A. Её история, разветвление и задачи 2 page

Отсюда в резолютивном выводе явствует следующее. Остановим ли мы взоры на учёной магии или же на грубо чувственной и каббалистической, мы равно убеждаемся, что её доктрины и обряды производят, если не самый генезис, то, по крайней мере, развитие своё из недр “многострадального” кагала.

XII. Определив таким образом — важнейшие первоисходные моменты Каббалы, нам бы следовало перейти к истории её применения на пути веков. Но, не задаваясь мыслью о специальном исследовании предмета и отсылая любознательных читателей к двум капитальным, вероятно, наилучшим работам в этой печальной области: Иоэля (La philosophie religieuse du Zohar) и Адольфа Франка (La Kabbale), мы вынуждены ограничиться указанными, основными этапами. О переходе каббалистических преданий от сабеистов к гностикам мы говорили. Заметим, с другой стороны, что если Библия есть прямая противоположность любой книге мистической, то у народов окрестных, в Египте и Халдее, мистицизм представлялся, наоборот, уделом, равно как главным орудием первосвященнической и политической аристократии. Уже в глубокой древности было известно, например, что монотеизм являлся сокровенной доктриной священнослужителей Озириса, а политеизм наравне с мифами представлял не более, как блестящую занавесь, предназначенную скрывать от народа философские истины, которые, без сомнения, не замедлили бы превознести учение монотеистическое. Относительно халдеев это не было, правда, отмечено с той же силой вовремя, однако, и у них, в свою очередь, теистическая иерархия снизу до верху направлялась к монотеизму, сосредоточенному в Бель‑Мардуке. Не взирая на это, но приводя к аналогичному результату, труды еврейских пророков, запечатленных вокруг Моисея, наряду с поучениями авторов, его преемников, могут быть рассматриваемы как явления демократизации антимистической. Взамен Привилегий тайного учения, мы видим откровение при солнечном и с вершины Синая. Вместо двойной доктрины, для священников и для народа, возникает единая, монотеистическая и сама себе довлеющая. Отсюда не следует, впрочем, что религиозное учение, предшествовавшее монотеизму, не оставило следов или, что под новой почвой нет залежей прежних, которых уже нельзя было бы найти. По этому предмету, мы у авторитетного учёного (Carppe — “Etude sur les origines et la nature du Zohar, precedee d'une etude sur i'histoire de la Kabbale”) читаем:

“В том, что здесь заключается наиболее первобытного и сообразного с гением того народа, которому она принадлежит, Библия должна быть подвергнута вдумчивому сравнению с первоначальными представлениями ассиро‑вавилонян. Люди, о которых повествует Библия и те, кому принадлежат клинообразные письмена вполне очевидно, относятся к одной и той же семье. В неведомую годину разветвления народов каждая из групп, предназначенных для самостоятельного развития, должна была унести с собой и некоторые основания тождественных преданий, облечённых приблизительно в одинаковые формы. Другими словами, известный ей, так сказать, прирождённый запас мифов и поэзии. Каковы бы ни были превратности, затем происходившие в истории народа, отпечаток ранней, древнейшей его жизни никогда не исчезает совершенно. Отсюда нельзя не разуметь далее и моментов развития Каббалы, как явлений атавизма на историческом пути евреев среди неисповедимого течения времён”.

XIII. Передвинувшись из сабеизма в гностицизм, учение Каббалы направилось, с одной стороны, в Палестину, Финикию и Сирию, в частности же, к друзам Ливана, а с другой стороны, в Египет, равно как на острова Архипелага[65], проникло на семитизированный юг Греции и через так называемую Великую Грецию (южная часть Италии и Сицилия) встретилось с основным своим течением в Карфагене. Однако, самую благоприятную для себя почву Каббала нашла у евреев. Здесь среди многих других её столпов мы уже в древности встречаем таких “светильников синагоги”, как почитаемый сынами Иуды за великомученика, звероподобного рабби бен Акиба; далее — Симон Волхв или, как в Александрии, “неоплатоник” — не менее Акибы свирепый враг “гоев” Филон, против которого местное население боролось без успеха даже в лице энергичного палладина своего Анпиона. Ненависть “избранного народа” к этому последнему сквозит и в сочинениях столь патентованного фальсификатора иудейской истории, ad usum populi Romani, каким представляется Иосиф Флавий. Тогда как “труды” Филона в значительное мере сохранились, все написанное Аппионом было, наоборот, евреями дословно истреблено. Не останавливаясь затем на явном соучастии Каббалы в древних таинствах Мемфиса, Гиерополиса, Элевзина и Самофракии, отметим, что, около времени Р.Х. сынов Иуды было много в самом Риме. Они же являлись главными представителями Каббалы и сродных с ней: магии, чернокнижия, волшебства либо, как тогда говорили, халдейства. Пробираясь как в придворные и аристократические сферы, так и тайные общества того времени, иудаизм заражал их всем развратом чувственности и кровожадностью сатанизма Азии.

Говоря об ужасах и нечистоте, которыми оскверняли себя неверующие, апостол Павел (Посл, к Римлянам, I, 25—27) свидетельствует:

“Они заменили истину Божию ложью, поклонялись и служили твари вместо Творца, который благословен во веки. Аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным, подобно и мужчины, оставивши естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах, делая срам и получая в самих себе должное возмездие за своё заблуждение”.

“Ибо есть много непокорных пустословов и обманщиков, — поясняет апостол (Посл, к Титу, 1, 10, 11 и 13—15), — особенно из обрезанных, каковым должно заграждать уста. Они развращают целые домы, уча, чему не следует из постыдной корысти. По сей причине обличай строго, дабы они были здравы в вере, не внимая иудейским басням и постановлениям людей, отвращающихся от истины. Для чистых всё чисто, а для осквернённых и неверных, нет ничего чистого, но осквернены и ум их, и совесть”.

К несчастию других народов, иудейство, даже смешиваясь с ними, успевает и их ожидовливать и сохранять самого себя. Взгляните на египетские пирамиды и если найдёте в изображении фараоновских походов типы иудеев, вы должны будете признать, что это портреты современных нам представителей “избранного” народа. До такой степени семитизм в еврействе не изменён и неподвижен. То же самое, естественно, раскрывается везде и в результатах их гибельного влияния на иноплеменников. Нынешнее масонство разжигает революцию и даёт ход постыдным учениям; натравливая взаимно, обманывает правителей и управляемых, а в частности, обольщает правительства, чтобы тем легче предавать их разъяренному иудеями бунту скопищ, еврейством же возводимых в “рыцарей свободы…… Но если ничто не ново под луной, то масонство, эта тайная организация политиканов, меньше всего вправе претендовать на новизну. Оно представляет собой лишь ближайшее к нам видоизменение формы иудейских замыслов. Так, возникнув приблизительно в XI столетии по Р.Х. в Египте, секта измаилитов существует на Востоке доныне[66]. Здесь, впрочем, имеются и другие тайные общества, сохранившие синкретическое учение, равно как допускающие “посвящение” христиан наравне с мусульманами. Многие европейцы в наши дни, удостоившись такого посвящения в своих экскурсиях по Леванту, приобретали затем особое уважение в масонских ложах Европы и Америки столько же ради своего высокого ранга, сколько и в виду глубины их противохристианских чувств. Не чужда, в свою очередь, любому масонству и еврейская дерзость противоречий. Известно, например, что мартинизм (так именуемый по имени еврея Сен‑Мартена) в действительности основан учителем Мартена также евреем Мартинецем Пасквалисом (Пасхали‑сом), а затем ещё был вдохновляем евреем же Калиостро. Пропагандируя возврат к законам природы, т. е. в сущности, — свободной любви и отрицанию требований культурного общежития, мартинизм ради освобождения личности исключает всякую власть, патриотизм и семью, а сам, однако, построен на анонимной, т. е. беспощадной тирании и на взаимном шпионстве. Согласно с этим и подобно тайным злодеяниям измаилитов “во имя всеобщего блага” он принимал решающее участие в самом замысле о французской революции, а позже разыграл кровавую роль и в дни террора. Тесно связанный с такими продуктами талмудизма, как иллюминаты и палладисты, мартинизм в то же время ведёт себя “Dei gratia” от фанатических каббалистов — розенкрейцеров, а через них и от тамплиеров. Только памятуя о мусульманах‑измаилитах, возможно себе представить, каковы на самом деле “христиане‑мартинисты”, наполовину гностики, а наполовину каббалисты.

Проникшие от сынов Иуды и в европейское масонство мерзости обращают нас к словам Иисуса Христа, когда Он тех же иудеев обличал словами: “Куда Я иду, туда вы не можете придти” (Евангелие от Иоанна, VIII, 21); “вы от нижних, я от вышних” (Ев. Иоан., VIII, 23); “если бы Бог был отец ваш, то вы любили бы Меня” (VIII, 42); “ваш отец — дьявол, и вы хотите исполнить похоти отца вашего” (VIII, 44).

XIV. Всесторонность исследования призывала бы нас к ознакомлению с иудейским мистицизмом ещё за время редактирования Талмуда, а затем и эпохи гаонов с параллельным рассмотрением деятельности садуккеев и ессеев, именуемых в Талмуде то хассидим, то хаберим (см. 1 кн. Макк. II, 1—13 и 42 и 11 кн. Макк., XIV, 6), равно как с дальнейшим изучением таких еврейских же теологов первой степени, каковые: Саадия, Ибн‑Габироль, Иуда Галеви, Абн‑Эзра и Маймонид. На пути же развития Каббалы в начале Средних веков нам пришлось бы встретиться с такими её подвижниками, как Иуда Гадесси, Абраам бен Давид из Поскиера со своим сыном Исааком Слепым; Эзра‑Азри‑эль, Гикатилия, Исаак Пульгар и Бахия; Шем Тоб, Иегуда Хасид, Исаак из Акко, Элеазар из Вормса и Механем Рекканати; Сефер‑Рациэль, его ученик Менахен и Симеон из Шинона; Нахманид, Абу‑ляфия, рабби Ниссим бен Ройбен, Соломон Дюран и разные иные. С другой стороны, предстояло бы остановиться над капитальным вопросом, кто собственно является, если не автором, то главным кодификатором священной Каббалы: рабби бен Акибба, Симон бен Закхей, Абраам бен Давид, Исаак Слепой или Моисей Леонский? Наконец, устраняя даже всё окружающее либо сопутствующее из области знаний потаённых, равно как апокрифы Еноха, Даниила и Эзры, тем не менее, надлежало бы сосредоточиться хотя бы на ближайших элементах вопроса за времена гаонов, каковы: Шиур‑Комах (Измерение высоты), Гехалоф Раббати (Большой Дворец), Гехалоф Цутрати и Отий‑еф или Альфа‑Кета (Алфавит) р. Акибы. К сожалению, объем настоящего труда и без того расширился сверх меры, рассчитанной на возможно сжатое изложение. Посему, отметив к сведению изложенное мы скажем здесь лишь несколько слов о книге Еноха и об Алфавите р. Акибы.

Предмет изумления и восторга для мистической мысли, книга Еноха имела огромное влияние на Каббалу евреев вообще и на туманность воображения гаонов в особенности. С самой отдалённой древности мною рассуждали в еврействе о стихе книги Бытия (V, 24): “И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его!” Отсюда возник ряд сказаний апокрифических, постепенно образовавших “Книгу Еноха”. Сущность её приблизительно такова. В течение всей своей жизни, не переставал Енох размышлять о Боге, а в минуту своей кончины либо исчезновения он под руководством ангелов пролетел все пространства небес, всё видел, всё слышал, что есть и что будет. Он прочитал божественные книги, заключающие в своих страницах веё, что произойдёт на небесах и на земле. Познакомился с Уриэлем, в распоряжении которого состоят громы и землетрясения; с Родаэлем — ангелом духов, ведающих человеческим телом; с Рагюэлем, — ангелом мщения; с Михаэлем — ангелом лучшей части человечества т. е. “простого народа”. Долго беседовал с душой Авеля, который не перестаёт содрогаться пред нечестием брата и его потомства. Видел Гадрс‑эля, соблазнившего Еву; Панемона, изобретшего чернила и бумагу, а за ним и неё, что заставляет грешить; Кесбеэля, который разъясняет сокровенное имя Господа и небесную клятву, послужившую к сотворению мира. Наряду с этим Енох не оставил без внимания ни числа падших ангелов с их обиталищами на земле, ни святотатственных мистерий, к которым они приобщили людей. Сюда принадлежат: Аза‑зель изобретатель предметов роскоши и нравственного падения; Амезарак — профессор формул магии; Баракель — наставник в астрологии; Кокабель — мастер законов астрономических. Осведомился о грозной жалобе, принесённой на них Богу ангелами добра — Михаилом, Гавриилом, Сурианом и Урианом. Вглядывался в мудрость, которые, не найдя пристанища на земле, вернулась к своей колыбели в сонм небесных сил, тогда как вышедшая из своих нор глупость и неправда нашли среди смертных неиссякаемое гостеприимство. Посетил рай и ад, и откуда по его просьбе были освобождены все евреи, и достигал, наконец, последних пределов вселенной. Обстоятельно и подробно описал служебные занятия верховного архангела Метатрона. Из этого доклада явствует, что у названного архангела 92 названия сообразно такому же количеству предвечных имён, вырезанных на небесной колеснице… Равным же образом, 92 печати налагаются пальцем Метатрона в удостоверении приговоров, касающихся неба и царств надзвёздных, судеб каждого народа и всяких владычеств земных, как и вообще решений ангела смерти. В столь обширных задачах Еноха иногда заменяет его потомок Ной. Тогда речь идёт уже от имени этого последнего. Сам же Енох так повествует о своём прибытии на небеса: “Бег звезд и молний уносил меня, а ветер давал крылья, и я стремился к нему, пока не прибыл к стене из хрусталя, окруженной пламенем. Минув божественный огонь, я приблизился ко дворцу, в свою очередь хрустальному… Его крыша представлялась как бы путями звезд и молний; повсюду — херувимы и пламя всех цветов; небеса жидкие и сверкающие… И вот среди непостижимой, таинственной глубины появился трон, как бы созданный из снегов; он был окружен звездами и песнопениями херувимов; одеяние Того, Кто недосягаем в великолепии, сияло ярче солнца, блистало чище снега… И он сказал мне: «подойди, Енох! Приблизься к Моему святому глаголу…”

Переходя к “Алфавиту” рабби бен Акибы, заметим прежде всею, что в гармонии со своими отдалёнными преемниками Элеазаром из Вормса и Абн‑Эзрой, специализировавшимися на постижении таинственного смысла букв и цифр, “великомученник” из Израиля Акиба главным образом задавался апофеозом иудейской азбуки. Сущность учения передана им так:

“В момент сотворения мира огненным резцом выгравированные на августейшей короне Господа двадцать две буквы еврейского алфавита вдруг сошли со своих мест и разместились перед ним. Затем каждая буква сказала: “Сотвори мир через меня!” С этим предложением раньше других поднялась буква таб, чрез которую начинается слово Тора. Но Бог отказал, так как предопределил её стать знаком оскорблённых. Тогда подошла буква шин — начало слова шадаи, но была устранена, в свою очередь, так как с неё же начинаются слова шав и шекер, т. е., ложь, а у лжи нет ног, т. е. ей самой утвердиться не на чем. С другой же стороны, шин со своими тремя отпрысками из нижней перекладины не пригодна стать основой мироздания. Тем же порядком удалены были и все прочие буквы. В заключении приблизилась бэф, открывающая собой слово бераша, “благословение”, и Господь согласился построить на ней как вселенную, так и самый Закон. Заметив, однако, что буква алеф смущённо держится вдали, Господь спросил: “А ты почему молчишь?” — “Не осмеливаюсь предстать со своей просьбой, так как я самая ничтожная из букв. Ведь все остальные представляют множественное число, а я только единицу”. Успокоив её, Бог сказал: “Ты будешь представлять Меня, Который Един, а также Тору, равно единую”. Вот почему алеф, как великий знак истины, твёрдо держится на своих ногах”.

XV. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, укажем согласно с таким авторитетом Каббалы, как рабби Соломон бен Иерухан, что Отийеф рабби Акнбы в последующем развитии своём обобщается не только с “Шиур‑Комахом” и “Гефалофами”, но и с теми отрывками “Книги Еноха”, которые к ним дошли.

XVI. Установить, таким образом, главные данные по истории Каббалы нельзя. Сверх того, что о древних каббалистах сообщает Талмуд, мы почти ничего не знаем об этом учении у евреев до X столетия по Р.Х. Позже среди выдающихся каббалистов известны: Саадиа Гаон, Моше бен Нахман и Моисей Леонский (XIII века); при нём “Зогар” впервые стал известен в Европе; Меер бен Габаи и Иосиф Каро, знаменитые составители поныне действующего еврейского катехизиса — “Шулхан‑Аруха”; Соломон аль Кабец, Моисей Корадуэро, Исаак Луриа и другие.

Из христианских писателей первым, кто открыл Европе название и само существование Каббалы был Раймон Люлль (см. его “Ars Magna”). Затем о Каббале писали для христиан: еврей Павел Риччи, Пик де Мирандоль (“Conclusiones Cabbalisticae”, изд. в Риме, в 1486 г.) и Рейхлин (“De Verbo mirifiko”, Базель, 1494 г., и “De Arte Cabbalisti‑са”, Гагенау, 1517 г.). Из более же древних адептами Каббалы являлись: Акиба, Филон, Авиценна и Корнелий Агриппа; из позднейших можно назвать: Парацельса, Роберта Флудда, Фан‑Гельмонта и Якова Бема, а с XVI века Постеля, Вуазэна, Пистолия, Кирхера, в особенности же, Розенрота (“Cabbala denudata”, Зальцбург, 1677 г., и Франкфурт, 1684 г.). Наконец, из самых новейших авторов упоминаем Фрейштата, Толлука, Адольфа Франка и аббата Чиарини.

XVII. Резюмируя сказанное до сих пор о Каббале, необходимо удостоверить, что: а) наименования важнейших станций её движения на пути истории суть Сабеи, Гностики, Садуккеи, Есси и Друзы Ливана; таинства Самофракии, равно как египетские и элевзинские; талмудические академии (оппозиция в них большинству) Ханаана, Вавилонии, Испании, Франции и Полыни; орден Тамплиеров; альбигойская и вандейская ереси; Розенкрейцеры; Мартинисты, Иллюминаторы и Палладисты; Масонство вообще и б) в существе, т. е. по своим интонациям либо течениям Каббала распадается между: 1) школой Исаака Слепого, которую можно было назвать метафизической не потому, что Данный элемент в ней исключён, а потому, что он здесь господствует; 2) школой Элеазара из Вормса, специально приуроченной к мистицизму букв и чисел и 3) школой Абуляфии, которая простирается на обе предыдущие, развивая ту и другую в смысле чистого умозрения; apparent rari nautes in gurgite vasto!…

Б. Содержание Каббалы

Мы не станем долго на нём задерживаться, как потому, что, строго говоря, это выходит за пределы нашей задачи, так и в виду сведений, уже заключающихся в данном нами очерке но истории Каббалы. Несколько ближе остановимся разве на том, что именуется божественной её ветвью, а в области сатанинской либо зловещей ограничимся для примера несколькими замечаниями.

I. Мы уже знаем, что независимо от Талмуда, Шулхан‑Аруха, Ришоним, Ашароним и многих других раввинско‑талмудических произведений, которые образуют цикл учения открытого — ниглех или нешат, у евреев существует ещё учение тайное, каббалистическое нистар, которое возникло, пожалуй, раньше Талмуда. Сюда относятся книги Зогар, Вагир, Истцирах, Рациель, Скфср гакана, Шааре ора, творения раввинов Виталя, Луриа, который летал каждую ночь на небеса, в тамошнюю академию — учиться у других. Открытым учение называется потому, что оно изложено так, как его и следует понимать. Учение же тайное имеет характер иносказательный, мистический и должно быть принимаемо в переносном, — аллегорическом смысле. Правоверный сын Иуды признаёт нистар (Каббалу) гораздо священней ниглеха (Талмуда и т.н.), и это разумеется, потому что нистар ещё, конечно, злобнее и ещё возмутительнее, чем ниглех, хотя и гораздо замысловатее. Впрочем, сам подлинный Талмуд насквозь пропитан Каббалой, да и в Шулхан‑Арухс найдутся сотни узаконенний из Уо‑гара. Таким образом, нельзя провести точной границы ни между Каббалой и Талмудом, ни между двумя главными сектами, на которые распадается еврейство: “хасидим” и “мишнагдим”. Всё это смешано и черезполосно. В доказательство же того, что каббалистика процветает у евреев и в наши дни, можно указать хотя бы на факт, что важнейший каббалистический трактат Зогар был вновь издан в Пржемышле, в Австрии, даже в 1880 году.

II. Рассуждая на этой территории, не надо забывать именно о Каббале, как о таинственном, религиозно‑волшебном учении, данном с небес ещё праотцу Адаму и существовавшем до сотворения мира. Это последнее утверждение раввины основывают не тексте Иеремии: “Не положих ли убо Завета Моего над днем и нощию и законов небеси и земли».

Наряду с этим, мы уже знаем, что, если Талмуд душа еврея, то Каббала есть душа Талмуда, и настоящий еврей не может не быть каббалистом. Гордые и самоуверенные авторы Талмуда и Каббалы направляли всё и вся исключительно на пользу еврейства и к его превознесению. Являясь дальнейшим, sui generis, развитием Талмуда, Каббала готова превратить евреев даже в чудотворцев. Но и Талмуд, без сомнения, не отстаёт. Вообще же их области не имеют, да едва ли и могут иметь точные межи либо подвергнуться “генеральному” расследованию хотя бы по отношению к самому объёму их владений.

Для собственного вразумления возьмем несколько примеров, равно как некоторые данные, например, по иудейской демонологии.

В Талмуде (трактат Рош‑Гашана) рабби Круспедой повествует, что на первый день Нового Года раскрываются в Небесном Сенате три книги, для одних евреев, разумеется. В одну записываются благочестивые, в другую порочные, а в третью занимающие середину между теми и другими; попасть в первую или во вторую книгу эти последние могут сообразно с тем, как они поведут себя в течение ближайших десяти дней до Иом Кипура (Дня Отпущения) — самого священного и самого страшного момента в жизни сынов Иуды. Сообразно с этим утром и вечером в праздник Новогодия евреи изъявляют друг другу пожелание быть записанными в жизнь вечную. Основываясь на этом обычае, еврейский катехизис — Шулхан‑Арух, запрещает выражать такое желание позже девяти часов утра, потому что тогда оно уже бесполезно, ибо к тому времени книги закрываются. Изложенный факт является характерным для Талмуда, а по утверждению талмид‑хохимов, проистекает из текста Псалтири (LXVIII, 29): “да изгладятся они из книг живых, и с праведниками да не напишутся”.

Каббала идёт дальше. Новые же каббалисты признают за истинную Каббалу то, что здравому уму недоступно.

Так, знаменитейший из этих каббалистов, рабби Исаак Луриа, говорил о себе, что в него перешла душа рабби Симона бен Иохайи — несомненно высшая, чем душа всех прочих древних каббалистов и, что таким образом души шести учеников рабби Симона перешли в шестерых учеников его, Лурии; а эти ученики вместе с ним суть те именно “семь очей Божиих, взором объемлющих всю землю”, о которых свидетельствует Захария (IV, 10). По удостоверению же рабби Виталия, ученика Лурии, этот последний разговаривал с духами так же свободно, как и с людьми.

Впрочем, и древним талмудистам не в чем завидовать рабби Симону бен Иохайи.

Например в вавилонском Талмуде значится, что рабби Ханина и рабби Ошайия накануне субботы, усаживаясь размышлять над “Книгой Сотворения” (Сефер‑Иецирах, врученная ещё Адаму первая часть Каббалы), сейчас же производили на свет трёхлетнюю тёлку, которую затем и съедали за ужином. При помощи той же “Книги”, как свидетельствует иерусалимский Талмуд, рабби Иешуа бен Ханания превращал тыквы и арбузы в оленей и коз и, что всего удивительней, они были способны размножаться естественным образом. Что же касается ученика рабби Нехунии беи Гаканы, рабби Исмаэля бен Элиши, то, по словам Талмуда, изучая ту же “Книгу” он несколько раз ни дел ангелов и даже приятельски беседовал с ними.

Нечто подобное мы встречаем и в других местах Талмуда.

Объясняя, почему родятся дети хромые, слепые, глухие и немые и прикрываясь намерением помешать злоупотреблениям мужей супружескими нравами, рабби Иоханан входит в самые непристойные по дробности, способные лишь к возбуждению грубейшего распутства (трактак Халла). Далее о рабби Лкибе и рабби Кагане рассказывается, как они собственными глазами хотели видеть, что у себя в комнатах делают их учителя со своими жёнами, утверждая, что и это составляет часть Закона, которой следовало научиться от тех же учителей (трактат Керахот). Со своей стороны рабби Самуил (трактат Хагига) торжественно поучает, как можно “concipcrc Jacere virginem, nullo virginiatis detrimento”, и многому тому подобному. “Кто хочет узнать, — наставляет, в свою очередь, трактат Берахот, — бывают ли ли у него черти пусть возьмёт мелко просеянной золы и посыплет её под кроватью; утром он заметит как бы следы петушиных ног. А кто сам желает увидеть чертей, пусть добудет чёрную кошку, в первых родах происшедшую от чёрной кошки, также родившейся от чёрной кошки в её первые роды; такую кошку надо сжечь в порошок и насыпать его себе в глаз, тогда и увидишь чертей” (тот же трактат).

III. Во всем сказанном нет, однако, ничего мудрёного. Талмуд (трактат Ганхедрин) удостоверяет следующее: “бесстыдство это царство, только без короны, а наглостью можно действовать с успехом даже против самого Бога… Неиудей, делающий зло иудею, причиняет его самому Господу и, совершая таким образом оскорбление Величества, заслуживает смерти”. “Огонь геенны бессилен даже против нечестивых из иудеев” (трактат Эрубим). “Да не ждёт прошения от Господа тот, кто возвратит вещь, потерянную неиудеем" (трактат Сан‑хедрин). “Бог создал свет только для того, чтобы осуществить закон обрезания ” (трактат Шеббат). «Учить женщин закону, значит преподавать им искусство обольщения» (трактат Сота). “Matfis expetit mulier cabum unum rel venereae, f'uam novem cabos vitae solitariae” (там же).

IV. Вообще говоря, параллельно с высокими и отвлечёнными, хотя обыкновенно заимствованными идеями, в Каббале идут бесконечные ряды нелепостей.

Сюда, в частности, как уже замечено выше, относится изысканно разработанная демонология Каббалы, которой соблазнился даже Гёте для своего “Фауста”.

Однако, ни откуда не следует, что, хотя бы в этой, так сказать, своей сфере еврейство проявило себя оригинальным. Наоборот, история человеческих заблуждений, поскольку она выразилась особенно в сказаниях урало‑алтайцев, а в частности, древних халдеев, определяется преемственностью и только внешними видоизменениями. Не представляют исключения и евреи. С наибольшей же яркостью раскрывается это на трансформации тайных обществ[67].

Что же касается, в частности, иудейской Каббалы, то мы здесь наблюдаем, например, почти всецелое повторение вавилонских сказаний о добрых и злых духах, но лишь под другими наименованиями.

В природе нет ни одного материального, умственного или нравственного предмета, которого каббалисты не поручили бы особому демону, но их словам, ангелу. Так, над огнём, громом и метеоритами поставлены Нуриуль и шесть его помощников: Габриэль, Нитриэль, Тумиэль, Шамшиэль, Гадарниэль и Захариэль. Воды сполна подчинены Михаэлю и его адьютантам: Рамиэлю, Ориэлю, Малькиэлю, Хабриэлю, Миниэлю и Цориэлю. Начальник зверей — Иегуэль с ассистентами: Насиулем, Газиулем и Хузиэлем. — Птицами заведует Анфиэль с двумя секретарями: Каалиэлем и Узиэлем. Домашний скот состоит под ведением Гарии и подчинённых ему: Ласиэля, Парвиэля и Гузиэля. Черни находятся под начальством Самиэля. Насекомыми управляет Мефапиэль. Рыбами командует Даниэль, а при нём состоят: Азиэль, Неканиэль и Мактуниэль. Ветрами повелевает Рухиэль с помощниками: Хелкиэю и Азаэлем. Скалы отданы Мактугиэлю; садовые деревья — Алипиэлю; леса — Зоруэлю; град — Юркэме. Мёртвыми заведует Дума; адом Негарсанэль; солнцем — Галгалиэль; луной — Ораниэль и т. д.

Учитель Адама был ангел Разиэль; Сима — Иохиэль; Авраама — Цадкиэль; Иакова — Рафаэль; Моисея — Сангсагаэль, а по мнению других, — Михаэль; третьи же, однако, полагают, что — Метатрон; учителем Ильи состоял Малтиэль и т. д.

Вообще же говоря, число добрых духов бесконечно.

А что касается духов злых, с точки зрения самой Каббалы, то известнейшие и значительнейшие среди них, как первозданных демонов мужского пола, суть: Самаэль, Ашмидай и Кедаргон.

О Самаэле учит Каббала, что он тот именно змий, который увлёк в грехопадение Еву. Он и доныне подстрекает людей на дурные дела, затем чисто по‑еврейски сам о таковых докладывает в Небесном Сенате и сам же, наконец, приводит в исполнение приговоры этого верховного судилища. Ашмидай состоял на посылках у Соломона, но, horribile dictu, то и дело обольщал его жён, а в заключении свергнул его с престола. О Бедаргоне сообщается, между прочим, что он величиной всего в пядень, а именно в пятьдесят голов и пятьдесят шесть глаз, причём у него на теле изображены все еврейские буквы кроме двух.

Злых духов женского пола известно четыре: Лилита, Наама, Махлата и Игэрэта. О них, как и о злых духах мужских в Каббале пропасть всевозможного вздора. Лилита, сказывают каббалисты, есть особая, первая Ева, созданная одновременно с Адамом, но за её сварливость Адам с ней развёлся и женился на другой Еве, образованной из собственного ребра; в Лилиту влюбился и взял её в жёны Самаэль. Лилита характера угрюмого, а Махлата, наоборот, весёлого. Оттого между этими чертовками идёт постоянная ссора, доходящая иной раз до драки; а драться за них есть кому — у Лилиты под командой 480, а у Махлаты 378 полков давно погибших ангелов. В свою очередь, Наама, говорят, есть то самое лицо, которое в Писании встречается под именем сестры Тубалкаина; замужем она за чёртом Шемероном. Об Игэрэте мало что пока известно. Впрочем, по словам Соломона Лурии, каждую среду и пятницу она разгуливает ночью с целой армией в 18.000 полков погибших ангелов, вследствие чего достопочтенный Луриа строго увещевает, чтобы в это время никто из сынов Израиля, конечно, не выходил один из дома.