Глава 13. Бремя отцовства

Когда за сыщиком закрылась дверь, Рыцарь задумчиво отошел и оперся ладонями на спинку стула. Скользнувшая за его спиной Василиса тщательно задвинула все засовы и даже цепочку накинула.

- Это что же делается-то! Посреди бела дня, то есть ночи… Так ведь и до нас с тобой доберутся, защитить нас некому.

Из открытой двери настыло, холод полз по половицам. Рыцарь почесал босую ступню и поплотнее закутался в халат.

- Кофе будешь? – он частенько варил по утрам ароматный, крепкий кофе, но сейчас ему не столько хотелось завтракать, сколько нужно было прийти в себя. Привычные, повседневные действия помогали отвлечься и обрести равновесие, поэтому он поставил турку на плиту и стал резать хлеб для гренок, не дожидаясь ответа Василисы.

Новость о гибели короля звучала настолько неправдоподобно, что можно было бы счесть ее за вранье, но он почему-то сразу поверил. Что-то должно было случиться, последнее время он мучился внутренней тревогой, все время был в напряжении – словно лес перед грозой, сжимается, затихает, ждет громовых раскатов. Да и человек, даже королевский сыщик, в Дремучий лес без большой нужды бы не пошел.

Короля убили… Невероятно, невозможно, немыслимо, - у кого поднялась рука на властелина? Ибрагим был добрым королем, при нем было не очень много казней, да и живьем шкуру не сдирали – в основном четвертовали и иногда сжигали. Никаких заговорщиков, никаких недовольных, никаких бунтов, не считая крестьянских. Ну так крестьяне они на то и крестьяне, чтоб с голоду пухнуть да шуметь почем зря. Но кто-то же его убил! Значит, не все было так гладко, и в государстве происходит что-то, о чем мы не знаем.

Задумавшись, Рыцарь смотрел в окно, на утренний туман и паука, сиротливо раскачивавшегося на своей паутинке, а на плите закипал кофе, поднимался пахучей шапочкой. Он вздохнул и снял турку с плиты.

- Как же это могло случиться? Как же так…

Испуганная Василиса бесцельно бродила по горнице, зачем-то переставляя предметы с места на место.

- Что же теперь будет, а? Кто будет королем?

- Не знаю, дорогая. Но все это очень и очень тревожно.

Весь следующий день Рыцарь был задумчив и мрачен, он старательно занимался домашними хлопотами, чтобы не сидеть без дела, но видно было, что дума его не отпускает.

- Ты не помнишь, как он сказал: все погибли? И маленькая принцесса тоже?

- А? – Василиса отошла куда быстрее, она захлопоталась со Змеем, его мнимая болезнь начисто выбила трагедию с королем у нее из головы. – Да, кажется, так.

Она варила свежую кашу, и напряженно размышляла, можно ли использовать остатки микстуры, которой Ирья в прошлый раз поила Змея? Рачительная Василиса аккуратно слила остатки в бутылочку и хранила в погребе, но кто его знает, может, она испортилась?

- Как ты можешь так говорить? – вдруг вспылил Рыцарь. - Тебе, что, все равно? Это же наш король и наша принцесса! Да черт с ней, что она принцесса, она же годовалый ребенок! А ее убили!

Василиса изумленно вытаращилась на мужа. Что это с ним? А Рыцарь в сердцах бросил лопату, которую старательно точил, и выскочил во двор. Через окно Василиса видела, как он мечется по двору, пиная чертополох. Наконец он угомонился и уставился куда-то в чащу, вцепившись в жерди забора.

- Ох, уж эти мужики… Впечатлительные как барышни на выданье. – Она напрягла память, и ей показалось, что да, сыщик сказал им о гибели всего королевского семейства, включая маленькую принцессу. – Жалко, конечно, но что так нервничать-то… Их теперь не вернешь.

Но Василиса не понимала, что ее муж переживает еще и оттого, что чудовищное злодейство было совершено в двух шагах отсюда, когда он, защитник добра и справедливости, спокойно дрых в своей постели, и даже пальцем не пошевелил.

- Рыцарь… Вот такой я Рыцарь… Помятого Образа. Короля убивали, а я дрых под теплым боком у жены!

Он не задавался вопросом, как он мог бы узнать о происходящем, просто огульно винил себя в бездействии, и это причиняло ему боль.

- Василиса, я должен ехать. – Он быстро прошел наверх и стал одеваться.

- Куда это?

- В город. Я хочу знать, что произошло, и что теперь будет с нами.

Он напялил чистую рубашку, новый бархатный камзол, который почти не носил в этой глуши и сапоги для верховой езды.

- Зачем тебе? Что ты там забыл? Мы люди простые, наше ли дело вмешиваться?

Но Рыцарь закусил удила, и теперь остановить его было невозможно. Как ни уговаривала Василиса, не смогла удержать мужа дома. Не обращая внимания на ее вопли, он запряг Роланда и поехал в город разузнать последние новости.

- Для чего все это? Короля ведь не вернешь, только зря время потратишь. Там жуликов полно и бандитов, ограбят еще… дурачина.

Последние слова Василиса уже кричала в пустоту, стук копыт Роланда затерялся в непроходимой чаще. Впрочем, муженек может чудить сколько влезет, а ей некогда – надо Змея выхаживать. И она подхватила горшок с кашей…

Уже завечерело, а блудный супруг все не возвращался, Василиса начала беспокоиться. Она накинула шаль и вышла во двор: тишина вокруг стояла удивительная, от неба до земли тишина. Ранние звезды проклюнулись на еще бледном небе, не окрашенном закатом, да тени сгустились и вылезли из углов. Она прислушалась – не стучат ли копыта по тропинке, но ни звука не доносилось из лесу.

- Где его носит? Тут и днем-то ходить радости мало, а уж ночью и подавно. Шляется где-то зараза, а я за него волнуюсь.

Василиса постояла и пошла зажечь фонарь над дверью. Неслышно бродившая Машка вдруг подняла голову и громко заблеяла в сторону берлоги, Василиса аж подскочила от неожиданности!

- Чур тебя, проклятую! Чего орешь? Нету там никого, - но тут же сама и поняла, что со стороны берлоги кто-то идет к башне. Неужто Змей? Нет, не Змей, шаги были человеческие.

Страх плеснулся женщине в душу, она подошла к козе на цыпочках, схватила ее за рога и быстро-быстро повела в стайку. Глупое животное, не нагулявшееся за день, упиралось всеми четырьмя копытцами, но у Василисы разговор короткий – пинком да в двери.

Задвинув засов у стайки, она метнулась в башню, захлопнула за собой дверь и быстро-быстро заперла ее на все засовы. Приоткрыв смотровое окошечко, она напряженно всматривалась в заросли, ожидая визита невидимого врага.

- Вот ушел, гад, оставил меня тут одну, беззащитную женщину… - в руке у Василисы крепко примостился тяжеленный чугунный ухват. Сам Рыцарь признавал, что против этого ухвата не устоит ни одно боевое снаряжение, но все равно ей было страшно. Когда еловые лапы задрожали, она сжала ухват с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели, но из-под ели вылез не полуночный тать с большим кинжалом, а свой собственный, родной муж, ведя в поводу Роланда.

- Чтоб тебя… - Василиса кинулась открывать, донельзя обрадованная его приходом, - напугал же ты меня, старый пень! Я думала, это бандиты пришли меня убивать…

- Извини. – Рыцарь покосился на ухват, который Василиса на радостях забыла вернуть на место. – На месте бандитов это я бы испугался. Все нормально?

- Да нормально, нормально. А тебя где носило столько времени? И почему ты оттуда пришел?

- И у меня все нормально, - каким-то картонным голосом невпопад отозвался Рыцарь. Он расседлал коня, налил ему воды и начал суетиться в стойле: что-то чистить, скрести лопатой и шебуршать утварью. Василиса нахмурилась и стала собирать ужинать.

Они оба любили эти вечерние часы, когда тепло горела лампа на обеденном столе, и они сидели в освещенном круге, словно в магическом куполе, защищавшем их от любых бед и напастей. На столе дымился горячий ужин, снаружи мотыльки бились в оконные стекла, привлеченные лампой, от печки волнами исходило тепло. Они сидели друг напротив друга, никуда не торопясь, и говорили обо всем на свете. И пусть все истории уже были давно рассказаны и не по разу, но им не надоедало.

Но сейчас что-то было не так, Рыцарь ел молча, стараясь не смотреть на жену. Вид у него был уставший и какой-то выпотрошенный. Василиса молча наблюдала за ним, не задавая лишних вопросов – сам созреет и все расскажет. Он чувствовал ее ожидание и не знал, с чего начать.

С утра он прямиком двинулся в Амаранту, скакал быстро, только деревеньки мелькали за спиной. В городе он застал суету и панику, впрочем, тщательно скрываемую. Рыцарь сунулся было к Ирье, но не застал ее дома. Тогда он пошел в «Две селедки», чтобы разузнать новости, и вот что он услышал: король должен был вернуться из поездки к маркизу Беккенбауэру через два дня, но почему-то сорвался ночью, никого не предупредив о своем возвращении, и поехал через Дремучий лес. Там ему и пришел конец, а вместе с ним и всей его свите, королеве и принцессе. Да, понятно, что Его Величество пожелал срезать путь, но почему он поехал через Дремучий лес? Еще король Сигизмунд завещал своим потомкам и всем людям лес обходить! Неизвестно, что там случилось, но, говорят, это жуткое зрелище.

Поговорив с завсегдатаями «Селедок», с торговками на рынке, с солдатами из гарнизона, Рыцарь пришел к довольно неожиданному выводу – он должен съездить на место преступления. Довольно странно, он ведь не сыщик, но что-то его тянуло туда, увидеть своими глазами весь ужас произошедшего. Что ж, он взнуздал Роланда и полетел обратно по Великому Тракту. Но на сей раз он не стал сворачивать возле Яблонивки, а поскакал дальше, туда, где Великий Тракт ближе всего подходил к Темному лесу, и где, по рассказам очевидцев, король нашел свою гибель.

Он неплохо знал эти места, знал, где от Тракта сворачивает старая дорога. Насколько он помнил, она почти полностью заросла, но когда он подъехал к ней, он увидел свежие следы и хорошо разбитую колею.

День померк, стало холодать. Рыцарь ехал шагом по неприветливой местности и чувствовал себя неловко, как будто он из любопытства вторгся в чью-то спальню. Когда деревья расступились, он даже притормозил и немного потоптался на месте, но, завидев впереди человека, двинул Роланда.

Этот был утрешний сыщик из Амаранты, работавший на месте происшествия. Йозеф фон Тузендорф было его имя. Рыцарь вспомнил, как он с подозрением оглядывал их с Василисой, и очень подробно расспрашивал, записывая ответы себе в книжечку. В особенности его интересовал Змей. Несмотря на то, что Рыцарь мамой клялся в безобидности ящера, Тузендорф расспрашивал его особенно дотошно, и по блеску холодных голубых глазок его чувствовалось, что он не верит ни одному его слову.

Впрочем, у сыщиков профессия такая – никому не верить, Рыцарь не обиделся. Он пошел вслед за Тузендорфом, разговаривая с ним, наблюдая за его работой, и ужасаясь тому, что видел.

Тела погибших уже увезли, теперь Тузендорф работал с местностью. Кругом, насколько хватало глаз, земля была черной – частью от горелых проплешин, частью от чего-то жуткого, словно ведрами пролитого и запекшегося на жухлой траве.

- Кровь… - сердце у Рыцаря перехватило.

- Что вы говорите? – Тузендорф снова прищурился на незваного помощника. – Вы знаете, что это такое?

- Конечно знаю, я ведь воевал. Когда мы бились три дня у подножия Миррового утеса, вся земля была точно так же залита кровью. Но то была битва взрослых мужчин, воинов, а тут…

Тузендорф опять что-то записывал в блокнот:

- Где вы говорите, служили?

- В полку генерала Пиросавы. Я был там в составе рыцарской конницы. Впрочем, какое это имеет значение…

Обломки карет еще не убирали, Рыцарь бродил вреди них, представляя себе кровавую расправу, и сердце его холодело. Земля была изрыта, будто гигантским плугом прошлись по ней, вывернув внутренности. Кто же мог такое сделать? Какое чудовищное воображение могло породить на свет план этого преступления? Возле королевской кареты он остановился, вглядываясь в полусожженный остов, в котором когда-то ехал маленький ребенок.

- Скажите, - обернулся он к Тузендорфу, - неужели все погибли? Неужели даже принцессу не пощадили? Она ведь маленькая совсем…

Тузендорф остановился, снял с носа совершенно чистые очки и зачем-то стал их протирать:

- К сожалению, все… Вы еще тел не видели. И хорошо, что не видели.

- Что-то страшное?

- Да уж как не страшное, коли им головы поотрывали, да на куски разорвали. Ладно, сударь, я записал ваше имя, если вы мне понадобитесь, я вас найду, а сейчас не мешайте мне работать, ступайте своей дорогой.

Все это Рыцарь рассказал жене, медленно, с усилием выталкивая из себя слова. Его до сих пор мутило от специфического запаха гари и крови, кусок в рот не лез. Притихшая Василиса лишь всплеснула руками и побледнела, слушая его рассказ. Бессознательно, не понимая, что делает, она все подвигала к нему тарелки, а он их отставлял – аппетита не было совсем.

Эх, Василиса, Василиса, если бы ты только знала… У Рыцаря не было секретов от жены, но сейчас он не решался сказать ей самое главное, то, что поразило его в самое сердце и заставило поспешно покинуть прогалину, вернувшись домой через Змееву берлогу.

- А не выпить ли нам? – нарочито громко сказал он. – Василиса, я устал и замерз, где там у тебя пиво было?

- Ты пивом греться собрался? – она сложила руки на груди. – Я кому чаю налила?

Рыцарь тупо посмотрел на остывающий стакан.

- Нет, Василиса, я хочу выпить. Немного, но выпить чего-нибудь бодрящего.

- Выпей лучше водки. Или хочешь, я настойку принесу рябиновую? Я ее еще с прошлого года берегу для особых случаев.

- Неси…

Василиса взяла со стола лампу и вышла в кладовую. Рыцарь за столом не пошевелился, даже не заметил, что стало темно. Он сидел, опершись на локти, весь ссутулившись, и напряженно рассматривал свои пальцы. Насколько Василиса знала своего мужа, она никогда не видела его таким расстроенным. Его что-то давило изнутри, мучило, и он не хотел ей об этом рассказать.

Разливая драгоценную наливку по граненым стаканчикам зеленого стекла, Василиса поневоле залюбовалась густой гранатовой влагой, медленно стекавшей по толстым стенкам. В кухне запахло горьковатой ягодной теплынью.

- Красота-то какая! Хватит дуться, смотри лучше на наливочку – густая да рубиновая, чисто кровь…

- Кровь! – Рыцарь вдруг вскинулся, - Кровь! Там все залито кровью, все! Я такое только на войне видел – каждая пядь земли пропиталась ею и смердит тяжело. Гарью пахнет и кровью, а земля вся в рытвинах и ямах, словно кто ее пахал!

Он хлопнул рюмку одним глотком. – Знаешь, что мне сказал сыщик: все погибли, все, даже маленькую принцессу не пощадили. И их не просто убили, их разорвали на куски, оторвали им головы, и расшвыряли по поляне!

Теперь уже Василиса потянулась к своей рюмке и залихватски ее осушила. Глядя расширенными глазами на взволнованного мужа, она придвинула стул поближе.

- Ты говори мне все, ничего не утаивай. Я же вижу, как ты мучаешься. Что там случилось?

Он осекся, стушевался и потянулся к бутылке, но жена его опередила – твердой рукой она наполнила рюмочки и пододвинула к нему поближе. Рыцарь взял свою, повертел в пальцах и поставил на место, а потом внезапно встал, подошел к двери и стал рыться в карманах своей куртки, висевшей на гвозде. Василиса наблюдала за ним, как он нашел что-то, боком подошел к столу и нехотя положил в освещенный круг плоский круглый предмет, сантиметров десяти в диаметре.

- Вот. Это я там нашел. Сыщику не показывал, но он и сам догадался, в чем дело.

Василиса сглотнула слюну и провела внезапно одеревеневшим пальцем по тонкому краю предмета – на столе, отливая темным изумрудом, лежала Змеева чешуйка.

Они долго молчали. Василиса все водила пальцем по острому краю с легким желтым отливом – надо же, это ведь след от мази, она сама ему месяц назад хвост от грибка смазывала. Удивительная вонючая дрянь, оставляющая ядовито-желтые следы, которые плохо отмываются. Уму непостижимо.

- Ты думаешь, это он?

Рыцарь кивнул головой и потянулся к рюмке.

- Нет, этого не может быть. У него, конечно, масса недостатков, но он и мухи не обидит. – Василиса сглотнула прямо из бутылки, большая прядь волос выбилась из косы и сейчас свешивалась ей на лоб, придавая почтенной женщине вид заправского забулдыги. – Да добрый он!

Но Рыцарь молчал, с тоской глядя в окно на темнеющее небо. Вот поэтому он и не хотел ей говорить – нет ничего хуже, чем разочаровываться в близких, а Змей был Василисе дорог.

- Ты знаешь, я бы сам ни за что не поверил, если бы мне кто-то сказал про него подобное. Но я там был, и знаешь, что меня поразило: масштаб произошедшего. Вся земля изрыта, выжжена и залита кровью, у многих карет просто сорвана крыша! Ты себе представляешь человека, который может сорвать крышу с королевской кареты, изготовленной лучшими кузнецами Ферсанга? Лошади просто зажарены, как быки на вертеле в городской праздник. Человек не может такое утворить, физически не может…

Василиса заплакала. Рыцарь испугался, он ожидал какой угодно реакции, только не слез. Она плакала, не закрывая лица, и совсем не заботясь о том, как выглядит. Слезы текли по носу и капали на свежую скатерть, лицо потяжелело, покраснело, налилось кровью. Без всхлипываний и причитаний она плакала, и тяжело было на это смотреть, словно не слезы, а горькая боль струилась из ее глаз. Рыцарь даже не пробовал ее утешать, он подождал немного, а потом наполнил рюмки, достал из кармана большой платок в клеточку и стал вытирать ей лицо.

- Ну ладно, ладно, хватит плакать. Слезами горю не поможешь. Вот, выпей и успокойся, что ж теперь поделаешь.

Василиса покорно дала себя вытереть, выпила рюмашку и немного посидела, молча глядя в пространство. Лицо ее застывало, губы сжимались в тонкую ниточку, и пальцы сами по себе сворачивались в кулаки. Внезапно она вскочила, сняла с себя фартук, кинула его на стол, и, погрозив кулаком кому-то невидимому, хлопнула дверью. Рыцарь метнулся к окошку, но только увидел, как еловые ветки закачались ей вослед.

Вот черт! Только бы она к Змею не поперлась! Но, судя по всему, она пошла именно туда, и Рыцарь, наскоро накинув куртку и схватив меч, сломя голову кинулся вслед за ней.

Догнать жену оказалось не так просто, хоть он и бежал бегом, настичь ее удалось только возле Черного озера. Василиса, сжав губы и подобрав подол, неслась по зарослям со скоростью кавалерийской лошади. Темпераментную женщину не останавливала ни темнота, ни коряги, лежавшие поперек дороги, ни ветви, хлеставшие по лицу наотмашь, ни уговоры мужа. Она ему даже не отвечала, просто неслась вперед и все.

- Василиса, уймись! Неужели ты не понимаешь, что это опасно? Твоего милого дружка Змея теперь нет, есть убийца, который уничтожил полсотни человек самым изуверским образом. Ты хочешь, чтобы он и тебя убил?

Ни слова в ответ, только ветки хрустят под ногами.

- А я этого не хочу, я буду драться. И тогда тебе придется сначала увидеть, как умру я!

Тут Василиса внезапно остановилась, и Рыцарь налетел на нее с разгона, но она даже не шелохнулась. Перед ними, освещенные светом факелов, игриво мерцающих на голых черепах, возвышались ворота Змеевой берлоги. Рыцаря внезапно осенило:

- Так вот он зачем отрывал головы!

- Что?

- Головы! Он хотел коллекцию пополнить! А то эта устарела уже. Смотри, он и шесты заготовил! – Рыцарь показал пальцем на несколько свежеоструганных жердей, торчавших посреди забора. Василиса мрачно смерила взглядом ворота и двинулась вперед:

- Дай меч.

- Даже и не думай. Пойдем домой.

- Дай, я кому сказала! – Неожиданно и сильно она сдавила руку мужа, рванула ножны – только шнурки затрещали. Выхватив из потрепанных ножен боевой меч, Василиса устремилась на ворота, отчаянно стуча рукоятью:

- Открывай, гад! – Затарабанив, что есть мочи, она, казалось, снесет грозные ворота. – Открывай, кому говорю! Я с тобой сейчас буду по душам разговаривать, готовь примочки!

- Василиса!

- Открывай, сволочь!

- Василиса!!! Уймись!!!

Но не тут-то было: разъяренная женщина стучала так, что с соседних деревьев белки падали, и, подумал Рыцарь, этот стук слышен даже в Амаранте - шансов на то, что Змей ее не услышит, не было никаких.

Услышав Василису, Змей неприятно удивился. Он совсем ее не ожидал, и проводил вечер вполне мирно, в обществе ребенка, которого он как раз кормил с ложечки молочной кашей, сваренной сегодня все той же Василисой. Пусть и не сразу, но у него стало получаться одновременно пихать девочке ложку в рот, подбирать слюни и кашу и уворачиваться от той же каши, которую она все время норовила выплюнуть. Можно утверждать с уверенностью, что зеленый делал успехи на родительском поприще.

А тут Василиса – ну кто обрадуется, скажите на милость? Первой мыслью Змея было не открывать:

- Пусть думает, что меня дома нет. Постучит и уйдет. Ну-ка, давай, ложечку за папу… - он преловко сунул ребенку ложку в рот и мигом вытер слюни. – Вот видишь, как хорошо! А все чужие тетки пусть отправляются к лешему, не надо нам никого.

Но стук не прекращался, и теперь к этому стуку примешивались крики.

- Что там у нее случилось? Рыцарь сбежал? – Змей ухмыльнулся и не без удивления отметил про себя, что это его совершенно не трогает. Однако он не мог игнорировать нарастающие крики и стук в ворота, причем стук такой силы, как будто Василиса пришла с тараном.

- Да что ж такое! А-а-а-а, она наверняка дым из трубы заметила, вот черт… - открывать дверь ему категорически не хотелось, да и ребенок требовал внимания. – А, ладно, может, я сплю.

Змей навострил ухо – стук вроде прекратился. Он послушал еще минуту, но все было тихо.

- Вот и славно, вот и хорошо. Тетя Василиса устала стучать и ушла домой, ну и пусть катится, а мы с тобой будем ужинать.

Момент чистой радости длился недолго - он вдруг услышал подозрительные звуки, на сей раз раздававшиеся с заднего двора. Похоже, Василиса все-таки решила взять берлогу штурмом и предприняла обходной маневр, который он же сам ей показал вчера. Теперь она взламывала калитку, которая не могла служить препятствием даже для Рыцаря, не говоря уже о Василисе, ибо закрывалась на одну задвижку.

Бумм! Змей с ужасом понял, что через минуту она будет здесь. Он вскочил, схватил ребенка и заметался по комнате, но спрятать ее было негде. Бедная малышка, она совсем не наелась парой ложек, и скуксила мордашку, явно собираясь захныкать.

- Не плачь, не плачь, молчи, моя сладенькая. Только не плачь. Папа сейчас поговорит с тетей и покормит тебя, только не шуми…

Вынести ее на кухню? Опасно – Василиса запросто может туда сунуться, что ж, делать нечего, остается только одно. Он откинул крышку погреба, поежился, ибо оттуда пахнуло холодом, и снова сунул старую люльку на верхнюю ступеньку. Только сейчас ему пришла в голову мысль, что ребенок может и вылезть из люльки в погребе, упасть и убиться. От такой мысли у него встали бы дыбом все волосы, если бы они у него были. Но в этот момент во дворе раздался грохот срываемой с петель калитки, а это означало, что Василиса прорвалась внутрь. Теперь его отделяла от нее только дверь берлоги. К счастью, Змей ее с вечера закрыл, но разве ж это препятствие для разъяренной бабы?

- Змей!!! Открывай, говнюк!!! Открывай, или я вынесу к чертям дверь!!!

Интересно, почему она так взбесилась? Но размышлять было некогда, обливаясь холодным потом, Змей закрыл крышку погреба, задвинул в угол кастрюльку с кашей, и пошел открывать, пытаясь сделать вид, что только что проснулся после необоримого богатырского сна.

- Ну, пеняй на себя, ящерица… - когда он подошел к двери, ее потряс такой удар, что Змей непроизвольно отскочил назад, но прочная, обитая листовой медью дверь устояла. Ничего себе! И правда, что там у нее случилось?

- Да иду я, иду, что ты так ломишься… Разбудила меня… - Осторожно подойдя к двери, Змей одел цепочку. Потом аккуратно приоткрыл щелочку, собираясь сначала выяснить суть происходящего, а потом уже принимать гостей. В щели показалась багровая физиономия Василисы с глазами, налитыми кровью.

- Открывай, скотина, разговор будет долгим и мучительным.

- Ты чего? Что у тебя случилось-то?

- У меня? Это у тебя случилось, и еще сейчас случится. Открывай, кому говорю!!! – дверь на цепочке заходила ходуном. Гм, неужели Василиса всерьез рассчитывала на то, что Змей откроет ей дверь при таком раскладе? Он немного отступил в глубину коридора, а то кто ее знает.

- Слушай, Василиса, я тут спал, да и вообще неважно себя чувствую. Ты это, завтра приходи, поговорим. А то сегодня поздно уже…

Видя, что Василиса убрала лицо из щели, он приблизился, чтобы снова захлопнуть створку, но был просто сметен каким-то ураганом вместе с дверью и цепочкой. Возможно, даже и с косяком.

Василиса ворвалась внутрь. Лицо ее выражало крайнюю степень свирепости, в руке она держала мужнин меч, да и сам муж прыгал тут же, пытаясь отобрать свою игрушку. Несчастного Змея отнесло к противоположной стене, придавило дверью, он не мог сообразить, как же это получилось, дверь ведь была такая надежная!

Глядя на силуэт Василисы с мечом в руке, чернеющий в проеме, он почувствовал, как его хвост сам собой поджался, и выпрямить его никак не удавалось. Ангел возмездия, сиречь Василиса, осмотрела обстановку и отшвырнула меч, к вящей радости Рыцаря, да и Змея тоже, потому что тот не на шутку испугался, если не за жизнь свою, то за здоровье.

Но Змей рано радовался, она выпустила меч только потому, что узрела прислоненный к стене ухват, который в ее руках был куда более страшным оружием. Сообразив это, Змей попытался его перехватить, но упавшая дверь ему помешала, и ухват уплыл прямо из-под носа. И тут же вернулся – зверским ударом в глаз, от которого в голове у ящера взорвался фейерверк, и он на секунду потерял сознание.

Очнувшись, он понял, что ему тяжело дышать – Василиса приперла его ухватом за шею и пригвоздила к стене. Чугунные дужки давили на горло, он висел полусидя-полустоя, и никак не мог встать на ноги, чтобы обрести равновесие. В голове стоял чудовищный звон, правого глаза у него, похоже, больше не было, а Василисино багровое лицо нависало из-за ухвата. Царапая лапами ухват, он пытался глотнуть воздуха, сучил ногами, и наконец, сумел вытолкнуть из себя отчаянный вопль:

- За что?!!!

Но Василиса только крепче сжала ухват, бешено вращая глазами:

- Отвечай, пресмыкающееся, где ты был позавчерашней ночью?!

Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Змей даже перестал барахтаться. Повиснув шеей на ухвате, он промычал что-то нечленораздельное, пытаясь сообразить звенящей головой, что же ей нужно и при чем тут позавчерашняя ночь.

Странно, прошло всего два дня с того момента, как Змей вмешался в судьбу страны, но он успел начисто забыть об этом. Дни, наполненные хлопотами и тревогами, стерли из его памяти само происшествие, которое оказалось погребенным где-то глубоко, между детскими воспоминаниями о бабушке и перенесенной свинке.

Так где же он был позавчерашней ночью? Змей напрягся и стал перебирать воспоминания. Получалось плохо – ушибленная голова отказывалась работать. Делал люльку, лазил в подвал, шел по утреннему лесу с крадеными простынями, кормил ребенка.. И тут он вспомнил – вернее понял внутренним чутьем, что именно интересует Василису и зачем она пришла.

В душу плеснулся страх, смешанный со стыдом. Откуда она знает? Или этот поганец Орландо успел повсюду растрезвонить? Змей растерянно промычал что-то, сам не понял что, но это должно было означать: «Ничего особенного, спал дома, как всегда, а что?» Не удовлетворившись таким ответом, Василиса налегла на ухват. Змей начал задыхаться, глаза у него полезли из орбит, мысленно он уже попрощался с жизнью, понимая, что помощи ждать неоткуда.

Помощь появилась с неожиданной стороны. Бедный Рыцарь, доселе бывший статистом в этой драме, пришел в себя и понял что его жене ничего не угрожает. Скорее наоборот. Он вложил меч в ножны и мягко, но непреклонно отстранил Василису в сторону. Не без труда, но ему удалось вытащить ухват, который Василиса в порыве ярости загнала на полладони в стену.

Змей рухнул на пол, задыхаясь и откашливаясь. Над ним тут же нависла Василиса и повторила еще более грозно:

- Где ты был позапрошлой ночью???!!!

- У-су-у-сууу…

- Говори человеческим языком, животное! – Рыцарю опять пришлось вмешиваться, чтобы не допустить кровопролития.

- Оставь его, видишь, он задыхается. Дай ему хоть в себя прийти, а то дверь выломала, в глаз треснула, ухватом чуть не придушила. Василиса, я тебя не узнаю!

- Ты еще многого обо мне не знаешь! Поднимайся, маньяк! Говори мне прямо – это ты короля убил?

Ох, она точно все знала…Вот напасть. Из всех людей и нелюдей, живущих в мире, меньше всего Змей хотел бы посвящать в происшедшее Василису. Он и без нее испытывал жгучий стыд при воспоминании о расправе, а перед ее глазами это становилось просто невыносимо. Смущенный и полузадушенный, он никак не мог сообразить, что бы такого соврать правдоподобного. В голове звенело, глаз заплывал.

- Я… того… этого… дома был, - все, что он сумел выдавить из себя под пристальными взглядами Василисы и Рыцаря. Версия, мягко говоря, критики не выдерживала.

- Да ты что? Дома он был! А хвост твой на улицу ходил?!!! – Василиса ткнула ему в нос невесть откуда взявшейся чешуйкой.

- Что это? – тупо спросил Змей. Сейчас он не мог думать быстро, и за Василисой явно не поспевал. Это ее только взбесило еще больше, и Змею бы несдобровать, если бы Бедный Рыцарь не увязался за супругой.

Сейчас он как раз появился в проеме с двумя стульями, которые принес с кухни. Он поставил их перед распростертым Змеем и пригласил Василису сесть. Сам он сел на другой стул и наклонился вперед, опершись локтями на колени.

- Змей, ты извини ее пожалуйста, но нам нужно поговорить. Василиса – женщина темпераментная и иногда бывает излишне резкой, но, по сути она права. Дело в чем: позавчерашней ночью был зверски убит король Ибрагим, королева Зоя и принцесса Лия, а кроме них и еще с полсотни человек.

- Я жнаю, вы же бде говорили.

- Так вот: это случилось неподалеку отсюда, если идти по тропинке от твоей берлоги, то как раз туда и придешь. Но проблема не в этом. Я там был сегодня и видел место преступления, и у меня есть некоторые основания подозревать, что их убил именно ты.

Рыцарь говорил спокойно, без нажима, но глаза его смотрели на Змея твердо. Это был взгляд человека, абсолютно уверенного в своей правоте.

- Я???!!! Их убил??? Ну вы даете…

Несмотря на природную зелень, Змей густо покраснел. Он не знал, что соврать, собирался просто все отрицать, как бы это ни выглядело. А выглядело это неважно: голос звучал фальшиво, глазки бегали, вид был неуверенный.

- Вот эту чешуйку я нашел на месте убийства. – Рыцарь взял у Василисы из рук зеленую пластину с желтой каемочкой и показал Змею. – Я и сам понял, кому она принадлежит, но Василиса подтвердила мою догадку, когда увидела вот это. – Он провел пальцем по кромке, и Змей со стыдом узнал свою чертову мазь.

- Если ты был дома, то как твоя чешуйка попала на прогалину? Ладно, пусть она там как-то оказалась, но как объяснить то, что кортеж был наполовину зажарен, наполовину разорван? Я видел эти повреждения – ни одному человеку это не под силу!

- Что значит – ладно? Как она там оказалась? – Змей инстинктивно поджал хвост, но тут же рухнул на пол, потому что Василиса дернула его за кончик, оттянула на себя и торжествующе указала на голое розовое место, на котором не хватало нескольких чешуек.

- Проклятый грибок! – подумал Змей.

- Вот она откуда! Ну, что ты теперь скажешь?! В глаза мне смотри! – Но никакая сила в мире не заставила бы Змея сейчас посмотреть ей в глаза. Он покраснел так, что чувствовал жар, волнами исходящий от его морды.

- Что же происходит! Вот всего я могла от тебя ожидать, но не того, что ты подлый убийца! Мне бы во сне такое не приснилось! – Василиса давно вскочила со стула и металась по залу, словно лев по клетке, а Змей не смел поднять на нее глаз. – Это значит, рядом с тобой жить страшно! Получается, что я двадцать лет по лезвию ножа ходила? Слышишь, нам теперь придется уезжать отсюда!

Рыцарь поднял брови, но Василису было не остановить.

- Да, придется на старости лет собирать пожитки и катиться прочь, потому что завтра этот живоглот нас с тобой порвет как Тузик тряпку. Будут наши головушки смотреть на лес с новых кольев. – Змей издал протестующее мычание, но на него никто не обратил внимания. – Скажи мне, голубь мой, свежие шесты ты для нас приготовил? Вот уж не думала, что ты убивец и разбойник! Я ж тебя выхаживала, когда ты отравился, сволочь, а ты мне вот как решил отплатить!

Сложно было бы придумать что-нибудь хуже, даже если очень захотеть. Несчастный Змей даже не знал, что и возразить – вроде Василиса получалась кругом права, но он же не чудовище и никогда им не был. Он бы съел любого, кто посмел бы ее обидеть, да он даже Рыцаря не съел – и все потому, что не хотел ее расстраивать. И вот попробуй теперь докажи, что ты не баран.

Сидя на полу посреди разгромленной берлоги, он ощутил, как сильно дует по полу из выбитой двери. Глаз совершенно заплыл и болел, голова просто разваливалась на части. Было стыдно и скверно, и обидно от Василисиных слов, но возразить было нечего. В наступившей тишине тихо потрескивало пламя в камине, да негромкие плачущие звуки доносились откуда-то из-под земли.

- Что это? – наклонила голову Василиса.

- Ты о чем? – Рыцарь сидел напротив камина все в той же позе, голова его была опущена, рыжеватые кудри казались красными в отблесках пламени.

- Тссс… - она прислушалась, и тут Змей с ужасом вспомнил про Лию. В течение их пламенного разговора голодный ребенок оставался запертым в холодном погребе в одной распашонке, наспех сделанной из Василисиной простыни. И вот теперь она захныкала, очевидно замерзла и испугалась.

А уж как испугался Змей, услышав хныканье, и слов нет! Какой-то животный ужас охватил его, как будто это не он, а Василиса с Рыцарем убили ее родителей, и теперь пришли за ней.

- Это я, это у меня в животе бурчит! – громко и нарочито бодро проговорил он. – У меня же несварение желудка, помнишь, Василиса, ты мне и кашу варила сегодня. Это он, мой живот, вот так делает: у-у-у-у, а потом а-а-а-а…

Змей почти орал, но тихий плач был отчетливо слышен, невзирая на его старания. Только умственно отсталый мог бы поверить в его россказни, вот Василиса и не поверила. Подняв кверху указательный палец, она замерла посреди залы, а потом обвела глазами пол и увидела щели, обозначавшие крышку люка.

Змей в ужасе метнулся, пытаясь накрыть люк своим телом, но Василиса отшвырнула его ухватом и одним движением распахнула дощатую крышку. Прямо на верхней ступеньке лестницы стояла уже порядком грязная, но все же королевская люлька, в которой жалобно хныкал маленький ребенок.

Сглотнув комок, Василиса протянула руки и достала на свет божий замерзшую девчушку. В берлоге воцарилась тишина.

Будучи вытащенной в тепло комнаты, Лия тут же замолчала, рассматривая новых людей – крепкую приземистую тетю и худенького дядю с длинными волосами. Она переводила свои большие черные глаза с Василисы на Рыцаря и обратно, но, немного стесняясь, не произносила ни звука.

Василиса и Рыцарь молчали от изумления, Змей молчал от стыда и страха. Тишина становилась тяжелой и повисала, как грозовое облако, но никто не решался ее нарушить. Все больше изумляясь, Василиса узнала остатки своей простыни в неуклюжей пеленке, в которую был завернут младенец. Королевские вензеля на обивке люльки, кукольная красота девочки не оставляли сомнений в том, кто же перед ними. Тусклым, совершенно лишенным всякого выражения голосом, Василиса заговорила:

- Скажи мне, ты ее что, на суп оставил? Когда каша кончится и желудок отойдет?

Змей не без труда поднялся с пола, голос его был таким же тусклым и бесцветным:

- Ты думай что говоришь, Василиса, этакую-то кроху обидеть…

- С каких пор это тебя смущает?

Змей задохнулся от несправедливой обиды. Он многое мог перенести, но только не обвинения в том, что он собирался обидеть малышку.

- Я ее не трогал, и никогда бы не тронул! Она же ребеночек еще маленький, как можно беззащитную кроху обижать?

- И правда что… Подумаешь, пятьдесят человек порвать, в том числе ее мамку с папкой! Главное, чтобы сиротинушке было хорошо! – обстановка снова начала накаляться.

Змей метнулся в угол, туда, где висела Лиина новая кроватка, которую никто не замечал.

- Вот, смотри, я ей кроватку сделал! – он качнул неуклюжее сооружение, застланное наполовину бархатом, наполовину рваными простынями. – И пеленки!

- Пеленки-то я вижу! А я на сыщика грешила, надо же! Слышишь, дорогой мой супруг, ты еще сомневался, что кто-то может украсть наши простыни – кому они нужны в глухом лесу? Белкам что ли? Вот такая у нас белка завелась, смотри на нее!

Терять уже давно было нечего, Змей плюнул на все условности и теперь вопил в одной тональности с Василисой:

- И вообще я ее кормил, когда вы вломились! Вы между прочим, напугали девочку, она резких звуков пугается!

- Да как она вообще под себя не какается, на тебя глядя, ума не приложу! Убивец ты подлый!

Тут Лия агукнула и потянулась к Змею.

- Вот видишь! – возопил тот, - она меня знает! Она знает, что я не обижу! Иди к папочке!

Он выхватил девочку из рук у онемевшей Василисы и закружился по комнате, опрокидывая стулья.

– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю. Придет серенький волчок, схватит Лию за бочок!

При упоминании волчка Лия сжалась и обхватила Змея за шею, словно ища у него защиты от воображаемого злодея.

- Охренеть… - просипела Василиса.

Сев на кучу золота, она обхватила голову руками. Мысли путались. Везде был полный бардак, даже в комнате – стулья валялись на полу, брошенный ухват торчал в куче золота, как богатырское копье. Сорванная с петель дверь довершала картину разгрома. Нужно было как-то упокоиться, но вид Змея, кудахчущего над ребенком, успокоению никак не способствовал. Василиса поднялась и пихнула в бок мужа:

- Давай тут приберемся хоть немного, сил нет на это смотреть.

Теперь уже Рыцарь вытаращил глаза на супругу, которая, как безумная, начала раскладывать вещи по местам. Отнесла в кухню ухват, поставила на место стулья и этажерку, захлопнула подпол. Даже дверь и ту поставила на место, прикрыв проем, из которого здорово тянуло. Потом она ушла на кухню, и изумленные Змей с Рыцарем услышали звук льющейся воды.

- Я надеюсь, она не собирается полы мыть? – со страхом произнес Змей. Но он напрасно беспокоился, Василиса всего лишь умывалась. Она появилась в комнате, вытирая лицо полотенцем, прибрала выпавшие из прически волосы и сложила руки на животе.

- Ну что, друзья-товарищи, что будем делать?

Рыцарь, до сих пор хранивший молчание, подошел к Змею и внимательно посмотрел на ребенка.

- Я так понимаю, это принцесса Лия?

- Мне все равно, - поспешно ответил Змей. – Может принцесса, а может и нет, я у нее документов не спрашивал.

- В кортеже не было других детей. Кроме того, это королевские вензеля, - указал он на люльку, - а вот это – маленький серебряный голубь, которого королева Вильгельмина прислала ей в подарок. Я читал об этом в газетах.

Действительно, на шее ребенка висела маленькая серебряная подвеска в виде голубя. Ее двоюродная бабка, ландрская королева Вильгельмина, прислала эту безделушку в дар малышке вместе с титулом герцогини Триполийской. Змей не обратил на нее внимания, в его глазах серебряная поделка ничего не значила.

- Уфффф… Ну значит, не все так плохо и наследница престола жива. – Рыцарь прислонился к стене и вытер ладонью внезапно выступивший пот. – Это многое упрощает. Очень хорошо, что ты сохранил подвеску и люльку, это поможет доказать, что принцесса подлинная. Хотя она, по-моему, и без этого очень похожа на своих маму и папу.

- Что ты имеешь в виду? – Василиса наконец-то успокоилась. – Ты хочешь вернуть ее в город?

- Разумеется! Это же не просто безвестная сирота, это принцесса Лия, законная наследница Страны Вечной Осени. Мы должны доставить ее в Амаранту, передать в руки властей и объявить, что она жива – она станет королевой, когда вырастет. Вернее, она уже королева, ведь ее родители мертвы.

- Ну уж нет! Только через мой труп! – Змей внезапно ощерился и отдернул девочку. – Ее нельзя отдавать в Амаранту ни в коем случае – там одни убийцы и предатели! Они и ребенка убьют, не моргнув глазом!

- Кто бы говорил про убийц! – рявкнула на него Василиса.

- Да вы же не знаете, вы ничего не знаете! Там такое творится! – оглядев своих собеседников, Змей тяжело вздохнул и сел на кучу золота. – Василиса, принеси мне кашу, она там на кухне. Надо уже покормить ее наконец…

Не обращая внимания на то, как Василиса с Рыцарем на него таращатся, он принялся за свое занятие, так грубо прерванное их вторжением, и параллельно стал рассказывать монотонным и грустным голосом свою историю.

- … так что ребенку туда никак нельзя, ее убьют в мгновение ока. Тот тип все меня про нее спрашивал, дескать не нашел он ее трупика. А я что? Я сказал, что слопал ее целиком с потрохами, дескать очень уж детское мясцо люблю. Не знаю, поверил ли он мне, но больше не настаивал. А я сразу понял, что он ее убьет, только если узнает. Мне страшно так стало, хоть он и мелкий, навроде тебя. – Змей кивнул в сторону Рыцаря. – Он мне, конечно не соперник, но такие исподтишка убивают, конфету отравленную дадут ребенку и все. Я очень надеюсь, что он мне поверил и не ищет ее, иначе ей не выжить…

Каша кончилась, Лия уже пригрелась и заснула у Змея на руках. Он тихонько переложил ее в кроватку и залюбовался на спящее личико.

- Чисто ангелочек… Нет, нельзя ее отдавать.

Рыцарь, который не без труда дослушал до конца Змееву повесть, и уже несколько раз порывался вскочить, заговорил взволнованным шепотом:

- Но ведь это заговор! Эти люди убили короля, думают, что убили принцессу, и теперь собираются сами править в Амаранте! Мы не можем оставить это просто так, мы должны их разоблачить!

- Разоблачить? Перед кем? Перед ними же? Ты вроде не дурак, а несешь такую ересь! Представь себе, ну пришел ты в Амаранту – и куда ты двинешься дальше?

- К наследникам короля…

- У короля есть наследники? – Все оглянулись на малышку Лию, мирно сопевшую носиком в своей кроватке. Василиса провела ладонью по лицу, словно пытаясь стереть следы усталости:

- Это ты что ли сделал? – Щит Святогора тихо качался на отличных прочных веревках. – Хоть бы простыни подшил по-человечески…

- Как смог, так и сделал, - огрызнулся Змей. – Я вообще-то шить не умею, меня этому не учили.

- Тебя чему другому научили на свою голову. Ты мне одно скажи – почему ты это сделал? Что на тебя нашло? Ты же сроду никого не убивал, у тебя даже тараканы жирные и наглые, потому что управы на них нет!

Змей растерянно оглянулся. Вот как он мог ответить на вопрос Василисы, если и сам этого не знал. Сколько он ни думал над этим вопросом, ничего, хотя бы мало-мальски оправдывающего его поступок, в голову не приходило. Причины были довольно постыдными: малодушие, самолюбие, желание самоутвердиться, ложный стыд, ревность, в конце концов, и совершенно ничего геройского. Не станешь же рассказывать об этом налево и направо!

- Ой, Василиса, не мучай меня, мне и без тебя тошно. Сам не знаю, что на меня нашло, а как начинаю думать – стыдно становится. Ну вот ни на капельку оно мне нужно не было, ни на граммулечку. А теперь уже поздно плакаться.

- Это точно. Теперь надо решать, что делать.

Рыцарь снова вскочил со своего места:

- Я настаиваю на том, что мы должны поехать в Амаранту. И змей с нами. Да-да, не смотри на меня так – сам напакостил, сам и ответ держи. Змей сознается во всем, расскажет, как было дело, и убийцы понесут заслуженное наказание.

- То есть я? Вот так приду, положу голову на плаху и дам ее отрубить? Ты ничего не перепутал? – Змей разволновался и почувствовал жуткий голод, а так как помимо каши ничего другого в доме не было, он отчаянно скреб ложкой стенки кастрюли, пытаясь вычистить ее до блеска. – Я вообще-то Змей, мне по должности положено людей убивать, и я никому отчетом не обязан. Мне до фонаря все эти тронные рокировки, я получил свои деньги и дело в шляпе.

Договорив последнюю фразу, он понял, что сморозил лишнего, но слово – не воробей, Василиса поменялась в лице, а Рыцарь открыл рот и уставился на него круглыми глазами.

- Вот в этом месте поподробнее, пожалуйста… - голос Василисы снова лишился выражения, - о каких деньгах ты говоришь?

Она осмотрела комнату – разница была видна невооруженным глазом, куча золота значительно увеличилась в размерах с момента ее последнего посещения.

- Ты хочешь сказать, что убил их за деньги? То есть все, что ты тут плел про стыд и про ненужность – полная фигня, а на самом деле ларчик просто открывается?

- Ой, ну нет, Василиса, нет, не все так просто. – Хуже нет, чем объяснять такую ситуацию тому, кто никогда в ней не был. – Он мне, конечно, деньги предложил, но я не поэтому согласился, на деньги мне вообще наплевать, я и забыл про них. А когда он их привез, ну что мне, отказываться было? Я бы эти деньги обратно отдал и еще приплатил бы, за то, чтобы никогда не знать этого типа.

Рыцарь не стал его терзать моралью, но он был убежден в том, что Змей обязан рассказать правду, какой бы горькой она ни была.

- Послушай, Змей, нельзя забывать о том, что эта девочка – принцесса, вернее уже законная королева Страны Вечной Осени. Ей по праву принадлежит власть, богатство и все в этой стране, так неужели мы хотим лишить ее этого? Ее место во дворце, где она родилась, где жили ее предки, а вовсе не в лесу! Кроме того, у правящей династии, кроме нее нет других наследников, она последняя из рода – если девочка останется здесь, в стране не будет короля! Что начнется вслед за этим и подумать страшно – смута, гражданская война, интервенция!

- Ну это ты загнул – интервенция… Судя по тому, как этот малый – Орландо, уверенно убирал короля, они там знают, что делать, и династия не пострадает. И еще – Змей придвинулся к нему поближе, желтые зрачки его тревожно сужались и расширялись, - по моему глубочайшему убеждению, гораздо лучше быть некоронованной и живой, чем в короне и мертвой. То, что принцесса выживет, в планы этих заговорщиков явно не входило, поэтому даже если мы триумфально объявим о ее возвращении, долго она не протянет.

- Не все люди в стране – сволочи, найдутся и те, кто защитит ее! Или ты считаешь, что мы должны подыграть заговорщикам, дать им добиться своей цели? Пусть все будет так, как хочет этот Орландо! – Рыцарь ударил себя по тощим ляжкам. – Правильно! Ведь здесь она все равно что мертва! Найдет на тебя в очередной раз затмение, и ее не станет!

Змей вскочил с места и окрысился:

- Если на меня найдет затмение, первого, кого не станет – это тебя! Придержи язык и молись на Василису, что до сих пор поганишь землю своим присутствием!

Пришлось Василисе вмешиваться, разводя их по углам как драчливых петухов.

- Так, угомонитесь, а то обоих накажу! Нашли время отношения выяснять! – и она взвесила в руке каминную кочергу, которая была выполнена из превосходного чугуна и отменно тяжела. Вид Василисы с кочергой подействовал на спорщиков отрезвляюще.

- Извини, Змей, я не хотел тебя обидеть, но сам понимаешь – после того, что ты сделал, другая мысль в голову и не придет.

- Ну коли головы нет, то и не придет. Тоже мне придумал – иди, Змей, в Амаранту, кайся! Да черт бы со мной, я за себя постоять умею, - уже спокойнее сказал Змей, трогая огромный лиловый синяк под правым глазом, - я за малышку беспокоюсь, потому что нельзя отдавать беззащитного ребенка в лапы убийц.

- Гм, а сейчас она в чьих лапах? – очень весомо возразила Василиса, поглаживая кочергу. Змей снова вскинулся:

- Я ее не обижал, не обижаю и не обижу! И никому не дам в обиду! Это нечестно – попрекать меня моей ошибкой!

- Угу… Нежный убийца, ванильный вампир… Ты молчи, облажался уже по полной программе. – Василиса повернулась к мужу. – Он вообще-то прав, девочку один раз не прикончили, на второй не промахнутся. Я считаю, что нам лучше пока не высовываться, чтобы ей не навредить.

Змей удовлетворенно кивнул. Он уже выскреб кастрюлю до дна и теперь прикладывал ее к глазу, хотя она совсем не была холодной.

- Но дорогая, мы не вправе решать за нее такие вещи, она все-таки принцесса!

- Давай у нее спросим?

Рыцарь вздохнул и сел на место. Безусловно, он жаждал наказать убийц, но в глубине души он понимал, что жена права – отдать девочку значило обречь ее на верную смерть.

- Но хоть разоблачить их мы можем?

- Да перед кем разоблачать? Перед кем? – Морда Змея с кастрюлей выглядела комично, - Придешь ты к какому-нибудь вельможе и нажалуешься, что, мол, есть такой нехороший человек по имени Орландо, который Змея подговорил короля убить. А он, может сам его сюда послал – неужели ты думаешь, что этот Орландо по собственной инициативе сюда явился и из своего кармана двенадцать тысяч септимов вытащил?

Василиса присвистнула:

- А ты не прогадал. Двенадцать тысяч септимов… Я таких денег даже не видела никогда.

- Врешь, ты сейчас на них сидишь. Хочешь – забирай, мне не надо. А еще лучше я их малышке оставлю, когда она вырастет, будет богаче любого короля.

Рыцарь помолчал, аргументы у Змея были серьезные, но душе его была противна мысль скрываться и жить во лжи.

- Пусть не вельможа, но народ должен знать, народ вступится за принцессу.

- Народ? Да народу плевать на всех королей в мире, лишь бы его не трогали. Ты действительно веришь в то, что сапожники с городских окраин спят и видят, как бы наказать зло и восстановить справедливость? Они спят и видят, как бы набить свое брюхо и поменьше поработать, а судьба еще одной принцессы им глубоко неинтересна.

- Ладно, убедил. – Василиса встала и оправила передник. – Поздно уже, домой пора. Давай сюда малышку.

Змей отложил в сторону кастрюлю и прищурился на нее здоровым глазом:

- В смысле «давай»? Она спит, не надо ее будить, так попрощайся.

- Змей, я не прощаться, я ее насовсем заберу. Здесь ей уж точно не место.

- А вот это не тебе решать, где ей место. – Ящер поднялся, отряхнулся, словно давая понять, что визит окончен. – Я ее сиротой сделал, мне ее и воспитывать.

Если бы он сказал, что идет в город сдаваться, Василиса и то бы так не удивилась, но новость о том, что Змей собрался удочерить ребенка, звучала анекдотически. Она не сдержалась и хихикнула, но, увидев сдвинутые брови и грозный взгляд из-под бровей, тоже нахмурилась. Для шуток и правда было поздновато.

- Ладно, Змей, не дури. Побаловался и хватит, давай сюда ребенка и ложись поспать, утро вечера мудренее.

- Иди-ка ты сама поспать! Я сказал, что ребенок мой, и точка. Будет мне дочка. А вы оба, давайте, выметайтесь отсюда, время не детское. Давайте, давайте…

Но Василиса даже не двинулась с места.

- Ты что, одурел совсем? Муки совести разум помутили? Это же человеческий детеныш, че-ло-ве-чес-кий! И жить он должен с людьми. За ней ведь уход нужен, с ней надо заниматься, воспитывать, учить всему.

- Справлюсь как-нибудь. Если я читать научился, то и ее научу, а вы собирайтесь до дому, до хаты. Чего встали?

- Да ей до чтения еще как пешком до Луны! Ее элементарным вещам учить надо – как на горшок ходить, как кушать самостоятельно, как ходить и говорить. Какая с тебя нянька?

- Да уж какая есть. Ты, можно подумать, великий воспитатель! А я справлюсь как-нибудь, у меня и книжка есть. – Змей помахал перед носом Василисы «Справочником молодой матери», чем окончательно добил. Она и без того растерялась от неожиданности – ожесточенное сопротивление Змея было совершенно непредвиденным фактором. Не собирался же он в самом деле нянчиться с младенцем? А Змей ловко воспользовался ее замешательством, вынул кочергу из пальцев и куда-то спрятал. Он отставил сорванную дверь в сторону, и теперь настойчиво подталкивал их с Рыцарем на выход.

- Спокойной ночи, завтра приходите. Спокойной ночи. Спокойной ночи.

Вытолкнув их за дверь, он шустро поставил ее на место и задвинул массивным шкафом – какая-никакая, а защита. Хотя, против Василисы это семечки. Вернувшись на цыпочках в комнату, он заглянул в люльку – Лия блаженно спала, посапывая носиком.

- Змей, не сходи с ума, отдай нам ребенка… - раздался прямо над ухом громкий шепот, заставивший его вздрогнуть всем телом.

- Сгинь! – Змей захлопнул раму, Василисино лицо растворилось в потемках. – Еще чего, размечтались. Я ее спас, я ее и воспитывать буду.

Он подбросил дровишек в камин, утрамбовал кучу золота поинтереснее и свернулся калачиком рядом с кроваткой, охранять сон маленькой принцессы.

Как ни старалась Василиса, так и не смогла уговорить Змея расстаться с ребенком. Она красочно расписывала ему все трудности положения отца-одиночки, рассказывала, как это ужасно, когда у детей лезут зубы или текут сопли, но все было бесполезно. Она понимала, что в этом ребенке было для него что-то особенное, поэтому он никогда не согласится ее отдать. Она также понимала, что несмотря на весь свой героизм, одному ему не справиться, поэтому старалась помогать по мере сил: сначала варила кашу, потом шила пеленки и распашонки, иногда сидела с ребенком, когда Змей уж очень уставал, но такое случалось нечасто.

Вообще Змей проявил недюжинную энергию и изобретательность, став отцом: он полностью поменял привычную обстановку и образ жизни. Для начала он сделал в берлоге ремонт, выкинул весь хлам из кладовки, а саму кладовку превратил в детскую, предварительно прорубив окно во двор. Потом он тщательно вычистил внутреннюю территорию, выкинул черепа – нечего ребенку пугаться и даже разбил клумбу.

Потихоньку он приспособился, научился готовить, стирать и мыть, и еще целой куче вещей научился. С самого первого дня он читал малышке книжки, и неважно что это было – экономическая география или сказки, она всегда внимательно и заинтересованно его слушала.

«Справочник молодой матери» Змей давно выучил наизусть, кроме того, теперь он мог внести в него немало корректив. И Василиса могла удивляться сколько угодно, но ребенок у него всегда был сыт, вымыт, одет, весел и здоров. Ему нелегко давались простые бытовые мелочи, но он был полон решимости делать все, и делал это.

Так что пришлось довольствоваться ролью приходящей тетушки: покупать игрушки, готовить сладости. Рыцарь, обожавший детей, просто влюбился в Лию: он мастерил для нее забавные штуки, сочинял мадригалы, постоянно просился с ней поиграть. Змей иногда позволял, но неохотно, он и сам не понимал, почему это его так задевает.

Date: 2016-07-18; view: 227; Нарушение авторских прав