Глава 23. Надежде я тоже всё рассказала, только на следующий день

Надежде я тоже всё рассказала, только на следующий день. Не назвав имени того, кто взял обои. Со слов Тохи, конечно.

– Я, примерно, так и думала, – сказала Надежда. – Зачем Протоке обои? Правда, я думала, что он вынес их сам, но для кого‑то из наших. За небольшое вознаграждение.

– Что же мы такое творим, а, Надежда?

– Что творим? Се ля ви. Все так, и мы так. Хотя – противно, конечно.

– Но пацан‑то, какой бы он хулиганистый не был… Невинно пострадал, получается?

– Не так уж и невинно…

– А судьи – кто?

– А кто сильнее, те и судьи. Ты разве ещё не поняла до сих пор? Или до тебя доходит, как до жирафа?

– Угу, – сказала я. – Как до жирафа. Лучше бы – это совсем не дошло бы до меня…

– Не спрячешься, – сказала Надежда. – Не спрячешься.

Заканчивался учебный год. В интернате царила суета. Дети сдавали книги, сдавали постельное бельё, сдавали вещи.

Девятый класс писал в этом году экзамены – прямо в классах, в виде контрольных.

Ещё пару дней, и никого в интернате не останется. Только – двадцать восьмого выпускной вечер, и всё.

– Наталья Петровна, там вас женщина какая‑то ищет! Там, возле вашего кабинета стоит.

Я узнала эту женщину сразу, хотя и не видела её никогда. Узнала и по лицу, и по чёрному платку.

– Аксёнова?

– Да.

– Заходите.

Мать Ани Аксёновой, в чёрном платке, сидела за столом в моей «келье», и слёзы текли по её лицу.

– Не могу детей этих видеть… Всё мне кажется, что сейчас Анька выбежит… – сказала она.

– Когда это случилось?

– Неделя уже. Машина из деревни шла сюда, за детьми, и я приехала – документы забрать и вещи. Сгорела, сгорела моя Анечка, как свечечка сгорела… В сознании была, почти до конца. Боль такую терпела…

Мать Анютки плакала, и я плакала вместе с ней. Эх, Аня‑Анютка. Откуда ты взялась, такая страшная болезнь. Почему забрала нашу Анютку? Чистую, невинную – забрала?

– Царство Небесное ей, – сказала я.

– Царство Небесное, – сказала мать Анютки и перекрестилась несколько раз, низко склонившись над столом.