Глава 16. Когда некому отдаться — женщина полностью отдается работе

Когда некому отдаться — женщина полностью отдается работе.

На следующий день Арвис не появился. И на послеследующий тоже. В раздражении я приголубила Лириада лейкой, попутно выплеснув ему за шиворот литра три воды. За что — объяснять не стала. Если не дурак, сам поймет. А если дурак, то и объяснять бесполезно.

Спала я плохо, крутилась в кровати, как ужаленный ужицей уж из скороговорки — все мне чего-то не хватало. С досады отправила наволочку с Арвисовой подушки в стирку, чтоб не было соблазна носом тыкаться. Потом пожалела, всплакнула, рассердилась на саму себя, списала все на ПМС и выкинула из головы напрочь. А на следующий день проснулась со схемой велосипедных тормозов в голове. И чего, спрашивается, тупила? Ничего же сложного. Ручка на руле, тянущая жесткий тросик, два конца которого прикреплены к колодкам, прикрученным к маленьким рычагам по обеим сторонам заднего колеса. Нажал на ручку — потянул тросик — колодки стиснули обод. Отпустил — езжай дальше. Довести это до ума — дело техники и Борадиса.

Может, завтра мне дрезина приснится? Вот бы славно!

Дрезина мне не приснилась. Зато я вспомнила, что добавляют в графит, чтобы получился пишущий карандаш. Наверное, сыграло роль то, что мой огрызок уменьшался с катастрофической быстротой, а переходить на их стилосы и гусиные перья я не рвалась. Графит смешивают с глиной, а потом подвергают температурной обработке. А мягкость или твердость зависит от пропорций. А вот интересно, глина нужна специальная или любая без примесей и песка подойдет? Попробуем… оно ж не взрывается, так чего бояться?

Кроме ткача, который уже наловчился с моей подачи производить набивные ситцы, Борадис стал потихоньку припахивать к нашему бизнесу и прочих родственников. Кого только не было среди Кузнецовой родни! От сапожников до углежогов. Имелся даже один художник. Вот я и сублимировалась, двигая прогресс.

Мне очень хотелось побывать на морском берегу. Уже столько времени у моря, и ни разу не искупалась! И какой тут берег, песчаный или каменистый? А что под водой? Какие рыбы и есть ли раковины и кораллы? Ведь уже лето почти прошло… а я сижу синим чулком в консервной банке, никуда не высовываясь.

Проблема была только одна — безопасность. Лириад, с которым я снова начала разговаривать, но близко к себе больше не подпускала, и Сирус — типичные студенты. То есть в головах пусто, в карманах не густо… но хуже, что драться толком не умеют. Ну ладно, до берега я могу дойти с ними. А дальше что? В их присутствии раздеваться? А как плавать с железной конструкцией на заду? Может, для комплекта еще жернов на шею надеть? А то вдруг не утону? Представила себе это «бикини сезона» и нервно захихикала.

Может, спросить у Нариали?

Арвис на примерку так и не пришел. Обиделся, наверное. Я пожала плечами. Так даже лучше — делаем все сами, никому не обязаны, свободы больше. Выяснилось, что с расширяющимися книзу украшенными лентами плащами с капюшонами и прорезными карманами я угадала. Они не противоречили местным представлениям об элегантности и приличиях и были удобны. Поэкспериментировали с пуговицами. Деревянные лакированные в виде листочков для тканей теплых тонов. Перламутровые — устричных раковин тут было в избытке — для серых и голубых. Попробовали прятать пуговицы под планкой, шить кокетку из ткани другого тона или рисунка. Но главное — я решила, что рассчитывать нам надо не на рабочий люд, который с одеждой не заморачивается, а на самых состоятельных горожанок и знать. Кстати, я так и не удосужилась разобраться в местной табели о рангах.

Нариали отыскала небольшой магазин с задними помещениями, сдававшийся на центральной торговой улице Трех веселых рыб. Я поторговалась и сняла его. Теперь в витрине красовалась парсуна прелестной мамзели в нашем плаще, нарисованная Борадисовым талантливым родственником. Выглядело и впрямь завлекательно — как в модных журналах XIX века, картинки из которых я когда-то нашла в Интернете. О местных канонах привлекательности я проконсультировалась у Нариали. Ничего особенного — белая кожа, большие голубые глаза, алый ротик. Габариты как у полутора Барби. Предсказуемо.

Вообще до моего прибытия вещи тут шились без изысков, прямого покроя. Ну, вытачки были, а вот с кокетками и прочим портные не заморачивались. Вот я и рискнула открыть магазин для леди. С плащами, коротенькими курточками приталенного фасона на кокетках, отделанных шнуром, вышивкой или кружевами, и даже ночными рубашками до пят. Воротники были и стоячие, и отложные. Магазин назвала «Последние новинки». И повесила табличку на дверь «Мы уже открылись». Потом задумалась — нельзя ли пристроить навес с легкими столиками и прилавок, где можно торговать прохладительными напитками, деликатесами из взбитых сливок и безе, которого здесь печь пока не умели. Наверное, можно — есть место и для навеса, и для кухни…

Как легко и приятно, оказывается, вести бизнес, когда не надо подавать, теряя дни за днями, ежеквартальные отчеты в налоговую инспекцию, получать тысячу и одно разрешение и согласование, вилять хвостом перед полицией, пожарными, чиновниками, санэпидемстанцией и еще фиг знает кем. Кстати, когда занималась витриной, вспомнила, как устроены металлические защитные жалюзи. Борадис сказал, что такая раздвижная защита может стать весьма популярной. Только делать надо так, чтобы не ржавело.

Плащи «бонасье» из плотного шелка начали раскупаться. Наверное, сделала свое дело реклама. Зажиточного народа по улице ходила масса, и почему-то, взглянув на прелестную волоокую мамзель в витрине «Новинок», мужчины застывали. А их спутницы начинали беспокоиться и гадать, что же такое привлекло внимание их кавалеров? И решали, что, конечно же, виноват плащ необычного фасона! Надо б и себе такой приобрести. В результате я уже прикидывала, что к осени нужно подготовить новую коллекцию из хорошей шерсти.

Но вообще вся эта деятельность была частью моего долгоиграющего плана по избавлению от ушастых шаровар, ненависть к которым у меня так и не прошла. Если у магазина появится репутация законодателя мод, попробую предложить шляпки. Название для фасона я уже придумала — «беннэт», в честь Элизабет Беннет, героини Джейн Остин. Причем такой капор будет защищать лицо и от солнца, и от дождя.

Кстати, а что здешние дамы носят зимой? В полотняных чебурашниках однозначно холодно. А что тогда? Неужели — о! — то же самое, но из какого-нибудь войлока с начесом? С мохнатыми ушами? Представив эту картину, чуть не прикусила язык и споткнулась посреди улицы.

Прошла еще неделя, и я уже перестала переживать касательно университета и того, что меня отчислят. Чего, спрашивается, дергаться, если ничего не можешь изменить? Вот только на море хотелось по-прежнему.

Я была занята с утра до ночи: продолжала совершенствовать язык, учила К-2 считать производные и объясняла, как их приложить к окружающему физическому миру — ведь редко кто задумывается, что скорость — это первая производная по времени от расстояния, а ускорение — вторая. Еще мы начали сопоставлять наши знания о химических элементах — для того чтобы сообразить, как можно использовать ту или иную субстанцию, мне надо было знать ее состав. Глядишь, так и до периодической системы элементов дойдем.

Еще мы продали первый велосипед, оснащенный тормозами. Его в мое отсутствие купил Арвис. Мне было жаль, что я не увидела маэллта хотя бы издали, но, наверное, оно и к лучшему — не нравилась мне эта тоска по несбыточному. Точнее, сбыться-то оно, может статься, и могло — но что на свете есть хуже, чем любовь на всю жизнь и на одну ночь в одном флаконе?

Вольтову батарею из пластин величиной с ладонь мы соорудили. То есть теоретически можно было делать телеграф. При замыкании цепи магнит исправно дергался. Любопытный Ибриэс, схватившись за провод, дернулся тоже. Я его отругала — я ж сама не знаю, какие тут сила тока и напряжение. И как считать — совершенно не помню. Будем подбирать методом научного тыка.

Я сидела на заднем дворе, покачиваясь в гамаке и заунывно напевая «мне-е во сне-е привиделось…» из «Сна Стеньки Разина». Тоска. Бегаю по кругу, как цирковая лошадь. И денег больше, чем могу потратить, и почти все проекты вроде бы, тьфу-тьфу, получаются… Вон Борадис по новому цеху проложил рельсы, и теперь подмастерья не таскают тяжеленные заготовки, а возят в вагонетке — всяко легче. В принципе можно и тягловую силу запрячь — лошадей или мулов, — но пока обходилось без этого. И мы уже получили заказ от владельцев припортовых складов на прокладку двухколейки к пристани. Надеюсь, грузчики не придут бить нам морды за непрошеный прогресс.

Арвис, который по-прежнему меня избегал, забрал наш тестовый телеграф себе, отсыпав обалдевшему от монаршей щедрости кузнецу пятьсот золотых, сделал заказ на несколько километров изолированной медной проволоки, пяток батарей и снова пропал.

Велосипеды мы делали под заказ. Пока продали только восемь штук, но Борадис был все равно доволен. Он верил, что все впереди. Я была с ним согласна.

Дрезина вспоминаться отказывалась. К чему же приделан тот длинный рычаг, который раскачивают пара мужиков? Ведь это не должно быть сложным? Чего ж туплю-то?

Вообще я уже начинала завидовать описанным в книжках попаданкам, которые скачут верхом по темным лесам с мечом в руках к заветной цели. А у меня какая цель? Сиди, жди, пока выкинет обратно в родной мир. Потому как я поняла, что хочу вернуться туда. Здесь, конечно, хорошо… свежий ветер, экологически чистая еда, уважение и симпатия К-2 и тех, кто имел со мной дело. Но я сама хотела учиться дальше — моих знаний было недостаточно. А тут негде. И не у кого. И нет книг, чтобы читать их по вечерам. И Сети, чтобы болтать по асе. И нельзя сходить в лес за грибами или поплавать на море — женщине одной шляться по безлюдным местам опасно. А не шляться — скучно!

Свое раздражение я трансформировала в деловые инициативы, которые вываливала на головы безвинным окружающим.

— Вот к югу от города есть карьеры с белым песком. То есть стекло не должно быть проблемой. А я сегодня сделала таз острой приправы с помидорами, перцем и чесноком — так мне ее и положить некуда! А почему? Безобразие какое-то! Предлагаю наладить выпуск стандартных банок! Можно со стеклянными же притертыми крышками, — возвестила я К-2. — И делать это надо быстро! Хочу варенье на зиму, а где его прикажете хранить?

Профессор вздохнул. Он уже привык, что если мне чего-то не хватало, я начинала искать способ это изготовить. Риоллея уже научилась ковыряться в тарелках вилками и носить трусы почти нормального фасона… но этого мне было мало.

* * *

Арвис появился неожиданно, когда я, стоя на стремянке под потолком кухни, развешивала над печкой для просушки низки купленных на рынке грибов. Увы, другого способа хранить их тут не было. В общем-то, то, что он застал меня именно в этот момент, было и к лучшему. Потому что руки у меня были воздеты к потолку и ничего тяжелого в них не имелось. А в зубах были зажаты концы дюжины еще не прицепленных низок, и сказать прекрасному маэллту все, что я о нем думаю, я тоже не могла. Так что меня просто слегка пошатнуло и немного перекосило. Бывает.

Добавлю, что я потихоньку приучала профессора к нравам и модам моего мира, так что сейчас на мне были брюки в обтяжку и туника из мягкой ткани до середины бедра. Непокрытые волосы я просто сколола на затылке. К-2 к моему внешнему виду был практически индифферентен, а вот у Арвиса глаза округлились.

Любопытно — зачем он пришел? Слезу — узнаю. Помахала ручкой и вернулась к грибам. В конце концов, я его не звала и время визита не назначала.

Когда, улыбаясь приветливо и нейтрально, вышла в кабинет, он меня ждал.

— Сиган анриэт, Арвис! — Добрый день! — сообщила я, устраиваясь в кресле.

— Сиган анриэт, Мариэ. Я зашел сообщить, что переговорил с братом. Он уже передал твоей подруге все пожелания, и она обещала все сделать. Предупредить твоих родителей и прикрыть в учебной части.

«Учебная часть» Арвис произнес на русском, причем вместо «ч» у него выходило нечто из оперы «мой чайник закипает». Если его брат говорит так же — это беда. За аборигена никак не сойдет.

Но то, что он сказал… Я почувствовала, как с души свалился камень. Это же просто потрясающе! Пока угроза не миновала, я и сама не понимала, насколько сильно дергаюсь из-за того, что меня могут отчислить из универа.

— Я рад, что смог помочь, — продолжил Арвис. — Вообще-то я отдал написанный тобой лист брату, а он смог передать его твоей подруге. Так что она не сомневается, что это ты и что с тобой все в порядке.

Ну да, почти реальные сны. А когда встречаются два сноходца, наверняка возможностей еще больше. Но, выходит, таким способом можно передавать вещи?

Маэллт поднялся со своего кресла. Уже уходит, что ли? А у меня к нему столько вопросов!

— Арвис, через полчаса будет ужин. Останешься с нами?

— Ты приглашаешь?

— Ну, если ты любишь жареную рыбу, — попыталась я спрятаться за шутливым тоном. Потом перешла на серьезный: — Но вообще-то я хотела с тобой поговорить.

— О чем?

— О многом. Если, конечно, у тебя есть время.

— Найду.

К-2 Арвису обрадовался. И тут же начал жаловаться, что от моих идей у него голова пухнет. В доказательство чего пересказал в доступных терминах мои последние откровения из области космогонии и математического анализа. Маэллт нахмурил брови и покосился на меня. Я спрятала улыбку под опущенными ресницами. На общем блюде стремительно таяла горка жаренной с луком рыбы.

После ужина я отнесла на кухню посуду — вымыть ее следовало, пока не остыла горячая вода.

Арвис присел за кухонный стол. Я поставила перед ним чашку чая и кусок яблочной шарлотки. Мы оба молчали. Я не очень понимала, в каком тоне с ним разговаривать, а он держался абсолютно нейтрально. Спокойное лицо, что думает, не поймешь. Но стоило отвернуться, как я спиной начинала чувствовать его взгляд.

Отполоскав тряпочку, которой мыла тарелки, повесила ее на кран. Вытерла руки о полотенце и повернулась к Арвису.

— Как интересно. Ты уже весьма состоятельная женщина. Но сама готовишь и моешь посуду.

— Нас тут всего двое, — улыбнулась я. — Так что это не сложно. Зато соблюден принцип «мой дом — моя крепость». Иногда мы с Корэнусом говорим о странных вещах, и не хотелось бы, чтобы это попало в посторонние уши. А так я — всего лишь профессорская племянница Иримэ, которая ведет хозяйство.

— Понятно. Хорошо, что ты так осторожна, — кивнул каким-то своим мыслям Арвис. — О чем ты хотела поговорить?

Открыла рот, чтобы ответить… и поняла, что не знаю, что сказать. Что соскучилась? Так об этом я решила молчать, пока сил хватит. Спросить про велосипед? А если он с него опять навернулся, причем как раз сегодня?

— Я хотела поблагодарить за помощь тебя и предложить свою поддержку, если это, конечно, нужно и возможно. Может быть, если ты расскажешь мне, что ищет твой брат, я смогла бы что-то подсказать…

Несколько долгих мгновений Арвис пристально разглядывал меня, потом кивнул:

— Хорошо. Только пошли к тебе — разговор секретный.

Теперь я уставилась на него. Не похоже, что собирается приставать. Рискну.

— Пошли.

Прошла мимо него и повернула на лестницу. Он двинулся следом, держась в шаге сзади.

Зайдя в комнату, быстрым движением прибрала висевшие на спинке стула трусики с лифчиком, потом прошла к окну и задернула занавески. А то Лириад повадился пялиться мне в окно с нижней ветки ясеня на другом конце двора.

Присела на край кровати. Арвис опустился на стул напротив.

— Итак, Мариэ, что ты знаешь о брате?

— Немного. Только то, до чего додумалась сама. Что я попала в Риоллею из-за магической отдачи, когда старший маэллт прошел в мой мир. Что это — коронационное испытание. В чем оно заключается, мне неизвестно. Кстати, а куда девался ваш отец?

— Он пропал. Вместе с кораблем. — Арвис замолчал, очевидно, не желая говорить дальше.

Ну что же, не полезу. Рубленый лапидарный стиль ответа говорил о болезненности темы. Помочь все равно не могу, а ковырять явно незажившую рану — просто садизм. А вот о брате хорошо бы узнать больше, тут я могу оказаться полезной.

— А брат? — подтолкнула я.

— Да, ты правильно поняла, это испытание. Маэллты связаны с этой землей. И способность посещать другие измерения — это не награда, а скорее обязанность. Аирунаса послали, чтобы доставить от вас оружие, которое спасет Аризенту.

— Оружие? Спасет от чего?

Наверное, глаза у меня сейчас, как у той собаки из сказки про огниво — размером с плошки. Такого ответа я уж точно не ожидала. Мирной буколической Аризенте с черепичными крышами, белыми парусниками и смешными ушастыми чепцами что-то угрожает?

— Мариэ… может быть, тебе лучше вернуться домой, в твою Москву?

Вот так раз… Так достала, что хочет избавиться? Нет. Не похоже. Тут что-то другое.

— Расскажи мне. Пожалуйста.

— Ты уже знаешь нашу географию, да? Вот у нас за горами есть восточный сосед — Талисия. Пару лет назад они присоединили к себе южную Лиорту. Мы принимали часть беженцев оттуда. Но Аризента — следующая цель.

— Почему?

— Потому что мы живем лучше, а армия у нас меньше. Потому что наша разведка докладывает, что жители Талисии считают ужасно несправедливым, что они должны платить нам, покупая наше зерно, шерсть, кожу, масло и мясо. Они не хотят видеть, сколько труда мы вложили в наше благополучие, но хотят пожинать его плоды. И, Мариэ, когда они присоединили Лиорту, было очень много жертв среди мирного населения. Особенно женщин. Я не хочу, чтобы подобное случилось с тобой.

— Арвис! Но есть же Киэрт и западные княжества. Организуйте альянс!

— Мы ведем переговоры… но пока проку не очень много, — голос был грустным.

— Ясно. Выходит, нужно что-то, что склонит чашу весов в вашу пользу. Или отпугнет врагов…

Ох! Всего пару часов назад мне было скучно. Как бы я хотела отмотать эти два часа назад! Я успела полюбить этот город с видом на залив… а оказалось, что ему грозит опасность. И если мне, проживший здесь всего несколько месяцев, больно от одной мысли об этом, то что же должен чувствовать Арвис? Посмотрела ему в лицо. Напряженное, по скулам желваки ходят. Глаза сейчас кажутся стальными.

Протянула руку и притронулась к его щеке:

— Мы что-нибудь придумаем. Обещаю, я сделаю все, что могу. А если этого не хватит, сделаю еще больше. Скажи, сколько времени есть на подготовку к войне?

— Года три есть точно. Пять — может быть. Они не нападают без решающего перевеса.

Вздохнула. Не фонтан, но и не провал. Может, если уж взяла академку — поработать на новую родину?

— Знаешь, я никогда не интересовалась войной. Только если на что-то случайно в книгах или в Сети наткнешься… — задумалась.

— Что такое сеть?

Нет, ну не маэллт, а мальчик-почемучка. Хотя хорошо, что он не стесняется спрашивать. Другой вопрос, как можно такое изложить на аризентском. Правильный ответ — с трудом. А может, и никак. И что делать?

— Арвис, а скажи, как выходит, что мы говорим во сне на одном языке?

— Это — часть элари.

Это магии, что ли? Или элари — это какая-то часть его ментальных способностей и относится к магии, как селедка к рыбе? Всякая селедка — рыба, но не всякая рыба — селедка. Так? Хотелось бы услышать более развернутый ответ… хотя, боюсь, я его не пойму.

— А работает эта элари лучше ночью? Или днем тоже можно?

— Днем сильнее помехи, нужно намного больше сил.

Влияние планет? Солнечная радиация? Чужой ментальный фон? Кто знает… Ладно, сейчас интересно другое.

— Арвис, когда ты приходил на мой зов, ты видел картины, возникающие в моих мыслях? Или просто слышал зов, как голос?

— Как голос. Но картины тоже могу. Хотел, но не стал. Показалось неудобным лезть к тебе в голову.

Да уж. Лучше ему не знать, что за мысли бродят в моей голове, когда я думаю о нем, засыпая. Но сейчас тесный ментальный контакт мог бы оказаться очень полезным.

— Могу тебе предложить следующее, — осторожно начала я. — Через час сядет солнце. Если ты сегодня не очень устал, мы можем посидеть и поговорить. Я буду думать о том, что знаю об оружии своего мира, и показывать картины. За достоверность не ручаюсь, большая часть моих воспоминаний — из фильмов. Но общие принципы ты сможешь понять.

— Что такое фильмы?

— Вот заодно и узнаешь, — улыбнулась я. — Так ты не сказал — остаешься? Или перенесем на другой день?

— Остаюсь, — улыбнулся.

— Тогда пока расскажи мне о море, — попросила я.

— О море? Что ты хочешь знать?

— В моем мире я бы в первый же день побежала на берег. Потом сняла туфли и влезла по колено в воду. Если б была возможность — разделась и поплыла. А потом приходила бы смотреть на рассветы и закаты, загорала на берегу, искала раковины среди выброшенных штормом водорослей…

— Ты рассказала сейчас о том, что люблю делать я сам, — рассмеялся Арвис. — Ты хорошо плаваешь?

— Ну, не очень быстро, но держаться на воде могу долго… Жаль, что я так и не нашла никого, кто мог бы меня проводить на берег. А одна не рискну. Хватит и одних граблей.

— Граблей?

Вздохнув, объяснила, в чем тут шутка. Неужели у них ее нет?

Разговор тек мирно. Арвис медленно, чтобы я все понимала, рассказывал, как ходил на парусных судах в море, про здешние течения и острова, огромных северных рыб и поля светящихся по ночам водорослей. Что мне понравилось, акул и медуз здесь не было. А вот кораллы и раковины имелись. Жемчуг тут почему-то был голубым.

За окном стемнело.

— Пора?

— Да, уже можно, — кивнул он.

— Что я должна делать?

— Лучше лечь, чтобы удобнее было полностью расслабиться. И я лягу рядом. Чем ближе, тем проще будет установить контакт.

Не снимая одежды, откинула лежащее поверх одеяла покрывало и, заползши к стенке, улеглась. Арвис стянул сапоги, повесил на спинку стула уличную куртку и забрался ко мне. Вытянулся на спине, закинув руки за голову. И осведомился нейтральным тоном:

— Рискнешь положить голову мне на плечо?

Ну, если по делу… Подкатилась ему под бок, перекинув одну руку через грудь. И прикусила губу — теперь его сердце глухо билось где-то совсем рядом с моим. А тепло его тела и запах волос вообще сбивали с толку. Хмыкнула. Так, дорогая, кончай мечтать! Принц под боком — это эфемера. Так что губы не раскатывай — ты лежишь тут по делу, а не чтобы его нюхать.

Приоткрыла глаз. Ага, косится на меня. А мне достаточно вытянуть губы трубочкой, чтобы коснуться его щеки. А под моей щекой — пряди его волос. Одно слово — соблазн. И что делать? Ясно, будем преодолевать.

Протянув руку, накрыла нас покрывалом. Уютнее как-то…

— Я готова. Что надо делать дальше?

— Попробуем настроиться друг на друга. Думай о чем-то, что известно мне, а я попытаюсь это увидеть.

Интересно. Мы опять говорим непонятно на каком языке, не подбирая слов. Элари, ага.

В голове немедленно возникли два образа — виляющий велосипед с Арвисом на нем и красная Маринкина мини-юбка. Ну, вот куда меня несет, а?

— Арвис, я попробую представить вид на Риоллею и залив от твоей подворотни на Дубовой улице.

И, сосредоточившись, постаралась припомнить море красных черепичных крыш, отсвечивающий серебром залив с белыми лепестками парусов, абрис стройного замка на фоне синих гор.

— Умница. Вижу, поймал. Попробуй что-то еще? Например, дом, на чердаке которого ты ночевала. Давай? — услышала я его голос в своей голове, вслух не было сказано ни слова. Чудеса какие!

Послушно вспомнила, как брела по улице следом за деловитой горожанкой с корзиной. Как увидела сквер, а за ним — запертый дом. Невольно вспомнились и чувство страха, и босые замерзшие ноги, и головокружение…

— Хватит. Чувствую себя гадом, что из-за меня ты сбежала в ночь.

— Проехали, все к лучшему, — попыталась простить я.

Вообще держать в голове какой-то образ, не сбиваясь на совершенно посторонние мысли, оказалось занятием, достойным героев и титанов. Попробуйте сами, если не верите, хотя бы секунд двадцать думать об одном и том же, не прыгая на посторонние мысли. Да тут еще то, что лежишь рядом с тем, кто нравится… ну вот и как призвать подсознание к порядку? Оно из своего темного далека подмигивает, показывает язык и корчит рожи… а я гоню мысли о том, что если он повернет голову — мы поцелуемся. Нет, ну зла на саму себя не хватает!

Гррр! Вот сейчас устрою себе профилактику романтики! Чтоб и мысли не было!

— Так, ты готов? Тогда начну с худшего.

И стала прокручивать в голове первые кадры «Терминатора-2» Джеймса Камерона. Вот Сара Коннор смотрит на детскую площадку, на качели и карусели, где играет под присмотром родителей малышня. Кричит, пытаясь предупредить… но ее никто не слышит. Затмевающая Солнце вспышка ядерного взрыва на горизонте. Ударная волна. И жар, от которого горит все, включая людей. И так до последних кадров, когда обгоревший скелет рассыпается прахом. А потом темнота, лязг гусениц, выстрелы среди руин, красный огонь фотоэлементов глаз роботов-убийц, охотящихся на последних людей…

Лежащий рядом со мной Арвис напрягся, можно даже сказать — закаменел.

— В твоем мире есть такое оружие?

— Роботов пока нет, это фильм, фантазия. А ядерные бомбы есть. Их взрывали. И получается именно так. И это еще не самое худшее…

Поведала про радиацию, убивающую и искажающую все живое. Про то, как Северный Ледовитый океан испарился во время ядерного взрыва в шестидесятых, показав дно. Попутно покрутила глобус, рассказав про размеры Земли, континенты, отметив, где жила я сама. Сообщила, что помнила, о численности народа на земном шаре, о городах и замках Европы, об американских и сингапурских небоскребах. Когда непонятно как перешла к рассказу об австралийских аборигенах, кенгуру и коалах — поняла, что меня занесло куда-то совсем не туда.

— Ничего, мне интересно, рассказывай.

— Знаешь, — отозвалась я, — вот если б дело шло о моем мире, Риоллея могла бы находиться в какой-нибудь Прибалтике или Германии. Но я не представляю вашу географию. Хоть немного похоже?

— Не особо.

— Жалко. А то было бы понятно, и куда плыть через море, и где искать полезные ископаемые… Ладно, давай к оружию. Есть стреляющее, есть взрывающееся, есть то, что травит. С чего начать?

Оказалось, знаю я не так уж мало. Правда, документальной хроникой я никогда не увлекалась, на военную кафедру не ходила… поэтому в части того, что показывала, уверена не была — все же в фильмах все не так, как на самом деле. Но сейчас моей задачей было устроить обзорную экскурсию.

Арвис приспособился направлять мои мысли, фокусируя воспоминания на интересных ему деталях. Я позволила ему это, полностью перейдя в пассивный залог. Сейчас я была зрителем, а рулил он. Пока не вздохнул:

— Все. Устал. Не могу больше. Ты сама как, жива?

Ну, глаза тоже слипаются. И мысли черные — вот что будет, если наши кошмары принести в этот светлый мир? Хорошо ли это?

— Мариэ, как вы так живете? — В его мыслеречи сквозила растерянность, даже отчаянье.

— Легко, — пожала я плечами. — Привычное становится обычным… И мы же воюем не каждый день. Ты просто насмотрелся за несколько часов жути, к которой я привыкала всю жизнь. Завтра проснешься, уже будет не так плохо.

— Мне сейчас уйти? Я могу перебраться вниз, в кабинет.

Ну и куда он пойдет? Середина ночи. Свое элари он, похоже, исчерпал до предела. Даже я чувствую его усталость. Да и мне не хотелось, чтобы он оставлял меня одну. Сейчас у нас общие кошмары, и проще пережить их вместе.

— Не выдумывай. Давай, залезаем под одеяло и спим. В том, что мы сейчас делаем, нет ничего личного.

И вправду нет. Даже немного жаль.

Date: 2015-07-17; view: 413; Нарушение авторских прав