Глава 21. Марина с ним не разговаривала

Марина с ним не разговаривала. Уже второй день, как ее отпустили, и она вышла на работу, а говорить с ним отказывается.

Да, он понимал, что виноват! Да, он не должен был называть ее имя. Не должен был указывать полиции на нее. Но…

Но он сам такое пережил! Он, когда летел из подъезда головой вперед, потом падал и слушал хруст своих костей, такое увидел! У него вся его жизнь – никудышная, жалкая, с трудом возрождающаяся – перед глазами промелькнула. Ему стало так жаль себя за секунду до беспамятства. Жаль всех своих усилий – они показались ему никчемным трепыханием. Жаль своего здоровья – оно вряд ли поправится: так хрустнуло в подбородке и где‑то в области лопаток. А потом все – полный провал. Черная яма, куда он упал. И пусть не врут экстрасенсы. Нашли себе тоже способ выкачивать деньги из населения! Нет там ничего, нет. Ничего, кроме пустой черной ямы, в которую летит человече, умирая.

Иван Грищенко тяжело вздохнул, выглянул в окно своего кабинета, порога которого Марина не переступала второй день. Ничего нового за окном. Там медленно проплывал пасмурный день, ежились люди на остановке от пронзительного, совсем не летнего ветра. Метался мусор по асфальту, ища пристанища в углах остановок. Клубились тучи, обещая скорый дождь. Ничего нового. Вчера все было так же.

Ах да! Совсем забыл. Исчез автомобиль наблюдателя. Его не было тут с того дня, как его выпустили. А зачем? Заказчица мертва. Грищенко был уверен, что Сиротина наняла его бывшая жена, так бездарно погибшая.

Вспомнив о брызгах крови на стенах своей квартиры, изуродованный старый диван, Грищенко едва не заплакал. Он не мог там теперь жить! Не мог! Ему теперь приходилось снимать недорогой номер в гостинице. А квартиру надо ремонтировать. И продавать. Кто же такую – всю в крови – купит? За копейки отдавать тоже резона мало.

Ах, Катька, Катька! Зачем ты все это затеяла?! Зачем?! Слежку какую‑то нелепую организовала. Потом сама же легализовалась. Так глупо! Ну, это в принципе в ее духе – совершать нелепые поступки. Она по‑другому жить не могла. И никогда не знала, чего хочет от этой жизни. Сначала зачем‑то вышла за Грищенко замуж. Зачем? Он же и тогда не подавал никаких надежд. Он и тогда был неудачником. Потом промаялась с ним под одной крышей пять лет. Ушла. Снова вернулась зачем‑то. Решила, что он теперь стал богатым, и она сможет с ним быть счастлива?

Так глупо. Так бездарно.

Наняла частного детектива, потом не смогла, очевидно, с ним расплатиться. Он ее и убил. Нет, они сначала долго ссорились. Соседка Ивана по площадке слышала скандал после того, как Ивана увезли в больницу. Не сразу, конечно. А спустя какое‑то время. Как раз то самое время, что позволило господину Сиротину отвезти его в больницу и вернуться обратно. Они скандалили громко, с надрывом, соседка отчетливо слышала слово «деньги».

– Только ты, Ваня, не рассказывай в полиции про это, – попросила старая женщина, глядя на него виноватыми глазами. – Они сами пускай ищут и разбираются. Найдут, непременно найдут, так ведь? И без меня найдут. А так ведь… Не дадут мне покоя на старости лет! Затаскают!..

Он пообещал молчать. И молчал. Но успокоился сразу насчет Маринки. Соседка сказала, что с Катериной спорил мужчина. Ошибки быть не могло. Маринка не была причастна к убийству его бывшей жены. Это сделал Сиротин. Его видели входящим в подъезд. Странно, что его отпустили.

Грищенко со вздохом уставился в монитор.

Хоть одно радовало: дела шли хорошо, даже лучше, чем хорошо, – дела шли отлично! Счет пополнялся каждый день. Обязательства перед клиентами выполнялись. Никаких косяков! Документация в полном порядке. Нагрянь теперь налоговая – не нашла бы, к чему придраться. Но она не нагрянет. Еще пару лет не станет трепать им нервы. Закон!

И он – Грищенко – из неудачливого обывателя постепенно превратится в матерого бизнесмена, обеспеченного и солидного. Жаль, что успех вместе с доходами приходится делить пополам.

Мельников…

Грищенко сморщил лицо, будто у него разболелись все зубы разом. Вот его Ахиллесова пята! Вот его камень преткновения на пути к успеху! Лучше бы он взял кредит под бешеные проценты, когда начинал свое дело! Зачем надо было связываться с этим гадом?!

Он ведь гад! Да еще какой! Он никогда не упускал случая поиграть у Грищенко на нервах. Всегда стремился унизить его, указать ему его место!

– Ты, Ванюшка, без меня ноль, – утробно хохотал Мельников в их последнюю встречу.

Это произошло как раз в тот самый неудачный для Ивана день. Тогда его вытолкала из подъезда сумасшедшая бывшая жена. Тогда же она и погибла.

– Захочу, я тебя из дела этого выдавлю, как прыщ, – сверлил его черными глазами Мельников, забирая конверт с деньгами и убирая его во внутренний карман легкого пиджака. – Так что много‑то на себя не бери, Ваня! Понял?

Грищенко молча кивал, чувствуя при этом себя таким жалким, таким униженным. Ему хотелось орать, топать ногами, бить кулаком по толстой холеной морде, нагло ухмыляющейся ему в лицо, бить так, чтобы брызгала кровь во все стороны, чтобы сбились костяшки его кулаков, чтобы вспотеть, запыхаться.

Ох, как он его ненавидел! Как страстно желал ему скорой смерти!!!

Но Мельников был заговоренным. Его ничто не брало. Он был дьяволом потому что. Об этом еще Маринка говорила когда‑то давно и потом не раз повторяла.

Его даже этот придурок‑рогоносец перепутал с угонщиком и убил другого! Как его фамилия? Кажется, Илюхин? Решил отомстить за поруганную честь своей жены, а заодно и свою. Преследовал машину не с Мельниковым, а с угонщиком. Убил.

– Убил, да не того! – ржал в полное горло Мельников, рассказывая Ивану позавчера эту странную историю по телефону. – Представляешь, каково мужику, а? Сидеть теперь непонятно за что!

Дьявол! Не иначе!

Иван свернул компьютерное окно, вылез из‑за стола, подкрался к двери и прислушался. Маринка с кем‑то вполголоса разговаривала. То ли по телефону, то ли вживую. А кто бы это мог быть? Клиент? Так не назначено никому на сегодня. Мельников? Его тоже сегодня не ждали. Да и шифруются они теперь. После того как появился у их окон наблюдатель, шифруются. И кто?

Он распахнул дверь, и колени его подогнулись.

Перед Маринкиным столом стояли Востриков и его помощник. Вид у обоих был весьма воинственный. Странно, что Маринка оставалась спокойной. Ее ведь выпустили под подписку.

Ах! А вдруг они за ней??? Она ведь не виновата! Это не она!!! Соседка слышала, что Катерина перед смертью ссорилась с каким‑то мужчиной! Из‑за денег! А он вот сейчас возьмет и скажет! И защитит свою секретаршу. И плевать ему на обещание, данное старой женщине.

Защищать никого не пришлось, слава богу!

Востриков стремительно обернулся на него и с ядовитой улыбкой произнес:

– А мы, собственно, к вам, Иван Иванович.

– Ко мне?! – изумился он вполне искренне. – А в чем, собственно, дело? Кажется, мы с вами все выяснили, что касается Катерины и…

– Речь пойдет не о ней, Иван Иванович. Вы позволите?

И, не дожидаясь разрешения, Востриков оттеснил его от входа и прошел в кабинет. Его веснушчатый симпатичный помощник последовал за ним. Они, как по команде, сели на диванчик, который они с Мариной давно облюбовали под свое гнездышко.

Грищенко брезгливо поморщился: они с Мариной голыми задами по этой обивке ерзают, а эти двое уселись в пыльных штанах. Все осквернить способны! Все!!!

– Слушаю вас? – Грищенко сел на свое место за столом и уставился на гостей.

Его порадовало, что следом за ними в кабинет вошла Маринка. Она прошла к подоконнику, облокотилась о него задом и воинственно подбоченилась.

Этот жест Грищенко был хорошо знаком. Он приободрился. Марина станет защищать его! Во что бы то ни стало станет его защищать!

Умница, лапуля! Как он мог так с ней поступить?! Нет, если сейчас речь пойдет о ней, он точно наплюет на обещание и все расскажет.

Но речь неожиданно пошла совсем о другом. Да о таком, от чего у Грищенко моментально взмокла спина, и если бы не Маринка, он бы не выдержал и все рассказал.

– На кого оформлен ваш бизнес, Иван Иванович? – задал первый вопрос Востриков, уставив на Ивана немигающий змеиный взгляд.

– Не понял? – поднял он брови, желая выиграть время. Ну, хоть минутку! Глянул на Маринку. И по ее нахально сведенным бровям и насмешливой ухмылке понял: дырку им от бублика, а не информацию. Вот что она ему советовала всем своим видом.

– Я хочу знать, кому принадлежит ваш бизнес? – повторил вопрос Востриков.

– Мне, – коротко и кротко ответил Грищенко.

– И вы можете это подтвердить?

– А должен? – встряла Марина. – Ваш вопрос, Сан Саныч, не то что не понятен, он не корректен. Почему он должен что‑то подтверждать? Тем более вам – начальнику убойного отдела?! Какое отношение это имеет к смерти его жены? Никакого!

– Ну почему же? Может иметь и самое непосредственное. Она могла быть хозяйкой и… – уверенность Вострикова таяла на глазах. Он понимал, что неубедителен, но и всех карт раскрывать пока не собирался. – И ее убил ваш заказчик и…

– Это смешно, Александр Александрович! То, что Катерина не имела никакого отношения к моему бизнесу, вы знаете лучше меня, – мягким, увещевательным тоном начал Грищенко. – Как и я не имел к ее делам никакого отношения. Мы давно в разводе. И у нас не было ничего общего. Ни ложек, ни вилок, ни тем более бизнеса.

– Вы это можете подтвердить? – снова повторил вопрос Востриков.

– Документально?

– Да.

– Конечно! – на веселой ноте воскликнул Грищенко, по легкому кивку Маринкиного подбородка он понял, что движется в нужном направлении. – Но есть одна сложность…

– Какая? – напружинились плечи опера.

– Документов нет в офисе. Они… Они хранятся у нотариуса. А он на отдыхе.

– Где?

– Ой, даже затрудняюсь ответить, – пел Грищенко, Маринкин подбородок дергался вверх‑вниз, как заведенный. – Где‑то на островах.

– И когда будет обратно?

– Ой, да он только уехал. Звонил, спрашивал, не будет ли в нем нужды? Я сказал, что нет. Договорились созвониться, как вернется.

– И бумаги у него?

– Да, в сейфе, сейф опечатан, – врал напропалую Грищенко.

– Контакты нотариуса у вас можно поиметь? – спросил Востриков, прекрасно понимая, что этот хлыщ ему врет напропалую.

– Конечно!

Грищенко с радостью отдал визитку нотариуса, у которого он действительно был в пятницу. И который действительно улетел в выходные на острова. И даже документ в опечатанном сейфе имелся у того нотариуса. Только было там завещание. Его составил, испугавшись за свою жизнь, Иван. Как вышел из больницы, так и составил.

Востриков был озадачен.

Врет или нет? Если визитку отдал, значит, не врет. Ведь проверить все можно. А может, просто время выигрывает? А на что надеется? Что пока нотариус на островах, что‑нибудь произойдет? А что должно произойти? Что?

Если верить словам Сиротина, Мельников оформил бизнес на Грищенко. На него одного или и сам в доле?

Бред все равно все это. И ни хрена не преступление. И никому он ничего предъявить не может, все равно, на ком из них бизнес. Это Севастьянов обижен. А Грищенко?

Ему‑то по барабану по большому счету возьмет Севастьянов Мельникова за яйца или нет! Он даже в выигрыше будет. Может, он и слил Севастьянову своего напарника и компаньона? Если, конечно, бизнес и правда оформлен на двоих.

Брр! Чепуха все это! И никакого отношения к убийствам в машине Мельникова и в квартире Грищенко может и не иметь! И Сиротин этот мог им просто‑напросто врать! Климов наводил о нем справки. Не так все гладко было в финансовых делах этого частного детектива. Не так гладко…

– Я не советую мне лгать, Иван Иванович, – Востриков стремительно поднялся с дивана, его помощник тоже. – В ваших интересах говорить мне правду.

– Так я и так говорю вам чистую правду! – Грищенко клятвенно приложил обе руки к груди. – Мой бизнес не оформлен на мою бывшую, ныне покойную жену. Она никакого отношения не имела к моим делам. Но хотела иметь, потому и явилась ко мне в дом, потому и приставила ко мне соглядатая!

– Это вы про… – Востриков ткнул пальцем в сторону окна. – Сиротина?

– Совершенно верно! А про кого еще?! Кому еще надо за мной наблюдать?!

– Ну… Может, и не за вами, – туманно обронил Востриков и направился к выходу.

– А за кем? За кем еще? – Грищенко поспешил за ними, пытаясь их обогнать и заглянуть в лица. – За кем еще мог наблюдать этот частный сыщик?

– Ну‑уу… Даже затрудняюсь теперь сказать, – Востриков холодно улыбнулся, взявшись за ручку входной двери. – Если бы у вас был компаньон, я бы мог предположить, что слежка могла вестись за ним. Но если у вас нет компаньона…

– Нет, нет, – замотал головой Грищенко и тут же, ощутив боль под повязкой, болезненно поморщился. – Нет никакого компаньона. Зачем?

– Мало ли, – Востриков протянул руку и коснулся повязки кончиками пальцев. – Болит?

– Болит, – сморщился Грищенко.

– Плохо.

– Да уж, хорошего мало, – согласился Иван.

– Но это еще ничего, да, Вася? – Востриков ткнул локтем напарника, который как воды в рот набрал, даже репликой не помог ни разу. – Много хуже живьем сгореть в машине!

И они ушли.

Марина тут же заперла офис на замки, привалилась к двери спиной и прошептала посиневшими губами:

– Ваня, это полная лажа!

– Ты о чем?

Он был так рад, что она его поддержала, что заговорила с ним, что назвала просто Ваней без отчества, что едва не расплакался. И полез к ней с поцелуями. Распластал ее теплое мягкое тело по двери, полез под длинную юбку.

– Маринка, Маринка, я так скучал! Прости меня, засранца! Прости, ради бога!!! Я так виноват перед тобой!

– Ваня, Ваня, погоди! – Она вцепилась в резинку трусов, которые он пытался с нее стащить, легонько его оттолкнула. – Погоди, надо поговорить.

– Да, да, хорошо. Как скажешь, малыш. Как скажешь.

Он засеменил за ней в свой кабинет. Сел на свое место за столом. Марина велела. Уставился на нее, как на оракула.

– Что ты понял, Ваня, из визита этих ментов? – спросила она его, усаживаясь на то место, где недавно грел свой зад Востриков.

– Что? А что я должен был понять? Они ищут убийцу моей бывшей жены Катерины. Разве нет?

– Разве тебе был задан хоть один вопрос о ней?

– А разве нет? Они прямо спросили, с кем я делю свой бизнес и…

– Ваня, ты идиот! – Теперь у нее лицо побледнело до синевы, сделавшись одного цвета с губами. – Уж прости меня великодушно!

– Почему сразу идиот‑то?! – Он простил, конечно, но сделал вид, что обиделся.

– Потому что им что‑то стало известно про участие Мельникова в твоем бизнесе.

– Да ладно!

– Вот тебе и ладно! Я тут долго думала… Думала про этого Сиротина, что наблюдал за тобой и за мной. Мы с тобой так и думали, что он наблюдает за нами, да?

– Ну!

– А теперь мне почему‑то кажется, что он наблюдал не только за нами, Ваня, – выдохнула Марина сипло.

– А за кем еще? Если его наняла Катерина, то он…

– А если его наняла не Катерина?! – Ее глаза, сегодня изумрудного цвета, глянули на него с сумасшедшинкой. – А если его нанял господин Севастьянов, нанял следить за Мельниковым?!

– Да? А чего тогда он тут отирался? – недоверчиво скривился Грищенко, а внутри заныло, как при отравлении.

– А то! Он для начала, возможно, и хотел узнать, кто так удачно перешел ему дорогу. Кто претворил в жизнь его идею? Он ее озвучил Мельникову, тот ее благополучно похоронил в горах ненужных сметных проектов. И тут вдруг выныривает никому не известный дотоле господин Грищенко. Вполне возможно, что Сиротин начал следить изначально за тобой. Тут вопросов нет. Но потом… Потом, когда он увидел, как тут периодически крутится Мельников… У господина Севастьянова возникли вопросы. И… И тут странное совпадение! У Мельникова угоняют машину и в ней находят труп. Заживо сгоревший труп! Как думаешь, кто мог это сделать? – Зеленые ныне глазищи Маринки ощупали повязку Грищенко. – Кто мог так садануть тебе в зад, что ты едва не сломал позвоночник? Кто мог ударить Катерину по голове так, что мозги разлетелись по стенам?! Кто, Ваня?! Кто стоит за этим всем, как думаешь???

– Кто???

– Уж, конечно, не тот рогоносец, которого обвиняют в жалкой мести своему сопернику Мельникову!

– Думаешь? – Иван недоверчиво покачал головой. – Востриков обмолвился в разговоре со мной, что тут, мол, вопрос решенный.

– Ага! Видел ты того рогоносца, Ваня? – Марина презрительно фыркнула. – А я видела! Это слякоть! И скажи мне, Ваня, почему именно теперь он решил мстить за жену? Не раньше, не позже, а именно теперь?! Не‑е‑ет, Ваня. Это не он! Не он сжег какого‑то несчастного вместе с машиной Мельникова. Не Катя дала тебе под зад с такой силой, что ты едва выжил! И, конечно же, не Сиротин вышиб ей мозги. Он не дурак!

Он все понял! Он понял ход ее мысли. Ай да Маринка! Ай да умница!

– Ты думаешь, что за всем этим стоит Севастьянов??? – прошептал он и тут же вцепился в кулак зубами.

Его охватил такой ужас, что он едва сдержался, чтобы не опорожнить мочевой пузырь.

– Севастьянов, Ваня! Думаю, он нанял Сиротина, а не Катя твоя. Кишка у нее тонка. И денег ни черта не было, чтобы нанимать такого, как Сиротин. Я, пока двое суток сидела, перетерла там кое с кем. Сказали, что чел крутой. И за услуги берет круто. Откуда, скажи, у твоей Кати такие деньги, если она к тебе жить явилась в однокомнатную клетушку? Не‑ет, Ваня… В деле господин Севастьянов. И он начал…

Маринка неожиданно умолкла, принявшись озираться вокруг. Посиневшие губы дрожали, полные щеки раздувались от тяжелого дыхания.

– Он начал мстить, Ваня!!!

– Что нам делать??? – Он бросился к ней со своего места, упал перед диванчиком на колени, спрятал лицо в складках ее широкой длинной юбки. – Что нам делать, Маринка?!

– Нам надо бежать, Ваня! – произнесла она твердо, положив на его перебинтованную голову сразу обе руки. – Нам надо срочно смываться, говоря доступным языком.

– Но как??? Как же все это?! – Он уселся на пол у нее в ногах, развел руками, жалко захныкал. – Все бросить??? У нас только дела пошли в гору! У нас на счете, знаешь, сколько денег!!!

– Знаю, – с удовлетворенной ухмылкой произнесла она. – Именно поэтому и предлагаю сбежать… вместе с деньгами.

– То есть?! Обналичить?! И… И вывозить их в сумках?! Но это… Это опасно, Марин! И незаконно! Нас могут арестовать, обокрасть, убить… Это…

– Поэтому я тебе это и не предлагаю, Ванечка, – ее щекам вернулся привычный цвет, губы порозовели, когда она, взяв его лицо в ладони, принялась покрывать его поцелуями. – Я предлагаю тебе кое‑что иное, милый.

– И что же?

Он начал успокаиваться. Он всегда успокаивался, когда она так вот его целовала и так загадочно улыбалась. Это был верный признак какого‑то чертовски занятного плана.

– Я предлагаю перевести все наши средства в один из банков одного крохотного, невероятно прекрасного и недоступного островка, – улыбалась она завораживающей улыбкой, вытирая ему слезы из уголков глаз. – И следом туда отправиться. И прожить там долго и счастливо. И поверь мне, на том островке этих денег хватит и нам, и нашим детям.

– А как же бизнес? – жалко улыбнулся Грищенко.

– Кто мешает тебе начать там свое дело? Никто!

– Да, но… – он встал, отряхнул штаны, заходил по кабинету, заламывая руки. – Но ты же ведь под подпиской о невыезде, Марина! И счет?! Кто откроет нам с тобой счет в том банке на райском острове?!

Марина встала, ушла в приемную, подвигала ящиками и вскоре вернулась с папкой. Щелкнула кнопкой, высыпала на его стол какие‑то бумаги.

– Смотри!

Он выглянул из‑за ее плеча, уставился на паспорт на имя Голевой Марины Сергеевны. С фотографии на него смотрело странное лицо, напоминающее Маринино, но сильно тем не менее от нее отличающееся. Чем? Короткой стрижкой, к примеру. Белокурыми волосами, голубыми глазами.

– Это ты?! – ужаснулся он.

– Да.

– Но… Но это не ты! Эта женщина на тебя непохожа, Марина! Это что, фальшивый паспорт?!

– Нет, что ты! – Она рассмеялась. – Это мой старый паспорт. Такой я была семь лет назад. Когда была замужем за одним придурком.

– Замужем??? Ты была замужем???

– Недолго, полгода. И не в этом городе. Потом заявила о краже паспорта. Получила другой, на свою девичью фамилию. То, что была в браке, указывать не стала. Но это было много позже, когда я уже стала такой вот, – она тряхнула длинными черными волосами. – Долго порывалась выбросить этот паспорт, но все что‑то меня останавливало. Теперь вижу – не зря. Пригодился. Мы сбежим с тобой, Ваня.

– А это что? – Он ткнул в бумаги на английском языке.

– А это депозитный счет, открытый на твое имя в том самом банке в том самом райском месте, где я планирую прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, – она откинулась спиной ему на грудь, прижалась щекой к его щеке, прошептала: – Только не спрашивай, как мне это удалось. Удалось – и все! И поэтому мы с тобой сейчас поедем в банк и переведем все деньги со счета фирмы на счет, документы на который ты держишь в руках.

– Иными словами, ты предлагаешь кинуть Мельникова?! – ахнул Грищенко и суеверно перекрестился. – Но он… Он убьет нас с тобой, Маринка!!! Убьет!

– Не успеет, – она беззаботно хохотнула, выгнулась большущей сытой кошкой, поймала его шею, пощекотала, слегка царапая кожу. – Наш вылет завтра в пять утра. Сегодня мы с тобой переводим деньги. Получаем подтверждение. Завтра вылетаем и… И все! Мы с тобой свободны!!!

– Марина, Марина… Но это как‑то неправильно!

Грищенко отстранился, сел на диванчик, зажал коленками ладони.

– Мы сбежим и признаем свою вину! Но мы ничего не делали, Маринка! Мы никого не убивали, никого не обкрадывали и… Я боюсь этого гада! И полиции боюсь!

– Э‑э‑эх ты, Ванечка! – Она села рядом, прижав его с силой к подлокотнику. – Вот именно, что мы с тобой ни в чем не виноваты. И поэтому надо бежать. Пока не стали виноватыми. В полиции найдут способ не оставлять нас в покое! Ты соврал про партнерство – раз. Твоя жена была убита в твоей квартире – два! Твой партнер под прицелом у своего хозяина – три! И он, скажу тебе, не жилец! На тебе уже черная метка! Ты все время будешь под прицелом! И пока твои счета не арестованы, пока ты еще можешь уехать из этой страны чистым и незапятнанным… надо бежать!..