Глава 26. Надо было сделать ещё одно дело

Надо было сделать ещё одно дело. Надо было ещё отчитаться в интернате. И уйти, наконец, в отпуск.

Я пошла к директору, повторяя про себя: «Господь со мной, чего убоюся? Господь со мной, чего устрашуся?»

– Галина Николаевна! Что бы вы сказали, если бы я Протоку – на лето к себе взяла? Я вам честно скажу: мне жаль его в психушку отправлять. Просто сердце разрывается, и всё.

– Да ты думай, о чём говоришь, Наталья. Нет, формально – можно сироту на лето взять, и даже пособие на это дело оформить. Но это же… не маленькую девочку взять! А почти мужика, пятнадцатилетнего хулигана. Ты что?

– Галина Николаевна, но ведь формально – можно?

– Ты что, забрала его? – в проницательности нашему директору не откажешь.

– Да. Я хочу написать заявление и всё оформить.

Директор помолчала.

– Значит, так… – сказала она, немного погодя. – Значит, мы все – жестокие и несправедливые. А вы одна, Наталья Петровна – не такая, как все. На рубль дороже. Все решили – его на лечение отправить, а вы, такая добренькая, что взяли его в собственный дом… Как же вам его в больнице отдали?

– Под расписку.

– Ив чём же это вы расписались? В собственной глупости? Или вы у себя дома собираетесь психиатрическое отделение устраивать, и сами в нём лежать будете?

Я молчала. Я не могла, и не хотела ничего объяснять.

– Так… Ну что ж… Взяли, так взяли. Кому закон не писан, вы знаете… Но пощады – не просите! Взяли – так на всё лето, если даже он у вас, из дома, вынесет всё, вместе с вами! И смотрите! Вы несёте ответственность за его жизнь и здоровье! И если что‑нибудь случиться – отвечать будете вы, и по полной программе. Я уж постараюсь, что бы вы ответили. И имейте это в виду.

Я молчала.

– Идите к секретарю, пишите заявление.

И я вышла из кабинета.

Секретаря не было. На месте секретаря сидела Надежда.

– Надюша, Надюша! Привет! – сказала я. – Я тебе рассказать хочу… Столько всего… А ты что тут делаешь?

– А я – вместо секретаря пока. Отчёт печатаю. Я же умею печатать, вот директор и попросила меня… секретарю помочь.

– А. Сейчас я заявление напишу. Я Протоку забрала из больницы.

– Ты что?

– Да. Забрала. И теперь я снова в немилости – ещё больше, чем по кухне.

– Ну, ты даёшь…

– Надь, сейчас я эти формальности доделаю. Пойдём, кофейку выпьем. Может, поставишь чайник? Там и поговорим.

И тут…

Надя помолчала, потом посмотрела на меня совершенно однозначно, и сказала:

– Ты знаешь, сейчас мы будем пить кофе с Галиной Николаевной. Так что, я не могу. Давай заявление, я сама его представлю на подпись. За пособием можно будет подойти во время зарплаты.

– Надя…

Тут подошли воспитатели и оттёрли меня от секретарского стола. Да я и сама – оттёрлась, и выпала из секретарской на ватных ногах.

Надя, Надя… Надя, моя Надя! Нет, может, это мне показалось? Нет! Нет! Этого не может быть!

– Наталья! – меня догнала Елизавета Васильевна. – Наталья, ты что, Протоку забрала?

– Да.

Слава Богу, Слава Богу! А то, ты знаешь, как мы его отправили, так я себе места не находила. Хоть я и хотела его отправить. Я же всё это и затеяла, дура старая. А потом уже винила себя, да поздно было. После того, как санитары его забирали… Наталья, ты прости. Нет, слаб человек, ох, как слаб… Я‑то не могу его взять, даже бы если за хотела. У меня муж парализованный… уже второй год, как лежит…

Елизавета Васильевна держала в своих руках мою руку.

– Я рада, рада. За него – рада, и за тебя – рада. Ты же знаешь, что тебе пособие положено? Деньги небольшие, но всё‑таки, по нашей бедности…

– Знаю. Я уже заявление написала.

– И продукты тебе положены. На сироту, продуктовое довольствие. Иди, на продукты – тоже напиши.

– Потом. Сейчас я туда возвращаться не могу.

– А… Беснуется, директриса‑то?

– Вроде того.

– Но ты – всё равно, напиши заявление на продукты. Напиши, напиши. А то всё его довольствие кладовщице достанется. И можешь его в гости ко мне отправлять. Телефон мой знаешь?

– Где‑то есть.

– Звони.

– Ладно.

Елизавета Васильевна, сама того не ведая, поддержала меня очень вовремя. Но Надя, Надя… Что же это, а? Может, вернуться? Это – наверняка ошибка, или я не так что‑то поняла? Надо вернуться!

Нет, не могу. Возвращаться не могу. Может, она позвонит? Да, наверное. Она мне позвонит, или я ей, как всегда. И даст Бог – всё будет хорошо.

Пойду‑ка я домой. Ведь я – в отпуске. Всё, всё.

Всё будет хорошо.