Гендерные отношения в современной России (из Гендера для чайников)

В постсоветский период женщины продолжают нести основные нагрузки в организации быта (даже при его модернизации и при использовании наемного персонала). Соответственно у женщин остается меньше возможностей для профессионального роста, для освоения новых профессий, для самореализации в сфере занятости. Статистика показывает, что существует структурное гендерное неравенство в доступе к ресурсам. Разрыв в оплате труда возрастает (оплата труда женщин почти на 40% ниже, чем у мужчин), квалификационный опыт женщин в сфере управления значительно ниже. В условиях неравенства и нехватки ресурсов, времени, денег и квалификации, женщины прибегают к мобилизации других средств, в т.ч. к использованию сексуальной привлекательности. Современные гендерные образцы все более становятся агрессивно сексуализированными.

В современном российском обществе признается, что женщины имеют равные с мужчинами права, они могут ориентироваться на различные роли, становиться профессионалами, домохозяйками, согласно своему выбору сочетать разные обязанности. Вместе с тем широко распространено мнение, что женщины обладают отличными от мужчин природно обусловленными склонностями и имеют особое предназначение, ограничивающее их карьерные профессиональные возможности. Женщины воспринимаются как особая категория граждан, нуждающихся в патерналистской социальной политике. В рамках этой идеологии подчеркивается, что у женщин есть гендерно обусловленная гражданская функция – демографическое воспроизводство нации. Воспитание детей и поддержка семьи декларируется как предмет государственного интереса и заботы. Утверждается, что в период социальных трансформаций женщина оказывается жертвой: поскольку государство не обеспечивает ее поддержкой, она не может более быть полноценной работающей матерью, то есть полноценной гражданкой. Необходима система целевых социальных прав, гарантируемых мужчинам и женщинам, призванным выполнять свой «общественный долг». Политика, связанная с решением демографических проблем, является ярким примером патерналистской поддержки женщины-матери – российской гражданки.

Особенность постсоветского периода заключается в дифференциации и множественности гендерных контрактов, социальных ролей, образцов мужественности и женственности, среди которых выделяются несколько основных. Это контракты «работающей матери», «домашней хозяйки», «сексуализированной женственности».

Контракт работающей матери по-прежнему важен для современного общества. Он связан с советской традицией массовой женской занятости, с моральной и экономической ответственностью женщин за семейно-бытовую сферу. В настоящее время он воплощает экономические стратегии, диктуемые логикой рынка, а также возможности самореализации для женщин с высоким профессиональным статусом или амбициями. Этот контракт поддерживается идеологией гендерного равенства. В современной версии обязанности «работающей матери» не столько являются ее гражданским долгом, сколько частным делом, однако сохраняется идеология государственной помощи в совмещении ролей. Занятость становится личным выбором женщины, а не обязанностью гражданки перед государством.

Обязанность участвовать в общественном производстве сменилась экономической необходимостью обеспечения семьи. Вместе с тем опыт экономической независимости женщины в семье, связь статуса женщины с позицией, занимаемой в публичной сфере, материнство как экономическая функция – все это укорененные советские стереотипы, сохраняющие свое значение во многих социальных средах постсоветского общества.

Контракт «работающей матери» не является однородным. В разных социальных слоях существуют различные «правила игры». Выбор «работающей матери», делающей профессиональную карьеру, поддерживается либеральной идеологией. Гендерный контракт становится «контрактом профессиональной женщины». Ее главный ориентир – профессиональные достижения. Для того чтобы осуществить баланс ролей, она прибегает к услугам рынка, к помощи родственников, семьи. Тогда ее жизненный проект оказывается возможным. Все чаще это вариант «двухкарьерной семьи», то есть профессиональную карьеру делают и жена, и муж, и это характерно для многих семей среднего класса. Однако за организацию быта скорее всего будет отвечать женщина при активной поддержке мужа.

Признаки такого, по существу партнерского, контракта – планирование деторождения и активное участие в беременности мужчины, планирование организации быта и партнерская взаимопомощь в приватной, а иногда и в публичной, сфере, совместные бюджет, распоряжение деньгами и принятие решений. Организация быта, забота о детях – обязанности как женщины, так и мужчины. Прагматические цели (кому, что и когда удобнее делать) становятся важнее, чем культурно заданные требования, предъявляемые по признаку пола. Однако структурная организация общества в целом такова, что заработок мужа обычно более значим, и потому даже при партнерских отношениях женщина больше занимается бытом, хотя это уже не вменяется ей в качестве естественной обязанности.

В случае экономически вынужденной работы женщины, воспроизводится советская традиция ответственности за семью. Главное для такой женщины – не работа, а материнство и дом. Работа важна как заработок, а не как ценность, связанная с самореализацией, ее не интересует содержание труда, которым она занимается. Она готова на любые работы, чтобы внести свой вклад в бюджет семьи. Материнство в этом случае включает не приватную заботу о доме, муже и детях, а обеспечение семьи. Этот экономический смысл материнства в нашем обществе вполне приемлем. Цель женщины – не столько поддержать свой личный уровень благосостояния, сколько обеспечить семью, в состав которой могут входить родители мужа и жены, возможно, и сам безработный муж, и финансово неблагополучные или недееспособные родственники, больные, престарелые, несовершеннолетние и т.д. По отношению ко всем этим членам расширенной семьи женщина может выполнять квазиматеринскую функцию: она заботится об их пропитании, образовании, лечении, отдыхе и пр., распространяя на них свою заботу.

Другой гендерный контракт – домашней хозяйки – связан с представлениями о лучших жизненных шансах, характерных для западного старого среднего класса и высших слоев досоветского и постсоветского российского общества. Роль домашней хозяйки определяется двойственно. С одной стороны, это проблема идентичности женщин среднего и высшего класса. В этих слоях создаются образцы патриархатного разделения труда, которые объясняются традиционным естественным женским предназначением. Для определенного сегмента нового предпринимательского класса России женская роль домашней хозяйки становится знаком престижного образа жизни. Материнство и забота о детях и муже воспринимаются как основные черты женственности.

Этот контракт опирается также на религиозные ценности, все больше продвигаемые в постсоветской публичной сфере. Роль домашней хозяйки связывается с возрастанием значимости приватной сферы и домохозяйства, с необходимостью в активном управлении частной собственностью в постсоветских рыночных условиях. Однако эта роль сопряжена с многими проблемами. У женщин часто возникают проблемы бюджета семьи и денежных трат, нередко они подвергаются жесткому контролю со стороны мужа, утрачивают независимость, которую имело поколение их матерей, выстраивают специальные стратегии манипуляции мужьями. Возникают и проблемы уважения к домашнему труду, взаимоотношений кормильца и домашней хозяйки, то есть проблемы власти в семье. Отношения равенства оказываются недостижимыми, но при этом женщина становится «менеджером» домашнего хозяйства, в каком-то смысле – профессионалом. Однако ее статус не вполне определен, потому что в обществе правила такого контракта не установлены. И даже если есть наемные работники, которые подчиняются домохозяйке, она все равно остается в сфере домашнего быта, имеющего низкую степень престижа. С другой стороны, хотя многие домашние хозяйки из обеспеченных слоев общества и испытывают неудовлетворенность своею жизнью, эта роль – проект желаемого будущего для работницы низкой квалификации и вынужденно работающей матери.

Вместе с тем вынужденные домохозяйки из бедных слоев ограничены в возможностях найти работу, а вынужденные домохозяйки-мигранты ограничены в гражданских правах: женщины пошли бы работать, однако они не могут найти легальную работу, поскольку не имеют соответствующих прав, как и их мужья. Кроме того, они должны помогать детям адаптироваться в инокультурной среде и обеспечивать мужу возможность ненормированно работать в сфере неформальной экономики. Такая домашняя роль женщин определена недостатком гражданских прав и экономических возможностей.

Еще один гендерный контракт – сексуализированная женственность и спонсируемая женщина. Этот контракт продвигается СМИ и обусловлен использованием сексуальности в качестве товара, что выражается в самых разнообразных формах – от порнографии и проституции до «брака по расчету». Сексуализированная женственность – как объект и субъект потребления – становится ресурсом обеспечения социального положения. Жизненные шансы женщины связываются с ее сексуальной привлекательностью, которая может быть обменена на социальные блага и престижное потребление в ходе «выгодной сделки».

В современном обществе существуют и другие образцы женственности. Среди них – феминистки, представительницы этнических и сексуальных меньшинств, активистки неправительственных организаций, женщины, сознательно отказывающиеся от материнства, женщины-инвалиды, религиозные женщины, женщины – жертвы насилия в зоне военных действий, женщины «нелегалы», проститутки, беженцы, безработные, «бомжи», преступницы, наркоманки, террористки пр.

Гендерное устройство общества становится более разнообразным и сложным для определения. Социальные права женщин лишь в незначительной степени обеспечены поддержкой государства и рыночных структур. Что касается проблем мужественности, то «кризис маскулинности» распространяется на новые поколения мужчин, не способных в рыночных условиях выполнять роль кормильца семьи. Это не относится лишь к небольшому слою обеспеченных семей, в которых мужчина доминирует, располагая властными и материальными ресурсами поддержки материнства и женской сексуальной привлекательности. Во многих других случаях постсоветский мужчина маргинализируется в приватной, а иногда и в публичной сфере.