Глава 15. Чудеса в решете 2 page

Стало по-настоящему страшно. Одно дело просто заблудиться в лесу, а другое попасть в беду – непонятную, невидимую, неминучую. Лия укусила кулачок, чтобы не заплакать, но не смогла сдержаться. Жгучие капли повисли на ресницах, и тихое всхлипывание вылетело наружу, но провалилось в пустоту. Жуткая тишина жадно поглотила звук, ожидая добавки.

Лия плакала, но ее плач был слышен только ей самой – звуки не распространялись здесь, тонули, исчезали бесследно. Можно было звать на помощь, кричать, размахивать руками, но только плотнее становились сумерки, питающиеся страхом.

Вытерев слезы, Лия поняла, что стала хуже видеть – дальние силуэты деревьев расплылись, потеряли очертания. Она поморгала и поняла, что это не от слез, просто начинает темнеть. Неужели день закончился так быстро? Совсем недавно она выбежала из берлоги, и было яркое, сверкающее утро, а теперь уже вечереет. Но как же она будет тут одна в темноте? Здесь и днем-то страшно, а уж ночью! Ощущение несчастья накрыло девочку с головой.

Как горько она жалела о том, что не послушалась отца и убежала из берлоги! Он ведь был прав, запрещая ей ходить одной! Он ведь знал, что может случиться что-то плохое! Лия теперь все бы на свете отдала, только чтобы увидеть папу – пусть он отругает ее последними словами, пусть поставит в угол на две недели и вообще никогда не дает ей сладкого! Но только пусть он заберет ее отсюда!

- Папа! Папа! – тихонько скулила Лия. Она уже покорно шла вниз, не сопротивляясь. Вонь становилась сильнее, туфельки промокли. Теперь она ступала по воде, но все еще не видела ни озера, ни речки. Поваленные деревья, сломанные ветки преграждали путь, но стоило на них наступить, как они рассыпались с тихим треском – гнилые, трухлявые. Здесь все было мертвым и истлевшим, все источало гнилую сырость.

Лия старалась ступать осторожно, не задевая луж, но почва была пропитана водой, и куда бы она ни наступила, везде попадала в мокрое. Вроде и терять нечего, но все равно ей было неприятно дотрагиваться до гнилой воды. А ее становилось все больше, огромные лужи перегораживали путь, грозя слиться в одно мутное озеро. Лия все шла вперед, а зачем и сама не знала.

Она переходила большую лужу по бревнышку, еще не сгнившему до конца, осторожно ступая и держать руками за склизкие веточки. Тяжкий смрад поднимался от воды, и с каждой секундой становилось все темнее. Лиино сердечко тоскливо и обреченно замирало, но она покорно шла вперед, потому что оставаться на месте было еще страшнее.

Вдруг что-то словно взметнулось в воздух со страшным криком, будто сама земля подпрыгнула вверх – это огромные черные птицы, неподвижно сидевшие, вдруг взмыли в небо. Они кричали от великого ужаса, метались и хлопали крыльями, едва не задевая девочку по лицу. Черные перья сыпались вниз и замирали на воде, почти невидимые глазу.

Лия вцепилась в ветки своего бревнышка, чтобы не упасть со страху, и, холодея от ужаса, слушала как птицы кричат над ней, как над мертвой. Сделав над собой усилие, она вдохнула поглубже, и страх немного отпустил когти. Лия утвердилась потверже на бревнышке и сказала себе:

- Это птицы. Это просто птицы. Они не сделают мне ничего плохого.

Она протянула руку к следующей ветке, чтобы двигаться дальше, да так и замерла с протянутой рукой. В этом жутком месте она была не одна.

Змей сам не помнил, как пробежал расстояние, отделявшее его от Василисиной башни – все мелькнуло за одну секунду: ворота, заросли, Черное озеро, перелесок. Вывалившись на поляну, он взревел:

- Василиса! Василиса!!! Ты где??!!!

Если бы Василиса была глуха, как пень, она и то бы ощутила его крик по дрожанию оконных стекол. Но она прекрасно слышала, так что только чудо удержало ее от падения с балкона, на котором она развешивала белье.

- ЧТОБ ТЫ СДОХ, ПАРАЗИТ!!! Ты что, смерти моей хочешь???!!! А если бы я сейчас упала???!!!

Она скатилась с лестницы, сжимая в руках мокрые панталоны, которые в сочетании с ее недюжинным темпераментом, становились страшным оружием. Но сейчас Змей был совершенно неуязвим, ибо ему было наплевать на все, кроме дочери.

- Лия у тебя? – Глаза его бегали по ограде, но ничего утешительного он не видел, все было как всегда. Даже Машка и та очень неоригинально обкакалась от Змеева вопля.

- В смысле – у меня? Я же за ней не приходила.

Василиса осеклась и нахмурилась, потому что побледневший Змей стал нежно-яблочного оттенка.

- Может, муж твой приходил? Может, она сама к вам приходила? Где она?

- Ты у меня спрашиваешь? – но Змей не оценил сарказма, он поднял голову и взвыл еще страшнее:

- РЫЦА-А-А-АРЬ!!!

Машка плюхнулась в обморок, да и Василиса еле устояла. Испуганный Рыцарь выскочил откуда-то в платочке, повязанном на голову и с кисточкой в руках. Он белил стволы яблонь в саду и ни сном ни духом не догадывался, какое несчастье случилось у Змея.

- Ты чего орешь? Здесь я. Что случилось?

Змей схватил его за плечи и затряс как грушу:

- Где Лия?!

- Э-ээ-ээээ, Змей, Змей, Змей!!! – насилу высвободившись из железных лап ящера, Рыцарь бросил кисточку и указал зеленому на газон.

- Присядь пожалуйста, и расскажи по-человечески – что случилось?

Но Змей был не в состоянии слышать голос разума. Едва поговорив с Василисой, он уже шестым чувством понял, что Лии здесь нет, и теперь едва сдерживал приступы паники. Он честно пытался соблюсти лицо, но внутри ему хотелось вскочить, кричать, бежать, делать ну хоть что-то!

Из его сбивчивых пояснений Василиса с Рыцарем не без труда поняли, что ребенок куда-то пропал, и Змей даже не знает когда и как. Они тоже испугались – шутка ли, маленькая девочка одна в лесу, но утешиться им было нечем, и сам Змей ничего не знал. Тогда Василиса почесала голову и ушла в кухню.

Вернулась она через пять минут с ведерным ковшом бражки, благоухающей свежими дрожжами:

- Выпей, Змей, тебе полегчает. Выпей, выпей, не придуривайся…

Змей выпил, стуча зубами и захлебываясь. Дыхание его прерывалось, пару раз он чуть не подавился, но бражка возымела свое действие – он перестал дергаться и смог наконец внятно говорить.

- … когда я пошел белье вешать, я слышу – тихо что-то. Обошел двор, заглянул во все уголки, облазил берлогу – нет ее. Как растворилась в воздухе. У меня первая мысль была про давешнего убивца, который мне ее папку с мамкой заказал, так даже попа задергалась.

Брага немного дала ему в голову, поэтому лапы подкосились и на лбу обильно выступил пот. Глядя, как Змей Горыныч размазывает по морде не то пот, не то слезы, Рыцарь подумал, что картина получается сюрреалистичная. Но любоваться пейзажами было некогда.

- Ты ее в последний раз где видел? Вспомни точно, пожалуйста.

- Она играть побежала. Ик! На задний двор. Она там часто пасется возле кошачьего лаза, подземных жителей кормит!

- Каких еще подземных жителей?

- Каких, каких? А кто ей мозги загадил своими выдумками? Вот она и таскает туда печенюшки – крысе на радость… И сегодня оладушку утащила, я ее там и нашел…

Рыцарь присел на скамейку рядом с женой. Вид у него был комичный – без камзола, с носовым платком на голове, повязанном четырьмя узелками. Но, тем не менее, сейчас все смотрели на него с надеждой, как будто он один мог разобраться с ситуацией и найти ребенка.

- Так, хорошо. У нас Лии нет, я думаю, искать ее надо все-таки в берлоге – у нее бы не хватило силенок открыть ворота. – Он поднялся и снял с головы носовой платок. – Я сейчас, накину что-нибудь.

В какие-то пару минут мирное существование их превратилось в тревожный и пасмурный день. Хлопали двери, Василиса и Рыцарь бегали туда-сюда, а Змей сидел на лужайке, придавленный горем и бражкой, и, кажется, совсем упал духом.

- Пошли. – Ткнул его в бок Рыцарь. – Василиса останется дома, на тот случай, если Лия придет сюда, а мы с тобой идем на поиски.

Змей не без труда поднялся на ноги и поплелся за ним, еле переставляя потяжелевшие лапы. В голове шумело, во рту отдавало какой-то гадостью, и лес перед глазами расплывался. Рыцарь, как назло, летел вперед со скоростью стрелы, пущенной из лука. Он успевал не только бежать к берлоге, но и обшаривать все придорожные кусты, а заодно орать зычным голосом, пугая местных белок.

- И как в таком крохотном теле помещается такой голос? – размышлял Змей, кое-как ковыляя за Рыцарем. – И еще: зачем я так напился? Мне дочку искать надо, а я как куль с дерьмом…

Ему было плохо, место лихорадочного возбуждения занял полный упадок сил. От волнения и небольшой дозы алкоголя его совершенно размазало, так что теперь он был не воин.

По дороге от Башни к берлоге они осмотрели каждый метр, но никаких следов Лии не нашли. Придя к воротам, Змей с неприятным чувством обнаружил, что еще и не запер их, когда убегал, так что теперь воистину – ребенок мог быть где угодно. Он прошел на кухню и с жадностью выпил свежей, холодной воды.

- Лия! Лия! Девочка моя, ты где! Я тебе кое-что принес, или сюда!!! – гремел голос Рыцаря со двора, но по-прежнему никто не отзывался.

«И не отзовется» - подумал зеленый, он нутром чуял, что Лии дома нет. Но где же она может быть? Что могло заставить пятилетнего ребенка уйти из дома? Они не ругались, с утра все было очень мирно и хорошо. А если это и вправду Орландо? Он мог обнаружить, что у Змея живет пятилетняя девочка – не надо большого ума, чтобы понять, кто она. А раз он ее нашел, он ни перед чем не остановится, лишь бы погубить ребеночка, последнюю королевскую кровиночку.

- Змей! Смотри, что я нашел! Иди сюда! Змей! Змей?

Змей аккуратно сполз по косяку и завалился в обморок прямо к ногам Рыцаря, вбежавшего в кухню.

- Ты чего это? Ох, черт! – он схватил с плиты чайник и одним махом выплеснул его на морду ящера. Счастье, что тот уже успел подостыть, а не то не избежать бы Змею ожогов.

- Тебе плохо? Это от бражки, наверное. Нынче Василиса дрожжи неудачные купила, я ее тишком попробовал, так меня зверски пронесло. Ничего, вставай, это пройдет.

- Да какая к черту бражка! Украли мою доченьку, украли и убили…

Изумленный Рыцарь присел рядом на корточки:

- Это вряд ли. Я там нашел кое-что, пойдем, покажу.

Они вышли на задний двор, туда, где Шушера уже успела пообедать оладушкой. Рыцарь подошел к калитке:

- Смотри: калитка закрыта с этой стороны, значит снаружи никто не входил. А теперь небольшой фокус – опля! – и он отодвинул в сторону ту самую доску, через которую удрала Лия. – Ты давно забор поправлял? А надо бы… Вот здесь она убежала, никто ее не похищал, успокойся. Иди умойся и пойдем искать, она должна быть где-то рядом.

Когда они вышли за калитку, Рыцарь пожалел, что у них нет собаки. Сейчас бы мигом нашли ее по следу, а так придется смотреть в оба.

- Будь внимателен, любая помятая травинка, сломанная веточка – это все следы. Далеко уйти она не могла, она же маленькая, но все-таки мы в лесу, а здесь может случиться что угодно.

Они двинулись вперед, внимательно глядя по сторонам. По тропинке, ведущей от берлоги, они быстро пришли к Черному озеру, но так и не обнаружили следов беглянки.

- Может, она к Василисе пошла?

- Да нет ее там!

- Давай все-таки забежим, вдруг она уже у нее?

Предположение было маловероятным, но грело душу, поэтому Змей согласился, тем более что до башни было рукой подать. Но девочки там не оказалось, только испуганная Василиса все глядела на дорогу.

Выслушав мужа, она вдруг предложила подняться наверх и посмотреть на лес сверху.

- Смотри вон туда, там берлога. Если она не пошла к нам, куда она могла деться?

- Заблудилась… - мрачно проговорил Рыцарь, - и теперь она может быть где угодно. Хотя теоретически, далеко уйти не должна. Вон там, слева, почему деревья такие черные?

- Там лес спускается к Серану. Плохое там место, заболоченное. Надеюсь, она не пошла в ту сторону.

Рыцарь нахмурился и промолчал.

- Слушай, - вдруг всплеснула руками Василиса, - я у Ирьи спрошу что делать! Что ж я, дурища, раньше не додумалась!

Она опрометью кинулась вниз, в горницу.

Одним из сокровищ, которыми она никогда не пользовалась, была тарелочка с яблочком, по которому можно было поговорить с другим обладателем такой тарелки. И у ведьмы такая точно была, Василиса это помнила. Она хлопнула сундуком, достала тарелку, завернутую в чистую тряпочку, и положила на стол. Что надо говорить она толком не помнила, но решила положиться на судьбу.

- Катись яблочко, да по тарелочке, покажи мне ведьму Ирью… - даже Змей просунул морду в окно и наблюдал за тем, как наливное яблочко описывает ровные круги, и что-то мелькает на белом дне тарелки. Какие-то цвета и силуэты, но Рыцарь даже от этого потерял дар речи – он впервые видел настоящую волшебную вещь.

- Ирья! Ирья!! ИРЬЯ!!! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ???!!! ЭТО Я, ВАСИЛИСА!!!

- Да слышу, не ори ты так. Она хорошо показывает.

В мелькании картинок на тарелке наконец появилось лицо ведьмы. Оно было видно так ясно, как будто она находилась с ними в одной комнате.

- Чудеса… - только и выдохнул Рыцарь. Ирьино лицо покачалось-покачалось, да и застыло в середине тарелки.

- Что у вас случилось? Или нашли тарелку и теперь балуетесь? – видимо, ведьма была не в духе. То ли Василиса позвала ее не вовремя, то ли просто настроение с утра не задалось.

- Ирья, помоги, у нас ребенок пропал. Ушел в лес и потерялся. Что делать, ума не приложу, как ее найти?

- Вас там семь нянек, и все проспали одного ребенка? – она подняла бровь. – Это ту девочку, которую Змей приютил?

- Да, да, ее. Играла на заднем дворе сегодня, а Змей белье стирал, не видел. Она доску отодвинула в заборе – и в лес! Уж мы ее искали-искали, найти не можем.

Ирья помолчала, задумавшись:

- Если бы я не знала вас всех, решила бы, что ты сошла с ума. Змей белье стирал… Ладно, ближе к делу – лес у вас нехороший, там много всякой дряни обитает, даже я туда соваться не хочу. Главное, чтобы ваша малышка к Черной воде не вышла.

Ведьма нахмурилась еще больше.

– Там одна пакость живет, она может людей приманивать, особенно тех, кто послабее. Путает, зовет, с пути сбивает, чтобы заманить к воде, а как заманит – все, каюк.

- Ой… - Василиса схватилась за сердце. – Что ж теперь делать-то?

- Искать! Причем срочно, пока не стемнело, днем она неопасная. Была бы я с вами, помогла бы, но отсюда с меня толку никакого. Я попробую в воду посмотреть, вдруг где увижу вашу девочку. Василиса!!! – заорала она вслед убегающей женщине,– Куда понеслась, дура, я еще не договорила! По одному не ходите, возьмите факелов побольше, можете даже веревкой обвязаться. И еще: Василиса, возьми с собой какую-нибудь чашку с водой, чтобы можно было с тобой связь держать.

- Да ты что? Как я буду по тайге с чашкой бегать?

- Тогда во все лужи заглядывай. Ступайте, и не мешкайте, скоро смеркаться начнет.

Ее лицо поблекло и растворилось, тарелка снова была невинно-белой. Василиса оторвала взгляд от ее поверхности и опрометью вылетела наружу.

Все зависит от времени и места, иногда самые обыденные вещи могут напугать до полусмерти, если случаются в неподходящий момент. Когда Лия подняла глаза, ее словно обдало ледяным холодом. Мгновенный испуг грозовым разрядом прошел сквозь тело: на другом конце лужи, на расстоянии пяти-шести метров от нее стояла девочка.

Была она, наверное, чуть старше Лии, трудно разобрать – она стояла спиной, длинные черные волосы скрывали ее лицо. Из одежды на ней была только грязноватая рубашонка.

Встретить кого-то в этом проклятом месте – это же настоящее счастье, невозможное и невероятное! Лия дернулась было бежать к ней, но вдруг ощутила внутри себя холодный толчок, приковавший ее к месту. Она стояла и смотрела на девочку, девочка все так же молча стояла к ней спиной, но чем дольше Лия смотрела на нее, тем меньше ей хотелось к ней приближаться.

Она не знала, как поступить, стоять столбом было невежливо да и неудобно, а идти вперед почему-то страшно. Девочка вроде не делала ничего плохого, но глядя на нее, Лия понимала, что она и есть самое страшное, что обитает в этом лесу.

- Уж лучше бы я медведя встретила… - услышав звук голоса, девочка шевельнулась, она словно заколыхалась вся – черные волосы ее замотались из стороны в сторону, сливаясь с темнотой. Рр-р-раз – и она исчезла!

Исчезла совсем, растворилась в сумерках, - сколько не тянула шею Лия, она не могла ее рассмотреть. Неужели ушла? Лия нащупала ножкой твердое место на бревне и двинулась вперед – туда, где только что стояла девочка. И вдруг краем глаза уловила серое пятно позади себя:

- Папа!!! – задохнулась она от ужаса. Девочка стояла на бревне, там где Лия только что прошла, уже гораздо ближе. Холодом веяло от нее, мертвым злобным холодом. Кожа ее была бесцветной, лишенной красок, словно она пролежала под водой неделю. Серая рубашка истлела, изошлась прорехами, и едва прикрывала костлявое тельце. Спутанные волосы казались неестественно черными. Лица ее видно не было, да и хорошо, потому что даже так она внушала липкий, неизъяснимый ужас. Если бы Лия стояла на земле, она бы бросила прочь, но здесь, на бревне, бежать было некуда, оставалось покорно ждать своей участи.

Даже на тонком бревнышке посреди лужи, девочка все так же стояла спиной. Но Лия почему-то знала, что она все видит, пристально наблюдает за ней, наслаждаясь ее страхом. Ужас сковал пальцы, она вцепилась в ветки мертвой хваткой и не могла разнять рук, чтобы сделать шаг назад.

Не отрывая глаз от страшной хозяйки здешних мест, малышка заметила краем глаза какое-то мерцание на поверхности воды. Из глубины к ней всплыло женское лицо. Она открыла рот, чтобы закричать, но лицо открыло глаза и приложило палец к губам:

- Тс-с-с-ссс…. Только не паникуй.

Лицо было живым, на нем светились умные глаза, и Лия воспряла духом – она не одна, у нее есть защита.

- Она здесь? Ты ее видишь? Не отвечай, я и так чувствую. Слушай меня внимательно: твой папа, Рыцарь и Василиса уже тебя ищут. Я скажу им куда идти, но тебе нужно продержаться до их прихода, а это не так-то просто.

Сердце Лии колотилось как ротный барабан. А женщина в воде продолжала:

- Самое главное – не бойся. Посмотри на нее, ну кто она такая? Сущность поганая, чего ее бояться? Дыши глубже и гони прочь свой страх.

Лия сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, но ей все равно было дико страшно.

- Это непросто, но необходимо. Чем сильнее твой страх, тем ближе она к тебе, ты сама ее тянешь. Поговори с ней, отвлеки ее, и не пытайся бежать. Помни: тебе нужно выиграть время до прихода твоих. Как ты? Лучше?

Лия сглотнула комок и кивнула.

- Я сейчас уйду ненадолго, мне надо сказать Василисе, где ты. Держись, я скоро приду.

Лицо снова ушло в глубину. И Лия поняла, что снова осталась одна, лицом к лицу с чудовищем. Что бы там ни говорила неизвестная женщина, но страх унять было совсем не просто. Поговорить? С ней? Да лучше утонуть в этой луже! Но делать было нечего.

- Ты мертвая?

Девочка снова заколыхалась, и Лия с ужасом подумала, что она сейчас опять исчезнет и появится за спиной, но только еще ближе. В панике она оглянулась, но позади никого не было. Она перевела взгляд вперед – и:

- Аааа!!!!

Девочка стояла почти вплотную, до нее можно было дотронуться, если протянуть руки. В сгущающихся сумерках ее белый силуэт выступал особенно ярко, как будто светясь изнутри. Плечи ее тихонько затряслись, как от сдерживаемого смеха, и Лия услышала тихое, мерзкое хихиканье, злобное и торжествующее.

Сначала хихикала девочка, потом к ней присоединились птицы и деревья, потом даже вода заходила ходуном от смеха – все это гиблое место заливалось хохотом, радуясь беспомощности новой жертвы.

Испугавшись до состояния отупения, когда страх уже не чувствуется, Лия вдруг шагнула вперед и дернула девочку за руку, рванула ее на себя. Пальцы погрузились во что-то мыльное, хохот оборвался, и в наступившей тишине на Лию качнулось белое лицо с черными провалами вместо глаз и рта.

Вот в этом месте и надо было помирать. Но Лия больше не могла пугаться, поэтому ощутила не страх, а ледяную волну по телу – тело отреагировало, а душа нет.

Покойница покачнулась и снова растворилась в сумерках. Лия оглянулась и увидела ее на том же месте, где она впервые появилась. Отошла. Получилось. Но силы у нее были на исходе.

Ноги отнимались, бедная девочка опустилась на колени и заплакала. Бежать ей некуда, да и разве убежишь от мертвой? Везде достанут ее холодные руки, склизкие, как расползшееся мыло. О небо, какая же она страшная!

А покойница стала приближаться снова, теперь уже своими ногами. Она шла спиной вперед, спускаясь к луже. Неестественность движения нагоняла еще больше страху. Вот она подошла к бревну и нащупала ногой твердое местечко, вот она уже на бревне и медленно двигается к Лие – ненавидящая, неотвратимая, холодная.

- Папа, папа, папа… - тихонько плакала Лия.

Ей не на что было рассчитывать, никто не придет, и она это понимала, но из глубины своего сердечка отчаянно звала Змея. А покойница надвигалась на нее спиной.

И вдруг на берегу возникла крупная фигура. Лия не заметила, откуда она появилась, но мертвая вдруг замерла и заскрежетала зубами. Высокий, красивый мужчина с окладистой бородкой подошел к бревну и окликнул утопленницу, как старую знакомую:

- Все пакостишь? А ну пошла прочь! Не твоя она.

Покойница взвыла злобно, заколыхалась и перелетела на другой берег, откуда донеслось ее шипение.

- Но-но, пошипи мне тут, – мужчина повернулся к Лие, - иди ко мне, дочка, не бойся.

Кто был этот человек, откуда он взялся? Непонятно, но Лия побежала, оскальзываясь на бревне. Пусть Змей ей говорил, что никогда не следует разговаривать с незнакомцами, но к этому человеку она спешила изо всех своих сил.

Он ждал на берегу и улыбался – черные глаза его приветливо блестели на открытом лице. Темная небольшая борода, орлиный нос и хорошая улыбка сразу располагали к нему, такой человек не мог бы обидеть ребенка.

- Ну что, нагулялась? Домой хочешь? Пойдем, я тебя провожу.

Он пошел вперед, погрозив пальцем утопленнице, увязавшейся за ними. Лия со страхом оглядывалась по сторонам, видя, как ее серая фигура мелькает между деревьями, но ее величавый спутник, казалось, не испытывает страха.

- Не бойся, она тебя не тронет. Она, конечно, тронула бы, но теперь не посмеет. – Он еще раз погрозил кулаком обидчице. – Зря ты одна по лесу ходишь, ты маленькая еще, а лес большой. Он легко обмануть может, завести, куда ему нужно. Знаешь, сколько здесь всякой пакости водится?

Лия немножко робела перед ним, но была рада его присутствию. Он казался ей смутно знакомым, как будто она уже видела это лицо и слышала его голос.

- А скажите, дяденька, как вы меня нашли?

Незнакомец усмехнулся:

- Дяденька… Как нашел? Ты меня позвала, я и пришел – ничего странного. В конце концов, хоть что-то я должен для тебя сделать.

Лия его не поняла.

- А скажите, что ей от меня было нужно? Она такая страшная! Я ей в лицо посмотрела, а там… - Лия перешла на шепот, - у нее глаз нет…

- Да, выглядит она не очень - что поделаешь, все мы не красавцы. Когда-то она была обычной девочкой, но с ней случилось несчастье – ее собственная мать утопила ее в реке, как раз в этом месте. И она застряла здесь, душа ее заблудилась и стала распадаться.

- Утопила мать? Но почему?

Незнакомец помолчал, как будто вглядываясь во тьму:

- Она ненавидела ее, никогда не хотела этого ребенка и винила ее во всех своих неудачах. Девочка мешала ей жить. Да, моя дорогая, всякое бывает.

- И поэтому она стала такая?

- Ну да. Первым делом она рассчиталась с матушкой, а потом вошла во вкус. А душа тем временем распадалась – теперь от нее уже ничего не осталось. То, что ты сегодня видела, уже такая дрянь, что и говорить противно. Ведьму бы сюда хорошую, да не просто хорошую, а очень сильную, чтобы отправила ее куда следует.

- А куда следует? – Лия едва поспевала за своим спутником. Покойница уже отстала от них, но Лия все равно старалась держаться к нему поближе.

- Ишь ты какая любопытная! Я не знаю, куда следует, - вдруг остановился он. – Я туда не пошел. Побоялся.

- А скажите… Я видела тетеньку в луже, она со мной разговаривала.

- В этой луже не только тетенек, там и дяденек полно, так что ничего удивительного.

Уже совсем стемнело, они шли по совершенно черному лесу. На небо вышла луна и осветила все вокруг серебристым светом, как из ночника. Деревья отражались синим в ее свете.

Незнакомец вел ее уверенно, как будто знал кто она, откуда пришла и куда ей нужно. Где-то впереди раздался шорох, а потом прозвучало что-то, похожее на дальний крик.

- О, это твои. Тебя ищут. – Мужчина повернулся к Лие и посмотрел на нее печально и ласково. – Мне пора. Стой здесь, они сами тебя найдут. И не ходи в лес одна, мало ли что может случиться с маленькой девочкой, даже такой храброй, как ты.

Он выпрямился и посмотрел куда-то в сторону приближающихся звуков, среди которых Лия, к своему восторгу, узнала голос Змея.

- Смотри-ка, что там?

Его рука указала на заросли. Лия повернулась, внимательно всматриваясь в темноту, но ничего не смогла разглядеть. Когда же она обернулась назад, таинственный незнакомец уже исчез, будто тоже растворился в ночной тьме. Ей стало жутко, и она закричала, что было сил, кинувшись навстречу Змею:

- Папа! Папа!

И правильно сделала – плач ребенка далеко разнесся в вечерней тишине, и чуткие уши Змея уловили родные звуки. Он подпрыгнул на месте и едва не выронил факел, прислушиваясь. А потом бросился куда-то в сторону.

- Ты куда, окаянный??!!!

Василиса бежала, сжимая в руке стакан с водой. Выглядело это идиотски: мало того, что ей приходилось подбирать юбки, так еще этот стакан надо было не расплескать, потому что Ирья говорила ей куда идти и что делать.

- Вы куда понеслись? – вопила ведьма из стакана, - она у Черной воды! Вам надо прямо и немного влево, а вы куда ломитесь? Василиса, это не шутки, она погибнуть может в любую секунду!!!

- Да не знаю я, куда этот полудурочный несется! Змей!!! ЗМЕЙ!!!!

Но ящер пер через бурелом, так что Василиса с Рыцарем за ним не поспевали при всем желании. Он подался сильно влево и намного опередил своих товарищей, хотя Ирья говорила не ходить поодиночке.

Впереди была опушка леса, Черная вода оставалась внизу справа, он окончательно сбился с направления, и Василисины отчаянные вопли это подтверждали. Но он не глазами, а чутьем видел маленькую светлую фигурку, затерянную среди деревьев.

Вылетев на опушку, Змей наконец увидел ревущего ребенка, и стал лихорадочно ощупывать, пока не убедился, что с ней все в порядке. Лия ревела, Василиса ревела, Рыцарь молча стоял поодаль, схватившись за сердце.

- Вы что там, совсем с ума посходили? Ребенка спасать уже никто не собирается? – раздался вдруг голос из стакана.

Лия вздрогнула, а Василиса затараторила, роняя в воду слезы:

- Нашли мы ее, Ирьюшка, нашли. Змей нашел, тут, в лесу. А до Черной воды-то далече еще, да ничего, ничего. Главное, что нашлась кровинушка наша. И тебе спасибо, все ж-таки здесь мы ее нашли, ой, спасибо.

Голос в стакане ругнулся и пропал, а Лия подумала, что это ведь тот же самый голос, который она слышала из лужи. Значит, он вел папу к Черной воде, но ведь это далеко, и они вряд ли бы успели, не приди ей на выручку тот незнакомый дядя.

Все было так страшно и всего было так много, что Лия почувствовала страшнейшую головную боль, которая почти свалила ее с ног. Остаток обратного пути до берлоги Рыцарь нес ее на руках. Нельзя и сказать, насколько рада была Лия увидеть свои родные стены, и присесть возле камина, заботливо разожженного отцом.

Все ночные ужасы остались за порогом, а время задавать вопросы еще не пришло. Змей суетился по дому, пытаясь сообразить поздний ужин. Он напугался настолько, что даже не стал ругать дочку, хотя Василиса настойчиво требовала ее выпороть, а Рыцарь пил корвалол.

Когда они ушли, он помыл посуду и подмел на кухне. Лихорадочное возбуждение спало, сменившись мрачным молчанием. Змей согрел воду, вымыл ее, переодел в чистую ночнушку и положил спать, а сам молча ушел в гостиную, где наладился спать на кучу золота.

Лия лежала в своей кроватке и глотала слезы. Рыжеватая полоска света падала из гостиной через дверь, слегка освещая комнату. Очень хорошо, потому что оставаться одной в темноте было невыносимо страшно. Все время казалось, что оконная рама стукнет и откроется, и в проем спиной полезет сероватая тень.

А может быть, она прячется под кроватью, и сейчас протянет свою склизкую руку, чтобы утащить Лию за собой. Всюду, стоило ей только закрыть глаза, ей мерещилось белое безглазое лицо.

Девочка решила не спать, но усталость брала свое. Какое-то время она боролась со сном, чувствуя, как на душе становится все хуже и хуже. Это был уже не страх, а какое-то другое крайне неприятное чувство. Пытаясь разобраться, она перебирала в памяти события сегодняшнего дня и, наконец, нащупала нужное – папа!

Мрачно молчавший Змей, не смотревший на нее, причинял даже больше страданий, чем пугающие лесные призраки. Уж лучше бы выпорол! Но отец просто молчал, и это молчание разбивало ей сердце. Сон не шел, все было ужасно! Любой ужас можно было перенести, но мысль о том, что папа больше ее не любит, сводила с ума. Никогда в жизни все не было настолько плохо, жить совершенно не стоило.