Момент истины. Заявления ряда политиков в пользу мер экономического и финансового давления на Москву, шаблонный стиль репортажей СМИ о РФ стали больше напоминать фронтовые

Заявления ряда политиков в пользу мер экономического и финансового давления на Москву, шаблонный стиль репортажей СМИ о РФ стали больше напоминать фронтовые сводки. Как представляется, на содержании СМИ сказывается "крымский синдром". Воссоединение Крыма с Россией воспринимается германским политическим классом, СМИ не как нравственный гражданский порыв подавляющего большинства жителей полуострова, а как аншлюс, даже личная обида и драма, покушение на суверенные интересы ФРГ. По мнению известного публициста Р. Трамперта, германские политики и представители СМИ "рассуждают об Украине, и особенно Крыме, как о немецкой территории, которую Путин со своими русскими в униформе без опознавательных знаков увел у них из-под носа"⁵.

Он же указывает на усиление русофобии в ФРГ. Идея бывшего председателя СДПГ, премьер-министра земли Бранденбург, действующего председателя немецкой неправительственной организации "Германо-российский форум" М. Платцека признать при определенных условиях воссоединение Крыма с Россией стала поводом для резкой критики известного политика даже в рядах собственной партии. Складывается впечатление, что правящие партии и СМИ ФРГ не понимают Россию, не желают видеть в ней самодостаточную страну, одного из ключевых центров европейской и мировой цивилизаций. Дежурные комментарии политиков о важности сотрудничества, сохранения "нити диалога" с РФ напоминают некий камуфляж в реализации политики нажима.

Ситуация вокруг самопровозглашенных Донецкой и Луганской республик трактуется германскими СМИ не как следствие ошибочной политики вдохновителей Майдана в Вашингтоне, Брюсселе и Берлине, а как последствия "коварных планов" Москвы. Разоблачение, сделанное немецким автором У. Ульфкотте в книге "Купленные журналисты", подтверждает результаты анализа содержания германских СМИ о том, что на одну нейтральную публикацию о России - 70 негативных⁶.

В выступлениях Г. Эрлера не снимается тезис об аннексии Крыма Россией, выдвигаются требования о полном выводе "российских военных соединений" из Украины и принятии эффективных мер по недопущению притока ополченцев и военного снаряжения из России, указывается на озабоченности западных соседей России, которые также стали ощущать угрозу возможной аннексии. Как под копирку,

стр. 22

в аналогичном ключе звучат речи других социал-демократов, а традиционно жестче - депутатов от фракции ХДС/ХСС в Бундестаге.

Бросается в глаза некая политическая стеснительность: при постоянной риторике о нарушении со стороны Москвы принципов международного права депутаты правящей коалиции "забывают" о разгуле радикальных националистов на Украине с символикой Третьего рейха на униформе. При этом точная хроника возникновения и обострения конфликта уходит в историческое забвение, реальные причины ухудшения отношений РФ - ФРГ размываются.

Этот "пробел" восполняют другие парламентские партии, но каждая по-своему. Так, на заседании в Бундестаге депутат фракции партии "зеленых" г-жа М. Бек связала кризис с идеей М. Горбачева об "общеевропейском доме", которому будто угрожает исходящая от России опасность, и за это Москва должна заплатить большую политическую и экономическую цену. Признав наличие правых сил на Украине, она "выявила" причину их появления и активности - это Путин.

Так или иначе выступления представителей различных фракций Бундестага сводятся к выводу о якобы добровольной самоизоляции РФ. Руководство и политический класс ФРГ взяли на себя роль некоего строгого воспитателя с кнутом и пряником, готового наказать строптивую Москву за упрямство не следовать предписаниям Запада и вербально поощрять Россию за принятие ею западных правил игры. Реактивная политика ФРГ проявилась в решении перенести плановое заседание форума "Петербургский диалог" в Сочи в 2014 году, равно как и традиционные консультации лидеров двух стран, на неопределенные сроки.

Более взвешенную позицию занимает Левая партия (ЛП)*. Если ее представители и критически относятся к воссоединению Крыма с РФ, то они одновременно призывают своих коллег-парламентариев

* Левая партия была создана на учредительном съезде в 2007 г. в результате объединения двух партий - Партии демократического социализма (ПДС) и Партии труда и справедливости (ПТС). ПДС выражала интересы левого электората в новых федеральных землях на территории бывшей ГДР, ПТС - интересы бывших членов СДПГ, профсоюзных функционеров, других слоев населения старых федеральных земель. На выборах в Бундестаг в 2013 г. ЛП смогла завоевать 64 депутатских мандата. Партия представлена в 10 из 16 земельных парламентах; семь депутатов от ЛП работают в Европарламенте. По стране на муниципальном уровне левые обладают около 7 тыс. мандатов, из них - 6,5 тыс. активистов выполняют свои функции на общественных началах. Представители ЛП последовательно выступают за стратегическое партнерство с Россией, дружбу между россиянами и немцами, вносят в Бундестаге проекты резолюций о необходимости снятия санкций в отношении Москвы, углубления конструктивного взаимодействия между Москвой и Берлином в духе "восточной политики" В. Брандта, неизменно выделяют решающий вклад СССР в разгром гитлеризма. Партию возглавляют два сопредседателя - К. Киппинг (восточная немка) и Б. Риксингер (западный немец), руководитель фракции ЛП в Бундестаге - Г. Гизи.

стр. 23

признать факт нарушения норм международного права при расчленении Югославии, признании Западом независимости Косова и др. Левые указывают на актуальность независимого расследования нарушения хрупкого перемирия в Донбассе, кровавых событий на Майдане, гибели людей в Одессе 2 мая 2014 года, призывают канцлера проводить такую внешнюю политику, для которой безопасность и мир в Европе важнее указаний из Вашингтона⁷.

Если ФРГ продолжает настойчиво требовать от Москвы дальнейших шагов по деэскалации ситуации в Донбассе, выполнению Минских договоренностей, то Россия как одна из ключевых великих держав - победительниц во Второй мировой войне по логике вправе ожидать от Берлина официального осуждения бесчинств правых радикалов на Украине, их преступлений против мирного населения на юго-востоке страны.

С учетом слабо предсказуемого развития ситуации на Украине представляется затруднительным говорить о том, какие тенденции возобладают в российско-германских отношениях. Канцлер постоянно заявляет, что санкции вводятся, их невозможно избежать, однако это не противоречит поддержанию всех переговорных каналов - такая практика была характерна и для времен холодной войны. Талантливые политики в СДПГ под влиянием "двойной стратегии" А. Меркель, видимо, находятся в состоянии интеллектуального тупика и со своей стороны также не видят надлежащего выхода из создавшейся ситуации. Заявления председателя СДПГ, вице-канцлера З. Габриэля о целесообразности федерализации Украины тут же дезавуируются канцлером, которая в силу неизвестных причин не считает возможным рекомендовать Киеву опыт германского федерализма, как это делают, например, руководители Австрии.

Но все-таки ведущие эксперты СДПГ пытаются формулировать новые контуры "восточной политики", целью которой остается построение общеевропейского порядка с участием России. Суть их концепции в целом сводится к известному набору тезисов. СДПГ намерена продолжать традиции "восточной политики" В. Брандта. Вместе с тем социал-демократы озабочены тем фактом, что Москва противодействует сближению Евросоюза с Грузией, Украиной и Молдавией, произвела аннексию Крыма. Внутриполитическое развитие России, в частности использование царской символики, отказ от критического осмысления советского периода, все больше отчуждают Россию от Европы. Восстановление доверия к России потребует достаточно много времени

стр. 24

и предполагает обязательное изменение политики Москвы, которая должна признавать и соблюдать основополагающие принципы европейского миропорядка. Отношение Берлина к Москве будет определяться не прежним принципом "сотрудничество, где возможно", а постулатом "предотвращение рисков и противодействие опасностям".

Примечательно, что, приводя примеры "доброжелательных и позитивных шагов Запада к Москве" и каталог "ошибок" России, авторы концепции забывают известные инициативы Кремля по подписанию Договора о европейской безопасности и формированию общеевропейского экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до Владивостока, приверженность букве которого Россия сохраняет.

Любопытными представляются в этой связи суждения "просвещенного атлантиста" К. Фойгта (СДПГ). Он предложил обновленную концепцию "восточной политики" с американскими мотивами. Социал-демократ очерчивает регламент поведения Москвы, но выражает надежду, что Россия совместно с ФРГ, Евросоюзом будет работать над стабилизацией экономики Украины. При этом требования к Москве не дополняются хотя бы пожеланиями в адрес Киева навести порядок в собственном доме, обеспечить права и обязанности граждан, прекратить убивать граждан собственной страны, если они считают незыблемой принадлежность Донбасса Украине, финансировать не милитаризацию страны, а направлять ресурсы на восстановление разрушенной войной экономики. Или, согласно логике этого концептолога, Берлин, ЕС сознательно расписываются в том, что окончательно утратили влияние на Киев и полностью передали штурвал управления украинским "Титаником" Вашингтону?

Думаю, России следует практически относиться к резким заявлениям и требованиям немецкой стороны. Надо быть благодарным немецким коллегам за их откровенность, а также разъяснения современной "реальполитик" Берлина, его геостратегических интересов. Неслучайно некоторые немецкие исследователи пишут о стремлениях федерального правительства "с женским лицом" (канцлер и министр обороны - представительницы прекрасного пола) переформатировать объединенную Германию в доминирующую во всех отношениях великую державу с амбициозными целями. И российской стороне нужно понимать эту реальность.

Момент истины выявляет недоработки и в политике Москвы. Увлечение экономическими взаимоотношениями в ущерб работе в политическом пространстве приводит к невозможности адекватно

стр. 25

оценить и отреагировать на происходящее. Экономизация политики хороша до тех пор, пока не происходит политизации экономики.