Глава 15. Чудеса в решете 1 page

Когда кто-то несчастлив, то время для него тянется медленно, каждая секунда оставляет шрам на сердце. Для счастливцев же дни пролетают быстро, легкокрылыми стаями уносятся прочь. Четыре года прошло с того достопамятного дня, когда Змей решил обзавестись ребенком, и он их даже не заметил. Отрывая очередной лист от замусоленного календаря, он всего лишь отдавал дань традиции, но не вдумывался в то, как быстро летит время.

Лие исполнилось пять лет. Стала она прехорошенькая, вся в покойных родителей: волосики кудрявые, пепельные, а глазки черные, как две большие вишни. Всегда радостная, она словно солнышко, освещала собой Дремучий лес и Змееву жизнь.

Змей делал морду тяпкой, но обожал ее безмерно. Слов нет, до чего любил зеленый свою принцессу. Вместе с ней он обрел то, чего ему так долго не хватало – любовь и заботу. Все его страхи и печали ушли на задний план, когда он вспоминал, что еще недавно страдал от своей недостаточной чудовищности, это казалось ему нелепым. Теперь его совершенно не заботило, что могут подумать о нем другие – у него самого было о чем думать и чем заняться. А все остальное, право, такая ерунда.

Лия платила ему взаимностью, и безусловная, нерассуждающая любовь слабого существа дарила Змею крылья, делала его сильным, умным и благородным. В ее глазах он был самым лучшим в мире папочкой, и неважно, что сравнить ей было не с кем.

Змей не стал рассказывать ей правду, когда он думал о ее происхождении, то находил очень веские причины пощадить детскую душу. Хотя главной из причин была та, что он просто боится. Теперь могучий ящер больше всего на свете боялся лишиться любви своей дочери, и не без оснований полагал, что узнай она правду, так и будет.

Рыцарь изредка заговаривал с ним, что, может быть, ей нужно узнать о своем происхождении, не вникая в подробности. Но Змей был категорически против. Сознание сыграло с ним шутку, перевернув события с ног на голову, вычеркнув из памяти то, что он хотел забыть. Змей так часто повторял себе свою сказку, что сам в нее уверовал, и Лия уже была его дочкой, его кровинушкой.

А ребенок не задавал вопросов. Вполне счастливая и так, Лия любила своего папочку, а про то, где мамочка, ей недосуг было спрашивать. Ее мир ограничивался Змеем, Василисой, Рыцарем, да местной лесной живностью. Она, конечно, слышала, что где-то далеко, за лесом, есть большой и красивый город – Амаранта, но где-то за лесом – это же бесконечно далеко! Это так далеко, что просто не может быть правдой. Да она и не представляла себе, что такое город, чему Змей был даже рад. Он хотел, чтобы Лия всегда оставалась с ним, подальше от опасностей и подлых людей.

Утром Лия открыла глаза – в круглое оконце лился свежий солнечный свет, жужжала муха и слабо трепыхалась на ветру оборванная паутинка. Жаркий солнечный заяц ползал по ее личику, стараясь разбудить поскорее. Лия хихикнула и сморщила носик, не открывая глаз – заяц отступил на подбородок, но не смирился и повел новую атаку. Влез по щеке и стал заглядывать между ресниц. Пространство за закрытым веком окрасилось оранжевым, загорелось и засияло – пробрался-таки злодей, открыл глаз! Пришлось сдаваться.

Лежа в своей кроватке, девочка потянулась – папа учил, что прежде чем встать, надо потянуться взад и вперед, как это делает кошечка. Детская была ярко освещена – окно выходило на солнечную сторону, в ней никогда не бывало темно и грустно. Змей оборудовал детскую в своем бывшем чулане, оказавшемся довольно большим. Когда он выкинул оттуда весь хлам, он понял, что не только его жизни, но и его жилищу требуется кардинальная перестройка.

Окна в чулане не было, пришлось прорубать с помощью Рыцаря, но зато теперь оно всегда было обращено к солнцу. Лия просыпалась и видела ярко освещенный двор, и полыхающие гроздья рябины за окном. А когда она засыпала, то малиновая полоса заката окрашивала комнату в красный цвет.

Без помощи Рыцаря Змей бы не смог устроить все так хорошо, так что ящер был ему очень благодарен. Теперь они часто проводили время вместе, играя в шахматы или просто беседуя на отвлеченные темы. Рыцарь любил читать, понимал литературу и искусство, с ним было о чем поговорить. Мало того, он оказал Змею неоценимую услугу, регулярно наведываясь в город и пополняя его библиотеку. А потом они по очереди читали привезенное и зачастую довольно бурно обсуждали, особенно если случалось распить стакан-другой.

Василиса только радовалась, потому что сама читать не любила, и иногда боялась, что мужу будет с ней скучно. Слушая этих двоих с пеной у рта обсуждающих налоговую реформу, затеянную Правителем, она только усмехалась себе под нос:

- Вот скажи мне, моя сладенькая, о чем они спорят? Все пустое, только слюни зря переводят. Действительно важно, это чтобы было тепло, было что кушать, и все были здоровы. Верно я говорю?

Лия радостно кивала белокурой головой.

- Что ты внушаешь ребенку? – кипятился Рыцарь – Не делай из нее дуру! Пусть учится думать, чтобы не расти курицей, которой место на кухне!

- Хм, посмотрела бы я, как бы ты языком брякал, если бы я на кухне не стояла…

- Вот не надо – то, что тебе нравится домашнее хозяйство, не значит, что оно должно нравиться всем. Может, она захочет заниматься наукой, когда вырастет, а может, будет путешествовать и изучать новые земли.

Василиса хитро прищуривалась и цокала языком:

- А у плиты стоять кто будет? Думаешь, папочка будет ей пирожки печь, пока она путешествует? Так и будет она ездить со своей походной кухней?

Ну что взять с Василисы? Ей про что не говори, все сведет на кухню, и Рыцарь махал рукой, бессильный ее переспорить. Лия радовалась и хлопала в ладоши – она не понимала суть спора, но наблюдать было интересно. А что Змей? Змей был рад, если Лия рада, так что пусть себе ругаются, пока ребенка это забавляет.

Так проходила их жизнь – в постоянных визитах друг к другу, в ежедневных простых хлопотах, но это была замечательная жизнь, полная смысла и радости.

Лия откинула одеялко, любовно сшитое тетей Василисой из ярких лоскутков и спустила ноги с кровати. Ступни погрузились в мягкий ковер, от порыва ветра звякнул ловец снов. Из кухни пахло горячим молоком и еще чем-то вкусным.

Начинался очередной счастливый день – все дни Лии были счастливыми, даже когда шел дождь. Потому что тогда Змей разводил огонь в камине и варил какао, в берлоге становилось тепло и уютно. Можно было смотреть, прижав нос к стеклу, как на лужах возникают и лопаются водяные пузыри, а промокшая мышь спешит в свою норку.

В дождливые дни Лия со Змеем много читали и играли. А иногда раздавался стук в дверь – и на пороге появлялся закутанный в плащ Бедный Рыцарь. В свете молний он выглядел очень романтически, подпоясанный мечом, и с конем в поводу.

Рыцарь прекрасно пел и умел сочинять мадригалы, он казался маленькой Лие прекрасным и героическим. Но при этом он был добрым, у него были ласковые руки и красивый голос, а к его бархатной куртке было так приятно прижиматься. Лия говорила, что когда вырастет, то выйдет замуж за Бедного Рыцаря. Змей в таких случаях поджимал губы и сухо говорил, что у него уже есть жена – тетя Василиса, да и состарится он к тому времени, когда она вырастет.

Об этом Лия мимоходом подумала, поднимаясь с постели. Она не представляла себе, что это значит – состариться, она никогда не видела старых людей. Скрипнула дверь и в проеме возникла зеленая морда Змея:

- Доча, пора вставать. А, ты уже проснулась! Отлично – иди умывайся, я оладьев напек.

Умываться Лия не любила, но оладьи – сильный фактор. Она натянула кофточку поверх ночной рубашки, и, шлепая по каменным плитам берлоги, побежала на кухню. Змей заканчивал собирать завтрак. На столе дымились свежие оладьи, варенье собственного приготовления в хрустальной вазочке радовало глаз. А как здорово пах чай со смородиновыми листьями и душицей! Да из беленького заварничка с желтой уточкой!

Лия подбежала к Змею, обняла его ручонками, насколько их хватило, и прижалась носом к твердой чешуе.

- Пап, а почему ты большой и зеленый, а я маленькая и белая? Я, когда вырасту, тоже буду такая как ты?

Змей поперхнулся от неожиданного вопроса:

- Э-э-ээ, нет. Ты будешь такая как Василиса и Рыцарь, только намного, намного красивее.

- А почему, ведь мой папа ты, а не Рыцарь или Василиса?

Змей терпеть не мог этот вопрос. Каждый раз он с ужасом думал, что же будет говорить Лие, когда она действительно вырастет и поймет, что она – человек. Он было сочинил красивую сказку о своей любви к прекрасной принцессе, которая, якобы и родила ему Лию, но…не снеся последних мук… Потом представил это в лицах и понял, что гипотеза трещит по швам. Признаваться в том, что Лия приемная Змей не желал ни под каким видом.

- Потому что ты красивая девочка, а красивые девочки должны быть беленькими. Представь себе – ну был бы у тебя здоровенный пупырчатый хвост, что бы ты с ним делала? Опять же в платье пришлось бы дырку делать… нет, хвост тебе ни к чему, и зелень тоже. Оставайся лучше беленькой.

Но Лия закапризничала:

- Хочу такой хвост, как у тебя! – Хвост был ее давней мечтой, ей казалось, что с таким хвостом она будет: а) неотразима, б) непобедима. У нее было любимое розовое платье, в котором она действительно мечтала проделать дырку для хвоста и помахивать им из стороны в сторону. Кроме того, втайне от Змея она любила играть в войнушку с Рыцарем, а при наличии хвоста ее обороноспособность существенно повысилась бы.

- Так, ладно глупости говорить. Садись завтракать, – он подвинул дочери табуретку и сам присел рядом. Вдвоем они быстро смолотили оладьи, те даже остыть не успели.

Больше всего Змей гордился, что если нажать на оладушку, она сжималась до блинчика, а отпустить – и оп, она снова пышная. Это получилось само собой, он не задавался целью стать лучшей домохозяйкой королевства. Но если ребенок хотел оладьев как у тети Василисы, то дома эти оладьи должны были быть лучше! Нечего шляться по всяким тетям Василисам, будто дома есть нечего!

На плите стояла горячая вода, специально приготовленная для умывания, и Змей зорко следил, чтобы Лия не ускользнула, не помывшись. Видя внимательный взгляд отца, она поняла, что увильнуть не выйдет, тем более, что руки противно липли от сладкого.

- Уши тоже вымой, а то постоянно говоришь, что не слышишь, когда я тебя домой зову. И шею. Хорошие девочки каждый день моют шею.

Вытираясь пушистым полотенцем, Лия ощущала приятный холодок на чистой коже – нет, в этом мытье определенно что-то есть. Надо будет поразмыслить над этим, но сейчас некогда. Бросив полотенце рядом с тазом, девочка побежала одеваться – столько дел нужно переделать, столько всего ждет ее участия! И вскорости хлопнула входная дверь – Змей только ухмыльнулся. Уж он-то знал, сколько чудес таит в себе территория берлоги, было бы желание их увидеть.

Когда тебе пять лет, и мир еще совсем огромный, скучать некогда. Каждое утро таит в себе массу потрясающих открытий, а каждая тропинка становится дорогой в небо. Жить невероятно интересно, ведь впереди еще все будет! Вон там, за холмом, обязательно должен быть замок с людоедом. Но папа будет ругаться, да и идти далеко, поэтому людоеду придется обождать, а сейчас можно попробовать выманить подземных жителей.

Лия выскочила во двор, сжимая в кулачке недоеденную оладушку. Солнце светило вовсю, заливая лучами все от земли до неба. Яркий желтый лист колыхался на осиновой ветке, сияя как золотой септим – Лия отметила про себя, что он так и не облетел со вчерашнего. Холодный, чистый воздух был прозрачен и невесом, даже не ощущался в дыхании, словно и нет его. Но редкие порывы ветра говорили, что он все еще здесь, никуда не делся, ждет мгновения, чтобы шлепнуть раззяву по разрумянившейся от холода щечке.

- Лия! – за спиной стукнула рама, и Змей высунулся в кухонное окно. Он покрутил головой и втянул ноздрями воздух. – Холодно-то как! Солнце светит, да не греет. Одень кофту, сейчас же!

- Пап, да тут тепло, вон как солнышко светит!

- Ничего не знаю, быстро одень кофту!

Вот так всегда – впрочем, с ним спорить себе дороже, Лия забежала домой, быстро натянула вязаную малиновую кофточку и была такова. Змей покачал головой и принялся мыть посуду.

Земля под ногами немного поскрипывала от холода, черные от времени бревна сарая настыли за ночь. Девочка забежала на задний двор и присела у стены, в том самом месте, где был прорублен кошачий лаз. Но мыши Змея и так боялись, поэтому кошек он не держал, да и неоткуда было взять котенка в Темном лесу. Вместо кошки этим лазом пользовались подземные жители – Лия это обнаружила с неделю назад, когда нашла след из крошек, ведущий прямо внутрь. Она хотела заглянуть в сарай, но дверь была заперта на огромный амбарный замок, а ключ хранился где-то у папы в сундуке.

Оставалось только караулить их и приманивать, но они выходили только ночью. Лия каждый вечер оставляла им что-нибудь вкусненькое, а утром находила крошки. Несмотря на все старания, ей никак не удавалось увидеть их днем.

Впрочем, на то они и подземные жители – солнечный свет им вреден, они боятся его и могут выходить только ночью. Они маленькие, с палец величиной, с зеленой кожей и большими бледными глазами, привыкшими видеть в темноте. Одеты они во все черное: дамы в пышные черные платьица, а кавалеры в черные камзолы и панталоны, а на ногах - маленькие черные башмачки. Они боятся людей, бестолковых громадин, и сторонятся любого шума. Они умеют колдовать и насылать дрему – если на их пути попадается человек, то ему вдруг непреодолимо хочется спать, и он не может победить свой сон. Так надо, чтобы люди их не беспокоили своими глупыми просьбами. Да-да, они ведь умеют исполнять желания.

Честно говоря, Лия интересовалась подземными жителями тоже не совсем бескорыстно. Она мечтала, что сумеет поймать кого-нибудь из них и попросить дать ей хвост. Раз уж она получилась у папы кое-как: и не зеленая, и маленькая, то пусть хотя бы хвост будет. Это заставляло девочку уже неделю терпеливо сидеть возле кошачьего лаза с остатками еды и повторять шепотом считалочку:

«Один - ты приди, мой господин,

Два – я скажу тебе слова,

Три – на меня ты посмотри

И увидишь, что внутри»

Рыцарь сказал, что подземные жители выходят только на такое заклинание, но видимо, он что-то перепутал, ибо сколько она ни бормотала, никто так и не появился.

А может, все дело было в том, что звать их надо в полночь? Но на ночь папа запирает дверь, и во двор никак не выйти. Да и страшно ночью одной – кто их знает, нечисть мелкую, что у них на уме…

Лия подождала еще немного, но дырка хранила молчание. Становилось скучно. Она огляделась кругом – задний двор Змея был чисто выметен, забор из крепких сосновых досок регулярно подновлялся. Слева тянулся длинный амбар, в котором отец хранил свои запасы. Разделенный на несколько частей, он представлял собой образцово-показательное хранилище, устроенное столь же просто, сколь и разумно. Запасливый ящер аккуратно складировал там зерно, овощи, мясо, а также домашние заготовки, которыми серьезно увлекся с появлением ребенка. Если войти в первую дверь, то можно было попасть с зерновую, а за дверью слева прятались бесчисленные ряды баночек с ароматным вареньем.

Тот сарай, за которым она сейчас сидела, оставался для нее тайной – воображение рисовало бесчисленные сокровища, которые папа по какой-то причине прятал. Хотя какой смысл прятать сокровища, если у тебя вся гостиная завалена золотом, и все ходят по нему, как по мостовой? А может, Змей держал там пленника? Лия много раз прислушивалась, но изнутри не доносилось никаких звуков. Да и пленника надо кормить, а Змей заходил в сарай крайне редко, настолько редко, что каждый раз забывал, где ключ.

На самом деле сарай был набит барахлом, но для Лии именно оно и было настоящим сокровищем. Она пыталась выведать, куда Змей прячет ключ, но он и сам не помнил.

Она сидела на бревнышке, прислонившись спиной к холодной стене сарая. Над головой висело рассохшееся колесо от телеги, справа стояли метлы и лопаты, аккуратно прислоненные к стене. В этом месте сарай образовывал угол – самое удобное место для хранения инвентаря, а перед глазами тянулся высокий забор, закрывающий территорию от постороннего вторжения. Калитка прочно закрывалась на крючки и засовы, расположенные слишком высоко для пятилетнего ребенка. Но Лию это ничуть не расстраивало, потому что пятая слева доска прекрасно отодвигалась в сторону, стоило лишь чуть-чуть поднажать.

Отец не разрешал ей выходить за пределы берлоги, но сейчас он был слишком занят, чтобы заметить ее отсутствие. Еще до завтрака Лия заметила большую гору белья в комнате, а это значило, что он будет стирать почти до самого вечера. За это время можно сбегать до башни и обратно. Ей очень нужно было сейчас поговорить с Рыцарем: может быть, правда нужно встать в полночь, чтобы увидеть подземных жителей?

Она встала и осторожно обошла угол сарая, заглянув во двор: так и есть, Змей уже натаскал воды и теперь кипятил ее для стирки. Отлично! Лия прокралась к забору, отогнула доску, еще раз оглянулась – и выскользнула наружу. Было интересно и страшно, она еще никогда не ходила одна до тети Василисы. Впрочем, что же тут страшного, она миллион раз ходила туда с папой и прекрасно помнит дорогу.

От калитки с той стороны тянулась узенькая тропинка, которой редко пользовались, поэтому она частенько зарастала. Фокус был в том, что если идти по этой тропинке, то к Башне не придешь - нужно свернуть направо и выйти на другую, хоженую дорогу.

Девочка вдохнула полной грудью и огляделась – красота! Стройные стволы деревьев убегали вверх, вонзались в самое небо, налитое синевой. Солнце золотило листву, делало ее яркой, праздничной, полыхавшей как расшитое платье тети Василисы. Под ногами вилась тонкая тропочка, присыпанная листьями. Девочка спешила вперед, и ощущение счастья заполняло все ее существо, в то время как очертания берлоги скрывались за деревьями.

В лесу пахло прелыми листьями и грибами, неповторимый аромат осени наполнял утро. На облетелых ветках кустарника колыхались паутинки, брошенные своими создателями на произвол судьбы. С тропинки вроде бы надо было свернуть, но она сама услужливо поворачивала в нужную сторону – знай себе беги, не задерживайся.

В это время Рыцарь обычно работает в саду, он любит ухаживать за деревьями: обрезать, прививать, подкармливать. А также стричь газон или посыпать дорожки свежими опилками. С ним безумно интересно, он может рассказать про каждое дерево: как его зовут, какой у него характер, что оно любит, а что нет. Тетя Василиса почему-то смеется всякий раз, когда он это говорит, но он только улыбается.

А ведь и у деревьев в лесу тоже должен быть свой характер. Лия остановилась и дотронулась до шершавого ствола – там, под толстой корой, бьется жизнь, дерево видит и слышит ее, может быть, даже говорит что-то на своем языке. Но, как говорит Рыцарь, люди глупые создания, они могут понимать только свой язык, и глухи ко всему остальному. Она обхватила дерево ручонками, и, что было силы, прижалась к нему щекой:

- Ты меня слышишь? Ты хорошее дерево. Я тебя не обижу.

Дерево вздохнуло и замахало ладонями-листьями: «Что за бестолковые создания эти люди, даже самые маленькие!» А Лия уже бежала дальше, радостно приветствуя всех подряд: от белочки до придорожного лопуха. Солнечный свет заливал опушку, бежать было легко и весело.

Вскорости должно было появиться Черное озеро. Лия немножко боялась проходить мимо него, но папа всегда говорил, что главное – не баламутить воду. Она и не собиралась, ей бы только проскользнуть тихонечко, и бежать себе дальше. Озеро само по себе не страшное, всегда покрытое ковром из опавших листьев, оно поражает только своей неподвижностью. Черная вода, как зеркало, хранит тишину и не колышется, а смотреть в него нельзя – затянет на дно.

Озеро, видимо, было уже близко, потому что деревья становились выше и молчаливее, сквозь их густые кроны солнце уже не проникало, и внутри царил зеленоватый сумрак. Стволы деревьев были черными, и чем дальше Лия шла по тропинке, тем чернее они становились. Куда-то исчез подлесок, только высохшие кустики попадались иногда на пути – они хватали пальцами за платье, тянули на себя, не давали идти дальше.

Лия огляделась, она не помнила такого черного леса на пути к Башне. Сколько раз она ходила там, хоть с отцом, хоть с Рыцарем, хоть с тетей Василисой, лес всегда был редкий и приветливый. Даже у самого озера стояли ярко рыжие деревья, ронявшие свои листья на его поверхность. А тут сплошная чернота. Солнце уже давно куда-то исчезло, потерялось в темных ветвях, и с его исчезновением все вокруг стало каким-то неуютным.

Неужели она выбрала не то направление? Но свернуть было некуда, тропинка сама вела ее, и казалось, что правильно. Насколько девочка помнила, она всегда брала немного влево, а это неизбежно должно было вывести ее на тропу к Башне. Ничего не оставалось, как вернуться назад.

Лия расстроилась, что потеряла так много времени. Делать было нечего, она повернулась спиной к черному лесу и поспешила назад. Но идти было неуютно, словно кто-то смотрел в спину холодными и злобными глазами. Лия много раз оглядывалась, но никого не увидела, и, тем не менее, страх не отпускал ее. Он становился все сильнее, и все быстрее гнал ее по дороге к дому.

Сначала она просто шла, потом шла быстро, потом очень быстро, а потом уже бежала во весь дух. Но кто-то дышал ей в спину, не отставая ни на шаг. Черные стволы деревьев мелькали все быстрее, ветки хлестали по лицу и цеплялись за платьице – лес не хотел выпускать свою добычу. Девочка бежала так, как никогда в жизни не бегала, но чернота не становилась реже, наоборот, лес темнел с каждой секундой. А родной забор все никак не появлялся.

Совсем не глядя на дорогу, Лия перепрыгивала торчащие корни и коряги, возникавшие словно из-под земли. Если остановиться и подумать, то по пути туда она их не встречала. Но думать было некогда - быстрее, быстрее попасть домой! Шлеп! Правая нога зацепилась за что-то, деревья взметнулись и закружились перед глазами, земля вдруг поднялась и ударила ее по лицу. Потом все стихло.

Остался только напряженный стук сердца – бум, бум, бум… Редкие и тяжелые удары звенели в висках, почему-то загорелись болью коленки и ладони. Лия открыла глаза: редкие жухлые травинки колыхались перед носом, серая сосновая шишка топорщила чешуйки. Она лежала на земле, зацепившись ногой за выступающий корень.

Вокруг нее поднимались к небу толстые черные стволы, переплетались ветвями, прятали солнечный свет. Таинственный полумрак царил вокруг. Чтобы рассмотреть свою ладошку, ее пришлось поднести к самому лицу. Кожа была содрана, ссадины горели огнем – тут бы и заплакать от саднящей боли и страха, но Лия вытерла ладошку листиком и уселась на попу.

Теперь было совершенно понятно, что она заблудилась. В этом месте она никогда не была – ни с папой, ни с Рыцарем, ни с Василисой. Только черные высокие стволы поднимались кругом, совершенно одинаковые и зловещие. Даже опавших листьев было мало – куда хватало глаз, земля была пепельно-серой от полинявшей хвои. Холодом и сыростью тянуло по ней, но воды нигде видно не было.

Лия подтянула коленки к себе, обняла их и задумалась. Она представления не имела, в какую сторону идти, а сидеть здесь в надежде, что кто-то придет и найдет ее, было глупо. Нога человеческая не ступала в этих местах, даже тропинки тут не было. Страх сжал сердечко холодными пальцами – а что, если я не найду дороги, не смогу выбраться? Я умру с голода или меня съедят дикие звери? А папа? Как же он будет ругаться!

Последнее было настолько страшно, что Лия подскочила, полная решимости выбраться как можно скорее. Она огляделась – везде все было одинаковым, но по ногам по-прежнему тянуло сыростью и гнилью. Значит, где-то здесь вода! Наверное, это Черное озеро где-то здесь неподалеку! Надо найти его, а там до дома – рукой подать.

Девочка сделала несколько шагов, пытаясь определить, откуда тянет. Разобравшись с направлением, она зашагала вперед, следя за тем, чтобы холод не ослабевал - как только ей казалось, что становится теплее, она разворачивалась и шла в ту сторону, откуда дуло сыростью.

Змей стирал до самого обеда, белья накопилось – страсть. Зато теперь он мог не вспоминать о стирке недели две, раз уж так расстарался. Он намотал веревку на локоть и пошел во двор ее натягивать. Когда-то на этой прочной пеньковой веревке вешали преступников, и Змей приобрел ее как магический реквизит в пору своего увлечения оккультизмом. Теперь на ней сушили белье, и каждый раз, натягивая ее, Змей ухмылялся себе под нос – сколько благоглупостей заполняло его жизнь в прежние времена!

Подумать только, он всерьез собирался освоить ведьминское ремесло по самоучителю. Когда-то он считал, что у него есть способности, а бабушка наотрез отказалась отдавать его учиться. Это была страшная обида, но сейчас он понимал, как он выглядел в глазах Горыничны со своей просьбой. И как выглядела бы она, если бы вздумала привести внука к какой-нибудь ведьме в обучение.

Потом он увлекался астрономией, пытался смастерить телескоп. Даже извел на него бабкины очки, за что был жестоко порот. Не беда: он забирался на холм, на тот самый, где Рыцарь жил в пору своего сватовства, и пытался дотянуться до звезд. Если очень сильно и долго тянуться, то голова начинала кружиться, и казалось, что звезды тоже кружатся и вот-вот посыплются в ладони. Это было прекрасно, но не приближало его к цели, поэтому вскорости у него появилось новое увлечение – литература. А потом история. Горынична очень серьезно расстраивалась, глядя на внука, но ничего не могла поделать – он рос кривым деревцем, тянулся к одному ему видимому свету.

Но теперь он вырос. Только когда в его жизни появилась Лия, он смог назвать себя взрослым. Многое из его прошлого казалось ему смешным и глупым, но он больше не переживал об этом, окончательно примирившись с собой. Да, Змей стал взрослым – и это ему нравилось.

Он зацепил веревку за крючок и потянул в другой конец двора, а потом обратно, образовывая сложную фигуру наподобие звезды. Белья было много и развешивалось оно всегда в одном порядке: простыни, скатерти и шторы ближе к сараю, чтобы не мешали ходить, а всякая мелочь поближе к выходу. Обычно Лия помогала ему развешивать, но сейчас ее где-то не было видно.

- Опять караулит своих подземных жителей…

Он еще не говорил дочке, что подземные жители на самом деле не кто иной, как толстая крыса Шушера, живущая в сарае. Ей были очень по душе ежедневные подношения, и она ими с удовольствием угощалась по темноте. Жалко было разочаровывать ребенка, поэтому он помалкивал, зная, что рано или поздно ей надоест, и она переключится на что-нибудь другое.

Размышляя об удивительной способности детства создавать сказочные миры, Змей не торопясь развесил белье, и только тут заметил, что во дворе подозрительно тихо. Присутствия дочери он как-то не ощущал. Слегка обеспокоенный, он позвал ее, но никто не откликнулся, даже шороха постороннего не раздавалось.

Нахмурившись, он отнес таз домой и двинулся на поиски. На заднем дворе было пусто и тихо, половинка оладушки лежала возле кошачьего лаза – значит, она была здесь. Змей проверил двери в сарае и амбаре – все заперто, калитка закрыта на засов изнутри. Начиная волноваться, ящер сходил домой, проверил все комнаты, шкафы, подпол, заглянул под кровать – ничего. Лия как сквозь землю провалилась.

Это было уже не смешно. В голову сразу полезла всякая пакость, начиная от упырей, похищающих детей, заканчивая заговорщиками, которые прознали о том, что принцесса жива и пришли ее прикончить. Последнее соображение заставило Змея облиться холодным потом – это был его неотступный страх.

Он все быстрее ходил по ограде и звал: «Лия! Лия!!!», но результат был нулевым. Последней надеждой оставалась Василиса – что если она пришла и тишком забрала девочку, чтобы накормить чем-нибудь вкусненьким? Вообще-то она никогда так не делала, но кто его знает, всякое иногда случается.

Он снял фартук, бросил его прямо посреди двора и опрометью кинулся через лес – к Василисе.

Сколько времени прошло с тех пор, как она ушла из дома, Лия не знала, но теперь у нее была цель и она к ней двигалась. Черное озеро, несомненно, было где-то рядом, потому что деревья становились все более тонкими и кривенькими, сырость ощущалась в воздухе. Не было ни малейшего сомнения, что она движется к воде – почва под ногами была ею пропитана.

Лия не могла припомнить, чтобы вокруг Черного озера было так сыро, но она всегда ходила только по одному его берегу. Наверное, это другой – вообще-то в лесу не так уж много озер, ошибиться трудно. Единственное, что ее смущало, это запах - скверный, гнилостный запах, становившийся все сильнее по мере того, как она шла к воде.

Ножки ее стали мерзнуть, туфельки чавкали, оставляя на земле следы,. Мерзкий запах становился все сильнее. Нет, это однозначно не было Черное озеро, теперь она была уверена в этом. Пожалуй, вперед идти не стоило.

Лия остановилась и задумалась. Вроде бы вода – это хорошо, по воде можно выйти из леса, если все время держаться берега реки и идти по течению. Так говорил Бедный Рыцарь, когда рассказывал о своих странствиях. Но эта вода ей почему-то не нравилась. Не хотелось спускаться вниз к неведомому озеру или реке, не хотелось чувствовать сырость и гниль, видеть черные, искривленные деревца или к ним прикасаться.

Девочка оглянулась назад и испугалась – следов не было. Она не могла видеть, откуда она пришла, следы исчезли! Сделав еще пару шагов, она увидела, что только что оставленный след наполняется влагой и затягивается буквально на глазах – вода затирала любую возможность выбраться, звала к себе, тянула могучей, злобной волей.