Глава 11. Простые радости 3 page

Количество бандитов было точно подсчитано на основании множества улик, при этом приложения были одинаковыми для обоих вариантов и, тщательно пронумерованные, лежали в небольшой коробке. Орландо вынул Змееву чешуйку, значащуюся под номером 7 и прочитал в докладе №1:

«Чешуя пресмыкающегося вида Dragonis Glorixidis, найденная на месте преступления»

И в докладе №2:

«Амулет, помогающий в воровском деле, принадлежащий Горану Олассону, (подробное описание можно видеть в уголовном деле №239876-2234, том 17)»

Орландо захлопнул доклад, ему нестерпимо захотелось зааплодировать Йозефу фон Тузендорфу. Какими бы не были мотивы, он всегда восхищался хорошей работой, а тут работа была блестящая! Этого парня непременно нужно взять на заметку, такими людьми нельзя разбрасываться.

С души гора свалилась, Орландо положил первый доклад в свою сумку. Он решил, что спрячет его где-нибудь у себя, дворцу он в этом плане не доверял. А второй доклад он положил в рабочие бумаги вместе с коробкой вещественных доказательств. Одной (и весьма существенной) проблемой меньше, теперь можно дышать полной грудью. Управляющий герцога Карианиди, пританцовывая, вышел из кабинета и, пользуясь тем, что его никто не видит, скатился вниз по перилам парадной лестницы.

На следующее утро хоронили короля Ибрагима, королеву Зою и принцессу Лию. Без публичного прощания, без объявления, в наспех подготовленных гробах, как воров или нищих. В народе ходили тревожные слухи, что убийцы короля спешат поскорее его похоронить, ибо если выставить тело на публичное прощание, то при приближении убийцы раны его начнут кровоточить, и злодей будет обнаружен.

Тела короля, королевы, и какие-то окровавленные тряпки, означавшие останки принцессы Лии, были помещены в три закрытых гроба, накрытых черной тканью. Когда их устанавливали на катафалк, Орландо подумал, что, может быть, следовало накрыть их государственными флагами, но было уже поздно.

- И так сойдет, – подумал он.

Все происходящее казалось ему невероятно медленным, ему хотелось подстегнуть коней у еле ползущего катафалка, и с ветерком прокатить монарха по родному городу. Для чего придумали все эти дурацкие ритуалы, можно подумать, что мертвым есть от этого какая-то польза. Впрочем, заседание Совета все равно назначено на завтра. До завтра ситуация с места не тронется, так что можно двигаться в сторону кладбища хоть ползком.

Но это герцогу скучно и делать нечего. Вон он втихаря зевает в кулак и тоскливо смотрит на каждую распивочную, а у Орландо столько дел, что в туалет сходить некогда. Вчера он написал для герцога речь, оставалось только заставить его ее выучить. По ходу похоронной процессии он раз за разом прокручивал слова в голове, обдумывал отдельные обороты, прикидывал реакцию некоторых персонажей.

Процессия двигалась от дворца к Синей Башне, потом через Торговую палату к мосту Семи Мечей, проезжала округами Найкратово и Халидад. Его Величество Ибрагим в последний раз путешествовал по родному городу, и грешно было бы его торопить.

Катафалк двигался по молчаливым улицам, заполненным народом. Люди тихо стояли вдоль стен, провожая своего господина тревожными взглядами. Мимо плыли вельможные особняки, где Ибрагим коротал время в юности в числе золотой молодежи. Потом потянулись купеческие кварталы, аккуратные и солидные, оплот страны и монархии. Орландо не был уверен, что при жизни король бывал в тех местах, по которым они сейчас ехали – не пристало королевской особе шляться где попало, но теперь он уже не мог сам выбирать маршрут.

Мост Семи Мечей был одним из красивейших сооружений во всей Амаранте, знаменитый своей ажурной чугунной решеткой с позолоченными гербами, горевшими на солнце. Он был построен архитектором Колосовым, выходцем из Энкрета, поэтому нес в себе некоторые черты тамошнего архитектурного стиля. Название он получил от семи статуй, расположенных по северной стороне моста, - статуи изображали знаменитых военачальников Базилевса III в полной боевой экипировке. Неизвестно почему народ выделил из общей массы именно мечи, но название прижилось и уже давно упоминалось в официальных документах.

Несмотря на свою озабоченность, Орландо искренне порадовался, проходя по мосту Семи Мечей, как всегда делал, если ему случалось бывать здесь. Свежий ветер шевелил его волосы, дразнил ноздри запахом свободы, словно какому-нибудь мальчишке-босяку. Он еле сдерживался, чтобы не улыбаться солнцу и бликам на воде в канале. Медленно шагая за катафалком, внутренне он рвался прочь, жаждая движения.

Испокон веков королей хоронили в особой части старого городского кладбища Неф-Лакот, там, за чугунной оградой, располагались причудливые постройки монарших склепов, оформленные в соответствии с архитектурными предпочтениями той или иной эпохи. Начиная от скромного, приземистого склепа короля Сигизмунда, сложенного из тяжелых камней, к вычурным постройкам времен королевы Мередит, окруженным изваяниями нимф со всякой дрянью в руках, символизирующей разносторонние увлечения Ее Королевского Величества.

Король Ибрагим, понятное дело, своим склепом обзавестись не успел, поэтому хоронить его должны были в склепе его отца Ольгерда. Специально для этой цели в стене склепа пробили углубления и приготовили плиты, на которых искуснейшие мастера два дня без сна и отдыха ваяли имена усопшей монаршей семьи.

Когда катафалк прибыл к воротам Неф-Лакота, там уже собралась огромная толпа. Народ не мог до конца поверить, что им не покажут мертвого монарха, и теперь толпился у ворот, ожидая какого-нибудь подвоха. Орландо подумал, что не зря он утроил охрану, ох, не зря. Люди, вроде бы молчали, но толпа – вещь такая, стоило кому-нибудь кинуть искру, пламя могло метнуться до небес.

На этом кладбище уже давно никого не хоронили, кроме королей. Ворота открывались редко, но сегодня они были распахнуты настежь. Путь во внутренний двор был усыпан розами неповторимого бордово-фиолетового цвета, так называемыми «черными». По сторонам, прислонившись к чугунной оградке, стояли богато убранные венки из цветов и лент.

У ворот кладбища катафалк остановился – дальше короля полагалось нести на руках. Восемь избранных, самых родовитых вельмож, в том числе и герцог Карианиди, подставили плечо убиенному монарху. В этот момент по толпе пронесся ропот:

- Покажите короля! – народ желал видеть его лицо, хотя всего лишь третьего дня имел такую возможность, причем в гораздо более близком доступе. Орландо о чем-то быстро переговорил с начальником стражи и сделал процессии знак двигаться.

Толпа заговорила громче, сжимая кольцо, кладбищенские решетки зашатались под натиском любопытных. Но королевские гвардейцы, прибывшие по второстепенной улице, быстро и практически бесшумно вклинились в толпу и стали методично рассекать ее на части.

Опасность миновала. Первым порог кладбища пересек тяжелый полированный гроб Ибрагима, лица восьми вельмож покраснели от натуги, но от великой чести не уйдешь, и жаловаться им было не к лицу. За своим супругом последовала Зоя, а за ней два сына маркиза Беккенбауэра несли детский гробик, в котором нашли свой приют грязные тряпки, окровавленные лохмотья и чья-то бесхозная нога. Но кроме Орландо об этом никто не знал, и юные пажи несли свою ношу со всем возможным почтением и скорбью на нежных лицах.

Зарядил мелкий дождь-сеянец, холодный и противный. Он проникал всюду – сыпался за ворот, шлепал по рыжей кладбищенской глине и оседал на щеках фальшивыми слезами. Орландо поежился и поплотнее запахнул воротник траурного костюма, но дождь все равно попадал внутрь, усиливая и без того неприятное впечатление от церемонии. Как назло, гробы полагалось нести медленно, вдоль всего кладбища, потому что склеп Ольгерда располагался в новой, самой дальней его части.

Когда все, кому полагалось, вошли внутрь, Орландо распорядился запереть ворота. Народ за воротами взвыл, но это его уже не беспокоило – теперь он был уверен, что солдат достаточно для того, чтобы погасить любой необдуманный поступок.

Земля, красноватая и глинистая, какая всегда бывает на кладбищах, расползалась под дождем и источала сладковатый запах. Все вокруг было охвачено мертвенным покоем: старые камни надгробий, обветренные ангелы со свирепыми лицами, жухлая трава на могилах. Ни одна веточка не шевелилась от ветра, только мелкие капельки занудно сеялись под ноги.

- Буммм! – вздрогнул одинокий колокол на чьем-то склепе. Звук рухнул в пустоту и утонул в ней, не отозвавшись ни в одном листочке, как будто сторож ночью в склянку звякнул. На другом конце кладбища тоскливо взвыла одинокая собака – вот и вся музыка. Молча покидал веселый король Ибрагим свой город.

Возле склепа Ольгерда процессия остановилась. Двери были широко распахнуты, но прежде чем войти внутрь, гроб полагалось трижды наклонить до земли в знак почтения – мертвец кланялся мертвецам. На лбу герцога вздулись жилы и выступила испарина, нелегко ему давалась дорога к трону. Тяжеленный гроб давил к земле тех, кто так спешил предоставить ему вечный покой.

Внутри горели свечи черного воска и стояли венки. Каменный помост посреди склепа был предназначен только для одного человека, поэтому пришлось расширить его с помощью досок и задрапировать черным бархатом. Низкий каменный потолок нависал над присутствующими, усиливая и без того тягостное впечатление. Пахло хвоей и тленом.

После недолгих церемоний гробы установили на помост, и те из присутствующих, кому было разрешено остаться на церемонию погребения, выстроились полукругом. Герцог Карианиди, на правах старшего, вытер пот со лба и шагнул вперед, – еще с вечера он разучил речь, написанную Орландо.

- Друзья мои, страшная трагедия настигла нас, причинив жестокое горе. Мы лишились нашего любимого господина, который пал как герой, защищая свою семью и подданных. Мы собрались здесь, чтобы отдать ему последний долг, и упокоить навеки его останки…

- Бедные короли, - думал Орландо, - они не имеют права даже нормально лечь в могилу. Величие предполагает несчастным костям гнить в склепе, какое уж тут упокоение…

- …никто так не любил своих подданных и не заботился об их благе, как король Ибрагим! Никто не был так добр и милостив, как королева Зоя! Мы остались сиротами, одинокими и бесприютными, не знающими куда податься!...

- Какими еще сиротами? Что он несет??!!! – таких слов в речи Орландо не было. Но герцога, что называется, понесло:

- … Что нам теперь делать?! Как теперь жить? Кто будет нами править?! Горе, о горе нам, несчастным!!! – и он повалился на гроб, заломив руки.

Аудитория взвыла, всеобщая экзальтация охватила даже свечи, истерично задергавшиеся в подсвечниках. Один Орландо, совершенно обалдевший, смотрел широко открытыми глазами на это непотребство и не мог поверить своим ушам.

Было самое время сворачивать церемонию. Он дал знак, и над рыдающими придворными пронесся скорбный и торжественный звук колокола, призывающий к молчанию. Воцарилась тишина, изредка прерываемая сдавленным рыданием, и в этой тишине колокол прозвучал еще два раза. Раздались мерные удары подошв о каменный пол – королевские гвардейцы подошли к гробу с двух сторон, подняли на руки и, печатая каждый шаг, отнесли его к зияющей дыре в стене склепа. Несколько четких движений, и гроб исчез внутри, как противень в печке. Скрипнула тяжелая плита, и последний представитель Сигизмундовичей навсегда исчез из глаз своих подданных.

Точно так же поступили и с двумя оставшимися гробами. Наконец, помост опустел, а на стене появились три свежие плиты с надписями: «Его Королевское Величество Ибрагим, 572 – 616», «Ее Королевское Величество Зоя, 578 – 616», и «Ее Королевское Высочество Лия, 615 - 616». Взгляд Орландо невольно задержался на последней надписи – интересно, не лазил ли кто-нибудь любопытный в гроб принцессы?

Помолчав положенное время, отдавая дань памяти усопшим, придворные начали потихоньку расходиться. Орландо вышел из склепа вслед за герцогом и с наслаждением вдохнул холодный влажный воздух. Над головами кружила стая ворон, отчаянно каркая, словно проклиная присутствующих как предателей и убийц. Орландо схватил МакДермотта за рукав, видя, что он готов стрелять:

- Уймитесь, это всего лишь птицы. Неприлично стрелять на кладбище.

Ну вот, полдела сделано. Теперь он уже без удивления, но с некоторым интересом наблюдал за тем, как развивается процесс достижения цели: сначала ему казалось, что самое главное – убрать короля, потом – что его похоронить. Все это было сделано, но герцог Карианиди ни на йоту не приблизился к трону, теперь предстояло победить на Совете.

Вернувшись во дворец, Орландо с неприятным удивлением обнаружил там полностью готовый поминальный банкет. На вопрос «Кто позволил?», был получен исчерпывающий ответ – Его Светлость герцог Карианиди. Пробиться к герцогу для серьезного разговора не получилось, он успел хлебнуть и теперь весело беседовал за жизнь с графом Ферро и еще пятью-шестью собеседниками. В сердцах Орландо поднялся наверх и хлопнул дверью кабинета, но легче ему не стало.

Совет был назначен на десять утра, необходимо было торопиться, юридически закрепляя Карианиди на престоле Страны Вечной Осени. Впрочем, решение Совета еще не было официальным актом. Для того, чтобы стать законным королем, герцогу надо было короноваться.

- Вот уж это не проблема, коронуем – глазом моргнуть не успеет. Хорошо бы организовать какую-нибудь мелкую заварушку на границе. Тогда, под предлогом обеспечения государственной безопасности можно короновать свежего монарха, не соблюдая положенного полугодового срока. Впрочем, сейчас самое главное – получить нужное решение Совета.

Итак, Орландо сел за стол и набросал перечень вопросов, которые необходимо было решить на завтрашнем заседании:

1. Выбрать нового короля;

2. Сформировать правительство. Многие из министров и советников короля погибли вместе с ним, так что необходимо было найти им замену.

3. Определить основное направление внешней политики, которое заключалось в простых словах «мир, и ничего кроме мира».

Казалось бы, все просто, но Орландо понимал, какой бой предстоит выдержать. Это было просто счастье, невероятная удача, что князя Аль-Нижада не было в Амаранте. В самом деле, если короля нет, то почему бы не стать королем тому, кто создал свою империю? Кто в сравнении с ним герцог Карианиди? Мелочь пузатая. Вот только еще бы герцог это понимал…

Снизу доносились звуки разнузданной пирушки, скорбящие подданные шумно поминали усопшего Ибрагима. Тошно становилось от мысли, что теперь придется работать с этими людьми всю оставшуюся жизнь.

Орландо не был знаком с работой государственного аппарата или какого-нибудь министерства, но глядя на некоторых министров, он здорово сомневался в том, что они читать умеют, не говоря уже об их работе. Действительно, продажа государственных должностей – зло. У покойного короля были светлые мысли в голове, жаль, что ее оторвали.

- Не до жиру, быть бы живу… - выписывая напротив вакантной должности предполагаемую кандидатуру, Орландо понимал, что, будь его воля, он ни за что не позволил этим людям даже близко подойти. Доверить финансы Распопову - лучше пустить козла в огород. А граф Амоладу в должности министра иностранных дел – уж лучше Распопов на финансах… Но никуда не денешься, придется их терпеть, они пока еще нужны. И даже если были бы не нужны, они знают то, чего никто знать не должен.

Орландо на всякий случай проверил содержимое портфеля – папка была на месте, но таскать ее с собой не годилось, слишком рискованно. Он подумал немного и приказал приготовить лошадь – небольшая прогулка перед сном еще никому не вредила.

Когда он выехал с Дворцовой площади, миновав караулы, и затерялся в лабиринтах бесчисленных улочек Амаранты, он почувствовал страшное облегчение. Удивительно, как сильно давил на него дворец, а он ощутил давление, только избавившись от него. Закатное небо, бросавшее красноватую тень на город, ложилось на плечи уютным одеялом, согревало и успокаивало.

Орландо ехал Водным проходом – узкой улочкой, расположенной в том месте, где Отводной и Университетский каналы подходили вплотную друг к другу. На протяжении 200 метров каналы шли параллельно, разделенные узким клочком земли, и кому-то пришла в голову безумная мысль выстроить дома на этом месте. Так неширокая набережная превратилась в Водный проход – мостовую шириной в человеческий рост, по обеим сторонам которой лепились узкие, уродливые здания. Два человека с трудом могли бы разойтись здесь, и уж точно не проехали бы два конных, поэтому Орландо внимательно осмотрелся, прежде чем пустить лошадь вперед.

Близость воды давала о себе знать специфическим солоноватым запахом. Вдыхая его, Орландо вспоминал свои юношеские мечты об Энкрете и огромных кораблях с парусами, напитавшимися солнцем. Где они теперь… Он усмехнулся с нежностью и горечью, повесив поводья и предоставив лошади самой неспешно двигаться в сторону дома. Доходные дома, выстроенные купцом Саркисяном вдоль каналов, не имели окон на внутреннюю сторону, поэтому казалось, что он едет по узкому коридору, потолком которому служил крохотный клочок тревожно-красного неба.

Гулко отдавались звуки лошадиных копыт по мостовой, мерно плескалась вода в каналах, отбрасывая блики в промежутках между зданиями, отчего Водный проход был постоянно наполнен звуками и месмерическими зрительными образами, притупляющими внимание.

Глядя, как танцуют на черных стенах блики, слушая шлепанье волн о парапет, Орландо представлял, что едет по дну канала, а над ним пробивается сквозь воду солнце.

За прошедшие несколько месяцев его жизнь кардинально изменилась, он и сам не заметил, как стал несвободен. Каждый день оставлял песчинку в его котомке, и теперь на плечах повис тяжкий груз. А давно ли он пел, как птица, выискивал рецепты полироли и был страшно горд тем, что убирал герцогскую спальню за 18 минут? Теперь он без пяти минут министр, но только это не бесплатно. Ничего в мире не дается бесплатно, вопрос в том, готов ли ты платить.

Воображаемые волны тихо плескались на стенах, мерно капала вода из водосточной трубы, и мысли текли прочь, не задерживаясь в стенах Водного прохода.

Дом… Особняк на улице Черешневой по праву заслужил это имя – столько здесь было пережито, обдумано и сделано. Море надежд, мечтаний и открытий вместилось в последний год, и все они жили под сенью каменных стен дома Карианиди. Орландо оставил лошадь на попечение конюха и свернул в сад – ему хотелось войти через кухню.

В кухне приветливо светилось окошко, Орландо поймал себя на мысли, что ожидает увидеть Жанетту, сидящую за грязным столом и лузгающую семечки. Он ухмыльнулся себе под нос, на душе потеплело.

- Ррррмя-я-а-а-а-а!!! Мя-а-а-а-у-у-у!!! – вдруг оглушительно заорали сумерки, и что-то мягкое кинулось под ноги.

- Циля! Цилечка! Ах ты, моя ласточка! – Соскучившаяся Циля истерически мурлыкала и норовила облизать ему лицо сверху донизу.

- Господин управляющий? Добрый вечер! – Марсия уже убралась на кухне и теперь штопала одежду, сидя возле тлеющей печки. – Прикажете ужинать? Она по вам скучала, паразитка, все на дорогу смотрела. Ишь, как вертится!

- Вы ее кормили, Марсия?

- А как же! Что ж я, работы своей не знаю, что ли… У меня котлетки говяжьи есть и салат я сейчас постругаю. Может, вы еще чего-нибудь желаете?

Орландо улыбнулся счастливой улыбкой:

- Нет, спасибо. Разве что чаю мне заварите свежего… Я ненадолго, надо переодеться, – он чмокнул кошку в лобик, – пошли, Циля…

В комнате было тихо и спокойно, сумерки расползлись по углам, стирая границы предметов. Орландо зажег свечу – тени мгновенно сгустились и столпились в углах, ожидая момента, чтобы выскочить. Циля по-хозяйски запрыгнула на кровать, потянулась, и разлеглась пузом вверх, приглашая хозяина разделить с ней вечерний отдых. К сожалению, Орландо больше не располагал своим временем, он с завистью посмотрел на нее и взял со стола свечу.

Для начала он тщательно запер дверь, потом пристроил свечу на стул и стал осторожно отодвигать шкаф в сторону. Отодвинув, он взял кочергу, стоявшую у печной дверцы, и осторожно всунул ее в щель между половицами. Раздался тихий скрип и половица отделилась – под ней обнаружилось пустое место в полу, тщательно выметенное и заложенное досками. В этот тайник Орландо положил папку с докладом Тузендорфа, предварительно завернув ее в чистую тряпочку. Помимо папки там уже лежали письма герцога, которые он забрал из библиотеки от греха подальше. Приладив на место половицу и задвинув шкаф, Орландо вытер руки и удовлетворенно подмигнул Циле:

- Вся история одного заговора лежит под моим шкафом. Моя комната теперь поистине бесценна, ты так не думаешь?

Когда он вернулся во дворец, уже совсем стемнело. Караульные костры на улицах не очень-то украшали город, но Орландо считал, что во избежание беспорядков стоит подержать солдат еще несколько дней. Въезжая на Дворцовую площадь, он услышал пьяную песнь, до тошноты знакомую еще со времен совместных попоек герцога со своими приятелями.

- Черт побери, он нажрался, что ли? Неужели он такой идиот?

В приемной его встретил растерянный господин Ла Торре, который проводил его в Посольскую залу и грустно показал испачканные ковры, разбитую посуду, а также драгоценную фарфоровую вазу времен Мириам, наполненную жидкостью подозрительно желтого цвета.

- Воля ваша, господин Орландо, но это все – собственность короны, и кроме того, это же произведения искусства. Разве можно так поступать с ними?

Орландо скрипнул зубами.

- Велите все убрать тут, я с ними разберусь, – и он строевым шагом двинулся в том направлении, откуда доносилась песня.

Его Светлость герцог Карианиди совершенно не вязал лыка. К приходу своего управляющего он достиг поросячьей кондиции, когда мог только лежать и хрюкать. Песню запевали Сарне и Распопов, которым сколько ни влей, все мало. Орландо оглядел разгромленную залу и приказал позвать гвардейцев:

- Выносите господ вежливо, под белы рученьки, грузите в кареты и по домам. Его Светлость несите в спальню, положите на кровать, пусть полежит, проветрится.

Несмотря на протесты Распопова, который еще не догулял, рослые парни мигом очистили помещение. Герцога вынесли последним, но он был уже не в состоянии оказывать сопротивление. После того, как всех унесли, Орландо приказал убрать помещение и позвать лакеев в спальню Его Светлости.

Ситуация была серьезная – с утра герцог Карианиди должен был бороться за свою корону в Совете, но сейчас он был в бревноподобном состоянии. Орландо посмотрел на часы – час ночи, до открытия Совета оставалось девять часов. Герцог пьян, речь не выучена – красота!

В дверь постучали два присланных лакея.

- Отлично! Так, ребята, неси запасные простыни, сейчас приступаем к операции оживления безжизненного тела. И бодрее, бодрее, время не ждет!

Остаток ночи прошел в борьбе с организмом герцога. Сцепив зубы, подавляя отвращение, Орландо руководил работой по выведению алкоголя из будущего короля. Это ему почти удалось – к шести утра Карианиди пришел в сознание и смог почти внятно говорить. Тогда, без капли жалости и сострадания, управляющий велел устроить ему водные процедуры до тех пор, пока он снова не станет человеком. Несчастного герцога парили в одной ванне, потом кидали в другую, с ледяной водой, потом растирали полотенцами, потом повторяли все по кругу.

Орландо с тревогой смотрел на часы – девять утра. Скоро приглашенные начнут съезжаться, а герцог так и не выучил речь, и вообще, сможет ли он говорить, непонятно.

Для заседания все было готово, сейчас никто бы и не подумал, что еще несколько часов назад в этом помещении стоял дым коромыслом. Столы были расставлены буквой «П», место председательствующего было слегка приподнято, хрустальные бокалы и графины со свежей водой сияли и радовали глаз. Деловая, собранная обстановка.

Герцог пришел в себя, его уже одели и теперь гримировали, чтобы скрыть следы ночного гульбища. Орландо спешно втолковывал ему тезисы его речи, чтобы он хоть что-то усвоил, а не нес отсебятину.

- Помните: ваша цель – показать, что другого варианта нет. И непрозрачно намекнуть, что для всех присутствующих жизнь ощутимо изменится к лучшему с вашим воцарением. Сейчас ваша судьба зависит от того, насколько хорошо вы будете говорить, и насколько они поверят в то, что вы с ними рассчитаетесь.

Герцог скосил на него черный глаз, в котором плескалось страдание.

- И не делайте жалостливое лицо. Вы – победитель, они должны это чувствовать, тогда они примкнут к вам. Вы ничего не просите, вы одаряете. Ох, беда…

В приемной уже раздавался разноголосый гомон – члены предстоящего Совета обменивались мыслями и прогнозами по поводу будущего. Орландо посмотрел на часы и велел приглашать всех в залу.

- Готовы?

Герцог кивнул.

- Тогда пошли. – Не чувствуя под собой ног от волнения, он двинулся вперед, чтобы громогласно провозгласить в дверях Посольской залы:

- Его Светлость, господин герцог Карианиди!

Надо отдать должное герцогу – держался он на удивление хорошо для человека, мучимого жестоким похмельем. Да, он немного западал в процессе произнесения речи, но в целом выглядел вполне представительно. Вот только говорил, что попало: не совсем понимая обстановку, он попытался свести все к эмоциональному взлету, как вчера в склепе, но аудитория его порыв не подхватила. Эти люди пришли сюда не плакать, они ждали конкретных предложений, и излишняя эмоциональность могла только навредить. Почувствовав это, герцог начал шарить по истории страны, так что даже Орландо в конце концов перестал понимать, к чему же он клонит. Необходимо было что-то срочно предпринять, остановить не вполне протрезвевшего вельможу.

Пока он мучительно размышлял, в аудитории раздалось громкое старческое кашлянье – граф Антинари устал следить за мыслью герцога.

- Друг мой, довольно пустословия. Мы ведь пришли сюда с определенной целью, решить кое-какие вопросы, так что давай не будем тратить время. Все здесь люди здравомыслящие и понимаем, зачем ты нас позвал. Так что озвучь, пожалуйста, твои предложения, а мы подумаем, так ли они хороши.

Орландо в глубине души горячо возблагодарил старого графа, а сбитый с толку герцог захлопал глазами. Соображал он туго, пришлось Орландо спешно писать на бумаге фразы и подсовывать их своему господину, уже не заботясь о том, как это выглядит.

- Да, конечно… - Карианиди скосил глаза на бумажку. – Итак, мы собрались здесь, чтобы решить важнейший вопрос. Король Ибрагим умер, и принцесса Лия тоже умерла, таким образом, наследников у престола не осталось. Нам необходимо что-то предпринять по этому поводу, потому что страна не может оставаться без верховной власти.

- Логично. Но есть проблема – в стране много знатных и достойных людей, но нет никого, в ком бы текла кровь Сигизмундовичей, пусть и отдаленно.

- Как знать… - встал вдруг маркиз Фредрикссен. – Вот здесь у меня письма принца Огюстена, старшего брата королевы Брижитт, к его будущей жене, королеве Мириам. Из этих писем ясно следует, что Мириам была выдана замуж за князя Фазруха против своей воли, для того, чтобы прикрыть позор.

В зале воцарилась тишина, слышно было как муха пролетит.

- А позор заключался в том, что девица Мириам была беременна от принца Огюстена, и родила здорового мальчика через семь месяцев после свадьбы с князем Фазрухом. Дальнейшая история всем известна, в том числе то, что младший сын Мириам унаследовал трон под именем Сигизмунда II.

- К чему Вы клоните, Фредрикссен? – не выдержал Антинари. – Вы хотите сказать, что покойный король Ибрагим был представителем узурпаторской ветви? Даже если это так, то что это меняет?

- Терпение, друг мой, терпение… Старший сын королевы Мириам, известный нам как князь Фазрух, женился на девице из рода Вяземских, от которой имел единственную дочь. И… - маркиз сделал эффектную паузу, оглядывая присутствующих с плохо скрываемым торжеством, - его дочь вышла замуж за герцога Карианиди, тем самым являясь прабабушкой господина герцога Карианиди, хорошо известного всем вам!

Эффект был потрясающий. Гробовая тишина повисла над Посольской залой – присутствующие только и могли, что молча открывать и закрывать рты. И вдруг в этой тишине открылась дверь и низкий звучный голос произнес:

- Вы действительно собираетесь верить в эту хрень?

Если бы в этот момент Орландо выстрелили в голову, он бы так не удивился и не испугался. Вошедший был человеком низкорослым и коренастым, с властным, грубоватым лицом. Одежда его была испачкана и запылена, но, увидев его, многие повскакали со своих мест.

- Надо же, как быстро вы тут все провернули, надеялись поди, что я не успею вернуться?

Орландо никогда его не видел, но шестым чувством понял, что это и есть пресловутый князь Аль-Нижад, которого он так опасался.

– Но у меня хорошие лошади. Здравствуйте, господин герцог, давно не виделись. Разрешите поучаствовать в вашем интересном разговоре?

В голосе Аль-Нижада явно слышалась издевка, он смотрел весело и злобно, словно собирался поразвлечься. Присутствующие заерзали, обстановка мгновенно накалилась.

- Итак, что мы имеем: король сказочным образом погиб вместе со всей своей семьей, не прошло и трех дней, как его уже похоронили. Если мне не изменяет память, то король Ольгерд был похоронен через полгода после смерти. Правда же, Антинари?

Антинари промолчал.

- И на следующее утро после похорон мы уже обсуждаем тут, кто же наденет корону. Причем неожиданно всплывают удивительные подробности давно минувших дней. Я бы даже поаплодировал неизвестному мне автору сентиментальной драмы из жизни королевы Мириам, если бы дело было в театре. Но мы не в театре, а в Государственном совете, господа! И речь идет о короне Страны Вечной Осени, которую вы собираетесь вручить какому-то ничтожеству, шустро обернувшемуся под шумок. Может быть для начала позвать сюда юристов и послушать, как же следует поступать в данном случае?