жизнь! А вы ещё меня заставите что‑нибудь… Диктант какой‑нибудь писать… или ещё что‑нибудь… Каждое воскресенье приходить… Нет, я не хочу.

После этих слов Тохи Вася встал и закурил.

– Значит, не хочешь? – переспросил Вася.

– Нет, ну я… Я – ив армию не хочу. А вы говорите, что мне надо в армию…

– Понятно. В армию – не хочешь, и нравоучений наших – не хочешь слушать.

Тоха стоял, потупившись.

– Ладно, иди, смотри телевизор, – сказал Вася. – Иди. Не волнуйся, побудешь у нас ещё день. Досидишь, до своего двадцать шестого.

И мы остались на кухне одни. Вася курил, а я вытирала слёзы.

– Прекрати. Прекрати сейчас же.

– Как же так, Вася? Как же так, а?

– Ты же сама говорила, что на всё – Божья воля. Прекрати! О чём ревёшь?

– О нём. И о нас.

– Вот уж о нас – нечего реветь. Иди лучше, да вещи его пересмотри. Чтобы не отправлять в рваном и грязном.

Ох! Ох, ох… Что же это, Господи? Почему? А сердце‑то как сжало… Вот как, оказывается. Не хочет… А мы‑то думали, что дело в нас…

И, двадцать шестого, утром, мы пошли в интернат.

Собрались пораньше. Вещи Тохи я сложила в два полиэтиленовых пакета.

Мы стояли в прихожей вчетвером. Я с Тохой – у дверей, а оба Васи, и большой, и маленький, стояли напротив нас.

– А чего это вы вещи в пакеты сложили, Наталья Петровна? – спросил Тоха. – Вы же мне сумку обещали дать!

Я обещала ему сумку. Но накануне Вася‑старший ездил с ней на работу, и сумка была не разобрана. Сил у меня не было – её разбирать.

– Бери‑ка ты пакеты, и иди, – сказал Вася‑старший.

Вот, придётся через весь город их тащить, «голимые» пакеты эти, – проворчал Тоха и поднял свои пакеты. – До свидания.

До свидания, коли не шутишь, – сказал Вася.

Я ещё ждала. До последнего мгновения я ждала, что Антон, то есть наш Тоха, скажет нам что‑нибудь. Может, скажет, что раздумал, и решил остаться с нами. А может, скажет просто «спасибо». Простое, незамысловатое «спасибо».

И Вася старший, и Вася младший – тоже этого ждали. Но Тоха молчал. Потом он толкнул двери, и вывалился со своими пакетами на лестничную площадку.

Мы молчали всю дорогу до интерната.

Тоха сделал свой выбор. Он не захотел быть нашим сыном.