Ч 3 мин 57 сек

– Кейт, прошу вас, не дайте мне вновь совершить прежние ошибки. Убейте меня прежде, чем я закончу работу над Машиной времени. Этот мир отчаянно нуждается в глобальном ренессансе.

Произнеся последние слова, профессор Нордлихт нажал на пульте кнопку и остановил запись. Почти час он говорил на камеру, оставляя видеоинструкцию для той, кто появится в бункере через несколько минут. В горле у профессора пересохло, а язык болел и еле ворочался. Поднявшись со стула, Нордлихт окинул помещение внимательным взглядом, проверяя, всё ли готово. Помещение было огромным. Казалось, что потолки в нём настолько высокие, что висящие там лампы скорее напоминают яркие звёзды в ночном небе, нежели осветительные приборы. С того места, где стоял Нордлихт, невозможно было разглядеть, что скрывалось в сумраке у противоположных стен этой циклопической комнаты.

Удостоверившись, что он ничего не забыл, профессор достал из внутреннего кармана пиджака маленькую пачку желтых стикеров и ручку. Написав на верхнем листочке «ПРОИГРАТЬ», он аккуратно отсоединил его от пачки и наклеил на корпус проектора.

Затем немного поколдовал над настройками записи и закольцевал первые пять секунд видео, на котором он обращался к гостье:

– Мисс Гринвуд! – пауза. – Мисс Гринвуд!

Тем временем в одной из комнат бункера раздался истошный женский крик.

– Неееет!..

Крик девушки больше напоминал завывание раненого зверя. В её голосе проскальзывало что‑то животное, что‑то первобытное. Словно могучий зверь угодил в стальные объятья капкана и теперь пел похоронную песнь самому себе.

– Нет‑нет‑неееет!

Увеличив громкость звука почти до максимума, профессор отошёл к стене и положил пульт на стул, стоящий рядом со входом. Подождав немного, он наконец‑то собрался с силами и активировал хроноперстень.

Через секунду дверь в помещение отворилась, и на пороге возник девичий силуэт.

– Мисс Гринвуд!

– Профессор? – Девушка в изумлении смотрела на экран проектора, стоящего прямо напротив входа. На белую ткань, закреплённую на треножнике, проецировалось лицо Нордлихта, который, словно попугай, повторял одну и ту же фразу.

– Мисс Гринвуд!

Девушка подошла к аппарату, заметила на его корпусе стикер с инструкцией и послушно нажала кнопку воспроизведения. Изображение дернулось, и профессор наконец‑то продолжил свой монолог.

– Мисс Гринвуд! Если вы смотрите эту запись, значит, мой план удался. По крайней мере, большая его часть. Кстати, вы можете снять тот хроноперстень, что я вам дал во время нашей последней встречи. В нём больше нет энергии для перемещения во времени. Как нет её сейчас и во всех остальных перстнях и машинах‑ретрансляторах.

Кейт послушно сняла с пальца тяжёлый перстень и просто уронила его на пол.

– И, прежде чем перейти к делу, я отвечу на накопившиеся у вас вопросы. А их, как я подозреваю, у вас немало.

– Можете в этом не сомневаться, – угрюмо ответила девушка.

– Поскольку мой рассказ будет долгим, я рекомендую вам присесть. Стул вы найдёте слева от входной двери.

Девушка оглянулась. Действительно, офисный стул на колесиках сиротливо стоял у стены рядом с дверью. Подкатив его к проектору, девушка с большим удовольствием села на жёсткое сиденье. Только сейчас она поняла, насколько она устала за последние несколько часов.

– К сожалению, у меня не было достаточно времени, чтобы поведать мою историю лично. Хотя и в данный момент каждая минута на счету, но я постараюсь изложить всё как можно более подробно.

Следующие полчаса пролетели для девушки незаметно. От сидения на неудобном жёстком кресле у неё затекли спина и ноги, но она буквально не могла оторваться и поставить запись исповеди профессора Нордлихта на паузу.

Потеря семьи, ужасы концлагерной жизни, дерзкое восстание и побег, долгие годы скитаний и лишений. Этот человек стоически переносил все испытания и невзгоды, что выпадали на его нелёгкую долю. Затем поступил в один из престижнейших вузов мира и создал одно из самых невероятных изобретений в истории человечества – Машину времени.

– Прав был Джордж Герберт: «Благими намерениями вымощена дорога в ад»[67]. Я изобрёл Машину времени для того, чтобы спасти свою семью. И, сам того не зная, запустил механизм, создавший корпорацию «Хронос», которая приложила все усилия для того, чтобы погубить моих родственников. Ведь если бы я их спас, то у меня не было бы причин конструировать Машину, и, соответственно, не было бы никакой корпорации. Парадокс времени поймал меня в ловушку. И чем активней я старался из неё выбраться, тем сильнее запутывался в её силках.

Не зная того, что моих родителей и сестру губит не мстительное Время, а эгоистичные сотрудники корпорации, я отправился в будущее, желая отыскать эликсир бессмертия. Тогда я наивно полагал, что, подарив своей семье вечную жизнь, я смогу навсегда остаться рядом с ними. О, как я был наивен.

По замыслу истории, человечество должно было обрести этот дар, но тут вновь вмешалось моё детище. Перекроив историю на свой лад, они сделали нашу цивилизацию кучкой озлобленных и эгоистичных детишек, готовых убить своего ближнего просто потому, что им так захотелось. Единственный временной отрезок, где влияние корпорации сказалось меньше всего, – это Ренессанс, эпоха Возрождения. Именно такими должны были быть люди к моменту возвращения на Землю Гая Метьюза.

Спасти свою семью или подарить им бессмертие я не смог. Исправить содеянное зло у меня тоже не получилось. В отчаянье я создал другую корпорацию, «Хронос Два», надеясь, что с их помощью я смогу нейтрализовать все последствия от деятельности «Хронос Один». Но я вновь недооценил шутницу Время. Это противостояние было обречено ещё до его начала. Мировая история замкнулась, словно змея, укусившая себя за хвост.

Тогда я понял, что разрушить эту систему может только одиночка. И выбор на роль этого одиночки, который всеми фибрами души ненавидел бы корпорации «Хронос», пал на вас, мисс Гринвуд. И я прошу у вас, Кейт, за это прощения. Вам и вашей семье пришлось незаслуженно пережить немало страданий. Но благодаря этому вы сможете сделать так, чтобы страдания эти не пришлось пережить ни вам, ни вашим близким.

Через несколько минут, которые для меня ещё в будущем, а для вас уже в прошлом, вы со своими товарищами уничтожите Машины, вырабатывающие энергию для перемещения во времени. Таким образом, единственным рабочим инструментом для хронопутешествий станет мой самый первый хроноперстень. Я передам его вам, а сам останусь в реальности, обречённый на скорую гибель. Всё это произошло по моей вине, и я должен понести заслуженное наказание.

Перстень перенесёт вас в тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год. Сейчас вы находитесь в специальном бункере, который я тайно построил и оборудовал как раз на этот случай. Например, пол в той комнате, в которой вы появились, является огромным магнитом. А в этом помещении вы найдёте всё необходимое для выполнения моей последней просьбы.

Кейт, прошу вас, не дайте мне вновь совершить прежние ошибки. Убейте меня прежде, чем я закончу работу над Машиной времени. Этот мир отчаянно нуждается в глобальном ренессансе.

– Хорошо, профессор, – кивнула Кейт, хотя понимала, что собеседник не может её видеть. – Я приложу все усилия, чтобы настала эпоха Возрождения.

– Вы можете использовать любое понравившееся вам оружие и технику. Но помните, Кейт, если наш замысел удастся и Машина времени никогда не будет изобретена и построена, то эта реальность останется единственной. Постарайтесь избежать ненужных жертв. По этой же самой причине я оборудовал этот бункер системой самоуничтожения. Через двадцать четыре часа сработает взрывное устройство, и на его месте будет лишь груда камней. Для тех технологий, что здесь собраны, время ещё не пришло.

Поспешите, мисс Гринвуд! Как только вы будете готовы, отправляйтесь в Буффалский университет. Дорожный атлас и подробную инструкцию, как туда добраться, вы найдёте в бардачке машины. Также вы найдёте план здания университета, на котором я отметил аудиторию, в которой молодой профессор Нордлихт изобретает Машину времени. Вы знаете, что вам нужно сделать.

Запись оборвалась, и проектор, завершив воспроизведение, выключился. Кейт ещё какое‑то время сидела, невидящим взглядом смотря на потухший экран в окутывающей, обволакивающей, абсолютной тишине, не в силах осознать услышанное. Вот и всё. Человек, из‑за которого всё произошло, великий изобретатель, сделал её оружием, приговорив стать палачом собственной судьбы. И жизни.

Девушка вздохнула, с ужасом, нечеловеческим страхом ощущая, как дрожат похолодевшие пальцы. Происходящее было настолько неправдоподобным, невероятным и в то же время реальным, словно наваждение, цепкими пальцами терзающее её сознание.

– Да, профессор, – ни к кому не обращаясь, с покорным вздохом сказала она. – Я всё поняла. Я всё сделаю…

Но ведь не этого ли она на самом деле так страстно хотела? Прекратить этот непрекращающийся межвременной кошмар и попытаться спасти родителей. Теперь всё находилось в её руках. Судьба целого мира. Жизни сотен миллионов людей, даже не подозревающих, участниками какой грандиозной игры они оказались.

И вот он – жестокий вердикт. Она должна убить человека. Одним движением, нажатием спускового крючка или ударом ножа, прекратить этот бесконечный, страшный кошмар. Её чужой волей превратили в палача, у которого попросту не было выбора. И что дальше? Как она будет с этим жить? Да и будет ли… Что произойдёт в момент, когда изобретатель Машины погибнет, так её и не создав?

Как же она сможет вернуть родителей? Ведь в таком случае ничего, что было с ней, друзьями и коллегами, никогда не случится. Да и не будет её самой. Или… Нет, это было слишком сложно для понимания.

Что станет с миром после того, как она выполнит волю человека, который безвозвратно его изменил с помощью своего великого изобретения?

Кейт ссутулилась в кресле, уронив лицо на ледяные ладони. В душе бушевал ураган из лихорадочно теснивших друг друга противоречивых чувств. Она так устала. Устала бежать. Бороться, сражаться. Потеряла семью. Так и не завела собственную.

А теперь, став вынужденной пешкой в игре со временем, должна была превратиться в хладнокровную натасканную убийцу.

– За что мне всё это? – не отнимая от лица ладоней, жалобно простонала она, но быстро взяла себя в руки.

Ещё ничего не закончено, и рано раскисать. Отец всегда учил её идти до конца и бороться с препятствиями на пути всеми возможными способами. Она должна быть сильной. Хотя бы во имя других.