Является ли экономика наукой?

Если ответить кратко, то нет. Экономика ведет себя, как наука, и делает «научные заявления» – ей удается впечатляющим образом применять математические методы и получать ежегодно Нобелевскую премию – но все-таки это пока не наука. Она не склонна опираться на базисные знания (в данном случае на биологию). Это весьма странно, так как модель экономической активности неизбежно должна быть построена на понятии о том, к чему стремится организм индивида. Что мы пытаемся максимизировать? Отвечая на этот вопрос, экономисты жульничают. Предполагается, что люди стараются максимизировать свою «полезность». А что такое полезность? Ну, это все, что люди хотят максимизировать. В каких-то ситуациях это получаемые деньги, в других – количество пищи, в третьих – секс. Поэтому чтобы объяснить, когда какой вид «полезности» важнее, нам необходимо ввести понятие предпочтения. Это определяется эмпирическим способом, так как сама экономика объяснить, как организм склонен ранжировать эти переменные, не способна. Однако выяснить все предпочтения в каждой конкретной ситуации не представляется возможным с самого начала не только для целой группы, но и для одного-единственного организма.

Оказывается, в биологии уже сейчас разработана теория о том, что такое полезность (даже если она неправильно интерпретировалась в течение около ста лет), основанная на концепции Дарвина о репродуктивном успехе. Если мы говорим о полезности (то есть выгоде) для живого существа, то нужно знать, что это относится к совокупной приспособленности организма, иными словами, к числу выживающего потомства и воздействию (позитивному и негативному) на репродуктивную успешность родственных особей. Во многих ситуациях уточнение в виде этого определения (в сравнении с понятием репродуктивного успеха) не обязательно, но забывая о наработках биологии, экономисты в своих попытках создать отдельную науку упускают важнейшие связи. Они зачастую косвенно полагают, что рыночные силы естественным образом будут сдерживать затраты вследствие обмана в социальной и экономической сферах, но это их убеждение не соответствует тому, что показывают нам повседневные наблюдения. Однако оторванность указанной «науки» от реальности и ее противоречия замечаются обществом только тогда, когда весь мир сталкивается с экономической депрессией, причинами которой является коллективная жадность в сочетании с фальшивой экономической теорией.

Ошибка частично связана с тем, что термин «полезность» довольно многозначен. Он может относиться к полезности ваших действий по отношению к вам или к представителям вашей группы. Экономисты с легкостью утверждают, что оба интереса равноценны. Они убеждают нас в том, что индивиды, действующие в своих интересах, стремятся к удовлетворению интересов группы. Таким образом, экономисты совершенно упускают из вида тот факт, что ничем не ограничиваемые действия по достижению своих интересов могут оказать катастрофическое влияние на всю группу. Это очень распространенная ошибка, биологи могут привести сотни ее примеров. Ни в коем случае нельзя утверждать, что два эти вида полезности объединены. В каждом конкретном случае нужно рассматривать их в отдельности.

Примечательна недавняя попытка экономистов вывести связи экономики с родственными дисциплинами, которые привели к появлению бихевиористской экономики (особенно приветствуется ее связь с психологией). Но, как всегда, несмотря на все попытки, экономистам не удается провести параллели с эволюционной теорией. Даже те, кто предлагает объяснение экономического поведения с эволюционной точки зрения, зачастую приводят странные нелогичные доводы. Например, недавно было распространено ошибочное мнение (опубликованное во всех журналах), что наше поведение эволюционировало таким образом, чтобы приспосабливаться к условиям искусственных экономических игр.

Чтобы понять, насколько это абсурдно, вспомните игру «Ультиматум», описанную в главе 2. Люди часто отвергают несправедливые предложения разделения денег (например, 80 % от всей суммы – предлагающему деньги и 20 % – получателю), даже если в результате ничего не получат. Таким образом, игра измеряет наше чувство справедливости: что мы готовы потерять ради того, чтобы наказать кого-то, кто несправедлив к нам? Но группа экономистов (среди которых даже было несколько антропологов для пущей убедительности) сделала шедевральное заключение: люди ведут себя так, будто они эволюционировали, чтобы приспособиться к условиям этого лабораторного эксперимента. Иными словами, то, что мы отказываемся от несправедливых предложений с целью наказать виновного при совершенно анонимном обмене, означает для них то, что данная особенность поведения эволюционировала именно для приспособления к данной ситуации, – единоразовый обмен, не приносящий пользы субъекту действия, но приносящий пользу группе. Снова группа берет верх над индивидом. Но это в такой же степени логично, как утверждение о том, что наш страх при просмотре фильма ужасов появился в результате эволюции, чтобы индивид смог приспособиться к кинопоказам. В течение сотен лет биологи приносят живых существ в лабораторию, чтобы изучить особенности их поведения, но ни один ученый еще не упростил изучение функции особенностей поведения до такой степени, чтобы утверждать, что поведение эволюционировало в целях приспособления к условиям лаборатории.

Недавний лауреат Нобелевской премии в области экономики удивлялся, как это возможно, что его наука не смогла предсказать экономический кризис, начавшийся в 2008 году. С одной стороны, конечно, экономические явления очень сложны по своей природе, они включают действие многих факторов, а конечный итог – результат совокупного поведения огромного количества людей, хотя и не такой сложный, как погодные явления, но предсказать его не менее трудно. Экономист озвучил такую причину: слепое увлечение экономистов математическими изысканиями привело к игнорированию реальности. Да, это часть проблемы, но опять-таки он не отметил, что первое, на что необходимо обратить внимание при изучении реальности, – и это представляется очевидным вот уже тридцать лет, – это биологическая подоплека. А конкретно – эволюционная теория. Если бы тридцать лет назад экономисты построили свою теорию экономической полезности на теории биологического эгоизма – оставив в стороне красивые математические выкладки и уделив особое внимание математике, относящейся к делу, – то мы бы сейчас обошлись без некоторых экстравагантных экономических концепций, касающихся, например, врожденных антиобманных механизмов, активизирующихся для защиты от вредоносного воздействия неограниченного экономического эготизма тех, кто находится на вершине.

Наконец, когда наука притворяется наукой, а не является таковой в реальности, она склонна искаженно и предвзято оценивать реальность. Вот пример такого поведения, которое наблюдается уже в течение пятнадцати лет. Всемирный банк рекомендует развивающимся странам открыть свои рынки для зарубежных товаров и позволить рынку восторжествовать на благо страны. Когда программа внедряется и проваливается, диагноз оказывается простым: «Наш совет был хорош, но вы неправильно ему следовали». Такую логику трудно опровергнуть.