Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 3. Взгляды со стороны не всегда равны 1 page
— Хельке, тебе придется уехать из города. — Мне?! Хельке с изумлением воззрился на говорившего. — Почему вдруг? Что случилось? — Тебе имя такое — Авермаль — знакомо? Говоривший имел хмурый вид. И неудивительно. Сговариваться о своих делах молодчики умудрились в 'Свинье и собаке'. А ее владелец очень не любил парней. Виду он не показывал, но терпеть их не мог еще с того мига, как они начали приставать к Ингрид, едва не подведя Лейфа под стрелы. Все‑таки свой, вирманин, кому ж такое понравится? Мужчине точно не нравилось. Да и поджог… Эввиры хозяину тоже не слишком были дороги, но ведь эти три идиота… еще с их дури полгорода выгорит! Даже если их потом повесят — толку не будет. И беспорядки начнутся, торговле убыток… кого при беспорядках громят в первых рядах? Эввиров и трактиры. Эввиров — потому что эввиры. Всегда крайние. Трактиры — потому что там вино есть. Нет, это не дело. Пусть Альтвер живет спокойно. Хельке помрачнел, когда мужчина пересказал ему услышанное. И сдвинул брови. — М — да. Так и правда подпалят… Ты сам слышал? Слышал мужчина сам. Еще бы… Они б громче орали по пьяни… — Градоправителю сказать? — Хельке, тебя это не спасет. Я их не люблю — вот и пришел предупредить. Так что смотри… не подпалят — так железом ткнут… ты сам понимаешь… Хельке встал и отвесил поклон, как принято у эввиров. Руки скрещены на груди, глаза подняты на собеседника… — Благодарю тебя… я запомню твое благодеяние. — Думай… Мужчина хлопнул ювелира по плечу — и ушел. А Хельке серьезно задумался. В предупреждении он даже и не усомнился. Слишком уж это в духе молодчиков — нагадить ему. Тем более, есть причины его не любить. Главная — он эввир. И далее — он богат. У него есть чем поживиться. Защитит ли его бургомистр? Да, когда речь идет о выгоде — сынка он не пожалеет. Но что это даст? По — простому — ни хрена ни даст. Да, можно отлупить Дария. И? Можно даже приставить к Хельке стражника. И к его родным? Его семье? Его овдовевшей сестре и ее детям, которые стали для Хельке родными? Ой, вряд ли… Если эти трое подонков серьезно настроены его изжить — они своего добьются. И выход только один. Поговорить с Авермалем — и уехать самому. Но куда? Где будут рады эввиру? Где не захотят содрать с него три шкуры или обратить в истинную веру? Где его защитят? Есть ли вообще на земле такое место? Как все запущенно… Лилиан Иртон так и сказала бы. И повертела бы в руках толстую косу. Она всегда ее теребила, если была чем‑то недовольна. Лилиан Иртон… Губы Хельке расплылись в улыбке. Кажется, он знал, куда ему ехать. Согласится ли графиня? Почему нет! Ей все равно, где он будет работать. Даже наоборот — он постарается, чтобы ей было выгодно. Только вот… Как бы добраться в Иртон целым и невредимым? Осень наступает, дожди скоро ливанут… по дорогам не проедешь… а ведь он не один. Сестра, ее дети, инструменты, материалы для работы,… а они у ювелира дороги… Хельке ненадолго задумался. А потом довольно кивнул головой. Вот чей сынок, того и проблемы. Пусть градоправитель думает, как все совместить. И сына, и выгоду, и порядок в городе… эввирские погромы случались. Хотя и не часто. Но король это не приветствовал. Эввиры — это деньги. А золото нужно всегда. А ведь его можно и не найти… Так что Эдоард Восьмой крепко гневался на градоправителей за такие мелкие радости жизни. Если Хельке уедет в Иртон… Какие плюсы? Графиня — умный человек. Но что скажет граф? Там все неопределенно. С Лилиан Иртон Хельке и уживется и сработается. Можно бы и к кому‑то из родственников в другой город, но те же проблемы и там начнутся… эввирам везде тяжело. Ладно. В крайнем случае — уедет. Ему бы зиму переждать. И пережить. Пусть Иртон захолустье, но Авермаль туда точно не доберется. То есть еще и экономия денег. На своей земле графиня барона так далеко пошлет, что за год не дойдет. Зато его семья будет в безопасности. Какие минусы? Захолустье. Пока кому напишешь, пока что отошлешь… с другой стороны… было бы что сбывать, а куда и как — найдем. Организовать доставку не так сложно. Безопасность — важнее. Хельке довольно улыбнулся. Разберемся. И не такое бывало, и в одной рубашке из горящего дома убегали… было и такое в его детстве, так ведь выжили! И выживут!
***
Порядка еще трех дней Лиля отлеживалась в кровати. Читала показания Ширви, который сидел в подземелье, по соседству с несостоявшимся убийцей — и пел, как соловей. Как ни странно, пастер принял горячее участие в допросе. И выяснилось, что у Ширви вообще‑то накоплена неплохая кубышка. А еще имеются жена и двое детей. На последнее Лиле было наплевать. А вот первое… Надо бы поговорить с отцом. Сама она до имущества Ширви точно не доберется. Да и обдирать его, как липку… Стоило бы. Но и его семью жалко. Женщины в этом мире права голоса почти не имеют. И жена могла не знать… оставить ей на прожитье, а остальное конфисковать. Отец, Хельке, кто‑нибудь еще… даже тот же Авермаль за процент, пока супруг в отъезде — и вложить деньги в производство. Вопрос — где производить будем? В Иртоне? А если муж твои инициативы тем самым прикроет? Может. Еще как может. Прикупить какую‑нибудь землю? А где? Как? Женщина может здесь владеть землей только с королевского разрешения. Этого у нее нет. И вряд ли будет. Оформлять на кого‑то свое дело? Простите. После реалий двадцатого века Лиля с подозрением относилась к таким вещам. Сегодня ты его считаешь нанятым, а завтра он тебя заказал или просто кинул — и сиди, обтекай. Или просто создать какого‑нибудь мужика де — юре…. Хотя…. Не с этой фигурой. Можно переодеться, загримироваться, понизить голос, но куда ты сиськи денешь? Этот вариант она даже не рассматривала. И приходила к неутешительному выводу. Надо искать общий язык с супругом. Хоть как. Или с отцом. Лучше второе. Потому что отец ее явно любит. А вот Джерисон Иртон… Ой ли…. Лиля надеялась на личную встречу, но отдавала себе отчет, что ломать стереотипы — занятие неблагодарное. Если супруг привык, что она — дура, так и будет считать. И подсознательно ждать пакости. Вариант с разводом и самостоятельностью? Вот честно… Лиля не знала, стоит ли. Графиня Иртон — все‑таки титул и статус. А разведенная дочь барона, будь она хоть трижды умной и красивой? Ладно! Притчу о Ходже Насреддине помним? Помним! 19 Так что… или я, или падишах, или ишак. А пока — работаем. За это время она перекопала все бумаги поместья и пришла к неутешительному выводу. Глушь. Пока что‑то отсюда вывезешь или сюда привезешь — столько сил и нервов угрохаешь… не — ет, овчинка выделки не стоит. Или стоит. Но только в случае очень дорогой продукции. Лиля записала все, что помнила про стекло и позвала к себе стеклодува. Тот прибыл, и с порога выяснилось, что сырья у него с собой мало. И хорошо бы съездить к морю, проверить, как там и что. Ибо песок нужен тонкий, белый, чистый и прочее. Да и карбонаты не помешали бы. То есть сода… Лиля осведомилась — готова ли мастерская — и получила уверенный кивок. Хоть завтра запускай. Кое‑что в Альтвере купили, кое‑что уже здесь кузнец сделал — если госпожа графиня изволит… Госпожа графиня пока не изволила. Успеется. А сырье — поедем к морю — поедешь с отрядом. Если что — там и присмотрим. А возить его с берега — так все равно рыбу, соль, крестьян… короче, надо прикинуть — и делать из тропинки хотя бы направление. Чтобы телеги проехали. А там, благословясь, и дорогу. Да, нефти тут нет. И продуктов ее перегонки — тоже. Но римляне и без асфальта обходились — не жаловались. Вроде бы. Лиля вообще уважала римлян за богиню Гигею и Асклепия 20, но не любила за трубопроводы. Да, великолепные акведуки, водопровод… из свинцовых труб. Козе понятно, что половина Рима передохла не дожив до сорока. А вторая чем только не болела. И присадки нужны бы. Вот ведь печалька, она знает, что нужно добавлять в стекло для получения нужного тона, но как это что‑то найти в природе? А, не трагично. Отрядить крестьянских детей — пусть приносят ей все образцы. А она посмотрит и подумает. И в лаборатории похимичит. Кстати, а что там с ее распоряжением? За это время не то, что лабораторию — зверинец сделать можно. Была вызвана Эмма — и тут же рассказала госпоже графине, что все в порядке, комнаты ей уже готовы, даже кое — какая глиняная посуда есть… и камин там есть… Лиля вздохнула. И поклялась себе наделать спиртовок и пробирок. А заодно самогонный аппарат и спирта побольше. Вообще хорошая была бы идея — им торговать. Там, графская пшеничная, крестьянская свекольная, народная картофельная…. Разливать в оригинальную тару с крестом, запечатывать и продавать по спеццене. То есть — втридорога. От обморожений, как растирание, для употребления вовнутрь… эх, надо бы с Хельке поговорить. Хоть тот и обещал не выбрасывать новинку на рынок, но… вдруг да не удержится? А она, как графиня, смогла бы многое отгрести за ноу — хау. Письмо ему написать? Почему нет…
***
Август Брокленд чувствовал себя омерзительно после путешествия по морю. Но визит ко двору откладывать не стал. И попал как раз на малый прием. Тихо, спокойно, народу немного, но далеко не самые простые… Августу бы и не попасть, но верфи — дело хорошее. Эдоард был умен. И понимал, что в руках Августа верфи — золотое дно. Не факт, что так будет с кем‑то другим. Талант — это все. Кроме того семьи нет, из детей одна дочь… Август и дневал и ночевал на верфи. Хотя дела зятю потихоньку передавал. Все ж таки возраст. И все внуку пойдет. Хотя когда он будет, тот внук? С другой стороны, все можно оставить и дочери. Но женщина могла управлять своим делом или имуществом только с разрешения короля. А тот естественно, разрешал крайне неохотно. Зачем ему? Да и… не нужно это женщине. Ей семья надобна, дети, а не постоянная война за свое место в мире. Лиле придется доказывать свое право ежедневно. Раньше она не смогла бы. А сейчас? Август подробно расспросил племянника ювелира о делах Лилиан в Альтвере. И был искренне доволен. Похоже, в девочке проснулась отцовская хватка. Умница, какая же умница! А вот ее нынешнее положение пока оставалось неизвестно. Но разве это повод не действовать? — Ваше величество…. Август вежливо раскланялся перед королем. Эдоард милостиво кивнул. — Рад видеть тебя в столице, Август. Ты так редко бываешь на приемах… В переводе на ативернский это было ' Что случилось? Чего приперся?'. Август не стал тянуть кота за хвост. — Ваше величество, я прибыл с просьбой… — Да? И о чем же? — Ваше величество, вы не уделите мне буквально пару минут? — Наедине? — нет, Ваше величество. Я не смею просить о такой милости! Я просто хотел, как ваш верный слуга, первым преподнести этот скромный подарок вам, — Август с поклоном протянул бархатный футляр. Эдоард взял его и с любопытством открыл. Август знал, что внутри. Хельке превзошел самого себя. Золотая чернильница и золотое же перо были инкрустированы бриллиантами и украшены искусной чеканкой. Дарить такое было не стыдно. Наоборот. Эдоард вскинул брови. — Что это? — Ваше величество, это перо и чернильница — непроливайка. — вот как? — Если Ваше величество распорядится принести пергамент и чернила… И то, и другое принесли достаточно быстро. И Август продемонстрировал свой подарок на практике. Эдоард посмотрел с недоверием, но остался доволен. — непривычно. Но неплохо, очень неплохо… Придворные зашушукались. Август ухмыльнулся. Не было сомнений, что после окончания приема его начнут расспрашивать, что и как. В кармане у него лежало еще одно перо. А остальное… Дарить он никому и ничего не собирался. Заказывайте. Заказывайте, господа. А доставку я обеспечу. — и скромный подарок юным принцессам, чтобы оттенить их красоту достойными украшениями… Еще две коробочки. Дорогой розовый жемчуг для старшей, черный для младшей. Но суть была не в жемчуге. А в застежке. Эдоард осмотрел ее и поднял брови. — Полагаю, девочки оценят. Очень удобно. Кто это сделал? — Мой знакомый ювелир, ваше величество. И если вы прикажете… Эдоард взмахнул рукой. — очень неплохо. Зайдите ко мне после приема, я хочу поговорить с вами подробнее…. Август поклонился, рассыпался в уверениях своей преданности и отступил назад. К выходу из зала, где его тут же атаковали придворные. Короля тем временем занял очередной проситель. И Август подумал, что выгодно отличается от присутствующих. Те выпрашивают милости, а он просто дарит подарки. Да, потом Хельке оценят по достоинству. И он получит много заказов. Но это — потом. Август и сам готов поторговать новинками, почему нет? Он‑то знает, сколько и с кого можно взять. И ради родного дитятка расстарается по полной. Слово 'маркетинг' было бы для Августа пустым набором звуков. Но он отлично знал высший свет. Если что‑то ввести в моду… почему бы и не перья? И плевать, что половина дворян кое‑как свое имя царапает! Главное — не как, а чем. Не простым гусиным пером, а изящной палочкой в бриллиантах. Да и серьги. Простите, но ни одна женщина не потерпит, чтобы у соперницы — было, а у нее — НЕ БЫЛО!!! В лепешку расшибется, мужу плешь прогрызет — но добудет. И серьги с новой изящной застежкой мимо их внимания не пройдут. Наверняка.
***
Али Ахмед посмотрел на своего помощника. Осторожно попробовал опереться на ногу. Держала. И не болела. А хромота…. Ее просто не было! Шаг. Другой. Третий. — Господин, — склонился в поклоне Омар. — вы не хромаете. Совсем… Али кивнул. — Да. Графиня совершила чудо. — Признаться, я ей не верил… Али и сам не слишком верил. Но положенный Лилей срок в лубке вылежал. Вытерпел и массаж, и неподвижность, и боль… Не зря. Все было не зря. Он еще не опротивел Звездной Кобылице. И та послала ему Лилиан Иртон. Али много размышлял об этом, пока лежал. И выходило так — если он останется хозяином для своих людей, ему придется крепко благодарить графиню. Впрочем… есть за что. Надо бы плыть в Иртон. А по дороге зайти в Альтвер. Мало ли что графиня еще придумала вместе с ювелиром, благодарность — благодарностью, а деньги никому не помешают…
***
Август ждал приглашения в приемной. Лакеи были любезны, что означало королевское благоволение. Принесли засахаренные фрукты, пирожные, вино…. Так что Брокленд блаженствовал. Хотя и не сильно. После путешествия по морю его желудок до сих пор заявлял о себе в самый неподходящий момент. Так что мужчина потягивал вино и ждал вызова. Не очень долго. Минут через двадцать его позвали пред светлые королевские очи. Август послушно вошел в кабинет, раскланялся… Эдоард взмахнул рукой, приглашая его присесть. — Садись, Август. Август поклонился еще раз и присел на табурет. Да, табурет. Что‑то более серьезное барону не положено. Но табурет был обит бархатом и с мягким сиденьем. Если бы Эдоард был недоволен — его бы вообще сесть не пригласили. — Чем я могу служить вам, ваше величество? — Я опробовал новинку. Мне понравилось. Откуда это? — Это придумала моя дочь. — что?! — да, ваше величество. — Ваша дочь… — Лилия, графиня Иртон. Она потеряла ребенка, сейчас живет одна, в глуши… — я в курсе. Она, кстати, выгнала докторуса, которого ей прислал супруг. — ваше величество, если Лиля мне и писала, то письмо еще не дошло. Но я полагаю, что у нее были на то серьезные причины. — Неужели? — Ваше величество, Лилиан — здоровая молодая женщина. С чего бы ей терять ребенка? Король на миг задумался. — Докторус сказал, что в результате падения с лестницы. — моя бедная девочка! Как же так получилось?! Эдоард пожал плечами. — Полагаю, голова закружилась. И предлагаю вам прочитать еще и это. Его Величество подвинул барону копию письма Тория Авермаля. Август пробежал его глазами и кивнул. — Да, Ваше Величество. Я знаю. — И что вы можете об этом сказать? Что могут сказать родители о своих детях? Странный вопрос. Ровно через пять минут Эдоард пожалел, что его задал. По мнению Августа, женщины лучше Лилиан земля еще не носила. Умная, красивая, смышленая, замечательный ребенок и не менее замечательная девушка…. Короче, Джерисону Иртону досталось сокровище, которое он, паразит, не оценил. Запер жену в Иртоне и наезжал раз в год. А зря. Зря…. Вот, перья она придумала, застежку на сережки, может, еще чего изобретет… умничка, вся в папу… Эдоард своих эмоций не проявлял, но… Информации становилось все больше и больше. И все более противоречивой. Кому верить? Кто прав? Эдоард подумал… — На дворе зима. И вызывать Лилиан Иртон ко двору я не буду. А вот летом, я надеюсь, она к нам присоединится. Я напишу ей приглашение и отправлю с прево. — Ваше величество, это огромная честь для Лилиан и для меня… — графиня Иртон имеет полное право бывать при дворе и без моего приглашения. Просто она им ранее не пользовалась. — Лилюшка — тихая домашняя девочка… Эдоард кивнул. — Ладно. Приглашение я отошлю. А пока… что у нас по фрегатам? Сколько заложено, сколько готово, что нужно для завершения строительства в более короткие сроки? — Ваше величество, разрешите? Август достал из поясной сумки свиток с записями, развернул его и принялся подробно отчитываться. Эдоард внимательно слушал. И думал, что надо бы на все посмотреть сначала глазами доверенного человека, а потом и своими. Кто врет? Джес, изображающий жену истеричкой и дурой? Август, говорящий о ее уме и доброте? С одной стороны, он — отец. Но Торий Авермаль не стал бы просто так рассыпаться в комплиментах. Джес — супруг. Но Эдоард знал сына. Просто так он не стал бы плохо отзываться о жене. Или стал? Ему этот брак был не слишком нужен. Джайс постарался для блага короны. Ну и своего личного тоже. Но не дурак ведь мальчик — не разглядеть душу в человеке? Или неприязнь к жене по расчету закрыла ему глаза? Кто знает… В любом случае — надо разобраться самому.
***
Джерисон, граф Иртон лежал на узкой корабельной кровати и смотрел в потолок. Мечтательно. Адель… Сегодня у них все случилось. Вообще ВСЁ. Правда, для этого пришлось приказать одному из своих воинов поприжать в углу ее служанку. Чтобы не мешалась под ногами. Но это мелочи. Ничего же с дурой не случилось, так, придержали часок… И Адель наконец сдалась. Она была такой хрупкой в его руках, такой изящной, а ее стоны…. Джес почувствовал, что все опять встает дыбом. Но идти сейчас к Адели…. Нет уж. И так потом час ее утешал. После любви она ударилась в слезы, причитая, что теперь он перестанет ее уважать, теперь она сама перестанет себя уважать, что она предала память покойного супруга, что такую ее никто не возьмет в жены…. Вообще‑то он бы и сам женился. Но… В графстве Иртон жила — поживала его супруга, а возможно уже и его ребенок. Или еще слишком рано? Кажется, рановато. А, неважно. Главное — она была. Джес с отвращением припомнил рыхлое расплывшееся тело под собой. Вечные слезы, молитвы, розовый цвет… Почему ему так не везет с женами? Первый раз он был помолвлен очень рано. В восемь лет был заключен его брак с Элизой Эрролустон. К сожалению, через четыре года девочка умерла от красной сыпи. Но брак все равно считался и признавался Церковью. Второй раз — Джесу было пятнадцать. Магдалена… Стройная брюнетка с пышными, несмотря на юность, формами… Джесу было с ней хорошо. Магдалена много смеялась, ее темные глаза сияли добротой, а звонкий голос был схож с хрустальным колокольчиком. Ровно через два года она родила Джесу девочку. И умерла в родах. Мужчина долго горевал. Но через четыре года отец опять заговорил с ним о свадьбе. И предложил ему Лилиан Брокленд. Джес искренне удивился. С одной стороны — баронесса. Но титул ненаследный. Да еще перестарок. Обычно женщин выдавали замуж лет в пятнадцать. А тут… Восемнадцать — и еще в девках? Что‑то не так? Но Джайс объяснил. Лилиан — любимое и единственное дитятко. Позднее. От третьей жены. И до пятнадцати Брокленд просто не хотел с ней расставаться. Кроме того, она была в детстве очень болезненна. А потом, когда начал приглядывать женихов — столкнулся с серьезной проблемой. Отдать дочь купцу? Не хотелось. Все‑таки барон… Хоть пока и ненаследный, всего второе поколение, но барон. А аристократы…. Август как бы завис между двумя мирами. С одной стороны — титул. С другой — занимается верфями и торговлей! Кошмар! Так что сватались к нему определенно не те. Либо слишком бедные, либо вдовцы, либо младшие сыновья знати…. Не то! Сажать себе на шею бездельника — зятя Август точно не собирался. Вот еще не хватало! Зять должен был принять верфи после его смерти. И нее разбазарить. Да и к Лиле многие из этих 'женихов' отнеслись бы, как к заведомой отщепенке. Дочь торговца… зачем такое в семье? Так что Август изволил перебирать, полагая, что с таким приданым и наследством Лилю и в сорок лет замуж возьмут. И не прогадал. Джерисон его устроил со всех сторон. Молод, богат, не дурак, торговлей не брезгует, к королевской семье близок, да еще и граф…. И помолвка была заключена. Почти брак. Но тут… посыпалось все, одно за другим, одно за другим…. Недаром говорят, если Мальдоная кого полюбит, то отсыплет полной чашей. Джес явно ходил у нее в любимчиках. Почти сразу после помолвки умер отец. И Джес вынужден был объявить глубокий траур. На год. Помолвку он, естественно, расторгать не стал. И собирался жениться по окончании траура. А пока мотался по всей стране. Он и не предполагал, как много лежало на отцовских плечах. И торговли, и государственных дел… Эдоард доверял Джайсу Иртону. И так же доверился Джерисону. И мужчина из кожи вон лез, чтобы оправдать доверие. Вроде бы получалось. Но увидеться с невестой времени не нашлось. Джес получил ее портрет и остался доволен. Пышногрудая зеленоглазая блондинка ласково улыбалась полными розовыми губами. Она ничем не напоминала его Магдалену, но так было даже лучше. Да и Август нахваливал дочь. Лиля жила в Брокленде — подальше от городов. Там воздух был чище, да и спокойнее. А ехать туда… Джесу было просто некогда и неохота. Спустя полгода после отца умерла и бабка, жившая в Иртоне. Джес съездил туда, осмотрел наследство — при бабке как‑то ни он, ни отец туда не ездили — и остался недоволен. Захолустье. Денег с этой земли не выжмешь, разве что поохотиться приедешь. А так… Даже приличной гавани не сделаешь — рифы мешают. К Мальдонае такое наследство. Джес назначил управляющего — и выкинул родовое гнездо из головы. И приехал… к своей свадьбе. Так вот и получилось. И разочарование было огромным. Невеста оказалась раза в два больше, чем на портрете. Глаз было почти не видно за пухлыми щеками. Она постоянно что‑то жевала, краснела, мямлила… Он попытался заговорить с ней, но куда там. Сплошное опускание глаз и невнятное бурчание. Джесу как‑то не пришло в голову, что он безумно понравился невесте… и та его просто стесняется. Застенчивость он принял за глупость, робость — за жеманство, а усталость после путешествия и несоответствие Лилиан его идеалу довершило дело…. В брачную ночь он выпил вина для храбрости и приложил все усилия, чтобы сделать наследника. Но с первого раза ничего не получилось. Жена ничем не напоминала Магдалену, да и его подруг тоже. Она не смеялась, не радовалась его ласкам…. Она просто плакала или лежала, как мертвая. Да, благородная дама и не должна получать удовольствие в постели. Но Джес привык к другому. Одним словом — не сложилось. И трещина пошла шириться. Сначала узенькая, а потом все больше и больше… Супруга постоянно молилась, смотрела на него испуганными глазами… и Джес не понимал — почему?! Он не бил ее, не оскорблял…. Но и выносить это не мог. И отправил жену в Иртон. Куда бы подальше отправил, но ссориться с Августом не хотелось. Джес чувствовал себя в ловушке. Чем дальше, тем больше росли отвращение и брезгливость. А невозможность их выплеснуть заставляла чувствовать себя загнанным оленем. Не обидеть жену, не разозлить тестя — дядя Эд подчеркивал, что верфи важны для страны… да и Джес это понимал, но мучительно, так мучительно чувствовать себя частью сделки. О чувствах Лилиан он просто не думал. Какие чувства, вы о чем? Жена ему не нравилась. Ему тошно было в ее присутствии. Не то, что Адель. Милая, нежная, хрупкая… но что он может ей предложить? Любовница… всего лишь любовница… Он в ловушке. Увы… И развестись ему не удастся. И избавиться от дуры — жены тоже…. Чтоб ее Мальдоная прибрала!
***
Дура — жена в это время опять перечитывала письма Джайса к матери. Джессимин. Джерисона… Что‑то ее цепляло в порыжевших строчках — кстати, а что у нас там в приличные чернила входит? Не попробовать ли похимичить? Сажа, масло… не такая трагедия… Но что‑то было не так. Почему бабка не любила ни одного из своих внуков? Почему она так негодовала? Любовница? Ну и что, не так уж страшно. Все ж королевская фаворитка, а не в борделе работает? И это… 'Альдонай дважды благословил нас…' Джесси просила прощения, говорила о своем счастье… 'я снова буду счастлива…' Наконец Лиля разложила все письма по датам — и принялась внимательно их перечитывать, подчеркивая наиболее подозрительные места. А потом и выписывая для себя вопросы. Почему Джайс ни разу не привозил детей в Иртон? Почему мать, более — менее нормально относившаяся к сыну, не интересовалась внуками? Почему ни разу не написал о беременности своей супруги? Почему он вообще о ней почти не писал? Алисия Уикская — и все. И кратко — Альдонай благословил меня сыном, дочерью… то есть сначала‑то дочерью… Не похоже это на счастливого отца. То есть… а что она знает о местных папашах? Да ничего… Лиля задумчиво кусала губы… что‑то ей не нравилось. Терзало ощущение неправильности. Черт! Информации не хватает капитально! А информация о дорогом супруге ей нужна вся. Какую только собрать удастся. Надо написать Хельке еще и об этом. Пусть разузнает подробнее, что там случилось в благородном семействе Иртон. Ну, побыла Джесси любовницей принца. Что страшного? Даже если бы она от него родила, детей признали бы бастардами. И ничего страшного. Не он первый, не он… Твою мать! Пришедшая в голову идея была невероятна. Настолько, что Лиля боялась в нее поверить. А если…. Если ее супруг — и есть ребенок короля и Джесси? Может такое быть? Скажем, с женой детей Бог не дал, или чтобы избежать еще большего позора… Лиля срочно вызвала Эмму. И после расспросов выяснила, что внебрачный ребенок, даже от короля — тут считается позором. Да, признать его — признают. Но даже королевский бастард будет считаться… в лучшем случае — каким‑нибудь бароном. А его матери достанется. И сильно. Все‑таки тут не Версаль, где бабы еще и хвастались количеством королевского приплода. Женщина, родившая вне брака, даже если она — вдова уже лет десять как, считалась отверженной. То бишь — блуди, но предохраняйся. Мог ли брат выручить сестренку? Могла ли мать на это сильно прогневаться? Запросто. Но слишком уж много допущений надо сделать в пользу этой версии. Жизнь — это не романтическое фентези, где такие рояли под каждым кустом стояли. Лиля вздохнула. И в очередной раз принялась листать странички старых писем. Все равно больше пока делать было нечего. Письма, бухгалтерские книги, данные для которых ей исправно поставляла Эмма, обучение той же Эммы основам нормального ведения приходно — расходных колонок, беседы с пастером и ежедневные молитвы… вот уж бесполезное занятие. С другой стороны, пастер многое и рассказывал ей. О местных законах, нравах, обычаях… он‑то просто рассказывал истории из своей практики. Но каждый содержал крупицы бесценной информации. Date: 2015-07-27; view: 316; Нарушение авторских прав |