Правовая и социальная защита. 127 page

Данные таблицы показывают, что ожидаемая средняя продолжительность жизни всего населения сократилась за 1992 - 2000 гг. на 4%, мужчин - на 5%, женщин на - 2%; разрыв продолжительности жизни у мужчин и женщин за 2000 г. составил 13,22 года (вырос на 13% за 1992 - 2000 гг.).

Таким образом, анализ динамики основных процессов воспроизводства населения России в 1990-е годы убедительно свидетельствует о нарастании негативных тенденций в демографических процессах. Депопуляция населения как одна из форм проявления демографического кризиса не может быть объяснена только общими тенденциями закономерностей демографического развития, имеющими место в развитых странах Запада (официальная точка зрения). Мы придерживаемся точки зрения, согласно которой депопуляционные процессы в России обострились в результате социально-экономических и политических реформ в постсоветский период, объявленных Правительством курсом возрождения, которые на практике оказались курсом ее демографического вырождения. Социальная цена ельцинских реформ оказалась достаточно высокой, а Правительство отказалось от принципа регулирования социально-демографических процессов: не была разработана стратегическая социально-демографическая программа; законы и постановления имели декларативный характер; меры социально-демографического характера оказались неэффективными.

Название документа

Вопрос: Достиг предельного возраста пребывания на военной службе (капитан I ранга). Признан нуждающимся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма. До обеспечения жильем увольняться не намерен. Должность не сокращается. Вопрос: правомочно ли со стороны вышестоящего командования зачисление меня в распоряжение и назначение на мою должность другого военнослужащего?

("Право в Вооруженных Силах", 2010, N 4)

Дата

20.03.2010

Информация о публикации

Шанхаев С.В. Вопрос-ответ // Право в Вооруженных Силах. 2010. N 4. С. 94.

Примечание к документу

Текст документа

Вопрос: Достиг предельного возраста пребывания на военной службе (капитан I ранга). Признан нуждающимся в жилых помещениях, предоставляемых по договорам социального найма. До обеспечения жильем увольняться не намерен. Должность не сокращается. Вопрос: правомочно ли со стороны вышестоящего командования зачисление меня в распоряжение и назначение на мою должность другого военнослужащего?

Ответ: Порядок прохождения военной службы определяется Федеральным законом "О воинской обязанности и военной службе", другими федеральными законами, Положением о порядке прохождения военной службы и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации.

В соответствии с п. 4 ст. 42 Федерального закона от 28 марта 1998 г. N 53-ФЗ "О воинской обязанности и военной службе" военнослужащий может проходить военную службу не на воинских должностях в случаях:

- нахождения в распоряжении командира (начальника) - не более трех месяцев;

- нахождения в распоряжении командира (начальника) в связи с проведением организационно-штатных мероприятий - не более шести месяцев;

- нахождения в распоряжении командира (начальника) в связи с возбуждением в отношении военнослужащего уголовного дела - до вынесения решения по уголовному делу.

Федеральными законами и нормативными правовыми актами Президента Российской Федерации могут быть установлены другие случаи прохождения военнослужащим военной службы не на воинских должностях.

Так, в соответствии со ст. 13 Положения о порядке прохождения военной службы, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 16 сентября 1999 г. N 1237, для решения вопросов дальнейшего прохождения военной службы военнослужащие, проходящие военную службу по контракту, могут быть зачислены в распоряжение, как правило, ближайшего прямого командира (начальника), имеющего право издания приказов, должностным лицом, имеющим право назначения на воинскую должность, которую замещает указанный военнослужащий.

Зачисление военнослужащего, проходящего военную службу по контракту, в распоряжение командира (начальника) допускается, в частности, в случае освобождения от воинской должности (должности) - не более чем на три месяца.

Если занимаемая Вами воинская должность не сокращается, у командования (вне зависимости от наличия у Вас нового контракта) не имеется правовых оснований для освобождения Вас от должности и зачисления в распоряжение.

С.В.Шанхаев

Кандидат юридических наук

Название документа

Статья: Уведомление о задержании как социально-правовая гарантия защиты интересов личности

(Дежнев А., Павлов А.)

("Уголовное право", 2008, N 4)

Дата

08.07.2008

Информация о публикации

"Уголовное право", 2008, N 4

Примечание к документу

Текст документа

УВЕДОМЛЕНИЕ О ЗАДЕРЖАНИИ КАК СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВАЯ

ГАРАНТИЯ ЗАЩИТЫ ИНТЕРЕСОВ ЛИЧНОСТИ

А. ДЕЖНЕВ, А. ПАВЛОВ

Дежнев Александр, доцент Омской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент.

Павлов Антон, преподаватель Омской академии МВД России.

Применение такой меры уголовно-процессуального принуждения, как задержание, затрагивает интересы не только подозреваемого (обвиняемого) <1>. Нельзя забывать, что человек - существо социальное. Как правило, у каждого есть семья и иные близкие люди. Отношения между ними обусловлены определенной степенью нравственной зависимости. С одной стороны, человек оказывается вырванным из привычной среды обитания, а с другой - семья лишается отца, мужа, брата или другого родственника. Обращает на себя внимание то, что государство все же стремиться минимизировать такого рода нравственные последствия применения мер принуждения в ходе уголовного преследования граждан. На защиту их интересов направлены требования, сформулированные в ст. 96 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК). Законодатель обязывает следователя, дознавателя ставить в известность о задержании лица тех, кто связан с ним родственными отношениями.

--------------------------------

<1> Распространив требования гл. 12 УПК РФ на порядок задержания обвиняемого (ч. 3 ст. 210 УПК РФ), законодатель тем самым дал повод говорить о проблемах применения соответствующей меры процессуального принуждения не только в отношении подозреваемого, но и обвиняемого.

Данное нормативное установление является формой реализации международно-правовых средств защиты личной и семейной жизни человека. Так, в ст. 10 международной Декларации о защите всех лиц от насильственных исчезновений говорится о необходимости незамедлительного предоставления точной информации о задержании и месте пребывания задержанного членам его семьи или другим заинтересованным лицам, если самим задержанным не высказано иное <2>. Настоящее требование усиливается содержанием ст. 19 этого же документа, где закреплено, что жертвы актов насильственного исчезновения и их семьи имеют право на соответствующую компенсацию причиненного вреда <3>. Изложенное свидетельствует о повышенном внимании международного сообщества к вопросам сохранения нормального микроклимата в первичной ячейке человеческого общества.

--------------------------------

<2> См.: Международные акты о правах человека: Сборник документов. М., 2002. С. 190.

<3> См.: Там же. С. 192.

Среди международно-правовых средств защиты интересов личности особое место занимают меры, направленные на охрану несовершеннолетних. Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, принятые Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 г. (Пекинские правила), предусматривают более жесткие правила уведомления о задержании несовершеннолетнего. Если Декларация о защите всех лиц от насильственных исчезновений предоставляет возможность задержанному по его ходатайству не уведомлять членов семьи и иных близких лиц о применении к нему этой меры принуждения, то задержание несовершеннолетнего сопровождается уведомлением заинтересованных лиц без всяких дополнительных условий и ограничений. Так, п. 10.1 Пекинских правил говорит нам о том, что "при задержании несовершеннолетнего ее или его родители или опекун немедленно ставятся в известность о таком задержании, а в случае невозможности такого немедленного уведомления родители или опекун ставятся в известность позднее в кратчайшие возможные сроки" <4>.

--------------------------------

<4> См.: Там же. С. 300.

Таким образом, можно констатировать, что необходимость уведомления членов семьи о задержании лица имеет важное социально-этическое значение в мировой практике уголовного судопроизводства. Отечественный законодатель в целом воспринял эту идею. Однако в УПК порядок уведомления о задержании лица имеет свою специфику. Она видится в том, что ст. 96 УПК не содержит нормативных предпосылок для сохранения факта задержания в тайне от близких родственников, если сам задержанный на этом настаивает. У следователя (дознавателя) имеется обязанность их уведомления о применении данной меры принуждения. Уведомление не производится лишь в интересах расследования, по инициативе следователя (дознавателя) и при наличии на то согласия прокурора (ч. 4 ст. 96 УПК). Интересы подозреваемого в этом контексте законодатель не учитывает. Однако у человека может быть немало причин для того, чтобы факт задержания не был предметом обсуждения в кругу семьи.

Оценивая это противоречие, можно предположить, что законодатель изначально хотел уйти от создания предпосылок для возможных злоупотреблений со стороны должностных лиц, выражающихся в оказании давления на задержанного с тем, чтобы уведомление его родственников о задержании не состоялось. Но тем самым (видимо, невольно) он ограничил субъективные права подозреваемого. Выходит, что международно-правовые акты наделяют лицо большим объемом прав в этой части. Международная Декларация о защите всех лиц от насильственных исчезновений как раз закрепляет за задержанным право самому определять целесообразность уведомления членов его семьи о применении к нему соответствующей меры принуждения <5>. Дальнейшие рассуждения приводят к выводу о том, что выявленный недостаток отечественного законодательства дает нам основания полагать, что названная норма международного права может применяться при производстве по уголовным делам непосредственно. Это вытекает из содержания ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, в которой установлено, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. Дополнительно на данное обстоятельство было обращено внимание в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. N 5 "О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации" <6>.

--------------------------------

<5> См.: Там же. С. 190.

<6> См.: БВС РФ. 2003. N 12. С. 3 - 8.

Изложенное свидетельствует о том, что содержание ч. 1 ст. 96 УПК нуждается в совершенствовании. За основу практически без существенных доработок может быть взята названная выше норма международного права. Она очень точно отражает содержание регулируемых ею отношений. У следователя (дознавателя) должна сохраняться обязанность уведомления родственников задержанного. Не делать это они должны лишь в том случае, если совершеннолетний подозреваемый высказал соответствующую просьбу. Документальным подтверждением состоявшегося обращения об этом может быть как его письменное ходатайство, так и соответствующая отметка в протоколе задержания, удостоверенная подписью задержанного лица.

В юридической литературе можно встретить и иные подходы к разрешению этой проблемы. Так, по мнению О.И. Цоколовой, уведомление родственников о факте задержания лица должно осуществляться лишь по ходатайству самого подозреваемого <7>. Напрашивается вывод о том, что обязанность следователя (дознавателя) по уведомлению родственников о задержании лица возникает лишь в случае возбуждения подозреваемым соответствующего ходатайства <8>. Уважительно оценивая это предложение, нельзя не заметить, что оно все же не совсем точно отражает содержание международно-правовых стандартов защиты интересов личности при применении этой меры процессуального принуждения. Ходатайство подозреваемого должно подаваться не для возникновения обязанности по уведомлению, а наоборот, для освобождения следователя (дознавателя) от ее реализации.

--------------------------------

<7> См.: Цоколова О.И. Теория и практика задержания, ареста и содержания под стражей в уголовном процессе: Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. М., 2007. С. 14.

<8> Такой подход использовал законодатель в Законе "О милиции" (ч. 5 ст. 5). Уведомление о задержании, исходя из содержания этого нормативного акта, должно происходить лишь по просьбе задержанного (в случае задержания несовершеннолетнего сообщение об этом делается в обязательном порядке).

Сохранение соответствующей обязанности у должностных лиц, осуществляющих производство по делу, позволит минимизировать случаи незаконного ограничения интересов подозреваемого. Нужно учитывать, что психологический климат процедуры задержания явно не способствует принятию подозреваемым взвешенных решений. Если необходимость уведомления о задержании поставить еще и в зависимость от волеизъявления лица, то мы не можем исключить простое игнорирование реализации соответствующей просьбы задержанного либо оказания на него определенного воздействия со стороны следователя (дознавателя). Отсюда напрашивается вывод о том, что ставить уведомление родственников задержанного о применении к нему рассматриваемой меры принуждения в зависимость от его усмотрения, по крайней мере, преждевременно.

Закрепляя порядок уведомления о задержании лица, законодатель использует в УПК такие понятия, как "близкие родственники" и "родственники" (ч. 1 ст. 96). Между тем бывает так, что близкий родственник не является тем человеком, которого интересует судьба задержанного. Должен ли в связи с этим следователь (дознаватель) согласовывать с подозреваемым кандидатуру субъекта уведомления? Думается, что прямо это из закона не вытекает. Указанные должностные лица могут по своему субъективному усмотрению определить, кого следует уведомлять, либо дать возможность это сделать самому задержанному. В этой связи законодателю целесообразнее в ст. 96 УПК использовать понятие "члены семьи" вместо понятий "близкие родственники" и "родственники". Объясняется это тем, что понятие "семья" лучше отражает состояние межличностных отношений между людьми. Если близких родственников и родственников связывает общность происхождения друг от друга, то членов семьи помимо родственных отношений дополнительно связывают более глубокие социальные и нравственные связи, обусловленные, как правило, фактором совместного проживания.

Если углубиться в недавнюю историю, то можно увидеть, что законодатель не всегда пользовался терминами "близкие родственники" и "родственники". По Положению от 13 июля 1976 г. "О порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления" <9> органы предварительного расследования должны были уведомлять именно семью задержанного (ст. 5). Однако принятый 21 июня 1995 г. Закон "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" <10> изменил ситуацию. В нем (как и в принятом позже УПК) уведомление о задержании замыкается на отношениях родства.

--------------------------------

<9> См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1976. N 29. Ст. 426.

<10> См.: СЗ РФ. 1995. N 29. Ст. 2759.

Трудность применения понятия "член семьи" может состоять в том, что законодатель не приводит исчерпывающего перечня лиц, охватываемых данным понятием. Его нет даже в отраслевом законодательстве. Статья 2 Семейного кодекса РФ (далее - СК) к членам семьи относит супругов, родителей и детей (усыновителей и усыновленных), родственников и иных лиц. В теории семейного права семья определяется как круг лиц, связанных личными неимущественными и имущественными правами и обязанностями, вытекающими из брака, родства, усыновления или иной формы принятия детей на воспитание в семью <11>. Авторы комментария к ст. 2 СК под членами семьи понимают супругов, родителей и детей, дедушку, бабушку и внуков, родных сестер и братьев, отчима, мачеху, пасынка, падчерицу, а также других лиц, принявших на воспитание детей (усыновители, опекуны, попечители, приемные родители, фактические воспитатели), и принятых в их семьи детей <12>.

--------------------------------

<11> См.: Комментарий к Семейному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. И.М. Кузнецова. М., 1996. С. 7 - 10.

<12> Там же. С. 7 - 10.

Таким образом, круг членов семьи может быть шире, чем круг близких родственников и родственников, за счет свойственников и других лиц. Во многом это связано с тем, что понятие "семья" носит больше социальный характер, чем правовой <13>. Коль скоро это так, то человек волен сам определять круг членов своей семьи. Данное обстоятельство может быть положительно оценено с точки зрения защиты прав личности при задержании лица. Использование в содержании ч. 1 ст. 96 УПК понятия "члены семьи" вместо имеющихся "близкие родственники" и "родственники" позволит уйти от формального уведомления. Следователь (дознаватель) вынуждены будут учитывать в процессе установления круга членов семьи задержанного мнение самого подозреваемого. Лишь в этом случае уведомленными окажутся те люди, кто по-настоящему заинтересован в получении такой информации.

--------------------------------

<13> См.: Там же. С. 10.

На эту проблему ранее обращал внимание законодатель. В проекте УПК (ст. 92) <14> предлагалось сформулировать порядок уведомления иначе. В нем предусматривалась обязанность дознавателя, следователя или прокурора в течение 24 часов уведомлять о задержании подозреваемого и месте его нахождения кого-либо из совершеннолетних членов семьи, а при их отсутствии - других родственников или близких лиц или предоставить возможность такого уведомления самому подозреваемому или обвиняемому. Такая формулировка нормы, в отличие от действующей редакции ст. 96 УПК, обладает двумя преимуществами. Во-первых, уведомление о задержании лица изначально связывается с членами семьи подозреваемого. Во-вторых, разработчики проекта УПК делали акцент на уведомлении совершеннолетних членов семьи задержанного, что прямо не вытекает из содержания ст. 96. Конечно, редакция нормы, предлагавшаяся в проекте УПК, тоже имела свои недостатки, но все же если бы она была сохранена в тексте закона, то часть проблем, связанных с уведомлением о задержании лица, была бы снята.

--------------------------------

<14> Проект УПК РФ, внесенный депутатами - членами Комитета Государственной Думы по законодательству и судебно-правовой реформе и принятый Государственной Думой в первом чтении 6 июня 1997 г.

Название документа

Статья: Единый социальный налог как способ финансирования социального страхования

(Федорова М.Ю.)

("Журнал российского права", N 5, 2002)

Дата

25.04.2002

Информация о публикации

"Журнал российского права", 2002, N 5

Примечание к документу

Текст документа

ЕДИНЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ НАЛОГ КАК СПОСОБ ФИНАНСИРОВАНИЯ

СОЦИАЛЬНОГО СТРАХОВАНИЯ

М.Ю. ФЕДОРОВА

Федорова Марина Юрьевна - заведующая кафедрой социального права Омского государственного университета, доцент, кандидат юридических наук.

С 1 января 2001 года страховые взносы на обязательное государственное социальное страхование уплачиваются в составе единого социального налога. Возможно, еще рано давать этому окончательную оценку, но высказать некоторые принципиальные соображения о дальнейшем развитии социального страхования следует уже сегодня.

Введение единого социального налога было осуществлено в русле тех тенденций развития социально - страховой системы, которые законодатель определил еще в 1998 г. при принятии Бюджетного и Налогового кодексов, причислив страховые взносы к федеральным налогам (сборам) и распространив на них практически все положения налогового законодательства.

Согласно ст. 148 БК РФ исполнение бюджетов фондов социального страхования должно осуществляться федеральным казначейством РФ. Статья 146 Бюджетного кодекса РФ, которая должна была вводиться в действие специальным законом, предусматривала, что сбор и контроль за поступлением обязательных платежей в государственные внебюджетные фонды осуществляются тем же органом исполнительной власти, на который возложены функции сбора налогов в федеральный бюджет. В средствах массовой информации неоднократно высказывались предложения о передаче функций сбора страховых взносов в Пенсионный фонд, бюджет которого является вторым по объему после федерального, а также и в другие социальные фонды государственным налоговым органам (для начала - в порядке эксперимента). В поддержку такого эксперимента приводились доводы о том, что передача функций сбора страховых взносов налоговым органам позволит повысить их собираемость, усилить государственный контроль за их уплатой, удешевить механизм социального страхования <*>. Контраргументы сводились к возможности нецелевого использования социально - страховых средств, в первую очередь пенсионных, на покрытие дефицита федерального бюджета.

--------------------------------

<*> См., например: В чьем кармане пенсии? // Российская газета. 1999. 5 марта; Петрушин А. Покушение на "социалку" // Российская газета. 1999. 15 янв.

Свою позицию по реформе финансирования социального страхования высказал и Минтруд РФ. В целях реализации Федерального закона от 16 июля 1999 года "Об основах обязательного социального страхования" оно предполагало подготовить в первом полугодии 2000 г. проекты федеральных законов об уплате страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (раздел специальной части НК РФ), а также о внесении изменений и дополнений в часть первую НК РФ, которые позволили бы конкретизировать, расширить и унифицировать базу для уплаты страховых взносов и обеспечить их сбор в нужных объемах <*>. Таким образом, можно было прогнозировать, в каком ключе будет осуществляться реформа финансовой системы социального страхования.

--------------------------------

<*> См.: Об итогах работы Министерства труда и социального развития РФ в 1999 году и задачах на 2000 год // Бюллетень Минтруда РФ. 2000. N 3. С. 67.

Проблема заключалась в том, что эта реформа не была увязана с совершенствованием конкретных видов социального страхования и повышением уровня социально - страхового обеспечения. Реформа финансовой системы социального страхования не может рассматриваться как самоцель, наоборот, она должна служить средством повышения уровня социально - страхового обеспечения за счет более эффективного сбора и расходования средств. Параллельно с поиском более эффективной модели финансирования шел и другой процесс - в общественном сознании постепенно закреплялись принципы социального страхования, возрастала роль уплаченных взносов.

К сожалению, формирование законодательства о социальном страховании не всегда последовательно и логично. Так, Федеральный закон "Об основах обязательного социального страхования" был принят только в 1999 г., в то время как внебюджетные социальные фонды начали функционировать гораздо раньше. Правовое положение фондов должно было определяться федеральным законом, но за почти десятилетний период социально - страховой реформы (с 1990 по 2000 гг.) такой закон не был принят. Более того, их статус как страховщиков в системе государственного социального страхования практически не регламентировался законодательством. Так, в ст. 6 БК РФ государственный внебюджетный фонд определяется как форма образования и расходования денежных средств, образуемых вне федерального бюджета и бюджетов субъектов РФ. Причем к их числу отнесены только социальные фонды, управляемые органами государственной власти РФ, предназначенные для реализации конституционных прав граждан на социальное обеспечение по возрасту, болезни, инвалидности, в случае потери кормильца, рождения и воспитания детей и в других случаях, предусмотренных законодательством РФ, социальное обеспечение по безработице, на охрану здоровья и получение бесплатной медицинской помощи (ст. 143, 144 БК РФ). Как видно из приведенных положений бюджетного законодательства, в определении правового статуса социальных фондов отсутствует даже упоминание о социальном страховании. Аналогично сформулирована также ст. 234 НК РФ, которая предусматривает, что единый социальный налог (взнос), зачисляемый в государственные внебюджетные фонды, предназначен для мобилизации средств для реализации права граждан на государственное пенсионное и социальное обеспечение и медицинскую помощь.

Текстуальный анализ этой нормы приводит к выводу, что законодатель не разграничивает основные организационно - правовые формы социального обеспечения. Получается, что единый социальный налог может служить источником финансирования как страховых, так и нестраховых социальных выплат. Все это подрывает основы социального страхования, делает реальной возможность консолидации социально - страховых средств в государственном бюджете и их нецелевого использования.

Создается впечатление, что законодатель стремился в какой-то степени завуалировать природу единого социального налога, называя его одновременно взносом, хотя различия между налогами и взносами очевидны и весьма существенны. Анализируя соотношение финансового права и права социального обеспечения в регулировании отношений по социальному страхованию, следует подчеркнуть, что первая из указанных отраслей, на наш взгляд, при всей значимости и важности призвана все же сыграть обслуживающую роль, так как конечная цель системы социального страхования заключается в компенсации социального риска путем предоставления застрахованным лицам пенсий, пособий и услуг за счет страховых средств и, таким образом, в осуществлении конституционного права граждан на социальное обеспечение. Уплаченные страховые взносы "возвращаются" застрахованным при наступлении страхового случая, что отражает взаимосвязь страховых взносов и социально - страхового обеспечения.

В связи с этим необходимо обеспечить терминологическое единообразие в рассматриваемых отраслях. Терминология финансового (бюджетного и налогового) законодательства должна соответствовать терминологии законодательства о социальном обеспечении. В частности, непонятно, почему в ст. 234 НК РФ пенсионное обеспечение не включено в социальное. Кроме того, в ст. 9 Федерального закона от 5 августа 2000 года "О порядке введения в действие части второй Налогового кодекса Российской Федерации и внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации о налогах" <*> вместо предусмотренного социально - страховым законодательством термина "страховой взнос" используется термин "взносы в государственные внебюджетные социальные фонды". Страхователи именуются налогоплательщиками, тариф страхового взноса - ставкой налога и т.д. <**>

--------------------------------

<*> См.: СЗ РФ. 2000. N 32. Ст. 3341.

<**> См.: Комментарий к Налоговому кодексу РФ / Под ред. Р.Ф. Захаровой, С.В. Земляченко. М.: Проспект, 2001. С. 639 (комментарий к гл. 24 написан М.Л. Захаровым и Э.Г. Тучковой).

Еще один пример несогласованности налогового и социально - страхового законодательства. В Налоговом кодексе предусматривается, что общая нагрузка на фонд заработной платы не может увеличивать предельную ставку консолидированного тарифа, установленного законодательством РФ об обязательном социальном страховании (п. 5 ст. 241), в то время как Федеральный закон от 16 июля 1999 года вообще не упоминает о таком понятии.

Не согласована и понятийная база внутри самого Налогового кодекса. Так, единый социальный налог не соответствует определению, которое закреплено в ст. 8 НК РФ. Перечисляя основные признаки всех налогов, оно не позволяет полностью раскрыть особенности единого социального налога, к которым М.Л. Захаров и Э.Г. Тучкова относят следующие. Во-первых, он определен на базе страховых взносов и сохраняет их сущность; во-вторых, имеет строго целевое назначение, указанное в законе; в-третьих, за этот платеж застрахованным и членам их семей предоставляются конкретные права, и, наконец, он поступает не в федеральный бюджет, а, минуя его, передается государственным внебюджетным социальным фондам как страховщикам. Основываясь на этих признаках, авторы делают вывод: единый социальный налог призван заменить страховые взносы лишь по названию, но не по сущности, и его введение не означает ликвидацию обязательного социального страхования <*>.