Глава 3. Взгляды со стороны не всегда равны 4 page

И не наобум, а все тщательно продумав. В конце концов, не может же благородная графиня не иметь драгоценностей, к примеру?

И даже не надо их красть. Она одна, в глуши, скучает… у Лонса был друг, который таким образом и зарабатывал на жизнь — развлекая благородных дам. Да, не слишком достойно. Но нищим выбирать не приходится.

Ради того, чтобы вернуться к Анели, он и не на такое пойдет.

Тем более, что отвращения у него Лилиан Иртон не вызывала. Не идеальная красавица, чуть крупновата, но какая грудь!

А какая… мысли Лонса спустились ниже пояса и стали весьма лестными для женщины.

Или не очень? Лиля предпочитала, чтобы восхищались ее умом, а не… тем, что пониже спины. Но тут уж — кому — что.

Да, Лонс любил Анель. Но и жить ему тоже хотелось.

***

Тарис Брок вспоминал Лилиан Иртон.

Нет, ну не идиот ли ее супруг? Такая женщина. Красивая, умная, богатая… и сидит в каком‑то захолустье. Скучает…

Да и не просто скучает!

На ее жизнь покушались! И об этом надо обязательно доложить Августу.

Ну ничего, доложим. Дайте только до Альтвера добраться. А там договоримся с градоправителем. Голубиная почта — вещь полезная.

***

Лиля как раз шла по коридору, когда…

— Ваше сиятельство! Я так рад, что вы выздоровели…

Дамис Рейс. И опять глазенки на грудь выложил. Да что ж такое!

Лиля милостиво кивнула.

— Да.

И замолчала. Сам выворачивайся, как пожелаешь.

Дамис вывернулся. На десять минут завел волынку о том, что Лилиан, как солнце, а без нее все в замке темно и пасмурно, приплел ее потрясающие волосы, улыбку… так бы и стукнула!

Был у них в группе один такой кадр… Искренне считал себя неотразимым. Пока Аля его матом не послала при всех. А потом попытался ее немножко прижать в углу.

Тот эпизод Лиля вспоминать не любила. Но чем‑то Дамис напоминал того умника. Такая же уверенность в своей неотразимости.

Но тогда… тогда это был однокурсник. А сейчас — всякая шушера. Так что Лиля послушала еще пару минут для очистки совести и подняла руку.

— Любезнейший, вы хотите сказать что‑то по делу? Нет? Свободен!

— Ваше сиятельство!

— я что — невнятно выразилась?

— Ваше сиятельство, умоляю вас проявит милосердие.

— Какое?

— только вы сможете смягчить мою участь, ведь ваша доброта, равно как и красота….

Лилю так и тянуло рявкнуть: 'Короче, Склифосовский!'. Останавливало только нежелание тратить хорошую шутку на дурака.

Поэтому она послушала еще пару минут комплименты и подняла руку.

— Конкретнее, любезнейший. В чем я могу облегчить вашу участь.

Зеленые глаза опасно сверкнули. Дамис внял.

— Ваше сиятельство, я умоляю вас, я припадаю к вашим ногам с просьбой убрать с уроков этого плебея!

Лиля вскинула брови. Кто‑то из слуг тянется к знаниям? Ан нет!

Оказалось, Дамис Рейс имел в виду сына пастера. Марка. Мальчик был неблагородного происхождения, дурно влиял на подружку, и вообще — учить такое — это ниже низкого. Это губит репутацию господина Рейса.

Лиля окончательно озверела уже на пятой минуте потока жалоб и просьб. Нет, надо же! Марк его не устроил! Сноб! Ей, видите ли, нормально с пастером говорить, а Дамис его сыном брезгует?

За эти дни они с пастером успели найти общий язык. И тот приходил к Лиле два раза в день. С утра молились за графство Иртон, с вечера — за графа Иртон.

С утра Лиля пальцы крестиком не складывала. А вот с вечера… если честно — ей граф не нужен был никак! Куда бы спихнуть, чтобы на нервы не действовал. Идеальным вариантом было бы развестись с ним — и пусть катится к чертовой матери. Но…

С пастером она молилась не просто так. Качала информацию по семье и браку. Можно ли развестись, что для этого нужно, как лучше сделать…

В Альтвере ей было не до таких разговоров. Дело бы поднять.

А вот сейчас…

Слуги — существа ограниченные. Поэтому Лиля планировала присутствовать на всех уроках. И задавать вопросы. Якобы — проверяя знание предмета учителями. А на самом деле — расширяя свои познания об этом мире.

Нету здесь газеты. Нету. И интернета.

И Википедии.

А значит, информацию можно получить только из разговоров с людьми. И так, чтобы народ об этом не подозревал. Она и так вызывает слишком много подозрений.

А если Марка удалить с уроков — пастер обидится. И Лиля зашипела гадюкой.

Дамис Рейс увидел, как в полумраке сузились глаза женщины, опасно сверкнули…

— Если тебя что‑то не устраивает — пошел вон из поместья, — ледяным тоном отчеканила Лиля. — Пока мой супруг тебе платит, ты будешь учить кого и сколько я скажу. Более того, учить с радостью. Вскоре к Мири и Марку прибавятся еще и дети вирман. И ты будешь их учить. Вежливо. И качественно. Сама проверю. Четыре учителя на одно поместье — явный перебор. Понял?

Дамис скис.

Лиля еще раз сверкнула на него глазами и резко развернулась. Коса взлетела, чувствительно приложив нахала.

Тоже мне! Шовинист!

Каз — зел!

***

Дамис Рейс смотрел вслед графине.

Ах ты ж… сучка! Я к тебе со всей душой…

А ты!

Мужчина сам не мог понять — что больше раздражает. Что графиня не оценила его красноречия? Что отдала мерзкий приказ?

Что не обратила никакого внимания на его обаяние?

А ведь он постарался! Надушился, надел все самое лучшее… знай он, что подумала Лиля о помойке, которую духами опрыскали, обиделся бы еще сильнее.

Но и так…

Дамис определенно был зол. И кое‑кто ему за это заплатит. Одна высокомерна блондинистая сучка. А пока можно сорвать зло и на другой… секс — лучшее средство от стрессов.

Дамис этого не знал. Но отправился к Кальме. И напряжение сбросить, и обдумать, как дальше поступить с графиней! Упускать такую возможность? Богатая, судя по рассказам супруга, не слишком умная, живет в глуши… он себе потом не простит. То есть — да. Но — как?

Продолжить делать ей комплименты? Но вроде бы на к ним осталась равнодушна. Тогда…

Нет, один‑то способ есть. Она же говорила, что будет присутствовать на уроках. Хотя сейчас и не может.

Но учить мерзких крестьян и не менее мерзких вирман?

Фу!

***

Ричард, принц Ативернский, удобно расположился в карете. Может, хоть подремать удастся?

Прошлым вечером они с Джесом были на балу в честь прибытия.

Тарима хоть и небольшой город, но высший свет есть и там. И в честь прибытия посольства был дан большой бал.

В ратуше.

Пришлось до полуночи торчать на балу, танцевать, отвешивать комплименты… эх, дипломатия, мать ее…

А после бала…

Джес предлагал пройтись по борделям, но Рик не поддержал. Ему решительно не хотелось что‑нибудь подцепить. Поэтому для разрядки очень подошла молодая жена одного из баронов.

Она получила за свои услуги браслет с сапфирами, а он получил почти шесть часов непрерывной радости — женщина оказалась просто ненасытна. И буквально выпила из него все силы.

Но это еще не худший вариант.

По крайней мере — никакого ущерба репутации.

Баронесса будет молчать. Ей скандал с мужем ни к чему.

Он тоже промолчит. Мало ли…

Не то, чтобы Рик хотел жениться именно на Анне Уэльстерской, но мало ли? Вдруг?

Тогда лучше не давать невесте повода для недовольства. А он точно будет, если девушка узнает о пристрастии ее жениха к борделям.

Вообще…

Рик был благодарен отцу даже за такую возможность выбора. Пусть хотя бы Анна или Лидия. Ведь могло и того не быть, как раньше, когда был жив дед.

При жизни деда была заключена помолвка Рика с Данелией Авестерской. Ну что делать — дед не любил ни Уэльстер, ни Ивернею — и налаживал контакты с Авестером. Но потом он умер и на трон взошел Эдоард.

Помолвку он отменять не стал. Но любви к Авестеру поубавилось. И резко. А примерно через шесть лет после того Данелия заболела. Болезнью легких. А вот не надо охотиться под проливным дождем. Не надо. Результат оказался весьма печален.

Авестерцы рады были бы скрыть этот факт, но докторусы, осмотрев юную Дану, вынесли решение — рожать она не может.

Еще бы.

Слабые легкие, чуть ли не чахотка…

Эдоард разве руками: так и так, я бы рад, но нам детей нужно, а такой союз — бесплоден. Я не могу оставить Ативерну без наследника. Могу к вам выдать одну из своих дочерей. Но Рика надо женить.

Авестерский король, Леонард Третий, возмутился. Но крыть было нечем. Было заключение целой комиссии докторусов. Тогда Леонард предложил свою дочь Ларисию. Но тут вмешалась церковь.

Леонард был братом Имоджин Авестерской. Данелия — младшей дочерью его дяди, то есть родство достаточно далекое с Риком. Хотя и принцесса. Потому она и подходила.

Но двоюродные брат и сестра друг на друге жениться не должны.

После этого Рик в Альдоная уверовал.

Видел он портрет Ларисии. Чисто крыска. Бледная, бесцветная, словно моль, личико вытянутое, волосенки подозрительно пышные, а злобной линии тонких губ не смог приукрасить даже живописец.

Хотя они привыкли льстить клиенту.

Одним словом — Рик ужаснулся. И еще раз поблагодарил отца.

Данелию ему было жалко.

Но себя еще жальче. И он дико не хотел повторения истории отца. Когда ' дорогая, я люблю тебя, но жениться не могу '. И ждать, жить чуть ли не десять лет, жить с нелюбимой, смотреть ей в глаза и думать — хоть бы ты куда исчезла….

Врагу такого не пожелаешь.

К тому же…

Мать Рик не особо помнил. Матерью для него стала Джесси. Добрая, милая, ласковая… он понимал, как повезло отцу. Но… повезет ли так ему?

Джесси любила. И ждала. И ничего не просила. Будет ли ждать его любовь?

А если и будет…

Сможет ли он спать с чужой женщиной — и внутренне желать ей смерти?

Рик подозревал, что нет.

Как еще Джес такое терпит?

Хотя…

Кузена Рик любил. Но в отличие от отца, глаза на его недостатки не закрывал.

Джес может быть талантливым, трудолюбивым, умным и серьезным. Если ему это надо. Если от этого зависит что‑то важное для него. И в то же время…

Если Джесу что‑то не нравилось…

Бывало у него такое. Рик про себя это называл 'баранство'. Упрется, как баран — и хоть убейся. Он был свидетелем пары таких случаев. И сильно их не одобрял. Два умных человека всегда могут договориться. Но иногда Джес был неуправляемым.

И второй его громадный недостаток…

Джес был дико избалован женщинами.

Симпатичный, богатый, молодой… на него просто вешались придворные дамы. Да, из числа либо замужних, либо шлюх, но вешались же! И Джес на полном серьезе решил, что неотразим.

У Рика такого не было. Отец постоянно таскал его на приемы, показывая, как все это выглядит со стороны, рассказывал, объяснял… Джесу подобного не досталось. Поэтому Рик легко мог разобраться там, где Джес просто чего‑то не видел…

А еще Рик понимал, что в его жизни будет долг и только долг. А Джесу хотелось радости и удовольствий.

Вот например, его Адель…

Рик невольно покривился.

Да, красивая. Но — не в его вкусе. Как тухлое мясо в сложном соусе.

Вроде бы красиво, но несъедобно. Что ему не нравилось?

Рик не мог точно определить. Но — он бы с такой не связался. А Джес увлекся. И кажется, всерьез. Это было плохо.

Честно говоря, Рик вообще считал, что если у тебя есть семья — надо налаживать отношения в ней. А не превращать все в кошмар. Вот есть у Джеса жена…

Да, толстая. Не слишком красивая… кажется. Рик видел‑то ее только один раз на свадьбе. Но ведь это не повод ей пренебрегать? Она не виновата, что Джес ее не любит. А скольких дам он перетрахал… да подарил бы жене цветочек, почитал стихи… нет! Уперся бараном! Не люблю! Не нравится…

А что ты сделал, чтобы понравилась?

Что ты вообще для нее сделал?

А если и у него жена будет вызывать такое же отвращение, как у Джеса? Все‑таки кузены….

Рик зевнул, уплывая в дрему.

Он очень постарается, чтобы все было хорошо. Очень. И для начала — сделает правильный выбор.