Первая работа на тему кризиса культуры вышла в 1918 г. «Закат Европы» О. Шпеглера

Ее ошеломляюще одобрительному восприятию во всем мире способствовал тот факт, что пессимистический настрой книги совпал с мироощущением поколения, пережившего Первую мировую войну и видевшего послевоенный кризис, хаос, упадок во всем.

Выделяя западную культуру как одну из трёх (наряду с античной и арабской) самых «великих культур», Шпенглер писал о следующих ее отличительных чертах. Прежде всего западную культуру характеризует символ «бесконечности». Именно тяга к бесконечности заставляла европейцев пускаться в авантюры крестовых походов, совершать кругосветные путешествия и превратила путешествия для них в «модус вивенди» вообще. Тяга к бесконечности побудила европейцев воздвигнуть устремленные ввысь готические соборы, построить пароход и автомобиль, изобрести микроскоп и телескоп.

Символ бесконечности, по мнению Шпенглера, лежит и в основе христианства и его характеристик. Христианский Бог бесконечен и вечен, ему присущи бесконечная мудрость и бесконечное могущество. Идея бесконечности пронизывает европейскую науку и философию Нового времени. Это подтверждает европейская математика бесконечных множеств, бесконечных рядов, бесконечно малых величин. Душу европейской культуры Шпенглер назвал «фаустовой душой»: нацеленная на бесконечное движение к неизведанному, она символически представлена в «Фаусте» Гёте.

Через призму указанных символов — пространственную бесконечность, органически соединенную со временем, и «фаустову душу» европейской цивилизации можно понять европейскую архитектуру, скульптуру, живопись, литературу, театр, музыку.

«Культурные души» Шпенглер представлял замкнутыми образованиями по образу и подобию монад Лейбница. Различные души создали различные культуры, каждая из них после периода расцвета увядает, превращаясь в цивилизацию.

Цивилизация, по Шпенглеру, -это умирающая культура. Время любой культуры не бесконечно, и для западной культуры этот конец, полагал философ, наступит в XX веке.

Среди признаков «умирания» Шпенглер выделил попытку европейской цивилизации распространиться на весь мир, возникновение гигантских городов и гигантских промышленных предприятий. В этой цивилизации философия оказалась никому не нужной, искусство перестало быть таковым и выродилось в массовые зрелища, наука стала служанкой техники и политики, интересы людей сосредоточились вокруг власти и денег.

Все это напомнило Шпенглеру состояние Римской империи в самом конце ее существования: огромные города, огромные здания, разрушительные войны. «Фаустова душа» западной культуры свое предсмертное убежище находит в социализме, который Шпенглер оценивает как форму крушения духовных идеалов. Но и социалистическая идея, будучи лишь бессильной иллюзией, не в состоянии остановить надвигающуюся гибель западной культуры.

Продолжая традицию пессимистической оценки социокультурной ситуации на Западе в XX в. А. Щвейцер, выдающийся культуролог, врач и музыкант, в своих работах 30— 40-х годов XX в. представил развернутую картину кризиса и сформулировал рекомендации по его преодолению.

Сам факт кризиса западной культуры Швейцер связывал с тем, что «ее материальная сторона развилась намного сильнее, чем духовная». Успехи науки и практики в XX в. таковы, что открылись немыслимые раньше перспективы материального обеспечения существования человека. Это повлекло за собой переоценку материальных достижений и недостаточное внимание к духовному началу. Такая культура подобна кораблю, который, лишившись рулевого управления, теряет маневренность и неудержимо мчится навстречу катастрофе. Материальные достижения — это еще не культура, они становятся ею лишь в той степени, в какой удается их поставить на службу идее совершенствования человека и общества. В забвении Европой этого принципа Швейцер видел проявление кризиса ее культуры.

Швейцер раскрыл «механизм» улетучивания духовного начала из жизни человека. Западный человек в XX веке перенапряжен, и эта сверхзанятость ведет к умиранию в нем духовного начала, поскольку следствием перенапряжения является потребность во внешнем отвлечении. Физической потребностью становятся развлечения, абсолютная праздность и желание забыться. Не развития через познание ищет такой человек, а развлечений, не требующих духовного напряжения. В этом таится серьезная опасность, поскольку, сплотившись, такие люди оказывают давление на общественные структуры, призванные служить делу образования и культуры. «Театр уступает место кабаре, а серьезная литература — развлекательной. Журналы и газеты вынуждены мириться с тем фактом, что они могут преподносить что-либо читателю лишь в предельно доступной форме».

Опасность для судеб культуры Швейцер видел также в изменении характера и менталитета человека. Он обращает внимание на ставшее второй натурой человека «бездумье» и «ограниченность», его пугает «безличное поведение» людей. «Всячески подчеркиваемые в отношении незнакомых людей высокомерие и безучастность, — пишет Швейцер, — уже не воспринимаются как проявления внутренней неотесанности и грубости, а квалифицируются как светское поведение».

Неестественным, «пагубным» назвал Швейцер не только отношения между экономикой и духовной жизнью, но и между обществом и индивидом. Идеал таких отношений для Швейцера — века классической культуры и философии, когда общество «давало опору индивиду, вселяя в него глубокую уверенность в торжестве всего разумного и нравственного... Людей того времени общество поднимало, нас оно подавляет».