Нарушая международное право, отказ Америки вреден для неё же и выгоден России

I. Divide et impera — иезуитский принцип рационален для того, кто умеет его применять, но и опасен, так как приговаривает пользующегося к служению неправде, а это исключает последовательность и может привести к возмездию. Истина всегда себе верна, а ложь обманчива даже для своего автора, ибо дара предвидения никому не дано. Тем не менее, сыны Иуды стремятся жить обманом, за что и бывают караемы судьбой. Начиная с глубокой древности, они эксплуатируют тайные общества, корыстолюбие и страсти человеческие. Проводя совет иезуитов до конца, они не довольствуются противоречием интересов, а сами его создают, и не всегда безнаказанно, стравливая гоев для завоевания ими же самими собственного рабства. Таков, между прочим, и настоящий случай. Ещё далеко неизвестно, чем он для Израиля разрешится и в С. Америке.

II. Расширяя программу, евреи переносят указанный метод и в области международных отношений. Через обладание исключительными условиями позволяют себе иной раз такую роскошь, что не только идут к статс‑секретарю Гэю по поводу кишинёвского разгрома, но и настраивают дипломатическое вмешательство ради бессмысленных притязаний Финляндии. Сообразно с этим они пытались и раньше действовать на Америку для достижения “равноправия” в России. До сих пор, однако, это ограничивалось торопливой перепиской и не приводило ни к чему. Кроме того, еврейству довелось убедиться, что слушать его в Вашингтоне станут не более одного раза в четыре года, т. е. в период президентских выборов. Посему кагалом определено было использовать нынешний момент всецело, так как, находясь почти в равновесии, демократическая и республиканская партии равно мечтают о надбавке, которую дадут иудейские голоса.

III. Дело, однако, в том, что, во‑первых, акт 1832 года был заключён, когда в С. Америке израильтян ещё почти не было, и, во‑вторых, хотя сейчас их уже два миллиона, тем не менее, огромное большинство — “русские” евреи. Другими словами, неприличие отказа продолжать договор усугубляется цинизмом американского намерения облагодетельствовать преступных или бежавших из России евреев в обиду еврейству легальному.

IV. Ярко свидетельствуя о единстве евреев в мире, домогательство сие не выдерживает, однако, критики даже с точки зрения самого кагала. Беспримерное вообще пререкание с другим государством о внутренних его порядках становится немыслимым, когда касается евреев. Действительно, были времена, когда, считаясь просто жидами, они являлись, например, либо собственностью городов, либо рабами германского императора. Тогда ещё, пожалуй, могла бы идти речь о защите “чужой собственности”. Но не то раскрывается ныне. Правда, домогаясь гражданских прав в эпоху Революции, сыны Иуды объявили себя благороднейшими из французских патриотов. Увы, едва национальное собрание закрыло на эту ложь глаза, как евреи начали сбегаться из всей Европы и требовать признания себя французами. А как только Натан Ротшильд успел собрать 10.000.000 рублей, похищенные им на лондонской бирже в один день вслед за битвой под Ватерлоо, так те же “галлы из Бердичева” переименовали себя уже во французских евреев наряду с иными, голландскими, испанскими, немецкими, польскими и т. д. сынами Иуды. Это было довольно нелепо. Ибо что такое, в сущности, новозеландский, трансвальский либо мексиканский еврей? Не очевидно ли, что, перебегая из Венеции в Лондон, д'Израэли оставался всё тем же евреем, но не делался англичанином, как никогда не бывал итальянцем? К сожалению, явное глумление кагала оставалось терпимым, пока сами же иудеи не решили отменить свой маскарад. Мы видим, что когда “воздушность” их гешефтов достигла такового апофеоза, что, положим, Гондурасский заём разошёлся по карманам биржевых акул и шакалов сполна, правительству же республики не оставалось ни гроша и, тем не менее, оно увидело себя в долгу на многие миллионы пред той же биржей лейб‑органа кагала в Австрии “Neue Ereie Presse”, Герцль провозгласил сионизм, иначе говоря, прекратил именование еврейства не принадлежащим ему званием. Тогда и арийские народы убедились, что никакой перемены не происходило. Перед ними опять стали просто жиды или, выражаясь элегантнее, жидовские евреи, либо, ещё мягче, еврейские евреи. Повторяя и рекламируя свои съезды в Базеле и восхищаясь замыслом обосновать новое иудейское царство в Иерусалиме, сионизм меньше всего, конечно, думает об учиняемой им государственной измене. Да и мы сами этого замечать не хотим, как явствует хотя бы из разрешения всероссийского конгресса сионистов в 1903 году, допущенного в Минске таким министром внутренних дел России, как В. К. Плеве. Из сказанного следует, что и в С. Америке проживают евреи, но нет американских граждан Моисеева исповедания, как никогда, разумеется, не переставали быть лишь членами “избранного народа” те “polacy mojzeszowego wyznania”, которые заигрывали с поляками в 1905 году, пока не перегрызлись в 1907. Отсюда проистекает далее, что, рассуждая юридически, вашингтонское правительство не имеет права защищать евреев, хотя бы и прибежавших в С. Америку, так как сыны Иуды не признают его за свою государственную власть. Заключительный же вывод должен быть из этого таков, что и помимо беззаконности, а значит, недействительности вмешательства американского конгресса в русское законодательство вообще, отказ от договора 1832 г. ничтожен именно в сфере международного права еще и в виду факта, что покровительство евреям не касается конгресса. Таким образом, несомненно, что Россия de jure неспособна унизить звание американского гражданина в лице еврея, ибо для него это звание маска, личина, а не сущность. Между тем лишь к определённой юридической личности могут относиться правомерные договоры.

V. Установив это и переходя к элементу невыгодности отказа для Соединённых же Штатов, надлежит принять во внимание следующее. Ограниченность и несовершенство нашей обрабатывающей промышленности исключает для России возможность поставлять фабрикаты за границу. Что же касается сырья, то и в этой области С. Америка настолько богата, что почти ни в чём не нуждается. Лишь быстрое размножение населения, сокращая там скотоводство, при наличности массы свободных земель у нас может давать ещё выход русским продуктам. С другой стороны, не говоря о Штатах и даже Канаде, сама Гудсонбайская компания звериного промысла ныне падает с каждым годом, вследствие хищнического добывания пушнины. В эту скромную, впрочем, сферу не закрыт и нам вход. Ясно, что предметами русского вывоза в Соединённые Штаты могут быть лишь невыделанные кожи, меха и шерсть. Наоборот, ни по чем сбывая прекрасные лён и пеньку в чужие страны, мы за тридевять земель везём к себе хлопок из С. Америки, равно как не умеем до сих пор делать машин, особенно сельскохозяйственных, и, кстати, приобретаем там же льняные и пеньковые изделия. Вот и все предметы оборота по договору 1832 года. Спрашивается, каков же баланс? По данным департамента таможенных сборов (“Обзор внешней торговли России”), дело представляется в следующем виде:

Таким образом. Соединённые Штаты извлекли, по торговому балансу, из России только за последние двадцать лет и девять месяцев (по октябрь 1911 года) 644.972.340 рублей. Это положение данника перед С. Америкой на сумму около 50.000.000 рублей ежегодно, установил для нас именно договор 1832 года, за силой ст. 6 коего мы обязаны впускать к себе товары С. Штатов по принципу наиболее благоприятствуемой нации. Угнаться в своём вывозе мы не можем частью ради драконовского тарифа, которыми Штаты оградили себя от чужеземного привоза, частью же в виду того, что главные предметы нашего вывоза, хлеб и сельскохозяйственные продукты, для Америки не требуются. А что касается повышения русского вывоза в 1909, 1910 и 1911 годах, то от этого нам радоваться нечего. Это происходит за счёт хищничества американских евреев и разорения ими охотничьего промысла в Сибири. Оказывается, что, например, дичь за столом Америки уже почти неведома, а пушные товары и у нас вздорожали за те же годы вчетверо. Наживаем, однако, не мы, а тем паче не сибирский крестьянин. Львиную долю барышей захватывают, конечно, сыны “избранного” народа, под всевозможными кличками факторства, да ещё, быть может, американские банки, кредитующие жидов авансами для порабощения сибирских промышленников.

VI. Кому же в таких обстоятельствах, выгодно уничтожение торгового договора? Очевидно, и единственно нам. Правда, американский посол в С.‑Петербурге не знает, как теперь быть для ускорения нового трактата, но едва ли это ему скоро удастся. Во всяком случае, Америка не получит того, что имела. Необходимо, с другой стороны, вразумить её, что есть разница между “Майским Цветком” и талмудом. Не одно и то же вчера скрывшийся из России еврей‑бомбист и потомок переселенцев на берега Новой Англии, сошедших с корабля в 1620 году. Пора уразуметь трудолюбивым янки, что достоинства звёздного знамени, справедливость и цивилизация не такие понятия, чтобы их надо было профанировать из‑за жидовских целей. Если же весь сыр‑бор разгорелся ради Нухима Камайки, которого не пустили в Россию, а бежавшему из Витебской губернии от воинской повинности Мошке Зульцеру удалось как инициатору вотума в конгрессе сделать Штаты посмешищем, то вашингтонскому правительству не мешает и об этом почаще напоминать!…

VII. Президент Тафт смягчил дерзость, подтасованную евреями Тем не менее, она совершена. Россия это так и понимает. Раздались протесты как в государственной думе, так равно во многих городских и земских учреждениях. Приняты соответствующие меры. Как чувствуют себя в Америке, мы этого знать не хотим, а без неё обойдёмся Уже идут предложения со всех сторон — из Швеции, Германии, даже из Австралии, где очень хороши сельскохозяйственные машины. Для хлопка же у нас самих имеются обширные земли в Закавказье и в Туркестанском крае. Несмотря на крайнюю молодость дела, мы добываем свыше 50% требуемого для русских фабрик хлопка. Пройдёт несколько лет, и мы получим возможность вывозить его. Спасибо американцам, что они проучили нас!

Давно следовало бы отвергнуть договор нам самим. Но мы, русские, честный народ и умеем быть друзьями. Тем хуже для еврейских рабов в Америке, когда они не сумели оценить русскую душу и столь постыдно отплатили нам злом за добро.

VIII. А что с этим позором будут делать милые израильтяне в Соединённых Штатах, того, думается, они и сами не знают. Ведь одного хлопка мы покупали до 15 миллионов пудов в год. Куда девать такую массу, да ещё внезапно?… А машины?… Так вот, когда десятки тысяч рабочих останутся без хлеба, они, должно быть, выразят и свою признательность сынам “угнетённого племени”, столь “оскорбительно для Америки” недопускаемым в Россию!…

Кагальный “бой быков”

I. Изложенным удостоверяется, что для разрушения договора 1832 года не было ни материальных, ни формальных оснований. наоборот, доказанная нами дружба и опасные для С.А. Союза результаты неблагодарности, проявленной им по наущению сынов Иуды в тяжкую для нас годину борьбы с Японией, а с другой стороны, невыгодность отказа для самой Америки, устраняли, казалось бы, всякое вероятие того, что, однако, произошло. Действительно, затевая вновь невзгоду для России, еврейство не имело, повидимому, ни одного шанса на успех, и тем не менее, достигло кое‑чего. Спрашивается, как это могло случиться?…

II. Ответом является прежде всего та “insolentia” или “arrogran‑tia” judaeorum, которая давно известна как характернейшая черта еврейства. Для арийца непостижимо, на что способны дерзнуть евреи! С нашей точки зрения это немыслимо и в защиту правого дела. По мнению же сынов Иуды, это естественно и целесообразно, в особенности для торжества обмана. “Ложь — одно из лучших средств победы, — говорят они, — главным же образом тогда, когда, за пределами всякой наглости, она уже способна казаться доблестью”. Независимо от сего, в данном случае наблюдается ещё и тот, гениально отмеченный Н. В. Гоголем факт, что, увлекая самого лжеца, неправда гипнотизирует слушателей. Некому защищать нас в Америке. Отсюда клевета, распространяемая “избранным народом”, приобретает, наконец, право на доверие. Безнаказанностью она до такой степени обольщает “избранный народ”, что ему не только представляется всё по нашему адресу возможным, а начинает мерещиться, будто ничтожество и презрение — наш удел. Сверх того, в своей гордыне и злобе, евреи чуть ли не успели уверить и себя, что своим посредничеством Рузвельт облагодетельствовал нас и что за Портсмутский мир не может быть для Соединенных Штатов у России отказа. Ясно, что лучше плоды нашей признательности должны быть отданы евреям уже за то, что они соплеменники “честного маклера”. В уплату за мир мы обязаны дать именно “равноправие”, т. е. реванш за неудачу еврейства добиться этого в период войны через вооружённый бунт…

III. Палата представителей и сенат Штатов слезам, тем паче крокодиловым, не верят, а требуют звонких аргументов. Кагал принял свои меры вовремя, значит, не нуждался в газетной либо митинговой агитации. Иначе обстояло дело с мечтательной “большой публикой”. Требовалось “увлечь” её и попутно “спасти лицо” народным представителям… А как это сделать?…

IV. Устроить “бой быков”… Что это значит? Дело обстоит просто. Припомнить, как эти “бои” происходят в Испании. Что требуется?… Толпа — хищный зверь. Она жаждет варварских зрелищ. Жестокие приёмы борьбы в цирке либо жизнеопасные полёты с трапеции на трапецию, у самой его крыши; истязания лошадей и людей на бегах; человеческие жертвы Молоху авиации; смертные казни, производимые публично, как это бывает и сейчас во Франции, etc., etc., — вот чего нужно скопищам тех, кто гордо именует себя homo sapiens. Согласно с этим, и быка надо убить не просто, а доведя его до разъярения. Но любая толпа, ведь, как малый ребёнок. Нет ничего легче, как обмануть её. В ребяческом самообольщении она мнит себя непогрешимой и уверена, что никто не сумеет её обойти либо не дерзнёт. Это надо иметь в виду и на “бою быков”. Дикий самец из Сьерры‑Невады несравненно опаснее в родных горах, когда спокоен и на воле, т. е. когда может сообразить, если бы захотел, чем окружённый людьми и преднамеренно раздражаемый. Здесь его ярость искусственна и бесцельна, так как вызывается не теми, кто нанесёт ему coup de grace, да и бывает направлена не на тореадора, а на кусок яркой материи… Искушённое в талмуде еврейство долголетним опытом убедилось, что с толпой надо обращаться так же, как с быком на арене цирка. И это не единственный пример. По упрямству, даже когда трос или четверо тянут его за повод, осёл не идёт на корабль. Тогда двое или трое, сколько могут, тащат осла за хвост назад. Снова по упорству он кидается ко трапу и вскакивает на палубу. Эта же система применима и к людям. Руководствуясь наблюдением, подмеченным уже скифом Анахарсисом, евреи знают, что человек есть животное стадное, а потому способен в массах, как в панике овцы, кидаться со скалы в бушующие волны. Недаром наряду с адвокатурой еврейство захватывает и театральные представления, а в самом Петербурге даёт из кагальной среды не только режиссёров для казённой сцены, но и чуть ли не всех артистов для “Народного” театра. Не напрасно, в свою очередь, иудео‑масоны оркестрируют политические выборы… Им, следовательно, и книги в руки. Обрабатывая для славы талмуда свою постановку “боя быков” на митингах и народных собраниях, они соответственно готовят и mise en scene. Хулосы и бандерильи (hulos et banderillos) это в еврейской гримировке, — низшая администрация, раздражающая толпу мелкими придирками, как делают матадоры с быком чрез уколы игл с разноцветными лентами; донкихоты‑пикадоры рекрутируются из обречённых нередко на смерть стражников либо даже из ротмистров, способных выдать почётный билет “Мите” Богрову; статисты‑матадоры волнуют толпу и своим количеством; это — должностные лица “старого режима”, объедающие народ… Он ещё не знает, что с введением радикальной республики их масса будет утроена, как, например, сейчас во Франции; наконец, приводящая быка‑толпу в бешенство красная материя — это предания, верования, стремления и народные упования; — это залитые кровью “жертвы фанатизма и тирании”, всё, что создавалось веками, что велико и свято для страны и что становится под редакцией “освободителей” низостью и мракобесием, привлекает ярость обездоливаемых и оскотиниваемых иудеями человеческих стад… А когда трагикомедия достигает кульминации, является Лассаль либо Маркс, Бернштейн или Каутский и в качестве тореадора наносит смертельный удар проповедью интернационала и коллективизма. Наделив же “сознательных пролетариев” галлюцинациями о рае талмуда и удаляя, стало быть, мёртвого “быка” с арены, иудейская “квадрилья” уже беспрепятственно хватается “за кассу театра”.

V. Зная евреев, а в частности, их прессу, нет надобности входить в рассмотрение приёмов, какими на арене договора 1832 г. они приводили в ярость американцев. Жаль, что этого не понимали сами янки. Но судьба не оставит их без поучения. Пусть только Япония объявит войну, и страшная кара разразиться над Соединёнными Штатами. Тогда поймут янки, что такое сыны Иуды. Разве “избранный народ” не показал себя, помимо России, измываясь над Германией в эпоху “Cultur‑Kampf”? Разве не были изрыгаемы кагалом хулы и на его же благодетельницу Францию в 1870—71 годах, а затем ещё ужаснее, во время процесса Дрейфуса? Разве не евреи загубили оказавшую им гостеприимство Польшу? Разве не грозят смертельной опасностью для С.‑Американской республики командуемые иудеями же тресты логическое развитие “хазуки” и “ма'аруфии”, установленных святым талмудом ещё в древности?…

Так или иначе, но, обольщаясь надеждой “согнуть Россию в дугу”, талмид‑хохимы объявили “крестовый” поход на неё. Началось со Штатов наиболее ожидовленных: Нью‑Йорк, Коннектикут, Пенсильвания, Джорджия, Луизиана и др… При отталкивающем деморализацией политиканстве в Америке и среди грязных приёмов выборной агитации вашингтонский конгресс, а в особенности местные законодательные палаты, наполняются подонками населения, шантажирующими журналистами, нечистыми на руку адвокатами, биржевыми шулерами т. п., в последнее же время и евреями. Заручившись здесь голосованиями к отмене договора, иудейство стало разжигать “большую публику” в газетах и на митингах. Неистовая брань, отчаянная ложь, бесчестное издевательство, гнуснейшие сатиры, срамные карикатуры, бешенные призывы к отмщению за поруганную яко бы честь американского гражданина, равно как за оскорбления, будто бы учинённые Русским Правительством и даже Святейшим Синодом могуществу “величайшей республики в мире”, измывались против нас по еврейской команде на всём пространстве С.‑А. Союза. Под предлогом, что договор 1832 года заключён американским послом в Петербурге Бьюханаиом, уроженцем Пенсильвании, жиды подстрекнули сенатора от Филадельфии Пенроза взять первую скрипку кагального оркестра. С рвением, достойным лучшей участи, и сдабривая речь проклятиями сенатор Пенроз орал на митингах, что живым не останется, если дерзновение России не будет отомщено, а её посягательства на владение собственностью, свободу и жизнь американских граждан Моисеева закона не встретят самых крайних мер пресечения. Шаббесгоя окружал букет жидов. Доктор талмудологии Иоссия Стронг, профессор Цирус Адлер из Дропси‑Колледжа, председатель американского еврейского комитета и федеральный судья Мейер Зульцбергер, член правления Б'най‑Брифа и бывший С.‑А. посланник в Турции, увы также не допущенный в Россию Оскар С. Страус (Иосель Штраус) и др. не менее знаменательные отцы Израиля сопровождали, окружала и превозносили шута Пенроза… С другой стороны, в Нью‑Йорке имеются два брата Зелигмана, банкир и профессор. Предаваясь всяческое агитации ко вреду России, уже одни эти евреи в главном городе Соединённых Штатов способны заменить кагал, действующий в Филадельфии. Зелигман‑профессор на митинге в Нью‑Йорке усилено рекомендовал испортить отношения России к Японии и Китаю. Зелигман банкир вместе с Шраусом (назван выше; теперь погиб на Титанике) и Шифом состоит в правлении “Б'най‑Брифа”, т. е., быть может, в центральном иудейском, а следовательно, и в потаённом международном правительстве, забавляющемся над детскими мечтаниями гоев к “свободе, равенстве и братстве”… Третий брат, опять банкир, Срул Зелигман, живёт в Лондоне. На его дочери женат еврей же, конечно Виленкин — коммерческий агент русского министерства финансов С.‑А. Соединённых Штатах. Не правда ли, хорошенький квартет?…

Наряду со своим persona gratissima, ещё раз евреем, Рафаловичем, назначенным, в свою очередь, коммерческим агентом в Париж, С. Ю. Витте подыскивает ещё ничтожного еврея и отправляет в Нью‑Йорк. Здесь Ицка Виленкин от русского, стало быть, правительства приобретает ордена, чин действительного статского советника, представительную должность и жалование, большее, нежели у члена Государственного Совета. Этого мало. Не в счёт абонемента русская же служба открывает ему ход в богатую еврейскую семью, где он и женился. Но и этого мало. Будучи агентом русского министерства финансов, Виленкин не может не быть осведомлённым о весьма многом. Да и чего не знают евреи!… Так вот, Ицек Виленкин, как русский сановник, усердствует и на лоне Израилевом. Действительно, если допустить, что немыслимо, будто он враждебен еврейству, а значит, ненавидим кагалом, то подобного агента надо уволить за бесполезностью для русского министерства финансов. А если, что естественно, он солидарен с еврейством, тогда он для России вреден, так как бессилен отказать в сочувствии единоплеменникам, следовательно, и в содействии той агитации против нашего государства, на которой они изощряются, особенно когда родной дядя его жены поучает, как нам устроит дурные отношения с Китаем и Японией, а другой дядя правит “всемирным” кагалом.

Но благодеяния г. Витте сказанным не исчерпываются. Ещё более покровительственной для сынов Иуды, нежели законы, явилась у нас политика высшей администрации. Уже издавна к евреям многие из наших сановников имеют “влечение — род недуга”. Послушайте же, что говорит В. П. фон Эгерт[165]. “И доныне удерживается директива, резко данная в этом смысле бывшим министром финансов С. Ю. Витте. Государственный банк при нём сделался просто питомником для иудейских банков. В субсидировании еврейских предприятий при нём не бывало отказа. Подведомые министерству финансов учебные заведения широко открывались евреям и т. д. Заботы о преуспевании еврейства этот министр деятельно проявлял и вне пределов России. Например, в середине 1890‑х годов, объявляя и доказывая, что нет золота для поправления русской валюты и устраивая в России девальвацию, он одновременно отсылал золотом миллионы за миллионами Соединенным Штатам для поправления их валюты, отчего зависело спасение близкого там к банкротству ряда иудейских банков и спекулянтов”… За сие недавно еще в речи, сказанной пред комиссией по иностранным делам палаты представителей в Вашингтоне, дань благодарности принёс А. Уайт: “Я знал одного великого русского — Сергея Витте. Это он, в бытность свою министром финансов, наделял нас в Америке за время президентства Кливленда для поддержания нашей валюты многими и многими миллионами золота на самых сходных условиях ссуды” [166].

По лозунгу, данному всесильным тогда министром финансов, благоволение к евреям стало у нас общим тоном, и в какие‑нибудь пятнадцать лет произошло изумительное пропитывание еврейством целой России. Оставляемые нашими несовершенными законами многочисленные лазейки были все использованы евреями, не зевавшими при таком поощрении для распространения за черту оседлости. Теперь и вне черты любой город, а то и местечко, пестрят представителями “угнетённого племени”. В их же руках монополизируется торговля страны. Поразительным образом изменилась физиономия и самого Петербурга.

Одновременно цвет еврейства получал усиленное покровительство для занятия руководящих положений в банковском и акционерном деле и украшался, где только представлялся случай и где это могло зависеть от министерства финансов, государственно‑служебными отличиями.

Такими являлись и наши американские условия когда 17/30 октября 1911 года в Нью‑Йоркском Ипподроме был, наконец, освистан русский национальный гимн. Произошло так. Очаровав англичан и вызывая бурю восторгов в Америке, оркестр балалаечников Андреева давал концерт с благотворительной целью. Исполнив, по своей инициативе, американский гимн, Андреев услышал требования сыграть русский… Это жиды готовили нам сюрприз! Змеиным шипением, гвалтом и рёвом были встречены уже первые аккорды. Находившийся в ложе русский генеральный консул, барон Шлиппенбах, к сожалению, поспешил удалиться. Между тем, зал, превратившийся в синагогу, неистовствовал. Сотни озверелых жидов, поднявшись с места, кричали на все лады с явным умыслом растравить и увеличить скандал. Истинные американцы не только в этом позоре не участвовали, а поднимаясь, в свою очередь, аплодировали и кликами приветствовали гимн.

Но сыны Иуды, приготовившись заранее, оказывались в большинстве и, заглушая чудную музыку, бешено ревели: “Вспомни Кишинёв! Не забывайте о погромах!…” Вопреки, однако, всему, как, возмущаясь, свидетельствует “Нью‑Йоркский Американец” (New‑Jork American), оркестр “при пламенеющих от негодования лицах музыкантов, исполнил гимн до конца…” Знаменательно, что полиция не останавливала безумия иудейского. Самый же факт оскорбления нашего гимна остаётся без возмездия и поныне… Сверх того, на следующий же день, 18/31 октября, несколько сот духовных лиц всяких наименований под председательством епископа Кортнэ собрались в здании общества “Метрополитэн” и составили резолюцию в том смысле, что необходимо прекратить гонения на евреев в России и заставить русские власти отказаться от непризнавания по мотивам религиозной нетерпимости силы за паспортами американских граждан известного разряда. Здесь же избрали шестерых священников, которым было поручено представить нью‑йоркскому архиепископу другую резолюцию, осуждающую приёмы русской православной церкви, и побудить его к отсылке этой резолюции в Святейший Синод как выражение чувств американского духовенства…

Вот какую потеху устроил себе на радость кагал в “самом свободном государстве обоих полушарий”. Как же не признать вместе с Платоном, что безграничная свобода есть и безысходное рабство!… А Платон ещё и сынов Иуды не знал!

VI. Vires acquirit eundo — мысль непреложная для истины, но, быть может, вернейшая для лжи… Да и еврейство не таково, чтобы останавливаться на полдороге. Шайка депутатов — иудеев, предводимая Мошкой Зульцером, внесла в нижнюю палату конгресса билль об уничтожении договора с Россией. Можно представить себе, что проделывали жиды и их лакеи среди “народных представителей”, когда нашелся только один человек, чтобы запятнать это бесстыдство по заслугам. С другой стороны, у евреев “желчь раздавленная”. Им мало оклеветать нас в преднамеренном нарушении договора, как недостаточно и унизить давшую кагалу убежище Америку. Нет! Они сами продиктовали текст резолюции, оскорбительной для нас не только в существе, а и по форме. 30 ноября/13 декабря 1911 года палата всеми голосами, кроме одного, постановила следующее:

“Народ Соединённых Штатов утверждает как основной принцип, что права его граждан не будут умалять по расовым или религиозным основаниям; что правительство Соединённых Штатов заключает договоры для равного покровительства всем классам американских граждан, безразлично к племени и вероисповеданию; что правительство Соединённых Штатов не будет участвовать в каком бы то ни было договоре, который различает или стремиться к различению американских граждан по вероисповеданию или племени; что правительство России нарушило договор 1832г., отказывая признавать американские паспорта, законно выданные американским гражданам, по причинам племенным или вероисповедным; что, по убеждению конгресса, упомянутый договор, в виду указанных причин должен быть расторгнут в ближайший срок; что, по названным причинам, договор этот объявляется прекратившимся и не имеющим в дальнейшем силы и действия по истечение одного года со дня уведомления правительства России о содержании настоящей резолюции, и что ради этого на президента возлагается обязанность довести уведомление это до сведения русского правительства”.

VII. Не мог русский посол Бахметев оставаться безучастным. Вслед за его беседой с Тафтом явилось быстрое и для конгресса неожиданное распоряжение президента. Предвидя, что такая резолюция может пройти и в сенате и находя невозможным прекращение договора в столь грубой форме, Тафт решил отменить договор собственной властью, поручив американскому послу в Петербурге уведомить Русское Правительство в учтивой ноте и без упоминания о евреях. Нашему министру иностранных дел 3/16 декабря того же года посол Соединённых Штатов письменно заявил:

“Согласно инструкциям от моего Правительства и в дополнение к переговорам, имевшим место между государственным секретарём и русским послом в Вашингтоне, имею честь сообщить Императорскому Российскому Правительству предусмотренное в ст. 12 договора 1832 г. официальное заявление со стороны Соединённых Штатов, в силу которого действие этого договора должно прекратиться, в соответствии с постановлениями его с 1 января 1913 года.

Как Ваше Превосходительство изволите припомнить, переговорами, происходившими между обоими Правительствами в течение последних трёх лет, вполне установлено, что настоящий, старый договор, как это само собой понятно, уже не отвечает во многих отношениях политическим видам и всё возрастающим материальным надобностям обеих сторон. От времени до времени договор также возбуждал некоторые недоразумения, встречающиеся с сожалением обоими Правительствами.

Препровождая настоящее официальное уведомление Вашему Превосходительству, я имею указание выразить желание моего Правительства относительно возобновления стараний по заключению более современного договора о дружбе, торговле и мореплавании на основаниях, которые более совершенным образом отвечали бы интересам обеих сторон. Я в то же время уполномочен Президентом подтвердить ту высокую цену, которое правительство Соединённых Штатов придаёт историческим отношениям между обеими странами, и желание моего Правительства не жалеть никаких усилий, чтобы исход предполагаемых переговоров содействовал дальнейшему закреплению и дружественному характеру этих отношений.

Пользуюсь настоящим случаем, чтобы засвидетельствовать Вашему Превосходительству вновь уверение в моём глубоком уважении”.

В сенате, куда, по установленному порядку, президент сообщил об изложенном, сперва стали произносить речи, не уступающие тому, что говорилось в палате. Затем, одумавшись, признали невозможным одобрить резолюцию палаты, а наоборот, утвердили распоряжение президента.

Таким образом, дело пока завершилось постановлением сената от 6/19 декабря 1911 года, одобренным и палатой представителей:

“Принимая во внимание, что: а) договор о торговле и мореплавании между Соединёнными Штатами и Россией, заключённый 18 декабря 1832 г., предусматривает в своей 12‑й статье, что он имеет силу по 1 января 1839 года, а ее ли за год до сего срока от которой‑либо из высоких договаривающихся сторон не последует уведомления другой о своём намерении прекратить его действие, то он остаётся обязательным ещё один год после означенного дня, и так далее до истечения года со времени получения означенного уведомления; б) 16 декабря 1911 г., Президент распорядился о сообщении Российскому Императорскому Правительству через американского посла в С.‑Петербурге, официального уведомления со стороны Правительства Соединённых Штатов о намерении прекратить действие означенного договора по истечении года, считая таковой с 1 января 1912 года; в) что упомянутый договор не отвечает более в различные отношения политическим принципам и торговым надобностям обеих стран, и г) толкования, даваемые ему договорившимися сторонами, расходятся по предметам первостепенной важности для каждой, Сенат и Палата представителен Соединённые Штатов Америки, собранные в конгрессе, постановляют: что сим одобряется и утверждается уведомление, сообщённое Президентом Правительству Российской Империи о прекращении действия вышеозначенного договора, согласно с порядком и условиями, в нём постановленными”.

Что из этого выйдет в итоге, говорить бесполезно. Вопрос не может, однако, не стать среди работ Государственной Думы предстоящего созыва на ближайшую очередь. Во всяком случае, едва ли мыслимы какие‑либо переговоры, пока Северной Америкой не будет дано подобающего удовлетворения за посягательство на честь России…

VIII. Истина имеет право быть невероятной. Посему мы видим, что 17/30 декабря в Нью‑Йорке с участием как нынешнего, так и бывшего президента, Тафта и Рузвельта, полутора тысячами деятелей С.‑А. Союза был назначен “банкет мира”. Приглашенными являлись также послы иностранных держав, следовательно, и России. Наивные, чтобы не сказать больше, американские запевалы отправили в Вашингтон специальный поезд, но, как и надо было предвидеть, он вернулся порожним. Quos perdere Jupiter vult, dementat! Из всех миссий не приехал никто. Это было уже действительным и вполне заслуженным оскорблением по адресу тех, кто позволяет себе курить фимиам общему миру, только что учинив на него же изменническое нападение, да ещё осмеливается предполагать такой цинизм у европейской дипломатии, когда участием на банкете она санкционировала бы дерзновение, поныне невиданное даже со стороны американского правительства…

Таков был первый урок. За ним последовали и другие.