Track 11

Москвичи “Мистер Твистер” стала первой русской рокабилли группой, издавшей долгоиграющий винил. Послушали мы ее всего один раз, после чего принялись упражняться в остроумии, всячески издеваясь над пионерами стиля. Поводов для этого “Мистер Твистер” дала множество. Их контрабас клацал, как вставная челюсть, рифмы вызывали недоумение, юмор повергал в уныние. “Рокабилли — это форменный атас!” — точнее и не скажешь. Сами Ройне, лидер известной финской сайко-команды “Stringbeans”, рассказал мне, что использовал запись твистеровской “Рок-терапии” в одной театральной постановке. “Тебе понравилось?” — спросил я. “Очень! — ответил Сами. — Очень смешно звучит!” “Москва, она и есть Москва, — снисходительно решили мы. — Чего от нее ждать”. Однако оказывается, что наша столица далеко не безнадежна. Ведь именно там находятся люди, которые, увидев в “Поп-Антенне” “Meantraitors”, пригласили их для записи первого альбома. Еще до выпуска официального диска кассета с записью материала попадает к нам. С такой скоростью не играл еще никто! К тому же у группы есть свое лицо — это не только музыка, но и тонкий, отчаянный вокал Богорада. Пластинками, а их напечатали двадцать тысяч, завалили всю территорию Союза, и для многих прослушивание “From Psychobilly Land” стало первым сайко-опытом в жизни. В результате как минимум три группы более позднего периода восприняли манеру пения Стаса как каноническую и скопировали ее. Среди них петербургские “Die Spiele D.D.D.” и мурманские “Need Nothing”.

Богорад:

Когда показали наш, с позволения сказать, ролик (у меня, к сожалению, и записи его не осталось), то нас заметили и пригласили в Москву на запись в Центр Стаса Намина — SNC. Паша Жагун спросил у “Мистер Твистер”, не знают ли они нас, и они ответили, что знают. Усманов вел тогда на радио какую-то стремную ретро-рок программочку. В прямом эфире он объявил, чтобы те, кто меня знают, передали мне, что в Москве для нас есть хорошие новости и чтобы я позвонил. Особых условий в договоре не было. SNC брал на себя все расходы по записи и проживанию, а мы должны были записать свой первый LP. Нам просто повезло.

19 августа 1991 года, в день путча, было запланировано начало нашей записи. На нас все то, что происходило в Москве, не слишком отразилось, но, конечно, было мрачно и тяжело. Мы записывались и несколько дней ночевали прямо на студии. Нас очень берегли и не дали сыграть перед Белым домом, боялись, что наш вид взбесит солдат и что нас просто грохнут. Мы грузили оборудование для концерта перед Белым домом, помогая остальным.

Многие и в России, и на Западе посчитали, что скорость нашей игры — продукт ускорения записи. Полная чушь! Лучшее доказательство обратного — видео с наших концертов тех времен.

В Центре Стаса Намина мы познакомились с Ханзи, больным на всю голову художником-музыкантом. Нас поселили с ним в одной квартире, а когда настала пора уезжать в Питер, он попросился с нами и даже сыграл с нами концерт в “ТамТаме”. Там он под драм-компьютер бил палками по автопокрышкам и что-то орал. Ну, шиза косила наши ряды, в общем. А потом он пригласил нас в Кельн. Первая известная группа, с которой мы сыграли, была “Demented Are Go”. Я не могу сказать, что все за нами бегали, но найти концерт в то время было достаточно просто. Публика в Германии самая избалованная, а факт того, что мы из России, только портил дело. Немцы никогда не простят нам вечного всемирного позора. С молоком матери им вбивалось, что Россия — это отсталая страна и что там ничего стоящего быть не может. Уважают они только своих спасителей — Америку и Англию. Предубеждение это крайне сильное, и до сих пор у меня нет ощущения, что они от него отделались.

Мы жили в очень тяжелых условиях, в основном нелегально. Жили где придется. Выручало лишь то, что тогдашний немецкий уровень жизни был настолько высок, что можно было прокормить себя, питаясь выброшенными из супермаркетов почти просроченными продуктами. Сейчас мы бы и месяца не протянули так.

Мельников:

Первым басистом “Meantraitors” был Колотунчик, а барабанщиком — Женя Беляев. Колотунчик был безумным человеком. У него не хватало зуба, но при этом была вставка, которая эту дырку закрывала. В клипе он показал свой класс — выдохнул через дыру папиросный дым. Выглядело это, естественно, отвратительно. Богорад ими тяготился — эти парни были самостоятельными. Женя подумывал о том, чтобы уехать со своей девушкой в Голландию. Богорад кричал: “А как же группа?!” А Женя отвечал: “А мне интересно!” Колотунчик занимался полукриминальными вещами. С товарищем они вытягивали деньги из лотерейщиков “с карандашами” — были такие в перестроечное время. Колотунчик со своим орлом быстро научился разводить этих парней на рублей сорок-пятьдесят. Но лотерейщики тоже обучались быстро, и закончилось это не очень хорошо. Богорад понимал, что так дело не пойдет, а у него же всегда планы были космического характера. Сначала ушел Женя, и появился Вадик. А потом пропал Колотунчик — просто пропал, и появился Дима. Он был с музыкальным образованием и понял, что слэп — не такая уж большая беда. И стал выколачивать все эти замысловатые штуки. После месяца репетиций Богорад удовлетворенно заметил: “Мы лучшие”. Я говорю: “В смысле?” — “Ну, лучшая сайкобилли группа в мире”. — “А почему ты так решил?” — “Ну посмотри сам. „Batmobile” уже говно, „Meteors„ играют без контрабаса, а вот мы — офигенные. Мы лучшие — да ты сам послушай”. Вот с этой позицией он и уезжал в Германию. Он был в этом категорически уверен, надеюсь, что так и было.

Я ставлю ультиматум: либо мы к осени записываем демо, либо я прекращаю свою музыкальную деятельность. Мы начинаем плотно репетировать. Я систематизирую имеющийся материал, набирается девять песен. Тимофей играет вполне прилично — он взял несколько уроков у Саши “Гарри” из “Razefit”, классного техничного контрабасиста. У Радика в путяге есть примитивная студия с магнитофоном, который пишет на четыре дорожки с использованием двух аудиокассет. Немало групп записали у него свои первые демо и альбомы. Мы скидываемся и через два дня получаем готовый продукт — первые девять песен в исполнении купчинской сайко-группы “Dynamites”. Такое вот незатейливое название мы себе выбрали на новом этапе нашей музыкальной жизни. С новой демо-записью я вновь еду в Италию, где распространяю ее среди двух человек — Микелы и ее знакомого барабанщика Андреа, играющего в группе “Xilema”, больших любителей “Bauhaus”. Деньги я, как и положено, трачу на пластинки. Возвратясь в серое декабрьское Купчино, я узнаю две важные новости:

название “Dynamites” давно занято, и поэтому мы теперь — “Scary B.O.O.M.”;

девятого декабря 1992 года у нас c “Razefit” забит концерт в клубе “Рига”.

“Ригу” курирует Леша Жуков — администратор успешной хард-рок команды “Smirnoff”. Клуб занимает бывший банкетный зал в типовом торговом центре, недалеко от метро “Автово”. Дукин рисует классную афишу — скелет в полуистлевшей футболке с молотком и гонгом аукциониста на фоне флага конфедерации. Он же множит ее на ксероксе. Мы расклеиваем их по городу. Все тридцать штук. Но больше и не надо. Достаточно начертать на бумаге волшебное слово — “psychobilly”, и народ, если надо, доберется туда, куда не ходит ни метро, ни наземный транспорт. К тому же афишки формата A4 порой становились настоящими произведениями иллюстративной графики. Постеры “Meantraitors” рисовал Сергей Тимонин. Его рисунки напоминают работы известного книжного графика и карикатуриста Ивана Семенова, знакомого нам по иллюстрациям к рассказам Носова. Разница в том, что тимонинские линии резче, а сюжеты мрачнее.

Мельников:

Афиши рисовали либо Сергей Тимонин, либо Кощей. Денис был очень прогрессивным автором. Уже тогда был некий конфликт с хиппарями, с теми людьми, которые представляли собой old school и выступали еще с “Россиянами”. А тут — бабах — самоуверенные чуваки, которые говорят, что вы, мол, никто, и вы, как мы умеем, не умеете. И Кощей писал на афишах: “Стригите волосы!” Это было весело, и это было по-настоящему.

Тимонин был нечеловеческой силы художник. Его рисунки притягивали. Он не был так виден, как Богорад, но процентов тридцать успеха “Meantraitors” принадлежит именно ему — ведь это он создал безумный имидж группы, изобрел для гитары Стаса рычаг вибратора в виде опасной бритвы.

За день до концерта я сижу в ванной и бритвой пытаюсь снять волосы с висков. Получается убого, и чем дальше, тем гаже становится моя прическа. Парни заходят меня проведать, и Дукин приходит мне на помощь — после его обработки на голове у меня остается только узкая полоска волос — вроде миниатюрной пилотки с сантиметровым коком спереди. Накануне первого концерта я впервые выгляжу как стопроцентный псих.