Мир восприятий шимпанзе

Судя по имеющимся сведениям, сенсорные системы шимпанзе очень сходны с нашими. Острота зрения, светочувствительность и способность к различению большинства цветов спектра у шимпанзе и человека сравнимы, хотя, по-видимому, человек более чувствителен к желто-красным цветам. Шимпанзе и человек обладают и примерно одинаковой способностью выявлять различия в размерах и форме предметов, а также одинаковым восприятием движения. Шимпанзе легко локализует источник звука и может различать ритмы. Слух у шимпанзе примерно такой же, как у человека, хотя чувствительность к высокочастотным звукам выше (Prestrude, 1970).

Систематических исследований обоняния шимпанзе не проводилось. Почти наверняка шимпанзе пользуется этим чувством в большей степени, нежели современный цивилизованный человек, хотя, вероятно, не больше, чем люди, живущие в непосредственном контакте с дикой природой, для которых возможность почувствовать запах хищника часто бывает вопросом жизни или смерти.

Супруги Келлог (Kellog, Kellog, 1933) предложили своему сыну и воспитывавшейся у них самке шимпанзе по кличке Гуа расположить в порядке предпочтения четыре вкусовых качества. Ребенок расположил их в следующем порядке: сладкое, кислое, соленое, горькое. Гуа высказала предпочтение кислому перед сладким, но в оценке двух последних качеств не расходилась с ребенком. Случайные наблюдения указывают на то, что у шимпанзе может спонтанно развиться пристрастие к алкоголю. Когда Темерлины взяли с собой в сад Люси в первый раз, она принялась снимать яблоки с деревьев. Однако во время последующих посещений сада Люси подбирала с земли совершенно гнилые плоды и поедала их. После этого «она казалась счастливой и часто смеялась... она хмелела от продуктов естественного брожения в гнилых яблоках» (Temerlin, 1975, с. 49).

Получив травму, шимпанзе обращаются с пораненным местом так, что большинство людей испытывало бы при этом сильную боль; это позволяет думать, что шимпанзе, возможно, менее чувствительны к боли, чем человек. Однако значительные различия в отношении к боли обнаруживаются и у людей-представителей различных культур. Чувствительность к температуре у шимпанзе и человека, вероятно, одинакова: обезьяны обычно избегают палящего солнца и в сильную жару расслабленно лежат в тени (см., например, Köhler, 1925; Fouts, 1974), а когда холодно – дрожат и выглядят очень несчастными.

Одинаково ли воспринимают яблоко шимпанзе и человек, если допустить, что сенсорные функции развиты у них одинаково? Воспринимает ли шимпанзе, подобно человеку, округлость яблока, прямизну или изогнутость сучьев яблони и т.д.? Н. Коте (1935), изучавшая механизмы восприятия у своего молодого воспитанника Иони, подвергла его более чем 500 тестам на различение предметов и пришла к выводу, что мир его зрительных образов очень сходен с миром зрительных образов ребенка (см. также Yerkes, Petrunkevitch, 1925). Одна самка-подросток могла различать середину числовой последовательности. С 75%-ной точностью она определяла нужные предметы из предъявлявшихся ей семнадцати, что, возможно, указывает на способность к примитивному счету (Rohles, Devine, 1966, 1967).

В мире восприятий шимпанзе главную роль, несомненно, играют пространственные отношения предметов; положение предмета в пространстве имеет для шимпанзе гораздо большее значение, чем такие его признаки, как цвет, форма или размеры. Йеркс (Yerkes, 1943) показал это в следующем опыте. Шимпанзе сидел в середине комнаты, в каждом углу которой стояли одинаковые по размеру и форме, но разные по цвету ящики. Шимпанзе наблюдал, как в один из этих ящиков кладется пища. Затем между ящиками и шимпанзе помещали ширму, и экспериментатор менял местами ящик с едой и один из пустых ящиков. Шимпанзе неизменно направлялся к тому месту, где первоначально стоял ящик с едой, полностью игнорируя цвет ящика (который, разумеется, он хорошо воспринимал). Обнаружив, что ящик пуст, обезьяна сначала проворно обыскивала все место вокруг него, затем начинала злиться и в конце концов бросалась на пол и разражалась криком. Эксперимент повторили с той разницей, что ящики теперь различались не только цветом, но также величиной и формой. Результат оказался тем же. В конце концов шимпанзе научался правильно определять нужный ящик, руководствуясь иными его признаками, нежели местоположение, но только в том случае, если время между перестановкой ящика и началом решения задачи не превышало 40 секунд. Как мы увидим, благодаря такому преимущественно пространственному видению жизни шимпанзе иногда лучше, чем люди, выполняют тесты, требующие пространственной памяти.

Для пополнения и проверки словаря жестов у шимпанзе, обучающихся языку ASL, обычно используют фотографии. Если предмет снят на ярко окрашенном фоне, шимпанзе при предъявлении им фотоснимка часто «называют»не предмет, а цвет фона (Gardner, Gardner, 1983). Гарднеры обнаружили также, что их обезьяны гораздо легче распознают на фотографиях снятые зимой голые стволы и ветви деревьев или «рождественскую елку»на фоне неба, чем деревья, покрытые пышной летней листвой. (Интересно, сможет ли «опытный»шимпанзе точно опознать яблоню зимой? Многие люди этого сделать не смогли.)

Кёлеру удалось расширить наши представления о том, в чем различен мир зрительных восприятий у шимпанзе и человека. Так, например, он показал, что шимпанзе, использовавшие ящики, чтобы дотянуться до подвешенных бананов, не обращали никакого внимания на стоявшие у стены столы, не воспринимая их как самостоятельные, легко передвигаемые предметы. Для решения некоторых задач требовалась палка, которую шимпанзе должны были выламывать из деревянного ящика. Если между досками, из которых был сделан ящик, имелись щели, животные быстрее догадывались, что эти доски могут служить орудиями для решения задачи. Кёлер (Köhler, 1925) пришел к заключению, что «взрослый человек легче подвергает анализу видимое целое, нежели шимпанзе».

Вероятно, по этой же причине очень трудной для обезьян оказалась задача, в которой, прежде чем передвинуть ящик под свисающую с потолка приманку, нужно было вынуть из него тяжелые камни. Многие шимпанзе так и не справились с этой задачей, хотя затратили много сил, пытаясь передвинуть под приманку ящик с камнями. Даже самый одаренный из шимпанзе, Султан, наткнувшись, наконец, на решение, вытащил из ящика всего лишь несколько камней, облегчив его ровно настолько, чтобы с большим трудом его можно было сдвинуть с места.

Вики, предоставленная самой себе, сортировала предметы, руководствуясь не их назначением; а материалом, из которого они были сделаны (деревянные палочки для еды откладывала в одну кучу с карандашами, а не с ножами, металлические пуговицы-с другими металлическими объектами, а не с костяными пуговицами). Для решения определенных задач, однако. Вики быстро подбирала нужный предмет, так что при надобности она все-таки могла воспринимать предметы в соответствии с их функцией (Hayes, Hayes, 1951).

Интересные выводы сделал Кёлер, проанализировав ряд случаев, казалось бы, «глупого»поведения шимпанзе. Так, например, одна самка в поисках подходящего орудия несколько раз проходила мимо небольшого дерева с ветвями, пригодными для решения задачи. Не обращая на них никакого внимания, она вместо этого пыталась выломать из двери крепко ввинченный болт. Для обезьяны черный болт на фоне белой двери был гораздо заметнее, чем ветка дерева (в конце концов эта самка все-таки догадалась оторвать ветку). Кёлер приводит и другие примеры того, как у шимпанзе зрительные впечатления берут иногда верх над практическими соображениями (Köhler, 1925, с. 97). Одна из наименее способных шимпанзе Кёлера, самка по кличке Рана, доставала подвешенную к потолку приманку своим излюбленным способом: она вертикально ставила шест, быстро взбиралась по нему и успевала схватить висевший плод даже тогда, когда шест вместе с нею начинал уже падать. Однажды, не найдя подходящего шеста и безуспешно попытавшись несколько раз добраться до приманки с помощью короткой палки, обезьяна вдруг взяла вторую такую же короткую палку и, соединив их концами, сделала несколько движений, как бы пытаясь вскарабкаться по этому зрительно цельному шесту!

Обмотать четыре раза веревку вокруг бруска так, чтобы ее витки не касались друг друга, – это для шимпанзе, по-видимому, такая же невыполнимая задача, как распутать клубок ниток для человека. Или, как иронически добавляет Кёлер, «для автора этих строк – разложить складной стул» (Köhler, 1925, с. 103).

Восприятие окружающего мира у шимпанзе, как и у человека, в значительной мере определяется обучением и опытом. Шимпанзе, воспитывающиеся в семье человека, научатся видеть в столах то, чем они являются на самом деле, и при надобности легко смогут переставить стол с одного места на другое. Привыкнув пользоваться веревкой, они лучше поняли бы и задачу ее накручивания на брусок. (В конце концов и складной стул перестает быть проблемой, если иметь с ним дело достаточно часто!) Палка, которая сначала воспринимается как нечто длинное и прямое, если ее потрогать, оказывается еще и твердой. А если с помощью этой палки удалось к тому же достать пищу или ударить соседа, она превращается уже в орудие.