Проблемы социального познания в смежных науках

Психология социального познания как отдельная самостоятель­ная область исследования возникла из двух источников: непсихоло­гических (философия, социология познания) и психологических (оп­ределенные разделы общей психологии, психосемантика, когни­тивная психология, социальная психология). Поэтому необходимо кратко охарактеризовать каждый из этих источников

Философия. Как уже отмечалось, более позднее употребление данного термина предполагает/иссле­дование того, как человек познает;..срщалщый_мир (что именно познаем — это второй вопрос). Однако наряду с этим существует и другая трактовка термина, когда под «социальным познанием» по­нимается социальная обусловленность познавательного процесса. В этом втором понимании проблема насчитывает значительно бо­лее длинную историю. И философская традиция если и имела дело с названной проблемой, то рассматривала ее как идею, связи по­знания человека с реальными условиями его существования в социаль­ном мире. Лишь значительно позже, в философии начала XX в., была предложена постановка вопроса, имеющая отношение к пер­вому значению термина, и то в специфической форме, а именно как проблема единства (или различия) двух форм познания: фи­зического и социального (духовного) мира.

С первым таким фрагментом мы сталкиваемся уже в античной философии, например в концепции Платона. В его терминологии различие проводится между «истинным знанием» и «мнением». Если первое относится только к миру духовных сущностей — идей, то второе годно для познания чувственных вещей, которые изменчи­вы и непостоянны, и потому относительно них невозможно ис­тинное знание. Относится ли социальный мир — человеческие от­ношения — к «духовным сущностям» или к «вещам», из предло­женного деления не ясно. Ясно, однако, что в принципе возможны два различных вида знания, которые не равноценны друг другу.

В философии Нового времени теоретико-познавательная про­блематика присутствует практически у каждого крупного мысли­теля, однако и здесь нет постановки вопроса о социальном позна­нии в законченной форме — ни в одной из возможных трактовок этого понятия. Первая из них — это философия XVII в. Учению о познании, которое разрабатывали все ее представители, предшествовало раз­витие идеи о том, что человек — часть природы, но ему присуща важнейшая способность — разумно мыслить, что обеспечивает сво­боду действия. Но для того чтобы это разумное начало полностью проявило себя, необходимо «очистить», освободить его от всего того, что ему мешает. Первым с этой идеей выступил Фрэнсис Бэ- дш, в своей работе «Новый Органон» изложивший взгляд на со­впадение знания и могущества человека. Истщному^знанцю, по Бэкону, препятствуют «призраки», от которых следует освободиться. Это призраки: рода (заблуждения, которые коренятся в самой при­роде человека, в частности в его «страстях»), пещеры (заблужде­ния, навязываемые человеку его непосредственной средой), рын­ка (заблуждения, происходящие от общения людей между собой, например из-за неправильного употребления слов), театра (за­блуждения на основе усвоения прежних неверных идей, напри­мер, идущих от ложных философских концепций).

Следующие ключевые фигуры, с именами которых связаны две различные тенденции в дальнейшем развитии учения о зна­нии, — это Рене Декарт и Томас Гоббс. Декарт является автором знаменитого утверждения cogito ergo sum («мыслю, следовательно существую»), смысл которого в утверждении силы разума; задача его — господство над силами природы. Но апелляция к разуму не исключает другого важнейшего принципа — принципа сомнения..Оно возникает потому, что на разум влияют «иллюзии и чувства», человеческие страсти^ Лишь освобождение от них будет означать, что разум очистился, и человек начнет в полном смысле слова «думать»^ Декарт раскрывает и смысл познавательного акта: чело­век должен научиться «расчленять» вещи для их познания. Важны­ми элементами познавательного процесса являются сам познающий субъект и метод. Концепция Декарта — это последовательный рационализм.

Его оппонентом выступил Т. Гоббс. Не касаясь подробно поле­мики этих двух мыслителей, отметим лишь самый существенный шаг, сделанный Гоббсом в обогащении философских представле­ний о познании. Гоббс предположил, что для более глубокого по­нимания сущности познания нужно обнаружить связи между людь­ми, осуществляющими познавательный процесс, поскольку люди передают друг другу знания, воплощенные в слова («метки»). Тем самым в процесс познания вводится коммуникация.

Опираясь на эти мысли Гоббса, можно сделать вывод о том, что им/предложена в своеобразной форме идея социальной детерминированности знания — через признание роли коммуни­кации в познавательном процессе.

Впоследствии, в конце XVIII в., две линии, намеченные Де­картом и Гоббсом, будут продолжены другими мыслителями: ли­ния рационализма Декарта — Г. Лейбницем и линия социальной обусловленности познания — Д. Локком. В интересующем нас кон­тексте важно рассмотреть последний подход.

Джон Локк в духе общих тенденций развития философии этого периода концентрирует свое внимание на проблеме ^научного ис­следования человека в противовес бесплодной схоластике,,^Этот новый подход предполагает привлечение целого комплекса раз­личных научных дисциплин, что позволяет исследовать социальные связи и отношения людей.». Иными словами^азум рассматривается в связи с прак­тическим поведением человека как «практический разум»/ что не может не означать^изменения представления о субъекте познания: теперь это дне абстрактный индивид, а/,чедовек, который должен в процессе познания ориентироваться не только на свои собствен­ные устремления, но и на требования общества.

Здесь важно вычленить те аспекты его концепции, которые непос­редственно относятся к проблемам социального познания. В этом смысле огромный интерес представляет предложенная скованные узкой точкой зрения, самомнением, отгороженностью от пози­ций других./ Избавление от этих недостатков возможно лишь при внимательном отношении к тому, как ребенок начинает позна­вать с самых первых его опытов, выражаясь современным языком, с первых этапов социализации.

Несмотря на целый ряд блестящих идей относитель­но процессов познания, мыслители XVII -- первой половины XVIII в. оказались в довольно противоречивом положении. С одной стороны, они понимали и констатировали, что процесс познания реально осуществляется индивидами, с другой — сталкивались с тем обстоятельством, что смысл и содержание понятий, в особен­ности научных, выводит за пределы актуального человеческого существа, заставляет предположить существование надындивидуального разума. Попытка решения этого противоречия была пред­ложена уже в более поздней философии, в частности в рамках традиции, представленной И. Кантом.

Иммануил Кант провозглашает сознание родовым, общечело­веческим образованием, социальным по своей природе. При этом индивидуальное знание рассматривается как приобщение к все­мирно-историческому потоку знания через систему категорий и понятий, выработанных последним. Поставлен четкий акцент на активную природу познания.

Начало ХХ века. Две противоположные точки зрения на этот пред­мет представлены двумя крупнейшими философскими школами.

Первая из них — это школа неокантианства, в частности та ее ветвь, которая получила название Фрейбургской (Баденской). Ее важнейшие представители — Вильгельм Виндельбанд и Генрих Рик-керт. Основная идея Баденской школы заключалась в том, чтобы доказать принципиальное различие двух типов наук — «наук о при­роде» и «наук о культуре». Хотя Виндельбанд ставил вопрос не о различии объектов естественных и общественных наук, а лишь о различии .способов познания в тех и других, по существу проблема вставала как различие двух классов объектов. Одни науки — есте­ственные — отыскивают законы, другие — науки о культуре (прежде всего история) — описывают отдельные факты. Первый тип мыш­ления Виндельбанд называет «номотетическим», т.е. постигающим законы, второй — «идиографическим», т.е. описывающим особен­ное, единичное. Хотя оба метода обладают равной ценностью, но второй — «идиографический» — долгое время оставался на заднем плане, в то время как его также необходимо активизировать, поскольку все, что имеет отношение к человеческому интересу и оцениванию, всегда «единично и однократно». В рассуждениях Виндельбанда отсутствуют ссылки на социальную реальность: речь почти все время идет об историческом знании, но тем не менее можно предположить, что социальная жизнь укладывается в русло этой же схемы, поскольку неоднократны апелляции к историчес­кому процессу в целом¹.

Еще более подробно эти же идеи развиты в концепции Рик-керта. Он различает те же ^два метода в познании разных сфер — природы и культуры, но именует их по-иному. Поскольку есте­ственно-научное познание направлено на общее, его метод полу­чил название «генерализирующий», в то время как историческое познание, имеющее дело с индивидуальными событиями, кото­рые нельзя подвести под закон, использует метод «индивидуали­зирующий». Поэтому естествознание и историческая наука всегда должны находиться в принципиальной логической противополож­ности между собой. С этой точки зрения задача наук об обществе — не открытие естественных неизменных законов, но тщательное описание единичных фактов.

Только понятие ценности дает, с его точки зрения, возмож­ность выделить в историческом процессе существенное. Благодаря отнесению единичных исторических фактов к ценности, мы мо­жем сконцентрировать свое внимание на той стороне историчес­кого процесса, которая называется культурой². В конечном счете «отнесение к ценности» есть метод не только исторического, но и всякого теоретического познания, поскольку в каждом таком слу­чае мы не просто получаем некоторое представление, но обсужда­ем познаваемое, выносим о нем суждение.

Неокантианская традиция получила большое распространение в философии XX в. и прочно вошла в ее арсенал как идея разделения двух видов знания, как обоснование специфики познания мира культуры, а следовательно, и различных проявлений социальной жизни.

В противоположность этой традиции другая школа философии этого периода — позитивизм — выступила с принципиально иной трактовкой процесса познания. Родоначальником позитивизма был Огюст Конт, вместе с тем явившийся и создателем особой на­уки — социологии, которой он дал «имя и программу». Обоснова­ние статуса этой новой научной дисциплины с позиций позитиви­стской философии — главная проблема работ Конта. В соответствии с общими исходными посылками философии позитивизма, требующей отказа от бесплодной «метафизики» и построения систе­мы «позитивного» (т.е. «положительного») знания,,'¹ Конт провоз­гласил важнейшей задачей социологии вырваться из плена мета­физических спекуляций и утвердить себя на прочном фундаменте аналитического знания} Если социология хочет быть дей­ствительно наукой, она должна отбросить прежнюю философию и превратиться именно в «позитивное» знание.

Реальным средством для построения такой именно системы социологии является усвоение ею методов естественных наук, преж­де всего физики. Только при условии развития социологии в каче­стве «социальной физики» возможен ее прогресс. Эта установка отразилась в терминологии Конта: ^социологии выделены две ча­сти — социальная статика и социальная динамика.

В концепции Маркса предложен целый набор проблем: и соци­альная детерминированность самого субъекта познания, и вклю­чение в процесс познания коммуникации, и общественная задан-ность языка исследователи!. Как справедливо отмечает В. А. Лек­торский, с точки зрения такого подхода сам индивидуальный субъект познания возникает лишь постольку, поскольку он вклю­чается в определенную объективную систему отношений к другим субъектам и «овладевает социальными способами деятельности. Иными словами,1процесс познания возможен только при том ус­ловии, когда в нем используются эталоны, которые имеют соци­ально-культурный характер...»

Социология. / Здесь пред­принято исследование социального познания как социального явления, где выделены следующие области: социальная детерми­нация форм знания, условий его хранения и использования в об­ществе различными социальными группами, социальная обуслов­ленность типов знания в определенные эпохи, наконец, социальные институты и социальная структура производства знаний.

Некоторые новые подходы были заложены в трудах таких клас­сиков социологии, как П. Сорокин, М. Вебер, Э. Дюркгейм. Так, в работе П. А. Сорокина «Социальная и культурная динамика» была высказана мысль о том, что именно доминирующая культура обус­ловливает, что считать истинным и что — ложным при познании социальных явлений. Сама социальная жизнь, по Сорокину, есть система разнообразных «социальных взаимодействий», объединен­ных в различные системы. Все эти системы интегрированы опреде­ленными ценностями, значениями. Люди и группы в своем пове­дении реализуют эти значения, или культурные ценности. Вся ди­намика общественной жизни детерминирована динамикой культуры, т.е. совокупностью тех изменений, которые происходят в системе «истин», «значений», «ценностей».

Своеобразное решение вопроса о специфике познания соци­альных явлений предложено в работах Макса Вебера. По его мне­нию, для изучения социальной действительности социолог созда­ет особые понятия, абстракции — «идеальные типы», при помо­щи которых он строит типологии различных общественных систем. Они есть именно Конструкции исследователя, которые нужны для систематизации многочисленных и разрозненных фактов. Наличи­ем таких «идеальных типов» метод Вебера как бы развивает дальше «идиографический метод» неокантианцев, ибо многообразие еди­ничных и неповторимых фактов социальной жизни теперь может быть сведено к некоторым категориям. При этом, полагает Вебер, социолог руководствуется при создании «идеальных типов» опре­деленными ценностями своего времени.

Напротив, позитивистская традиция была продолжена в соци­ологии Эмилем Дюркгеймом. Один из самых влиятельных социоло­гов конца XIX — начала XX в. По его мнению,; сущность общества составляет система «коллек­тивных представлений», которые вырабатываются в обществе и не могут быть сведены к индивидуальным представлениям отдельных людей о каких-то общественных явлениях. Коллективное сознание не есть сумма индивидуальных сознаний, и для понимания суще­ства общественной жизни недостаточно исследовать лишь формы индивидуального познания; По мнению Дюркгейма, группа, об­разуемая из ассоциированных индивидов, есть реальность совсем другого рода, чем каждый индивид, взятый отдельно, и коллек­тивные состояния существуют в группе раньше, чем коснутся ин­дивида и сложатся в нем в форму чисто внутреннего психическогё состояния. Коллективное сознание как совокупность «коллектив­ных представлений» существует объективно, его субстратом явля­ется общество. Поэтому «коллективные представления» можно рас­сматривать как разновидность «социальных фактов», Поскольку задача любой науки — познание фактов, необходимо разработать метод, который позволял бы исследовать факты особого рода — «социальные факты». Дюркгейм разработал ^«Правила социологического метода»], которые явились философски-методологическим введением к его творчеству. Специфика социологического метода в том и состо­ит, чтобы разработать свои собственные приемы исследования. Так, при познании социальных фактов необходимо особое «социологи­ческое» объяснение, которое нужно искать в природе самого об-щества^определяющая причина каждого социального факта долж­на быть отыскана среди предшествующих социальных фактов, а не в состояниях индивидуального сознания^ Примерами такого рода социальных фактов, какими являются «коллективные представле­ния», Дюркгейм считал/правовую систему общества, этические нормы и ценности, религиозные верования, политические доку­менты, произведения искусства, обыча^.

Его идеи справед­ливо рассматривать как один из непосредственных источников формирования психологии социального познания. Расширение это касалось прежде всего более четкого обо­значения принципа детерминации социального познания соци­альными факторами^ а значит, и понимания его природы. Особен­но четко эти мысли прозвучали в рамках выделившейся самостоятельной области социологии --- социологии знания (или социологии познания), предмет которой -- исследование знания как социального явления. Родоначальниками ее были М. Шелер и К. Маннгейм.

Макс Шелер явился авторомлермина «социология знания> (его книга так и называется: «Формы знания и общество. Проблемы социологии знания», 1926). С его точки зрения, необходимо при­знание «фундаментального факта/социальной природы всякого знания»У что означает отвержение позиций ряда философов о ка­ких-либо врожденных идеях./Задача социологии познания — обо­сновать специфику социального познания, а для этого прежде все­го нужно обратиться к «социологии культуры», ибо именно в этой области фиксируются специфические явления человеческого об­щества: искусство, язык, письменность, нравы,) Все это — также реальность общества, и социология познания должна соотнести область идеального и его значение для индивида./Общество, по мысли Шелера, не вмешивается во взаимодействие индивида с познанием какого-либо общественного явления, но лишь опреде­ляет выбор объектов познания^ Иными словами,/общество не столько определяет познание, сколько делает его возможным.

Другим видным представителем социологии познания являет­ся Карл Маннгейм, который впервые ввел в обиход науки термин «социальное познание»; этим термином обозначалась социальная обусловленность всякого познания, хотя позже и здесь были вве­дены ограничения. Строго социально обусловленным является лишь «историческое познание», а «познание природы» в определенной степени отделено от воздействия общества. Зависимость же знания от об­щества есть всегда искажение его, поскольку оборачивается зави­симостью от определенной идеологии.

Специфичной является позиция Роберта Мертона, одного из выдающихся исследователей в области социологии познания в более поздний период. Для него знание — это «психическая продукция», которая имеет две базы: социальную (принадлежность к классу, поколению, профессии) и культурную (ценности, этос, народ­ный дух). Изучать следует различные виды этой психической про­дукции: как знания используются определенной социальной сис­темой, социальными группами, социальными институтами.

Мертоном был предложен термин «самодостаточность проро­чества», которым он обозначал степень вклада, вносимого людь­ми в создание таких жизненных обстоятельств, которые подтвер­дят их ранее существовавшие гипотезы об окружающем мире.

«Картинка» каждой социальной ситуации, созданной человеком, определяет образ его поведения в этой ситуации; а это, в свою очередь, влияет на поведение дру­гих, и далее — целая сеть следствий. Главный вопрос для каждого, по мнению Мертона, понять, с какой степенью объективности мы участвуем в этом «творчестве мира». В итоге Мертон приходит к мысли о необходимости формирования такой области социоло­гии, как социология науки: именно она и должна изучать соци­альное познание [141].

На этом последнем примере очень хорошо видны характерные для социологии принципы подхода к изучению социального по­знания. В большей степени —это не анализ самого процесса фор­мирования такого знания (хотя отдельные положения касаются и этого вопроса), но именно анализ связи «знание—общество». В этом

смысле социологическая традиция, как и по многим другим про­блемам, отличается от социально-психологической: в ней не уде­ляется места описанию процессов социального познания отдель­ного, притом «обыденного», человека/В соответствии с особенно­стями предмета социологии такой крен вполне объясним.

В 60-е гг. XX в. новый виток идей относительно социального познания был предложен Франкфуртской философской и социоло­гической школой, которая заявила о себе как о «критической тео­рии», подвергшей критике как современный капитализм, так и основные положения марксизма (школа именовала себя «западно­европейским марксизмом»). Наряду с определенной социально-политической доктриной Франкфуртская школа разработала осо­бую концепцию социального познания. Так, основное понятие, введенное Гербертом Маркузе, это понятие «одномерного челове­ка», т.е. человека, смотрящего на мир через призму «одномерного сознания», навязанного ему средствами массовой информации и подчиненного нормам существующего общества [140]. «Одномер­ное сознание» — результат господства над человеком чуждых ему сил, и его полная социальная детерминированность исключает какую-либо подлинную свободу в познании социального мира. Эти идеи близки отдельным положениям социологии познания К. Ман-нгейма, хотя формально они и подвергаются критике. Абсолютная социальная заданность «одномерного сознания» — не что иное, как подчинение его идеологии, что, по Маннгейму, приводит к извращенному сознанию. Таким образом, социальная детермини­рованность познания оборачивается его извращенностью.