Глава 23. — Джон, могу я поговорить с тобой перед уходом?

— Джон, могу я поговорить с тобой перед уходом? — спросила Кристина. Она сидела в гостиной, допивая чашку чаю — третью за утро.

— Но, Кристина, я ужасно занят. Нужно отвезти эти бумаги полковнику до того, как он соберет офицеров на совет, — ответил Джон.

— Прости, но мне необходимо сказать тебе кое‑что прямо сейчас. Я ждала тебя вчера, но ты пришел слишком поздно.

— Хорошо, — вздохнул Джон и, усевшись напротив сестры, налил чаю и себе. — Итак, что случилось?

— Вчера на рынке я услышала, что через четыре дня в Англию отправляется корабль. Я собираюсь отплыть на нем.

— Но почему, Крисси? Понимаю, ты хочешь оказаться подальше от этой страны как можно скорее, но нельзя ли подождать еще пять месяцев, пока мы не сможем отплыть вместе?

— Нельзя, к сожалению.

— Но что за спешка? Весь последний месяц ты казалась такой счастливой: ни слез, ни грустного лица, словом, совершенно изменилась с того дня, как вновь стала выезжать. Тебе понравилось ходить на рынок, встречаться с новыми людьми, почему же ты не можешь побыть со мной еще каких‑то пять месяцев?

— Поверь, на это есть очень веская причина. Если я останусь еще на пять месяцев… возможно, придется пробыть здесь еще дольше. Нельзя же… — Кристина помедлила. — Я не рискну взять своего малыша в морское путешествие сразу после того, как он родится.

У Джона был такой вид, словно она ударила его. Кристина поспешно отвернулась, чтобы не видеть его потрясенного лица, чувствуя, однако, огромное облегчение оттого, что наконец призналась ему во всем.

— Ребенок, — прошептал он, качая головой. — У тебя будет ребенок.

— Да, Джон, через пять месяцев, — гордо сказала Кристина.

— Но почему ты не сказала мне раньше?

— Я сама не знала до последнего месяца, да и потом еще сомневалась.

— Но как же ты могла не знать о таком?! — удивился Джон.

— Я была слишком расстроена, слишком занята мыслями, которые терзали мой мозг, чтобы понять то, что происходило с моим телом.

— Именно поэтому ты выглядела такой счастливой весь последний месяц? Из‑за ребенка?

— О да! Теперь мне есть ради чего жить!

— Значит, ты хочешь сохранить его и растить сама?

— Конечно! Как у тебя язык повернулся задать мне подобный вопрос? Этот ребенок мой. Он зачат в любви. Я никогда с ним не расстанусь.

— И все опять сводится к этому… этому человеку! Ты хочешь ребенка, потому что это его ребенок! И все же ты собираешься уехать, ничего ему не сообщив? Может быть, теперь он женится на тебе! — сердито бросил Джон.

— Если бы я полагала, что он на мне женится, я немедленно отправилась бы к нему. Но этого никогда не будет. Он уже женат на Нуре. И наверняка не хочет этого ребенка. Зато его хочу я. И желаю родить его дома, в Англии. Раз мне все равно надо скорее уезжать, значит, вполне подойдет и этот корабль. Четыре дня или неделя — какая разница?

— Но ты представляешь, что скажут люди? Ты не замужем, Крисси. Твой ребенок будет незаконнорожденным.

— Знаю. Я часто думала об этом, но ничего не поделаешь. По крайней мере он будет богат. Но если ты боишься сплетен, я не останусь дома. Я могу жить со своим сыном и в другом месте.

— Крисси, я не это имел в виду. Ты ведь знаешь, я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Я думал лишь о твоих чувствах. Ведь ты была так расстроена теми гадостями, которые тебе наговорили офицерские жены.

— Тогда я ощущала себя несчастной и никому не нужной. И считала, что ни один мужчина никогда не захочет меня. Но теперь я счастлива. И что бы ни говорили люди, меня это не может задеть. Пусть я никогда не выйду замуж — мне это все равно. Я хочу только одного — остаться со своим ребенком… и своими воспоминаниями.

— Самое главное — это твое счастье, — кивнул Джон. Он все еще пытался осознать тот факт, что Кристине предстоит стать незамужней матерью. Он знал, какой сильный характер у его сестры, и очень хотел верить, что отныне в самом деле никто и ничто не сможет больше причинить ей боль.

— У твоего ребенка не будет отца, зато будет дядя. Я помогу тебе вырастить его, Крисси.

— Спасибо, Джон! — воскликнула Кристина и, зайдя за спинку стула, на котором сидел ее брат, обняла его за шею.

— Ты так добр ко мне, и я очень тебя люблю.

— Но мне не нравится, что ты поплывешь одна. Это нехорошо!

— Вечно ты беспокоишься по пустякам! Уверена, что в моем состоянии никто не захочет ко мне приставать! Посмотри, живот уже выпирает, — сказала Кристина, становясь боком. — А к тому времени, когда я доберусь до Лондона, я стану огромной, как корова. Я возьму с собой ворох тканей и ниток и все путешествие не выйду из каюты — стану проводить время за шитьем одежды для ребенка. А когда корабль пришвартуется в Лондоне, найму экипаж, который довезет меня прямо до Уэйкфилд‑Мэнор. Так что, сам видишь, тревожиться не о чем.

— Но по крайней мере позволь мне написать Говарду Йетсу. Он может встретить тебя и проводить до дома.

— Нет времени, Джон. Мой корабль отплывает раньше других. Твое письмо прибудет одновременно со мной. К тому же Говард и Кэтрин, возможно, будут настаивать, чтобы я осталась у них, а мне хочется как можно скорее оказаться дома. Нужно еще успеть переделать в детскую ту маленькую комнату для гостей, что рядом с моей спальней, переклеить обои, врезать смежную дверь и…

— Подожди минуту, Крисси! — перебил Джон. — Ты слишком торопишься! Чем плоха наша старая детская? Мы там выросли.

— Джон, но ведь она слишком далеко от моей комнаты! Я хочу сама заботиться о малыше! Быть его матерью, няней, кормилицей! Ведь у меня нет мужа, которому нужно уделять время. Все, что у меня осталось, — это мой ребенок, и я посвящу ему жизнь.

— Вижу, ты все уже успела обдумать, — кивнул Джон, пораженный тем, как решительно и мудро ведет себя Кристина, какой спокойной и независимой стала его младшая сестра.

— Что ж, если ты хочешь, чтобы малыш жил в соседней комнате, значит, так оно и будет. Но Джонси не понравится, что ты собираешься ухаживать за ним сама, без нее.

— Джонси поймет, когда узнает все. И мне все равно понадобится ее помощь.

— А Томми ты тоже все расскажешь? Кристина удивилась: все это время она и не вспоминала о Томми.

— Нет… только самое необходимое.

— Знаешь, он будет вне себя. Томми ведь собирался жениться на тебе.

— Да. Но я всегда любила его только как брата. Томми рано или поздно смирится. К тому же он, вероятно, уже успел найти себе другую девушку.

Джон с сомнением покачал головой. Перед их отъездом в Лондон Томми буквально припер его к стене и объявил, что любит Крисси и не будет счастлив ни с одной женщиной, кроме нее.

— Ты ведь сама не веришь в это, верно, Крисси? Этот парень любит тебя, и, думаю, можно с уверенностью сказать, захочет жениться, несмотря на ребенка.

— Но я сомневаюсь, что вышла бы за него, даже если бы не встретила Абу. Он — единственный, кого я люблю и буду любить. И пусть Абу потерян для меня, но у меня родится его ребенок, и это самое главное. Я не хочу причинять боль Томми, но не смогу стать его женой.

— Что ж, возможно, позже ты передумаешь. Ну а теперь мне пора, сестренка. Представляю, какая буря разразится в кабинете полковника! Надеюсь только, что он поймет и даст мне отпуск, чтобы проводить тебя до Александрии.

— Я уверена, что так и будет, Джон. Если же нет, придется поговорить с миссис Бигли.

— Да, тогда бедняге полковнику плохо придется, — засмеялся Джон и, встав, нежно поцеловал Кристину в щеку.

— Попытаюсь вернуться сегодня пораньше, и тогда мы сможем поговорить подольше.

Как только Джон ушел, Кристина направилась в спальню, чтобы решить, что необходимо купить для путешествия. Порывшись в вещах, она решила, что весь ее гардероб поместится в два сундука, но придется купить еще и третий, для детской одежды. И тут девушка неожиданно поняла, что все ее приталенные платья через две недели станут слишком тесны.

Кристина невольно рассмеялась. Подумать только, она совсем забыла! Теперь придется купить побольше тканей, чтобы сшить одежду не только для малыша, но и для нее самой, так что ей понадобится не один дополнительный сундук, а два.

— Да, Кристина, в этом путешествии у тебя будет дел по горло! — воскликнула она вслух.