Профессиональные мошенники

Да благословит Господь Берни Мейдоффа. Он привлек к жуликам общественное внимание, которого они заслуживали. Уже прошло много времени с тех пор, как аферист Ч. Понци облапошил тысячи людей, выманив у них сотни тысяч долларов с помощью финансовой пирамиды, в которой самые первые инвесторы получают большие дивиденды, но не из реальных доходов, а из тех денег, которые вкладывают новые участники.

Поскольку слухи о больших доходах быстро распространяются, в пирамиду вступают все новые и новые желающие быстро обогатиться. Но по определению этот процесс не может продолжаться бесконечно. Те, кто в первых рядах и раньше всех выходит из игры, получают нехилые дивиденды; то же касается и самого афериста-зачинателя, хотя он подвергается риску окончить свои дни за решеткой. Все остальные больше теряют, чем зарабатывают; некоторые даже все, что вложили.

Мейдоффу удалось таким образом вытянуть из людей около 50 миллиардов долларов. Он был классическим аферистом: привлекательный и мягкий в поведении, располагающий к себе. Очень часто он говорил людям: «Счета закрыты, вкладывать больше нельзя», но позже «уступал» и «позволял» вложить еще какую-то сумму. Конечно, не все покупались, некоторые увидели всю подноготную этой схемы.

Происходила своего рода эволюционная борьба: множество участников, частотно зависимые взаимодействия, появление новых стратегий. Одна из жертв Мейдоффа, участник пирамиды, незадолго до этого написал книгу, посвященную такому человеческому качеству, как доверчивость. Позже он осознал, что книга была о нем самом: он потерял 400 тысяч долларов. В свое оправдание он сказал, что всего лишь искал безопасный способ инвестирования со скромным доходом (возрастающим более чем на 10 % каждый год). Скромный доход? Что может приносить стабильный доход, увеличивающийся более чем на 10 % каждый год?

Большинство аферистов работает на более низких уровнях. Они являются профессиональными ворами, чье искусство заключается в том, чтобы выманивать деньги у доверчивых людей с их собственного согласия. Часто они берут на вооружение отсутствие сознательности и склонность к самообману у своих жертв. Здесь можно различать «длинное» и «короткое» мошенничество. «Длинное» длится в течение нескольких дней и приводит к потере десятков тысяч долларов, при этом задействуется система самообмана жертвы. «Короткое» часто не длится больше нескольких минут и заканчивается потерей пары долларов; при этом жертва ненадолго погружается в состояние неосознанности. Во время «длинного» мошенничества жертва вводится в некое подобие транса путем воздействия мошенником на ее слабую сторону, например жадность.

Эта ситуация может повторяться бесконечное количество раз, а уход жертвы от реальности помогает справиться с возникающими у нее противоречиями. На языке аферистов жертва «пылает», то есть находится в состоянии глубокого самообмана. Жертве кажется, что она «отправилась в увлекательную поездку и никаких ловушек на пути не предвидится». Мошенник же создает у нее ощущение такой «поездки», которое приносит большое удовольствие, но ослепляет. Как только жертва заглотила наживку, она перестает задавать вопросы, как делают люди в здравом уме. Как сказал один мошенник: «Я вынул его мечты из его собственной головы и продал их ему назад – и по хорошей цене!»

Зачастую можно наблюдать у мошенников проявление частотной зависимости. При небольшом количестве аферистов им удается обмануть большее количество людей, и наоборот. Обычно жертве достаточно один раз быть обманутой, чтобы не попасться на эту удочку снова. Аферист всегда должен находиться в поиске новых жертв. В этом случае эффект уменьшения обмана вследствие увеличения частотности происходит благодаря обучению (жертвы обмана передают информацию друг другу). У других же видов живых существ этот эффект генетически обусловлен, и для его проявления может потребоваться несколько поколений естественного отбора.

Много лет назад на Ямайке я подвергся мошенничеству «средней длины» (около двух часов – потеря 40 долларов). Одним субботним утром я уезжал из Кингстона и подобрал на дороге голосовавшего мужичка, невысокого и жилистого. Я спросил, куда он едет, – оказалось, что на местный ипподром Caymanas Racecourse. Он был жокеем (показал мне свое имя на специальной жокейской форме). Недавно он пережил аварию, разбил машину и попал в больницу сам. Мы немного поговорили и договорились до того, что я согласился участвовать в некой игорной схеме – делать ставки, основываясь на его исключительных знаниях обо всей подноготной участников скачек.

Хорошо помню, что я думал тогда. Как искушенный ямаец я знал, что исход событий заранее предопределен и публика фактически ставит не на лошадей, а на возможный исход скачек. Сам факт того, что этот человек предлагал мне поучаствовать в такой финансово выгодной схеме (я даю деньги на ставку, он подсказывает, на кого ставить, доход делим поровну), был для меня доказательством моего хорошего знания ямайской культуры. Это была отличная схема, и у него, казалось, не было возможности облапошить меня: мы бы купили одинаковые билеты и наш выигрыш бы удвоился.

Я помню, что в его обращении была некая особенность, которая меня смущала: он несколько раз назвал меня «боссом». Мне это никогда особо не нравилось, но в той ситуации такое обращение сводило на нет мое внутреннее восприятие себя как простого парня, «своего в доску» ямайца. Я даже попросил его не называть меня «боссом», как бы говоря: «Не вмешивайся в мою фантазию».

Каждый из нас поставил по 80 долларов, многие ставки совпадали, так что если бы победили несколько лошадей, выигрыш оказался бы очень большим, но если бы одна лошадь проиграла, оба ничего не получили бы. Я подумал: для меня это не представляет никаких проблем. Выигрыш практически у меня в кармане. Надо его увеличить! Первая лошадь действительно выиграла заезд. Мы переместились в бар и потягивали спиртное. Но разве моему другу не нужно было участвовать в третьем заезде? У меня появилось ощущение небольшого внутреннего беспокойства. Я почувствовал противоречие: ведь он не только рискует опоздать на заезд, но и скоро совсем опьянеет. Но я был в плену сладкой фантазии и отбросил все сомнения. Мы расстались на ипподроме. В течение четырех заездов все мои ставки были разбиты. Жаркое ямайское солнце ясно осветило правду. Конечно, этот парень ничего не знал о внутренней подноготной ипподрома, не был жокеем и мог предсказывать будущее не больше, чем я. Однако ему повезло, что такой болван, как я, купился на его ложь и пожертвовал свои деньги на то, чтобы он смог сделать несколько рискованных ставок, к тому же еще и подвез его до ипподрома.

Весь этот случай послужил для меня яркой метафорой самообмана: безупречная ложь, опьяняющие фантазии, небольшие сомнения, с легкостью отбрасываемые прочь, а затем – суровая реальность и осознание потерь, не только денежных, но и психологических (полная неспособность контролировать реальность).