Глава 6. Дверь в личную комнату королевы открылась, и леди Скруп объявила:

Дверь в личную комнату королевы открылась, и леди Скруп объявила:

– Леди Бэрроуз, мадам.

Елизавета Тюдор нетерпеливо посмотрела на дверь. Она все еще была в подавленном настроении, хотя прошло уже одиннадцать месяцев со дня восстания графа Эссекса и его последующей казни. Она не могла забыть Эссекса, хотя на людях притворялась равнодушной к его смерти.

– Итак, дитя, вы вернулись ко мне в конце концов, – воскликнула она, когда Валентина поспешно вошла в комнату и склонилась перед ней в поклоне.

– Я не могла уехать, не повидавшись с вами, дорогая мадам, – ответила леди Бэрроуз.

– А вам нужно ехать? – спросила королева, опечаленная предстоящим расставанием. Валентина кивнула.

– У меня нет другого выхода, дорогая мадам, я уже объяснила вам в письме. Когда старая Мег сказала эти роковые слова, она проложила мне дорогу в Турцию так уверенно, как будто вела меня туда за руку.

– А как насчет двух ваших обожателей? – спросила королева. – Согласны ли они ждать вашего возвращения?

– Они поедут со мной, дорогая мадам. – Валентина рассмеялась, и ее красивые глаза весело блеснули.

– Оба? – Королева широко открыла глаза, сначала удивившись, а потом тоже рассмеявшись. – Ну и ну, моя дорогая, вы хитрюга!

– Я бы охотно оставила их обоих дома, – сказала Валентина, – но моя семья волнуется из‑за предстоящего путешествия, поэтому Патрик добровольно вызвался сопровождать меня. Это их немного успокоило. Потом граф Кемп настоял, что он тоже поедет, чтобы у Патрика не было преимущества. Я обвинила их в том, что они ведут себя, как дети, которые не могут поделить последний кусок желейного торта, но пристыдить не смогла. Они будут продолжать соперничать из‑за меня, несмотря на мои возражения!

Королева от души рассмеялась.

– Мое дорогое дитя, я понимаю, как вам трудно сейчас, – сказала она. – Когда‑то джентльмены соперничали из‑за меня точно так же. Это льстит, но одновременно и раздражает. Вы будете находиться на ограниченном пространстве на корабле, и, боюсь, способа избавиться от них не будет.

Теперь засмеялась Валентина.

– Если они покажутся мне слишком назойливыми, я прикажу капитану заковать их в кандалы, – сказала она.

Королева одобрительно рассмеялась.

Немного позже, когда придворные дамы присоединились к ним, королева сказала тихонько, чтобы только Валентина могла ее слышать:

– Я умираю, дитя мое. Я чувствую это. Но нет, пока еще нет. У меня есть целый год. Возможно, два. Но не больше. Если бы я вышла замуж и у меня была бы дочь, мне хотелось бы, чтобы она была такой, как вы. Поторопитесь со своим делом, Валентина, а потом возвращайтесь ко мне. Я не хочу уходить в свой последний путь, не узнав, чем кончится ваша история. Я хотела бы увидеть вас счастливой, дитя мое. – Елизавета Тюдор покачала головой. – Я превратилась в старую дуру, как меня называют за моей спиной, не так ли?

– Хорошо бы мне превратиться в такую же дуру, дорогая мадам, – страстно сказала Валентина. – Даже если вы сейчас слабы, все равно вы значительно сильнее любого из них.

– Мне будет не хватать вас, дитя, – с тоской сказала королева. – Вы хорошо на меня действуете. Но скажу вам, что ваша сестричка неплохо веселит меня. Какая же она шаловливая озорница!

– Фрейлины – единственное мое огорчение, дорогая мадам. Кого вы назначили старшей над ними вместо меня?

– Никого, – подчеркнуто сказала королева. – Я сказала своим дамам, что мы все несем ответственность за фрейлин, но я приняла и другие меры. Я последовала вашему совету принимать на службу послушных молоденьких девочек. Свадьба Маргарет Дадли назначена на конец этого месяца, и ее заменит Анна Блейкли, которой всего лишь тринадцать. Пенелопа Хауард уезжает после пасхи, чтобы выйти замуж. Младшая сестра Габриэль Эдварде, Джоанна, которой двенадцать, заменит ее. Я не думаю, что Гонория де Бун пробудет со мной очень долго, потому что ваш брат потихоньку ухаживает за ней, когда думает, что я не вижу. Однако я знаю, что он не станет соблазнять ее. Он сын Конна и истинный джентльмен.

– Да, он не будет соблазнять ее, – сказала Валентина. – Я знаю, что он хочет сделать ей честное предложение. Конечно, с разрешения вашего величества.

– Именно, как я и думала, – сказала королева. – Ну, а когда это произойдет, я заменю госпожу де Бун другой молоденькой девушкой. Вы были правы, мое дорогое дитя, когда предложили мне брать в качестве фрейлин молоденьких девушек. Джентльмены, оказывается, не интересуются незрелыми плодами. – Королева хмыкнула. – Я также предупредила семьи девочек, которых я беру на службу, что они лично будут отвечать за любой неблаговидный поступок их дочерей. Такое поведение обойдется им большими штрафами в пользу короны. Кроме этого, я приказала двум бдительным дамам спать в спальне фрейлин каждую ночь. За фрейлинами хорошо следят, и я думаю, что их удержат от соблазна. Лично я невысокого мнения о молодых людях, которые прибывают ко двору сегодня, – продолжала она. – Все они надушенные щеголи и, черт побери, оскудели умом. Верно замечено, что можно зажиться на этом свете, моя дорогая. Я помню отцов и дедов этих жеманных созданий. Раньше таких отпрысков не потерпели бы.

– Начался новый век, дорогая мадам, а со временем приходят перемены, иногда приятные, иногда не очень, но мы не можем их остановить, разве не так? – заметила Валентина.

– Когда я была молодой, были мгновения настолько прекрасные, что мне хотелось бы остановить время, – тихо сказала королева, – но мои годы дают мне возможность заглянуть в прошлое. Сейчас я знаю, что, как говорится в Библии, всему свое время. – Она протянула руки Валентине, и та обняла королеву.

– Теперь, – сказала Елизавета Тюдор, – вам пора идти, дорогое дитя. Кажется, женщины в вашей семье не могут обойтись без приключений, начиная с этой вашей немыслимой тетки. Она, ее дочь, ваша мать – все возвратились домой благополучно. Я знаю, что вы тоже вернетесь. – Королева поцеловала Валентину в обе щеки. – Счастливого пути, дорогая! Да благословит вас Господь! Мне будет недоставать вас, моя дорогая!

Леди Бэрроуз низко присела перед королевой и быстро вышла из комнаты. Когда дверь в личную комнату королевы закрылась, у нее защипало глаза от слез. Она бросила последний взгляд на Елизавету Тюдор, одетую в белое бархатное платье, с огненно‑рыжим париком и ввалившимися ярко‑розовыми щеками. Елизавета выглядела неважно, и Валентина задала себе вопрос, есть ли у королевы год или два, на которые она рассчитывала? Около королевских апартаментов ее поджидали два ее поклонника.

– Надо идти, божественная! – граф взял ее за руку.

– Да, – сказал Патрик. – Ты задержалась у королевы, Вал. Наш капитан хочет отплыть с первым приливом, и мы так и сделаем. – Он взял ее за другую руку.

Леди Бэрроуз остановилась как вкопанная. Высвободив обе руки, она сказала:

– Я сама могу идти, милорды. Вам надо прекратить это соперничество между собой. Между нами не будет согласия, если вы не остановитесь! Послушайте меня. Вы оба ясно дали понять, что хотите жениться на мне. Сегодня, в пятнадцатый день января, в год Господа нашего 1602 – й, мы отправляемся в совместное путешествие. Я не приму никакого решения, до тех пор пока мы не вернемся в Англию. Если, зная об этом, вы по‑прежнему хотите сопровождать меня, вы вправе поступать так при условии, что прекратите это постоянное соперничество между собой. Если вы не в силах сдерживать себя, тогда оставайтесь дома. Если вы не измените свое поведение, я прикажу либо силой высадить вас в ближайшем порту, либо вышвырнуть за борт, в зависимости от того, что будет удобнее для капитана! – Сказав это, Валентина торопливо пошла к дворцовому спуску к воде. Посмотрев друг на друга, оба поклонника смиренно последовали за ней.

Валентине показалось хорошим предзнаменованием, что ее корабль назывался» Архангел «, а два сопровождавших его корабля –» Королева Бесс»и «Возвращающийся».

Капитаном «Архангела» был старший брат Патрика, Мурроу О'Флахерти. Из всех детей леди де Мариско Мурроу единственный, у кого был вкус к морю. На «Королеве Бесс» капитаном был Майкл Смолл, подкидыш, который еще ребенком был спасен сэром Робертом Смоллом, торговым партнером де Мариско. Сэр Роберт вырастил его. На «Возвращающемся» капитаном был Рори Мак‑Гвайр, внучатый племянник давно умершего первого старшего капитана леди де Мариско, Шона Мак‑Гвайра. Скай не хотела рисковать, когда дело касалось безопасности ее племянницы и сына. Корабли были прочными, новыми и обладали хорошими мореходными качествами. Их команды были составлены из самых опытных моряков торгового флота компании О'Малли – Смолл.

У пристани их ожидала барка из Гринвуда. На ней они быстро спустились вниз по течению реки к лондонскому Пулу[34], где стояли на якоре их корабли.

Прилив быстро прибывал, а они едва успели проскочить под мостом, прежде чем на несколько часов это станет невозможным. Карабкаясь по веревочной лестнице с барки на палубу корабля, Валентина впервые поняла, что она действительно отправляется в рискованное путешествие, какое не часто выпадало на долю женщин ее положения. На мгновение она задалась вопросом, правильно ли она поступает.

– В самый раз, девочка! – сказал Мурроу О'Флахерти, помогая своей кузине подняться на палубу. Он был красивым мужчиной, который больше всех детей Скай был похож на мать. Его глаза были такими же голубыми, как и вода у берегов Керри, а густые кудрявые волосы и красиво подстриженная короткая бородка были того же черного с синим отливом цвета, что и волосы Скай.

– У нас осталось в запасе всего пять минут! Приветствую тебя на борту! Тебя также, милорд Патрик! Молодой Джеф проводит вас в кают‑компанию, пока мы будем отчаливать.

Капитан О'Флахерти повернулся и начал отдавать приказы своему первому помощнику Питеру Уайту.

Джеф О'Флахерти, третий сын Мурроу, которому было пятнадцать лет, вежливо поклонился пассажирам и увел их с палубы.

– Служанка уже все подготовила для вас, кузина Валентина, – застенчиво сказал он.

– Ты не говорила, что с тобой кто‑то едет, – сказал Патрик. – И Тому, и мне мать сказала, что мы не можем взять с собой слуг, потому что это сократит команду на два человека.

– Вы оба вполне можете позаботиться о самих себе, – сказала Валентина. – Разве вы не принимали участие в походах вместе с Эссексом и Рэлеем? Вы наверняка путешествовали без слуг, милорды. Я же всего лишь беспомощная женщина, мне нужна служанка моего пола не только для того, чтобы она помогала мне, но чтобы мне было веселей.

– Хо, мадам, вы просто вертите нами! – поддразнил ее граф.

– Неужели, сэр?

Джеф привел их в большую каюту с широким окном, которая занимала всю корму корабля. Хорошенькая девушка с блестящими черными глазами и темными волосами, заплетенными в две аккуратные косички, вышла к ним навстречу и поклонилась.

– Приветствую вас, миледи. Я распаковала все, как сказала мать. Надеюсь, что вы будете довольны.

– Спасибо, Нельда, – сказала Валентина. – Это лорд Бурк, Нельда, а этот джентльмен – граф Кемп. Нельда поклонилась.

– Где Нен? – спросил Патрик. – И кто эта красивая девчонка?

– Нен боится моря и качки. Это ее младшая дочь Нельда, которая будет служить мне вместо Нен, – ответила Валентина. Она сбросила подбитую мехом накидку и отдала ее служанке.

– Почисть ее хорошенько, – приказала она, и девушка торопливо ушла.

Юный Джеф проводил Нельду восхищенным взглядом. Потом, внезапно вспомнив о своих обязанностях, с усилием сглотнул и сказал:

– Это каюта, которую мы используем днем. Обычно ее занимает капитан, и он, и его офицеры обедают здесь. Капитан говорит, что вы можете считать ее своей, пока вы находитесь на борту «Архангела», хотя он и его офицеры по необходимости будут есть здесь. Вы, конечно, приглашаетесь к обеду каждый вечер. – Остановившись, чтобы перевести дыхание, Джеф слегка покраснел, потому что никогда раньше ему не поручалось такого важного дела. – «Архангел» совершенно особый корабль, – продолжил он. – Он был построен для перевозки как пассажиров, так и груза. Поэтому вы разместитесь с удобствами. Кузина Валентина… миледи… ваша спальня находится за той дверью. Ваша служанка будет спать на переносной кровати рядом с вами. Милорд граф, ваша каюта вот на этой стороне, а вы, дядя Патрик, поселитесь рядом с графом. Мой отец, капитан, надеется, что вам будет вполне удобно. – Он вежливо поклонился. – Я должен выполнять свои обязанности. До тех пор, пока мы не пройдем Пул, вам лучше оставаться здесь. – Он торопливо вышел.

Для января день был ясным, небо голубым и чистым, солнце почти теплым. Поднялся довольно сильный ветер, от которого тихонько дребезжали мелкие стекла в большом полукруглом окне. Джентльмены немедленно поднялись на палубу, но Валентина предпочла уютно устроиться на сиденье у окна, накинув для тепла меховой плед. Она смотрела, как за кормой исчезает Лондон, река начала расширяться, когда они проходили мимо Гринвича. Она оставляла Англию и все, что было ей знакомо и близко. Валентина неожиданно четко поняла, как невероятно рискует. Явид‑хан и султан Мюрад умерли. Кто из оставшихся в живых мог бы сказать ей, действительно ли она дочь одного из этих двух мужчин, при том что она может быть похожа на одного из них или на кого‑нибудь из их родственников? Как они могут это узнать? Узнает ли она когда‑нибудь правду? Да! Узнает. Должен же быть кто‑то, кто поможет ей разгадать тайну, которая не дает ей покоя.

По крайней мере одна забота свалилась с ее плеч. У нее дважды были месячные после того замечательного вечера с Патриком. Сейчас она каждый день принимала тщательно отмеренную дозу теткиного снадобья. У нее был большой его запас, а у Нельды рецепт и травы, необходимые для его приготовления. Валентина не собиралась вновь попадаться в ловушку! Сказать по правде, поведение Патрика после того случая было самое почтительное, но тем не менее. Она улыбнулась про себя. Она благодарна ему! Хотя ему она никогда об этом не скажет! Если бы он не взял ее в тот вечер, она никогда бы не узнала, какой замечательной может быть любовь.

Какой же она была глупой. Она так мучилась, оттого что не могла разбудить в себе любовь, и не верила, что может найти такую любовь. Почему она все время считала, что никогда не смогла бы увлечься мужчиной настолько, чтобы захотеть вступить с ним в близкие отношения? Какое замечательное открытие она сделала, побывав в объятиях и Патрика Бурка, и Тома Эшберна.

Внезапно она почувствовала, что «Архангел» наклонился и нырнул вниз, ее сердце забилось. Она снова взглянула в окно. Море! Они вышли в море! Они вышли из устья Темзы, и корабль аккуратно рассекал волны. Пути назад не было.

Погода благоприятствовала трем кораблям, пока они шли по Ла‑Маншу и выходили в Атлантический океан. Бискайский залив, обычно изобилующий сильными штормами, был спокоен, ветерок приносил слабый аромат. Иногда они видели другие корабли, хотя никогда не подходили к ним слишком близко и не могли определить, чьи они. На верхушках мачт кораблей О'Малли – Смолл развевались флаги, которые обеспечивали им безопасный проход через воды, контролируемые Оттоманской империей и алжирским деем. Корабли без этих опознавательных знаков подвергались риску быть захваченными оттоманскими кораблями. Захват означал конфискацию груза или, еще хуже, рабство для команды и пассажиров.

Они прошли через Гибралтарский пролив, мимо его громадной горы и дальше – в лазурную синеву Средиземного моря. Была договоренность, что они сделают остановку в герцогстве Сан‑Лоренцо для пополнения запасов пресной воды и провианта.

– В Сан‑Лоренцо только один город – его столица Аркобалено, – сказал Мурроу О'Флахерти. – Это очаровательное место. Мы там встанем на якорь на несколько дней, чтобы запастись провиантом.

– Аркобалено, – сказала Валентина, – по‑итальянски это означает радуга, не так ли?

– Именно так, – ответил ее кузен‑капитан.

– Почему город так назвали? – громко поинтересовалась Валентина.

– Подожди и увидишь, – ответил тот, усмехнувшись. Как только они вошли в гавань Аркобалено, сразу стало ясно, почему город называется так. Он был построен на нескольких невысоких крутых холмах, а его дома были выкрашены во все немыслимые цвета. Красный соседствовал с лиловым, зеленым, голубым, розовым, оранжевым, желтым, фиолетовым, бирюзовым и персиковым. Зимние холмы были оливкового цвета, коричневые виноградники спали, хотя вскоре должны были начать проявлять признаки новой жизни. В верхней точке города стоял белый мраморный дворец герцога Себастьяна Сан‑Лоренцо III.

– Как красиво! – засмеялась Валентина, когда «Архангел»в сопровождении двух других кораблей быстро подходил к причалам. – Можем мы сойти, Мурроу? На каком языке говорят эти люди?

Мурроу подумал, что сегодня она выглядела особенно красиво. Ее платье из темно‑розового шелка очень ей шло. Глаза сверкали в предвкушении приключений. Было очевидно, что путешествие шло на пользу Валентине.

– Конечно, ты можешь сойти на берег, Вал. Здесь говорят по‑итальянски, но и французский тоже понимают. Покойная герцогиня была француженкой. На вершине первого холма находится прекрасная рыночная площадь, которая тебе очень понравится. Думаю, что сегодня вечером нас пригласят во дворец. Герцог – мой друг.

День был соблазнительно теплым, и Валентина, служанка и два ее поклонника поднялись от набережной на холм к рыночной площади Аркобалено. Хотя была зима, из ящиков на всех окнах свешивались цветы, а жители городка были дружелюбны, улыбаясь прекрасной signora и двум ее красивым спутникам.

На площади они увидели около сотни купцов и крестьян, продававших разнообразные товары под яркими полосатыми навесами. Валентина не могла вернуться на корабль, не купив охапку пушистой мимозы.

Нельда смотрела на все широко раскрытыми глазами, потому что девушка никогда не уезжала дальше пяти миль от Перрок‑Ройяла. Широко раскрыв рот, она смотрела на артиста, который развлекал толпу, показывая шесть дрессированных собачек, и хозяйке пришлось уводить Нельду силой, потому что она провела бы весь день, глазея на представление.

Вернувшись на корабль, они узнали, что действительно принесли приглашение прибыть во дворец этим вечером на обед. Валентина выгнала джентльменов из большой каюты и вымылась в теплой пресной воде. Она наслаждалась мягкой ароматной водой. Нельда, тщательно проинструктированная матерью, старательно вымыла волосы своей госпожи особым мягким мылом, благоухающим ландышем, – любимым запахом Валентины.

– Как прекрасно! – вздохнула Валентина, откинувшись на край лохани. – Не хочешь ли ты тоже искупаться в пресной воде. Нельда?

– Сегодня вечером, когда ваша светлость будет во дворце, я так и сделаю, – ответила Нельда. – Моя старая бабушка говорила, что обильное купание не очень полезно, но вам оно, кажется, вреда не причинило.

Валентина засмеялась.

– Джентльмены любят, когда от дамы вкусно пахнет, – заметила она.

Вымывшись, вытершись и напудрившись, Валентина отдыхала в каюте, сонно прислушиваясь к тому, как вычерпывают воду из лохани и уносят ее. Мягкий ветерок задувал в иллюминатор, убаюкивая ее, и она уснула.

Когда Нельда разбудила ее, Валентина потянулась, лениво зевнула и встала с кровати, чтобы одеться.

Она надела платье из шелка цвета зеленого яблока, его парчовая нижняя юбка была расшита узором из морских ракушек, сделанным золотой нитью, и мелкими жемчужинами. Широкие рукава свободно свисали, открывая другие рукава из очень тонкого кремового шелка, обшитые кружевами. Низкий квадратный вырез платья был отделан подобранными по цвету кружевами и открывал прекрасную грудь леди Бэрроуз. Ее украшения были просты – жемчуга на шее и висячие серьги с грушевидными жемчужинами, На тонкой талии на золотой ленте висел красивый веер из белых перьев. Ее густые темные волосы были украшены золотыми лентами и белыми шелковыми розами.

Джентльмены выбрали элегантные черные костюмы, так любимые венецианцами. Им обоим очень понравилось платье Валентины, но когда и Патрик, и Том ринулись вперед, чтобы предложить ей свою руку, Валентина прошла мимо них и взяла под руку Мурроу. Мурроу довольно ухмылялся, поблескивая смеющимися глазами.

Солнце начинало садиться в великолепии красного и золотого цветов, когда они отправились во дворец в карете герцога. Средиземноморская бархатно‑черная ночь с тысячами ярких звезд окутала землю так быстро, что вызвала удивление гостей. Валентина никогда не представляла, что может быть такая ночь, где воздух наполнен обольстительным ароматом ночных цветов, смешанным с острым характерным запахом моря.

– Вам удалось принять ванну, джентльмены? – спросила она, пытаясь не думать о своем теле, которое, казалось, необычно чутко отзывалось на окружающую обстановку. Ее соски терлись о шелк ее платья при каждом вдохе. – Сегодня днем я приняла замечательную ванну из пресной воды.

– Мурроу водил нас в турецкие бани в Аркобалено, – сказал лорд Бурк. – Мать говорила мне о них, но я никогда не бывал там. Великолепно взбадривает, не так ли, Том?

– Да, – согласился граф. – Я не помню, чтобы когда‑нибудь в жизни я был таким чистым. Они начинают с того, что сажают тебя в воду, а потом отмывают тебя каким‑то маленьким приспособлением, ополаскивают водой, потом отводят в невероятно жаркое помещение, заполненное паром, где ты, простите меня. Вал, потеешь. Потом тебя снова ополаскивают, водой, намыливают с ног до головы и снова ополаскивают водой, перед тем как натереть тело душистыми маслами. Думаю, эта часть мне понравилась больше всего, – заключил он с ухмылкой.

– Мне бы она понравилась еще больше, если бы женщины, которые делали массаж, были бы помоложе и покрасивее, – посмеялся Мурроу.

Карета герцога доехала до места. На дворцовой лестнице их ждал сам герцог. Мурроу выскочил из кареты еще до того, как она остановилась, и заключил правителя Сан‑Лоренцо в медвежьи объятия.

– Себастьян! Как вы поживаете? Уже нашли себе новую жену? Герцог рассмеялся. Он был высоким красивым мужчиной с черными, как ночь, волосами и янтарными глазами.

– Времени жениться будет предостаточно, старина! Слава Богу, оба моих мальчика здоровы! Сейчас я предпочитаю подражать природе и, подобно пчеле, перелетать с одного сладкого цветка на другой.

Мурроу от души расхохотался, блестя голубыми глазами. Повернувшись к открытой карете, он помог своей красавице‑кузине выйти.

– Ваше высочество, могу ли я представить вам свою кузину Валентину, леди Бэрроуз, – сказал он.

– Она гораздо красивей вас, старина, – заметил пораженный герцог.

Валентина протянула руку герцогу. К ее удивлению, которое она постаралась скрыть, его прикосновение смутило ее.

Герцог страстно поцеловал ее белую тонкую руку; ей показалось, что этот поцелуй был даже чересчур страстным. Он не сводил с нее своих янтарных глаз.

– Мадонна, вы оказали честь моему маленькому королевству. Оно неожиданно стало в тысячу раз красивей! – откровенно пылко сказал он тихим голосом опытного обольстителя.

– Я не понимаю, ка «; это может быть, ваше высочество, – ответила Валентина, чувствуя, как зарделись ее щеки от его сумасбродного комплимента. – Сан‑Лоренцо, по моему мнению, само совершенство.

– Тогда это только справедливо, что такая совершенная красавица проведет сегодняшний вечер в моем дворце, вы не согласны, мадонна? – пробормотал герцог, восхищенно разглядывая низкий вырез ее платья.

– Если вы сможете хоть на мгновение оторвать свой взгляд от груди Валентины, Себастьян, – смеясь, сказал Мурроу, – я представлю вам своего младшего брата Патрика, лорда Бурка, у нашего друга, Томаса Эшберна, графа Кемпа, который путешествует с нами.

Мурроу О'Флахерти предупреждающе подмигнул двум молодым людям, которые бросали сердитые взгляды в сторону красивого герцога. Мурроу с трудом сохранял спокойствие, потому что очень уж забавной была ситуация. Его мать сумела бы оценить ее по достоинству.

Герцог повернулся и приветствовал своих гостей теплыми искренними словами. Несмотря ни на что, обоим джентльменам герцог нравился, хотя он снова повернулся к Валентине, необыкновенно изящно подал ей руку и повел ее во дворец.

Они обедали на открытом воздухе, на большой, широкой мраморной террасе, которая, казалось, висела над морем. На полу, выложенном белыми и черными плитками, в огромных желтых фарфоровых чашах благоухали кусты белых роз. На небольшом возвышении четверо музыкантов играли на спинетах и арфах. Высокие напольные светильники освещали террасу золотистым светом.

Еда была изысканной и обильной, разительно отличающейся от простой корабельной пиши. Им предложили только что выловленную средиземноморскую кефаль, приправленную белым вином и эстрагоном. На другом блюде лежали деликатесные овсянки, небольшие дикие птички, поджаренные до золотистого цвета (каждая была начинена половинкой абрикоса, внутри которого была миндалина) и уложенные на рисотто[35], расцвеченное зеленым луком. На столе был целый ягненок, приправленный розмарином и чесноком, молочный поросенок с темной поджаренной шкуркой, гусь с подливой из слив и индейка, начиненная устрицами и каштанами. Артишоки плавали в нежном оливковом масле и красном винном соусе.

Когда наконец покончили с основными блюдами, каждому сидящему за столом слуги поднесли серебряную чашу с ароматизированной водой и полотенце, чтобы гости смыли все свидетельства своего обжорства. Потом был подан десерт, и сладкоежку Валентину соблазняли абрикосовые торты, пропитанные сладким вином, сладкие кремы с вишневым сиропом, марципановые сладости в меду, засахаренные лепестки дудника, фиалок и роз и тонкие сахарные вафли.

Во время обеда ливрейный лакей, приставленный к каждому из сидящих за столом, наполнял серебряный кубок гостя бледно‑золотистым вином, вкуснее которого Валентина никогда не пила. Герцог сказал ей, что это вино с его собственных виноградников и что Сан‑Лоренцо знаменито именно этими винами.

– Сводный брат моего дяди – владелец шато Ачшамбо на Луаре, и мы всегда получаем наши вина от него, – сказала Валентина. – Когда я опять обрету собственный дом, ваше высочество, я хотела бы иметь ваши прекрасные вина в своем погребе.

– Ваш собственный дом, мадонна? Я не понимаю, – ответил герцог.

– Я вдова, ваше высочество. Моя семья не сочла уместным мое одинокое пребывание в доме покойного мужа. Мы были женаты недолго, и детей у нас не было, – сказала ему Валентина.

– Вдова? Любопытно, мадонна. Я тоже вдовец. Но я счастлив, что моя жена оставила мне двух замечательных сыновей. Близнецов! Джиорджи, названного так в честь моего отца, и Никола, по отцу Маделены, герцога Бомонт де Жаспра.

– Никола Сен‑Адриан? – воскликнул Патрик Бурк.

– Ну да, – сказал герцог. – Вы знаете его?

– Моя мать когда‑то была герцогиней Бомонт де Жаспра, – сказал Патрик. – Она была замужем за герцогом Фаброном. Когда он умер и Никола унаследовал герцогство, он хотел жениться на моей матери, но вместо этого она вышла замуж за старого друга, – закончил Патрик.

Он не считал необходимым рассказывать о стамбульских событиях, связанных с бурным романом его матери и герцога Никола: внезапное возвращение его отца, отчаянная попытка его матери спасти его, ее неудача, и, в конце концов, ее брак с Адамом де Мариско. Это слишком сложно. Патрик отвернулся от кузины и герцога, чтобы положить себе с блюда, поданного слугой, небольших перепелок.

– Никола Сен‑Адриан был женат на Маделене де Монако, – объяснил Себастьян де Сан‑Лоре! що. – Его сын Никола родился в 1571 году, но прошло еще двенадцать лет, прежде чем жена принесла ему дочерей‑близнецов, Луизу и Маделену. Жена умерла при родах. Мой тесть никогда больше не женился. Луиза вышла замуж за человека из семьи венецианских герцогов, их старшая дочь Джиованна сейчас вышла замуж за моего свояка Никола‑младшего. Моя дорогая Маделена умерла при родах наших сыновей. Как грустно, что у вас нет детей, мадонна, – закончил Себастьян, снова переключая внимание на Валентину.

– Эдвард и я были женаты меньше месяца, когда его сбросила лошадь, – ответила Валентина.

– Вы были еще новобрачной, мадонна, – вскричал герцог. – Значит, у вас не было времени узнать, что такое любовь, не так ли? Как я завидую вашему мужу даже из‑за тех нескольких уроков, которые он успел преподать вам.

Валентина почувствовала, как кровь снова прилила к ее щекам.

– Ваше высочество! Вы слишком дерзки и заставляете меня краснеть!

– Вы прелестны, когда краснеете, мадонна!

– Вы порочны, – ответила она. – Мои кузены и граф услышат.

– Разве вам никогда не хотелось стать чуть‑чуть порочной, мадонна? – лукаво спросил он.

– Прошу вас, монсеньор, – предупредила Валентина. Он тихо засмеялся.

– Они слишком увлечены разговором с моим иезуитом, чтобы слышать, о чем мы говорим.

Валентина на секунду посмотрела в сторону остальных и увидела, что герцог говорит правду. Мурроу, Патрик, Том и личный духовник герцога, который присоединился к ним за ужином, горячо обсуждали пятидесятилетний разрыв Англии с Римом. Они нисколько не интересовались ею.

Герцог взял ее руку, помог встать из‑за стола и увлек в тень балюстрады.

– Вы прекрасны, мадонна, но я, конечно, не первый мужчина, который говорит вам это, – сказал он и прижался к ее мягкой щеке. – Мы только встретились, но меня необъяснимо тянет к вам. Я жажду похитить вас отсюда и любить вас.

Валентина ахнула. Ей никогда не приходилось встречать таких дерзких мужчин.

– Вы застенчивы, – сказал герцог. Потом довольно улыбнулся. – Вы ведь были девственницей, выходя замуж, не так ли?

– Монсеиьор! За кого вы меня принимаете? – спросила оскорбленная Валентина.

Вместо ответа он обнял ее и стал целовать. Первым ее порывом было оттолкнуть его, но после первого потрясения Валентина вдруг поняла, что ей не хочется сопротивляться теплым губам герцога. Он целовал ее очень умело, хотя ноги ее не подгибались так, как от поцелуев Патрика.

Она закрыла глаза, наслаждаясь объятиями, позволив его языку раскрыть ее губы и играть с ее языком.

– О, мадонна, – бормотал он ей на ухо. – Теперь я понимаю, как хочу вас, – и, откинув ее немного назад, стал осыпать горячими поцелуями ее шею и грудь.

Валентина слишком поздно поняла, что намерения герцога самые серьезные. Она не могла сопротивляться, потому что он крепко держал ее руки. Испуганная, она крикнула, задыхаясь:

– Монсеиьор! Прошу вас, нет! Не нужно!

Себастьян де Сан‑Лоренцо был опытным любовником. Он легко распознавал, когда женщина жеманничала, а когда говорила правду. Валентина испугалась по‑настоящему. Он сразу же прекратил свой любовный натиск.

– Мадонна, простите меня, – сказал он ей ласково, ослабляя объятия. – Вы прекрасны, и мое влечение к вам совершенно искренне, но вижу, что я вел себя слишком дерзко, потому что вы не искательница приключений. Я и в самом деле готов добиваться вас, но сейчас давайте присоединимся к остальным.

– Попала в небольшую переделку? – тихонько пошутил Мурроу, когда Валентина вернулась к столу.

– Он так ведет себя со всеми женщинами? – прошептала Валентина. – Он чуть не задушил меня, Мурроу.

– Он считается великолепным любовником среди тех, которые сами считают себя знатоками в таких делах, дорогая кузина, – ответил Мурроу. Потом сказал задумчиво, понизив голос:

– Он ищет себе жену, Вал. Неплохой был бы улов для тебя.

– Сегодня у него на уме не женитьба, Мурроу. – Она засмеялась. – Он просто и откровенно хотел меня соблазнить. Даже я поняла это. Кроме того, разве вам не кажется, что и двух поклонников достаточно для старой вдовы в двадцать один год?

Капитан весело хохотнул.

– Когда у женщины нет притягательной силы девственности, чтобы привлечь любовника, – сказал он, – слабый привкус выдержанного меда является отличной приманкой для получения предложения руки и сердца. Из тебя выйдет отличная графиня де Сан‑Лоренцо.

– Мурроу! Вы говорите, как ваша мать. Может быть, герцог подойдет вашей Гвинет?

– Она недостаточно родовита для него, – ответил Мурроу.

– А я? Глупости, кузен! Мы побеги одного и того же дерева, нашего дедушки Дубдхара О'Малли.

– Но у тебя в качестве козыря есть ослепительная красота, Вал. Красота, подобная твоей, – это величайшая ценность, а мои дочери, благослови их Бог, похожи на свою мать, мягкие по характеру и довольно хорошенькие. У тебя в придачу к твоей красоте есть сообразительность и ум. Ты гораздо больше похожа на мою мать, чем думаешь.

– Себастьяну де Сан‑Лоренцо не понравилась бы такая жена, – осторожно прошептала Валентина, чтобы их не услышал хозяин. – Он человек, которому нужно верховодить. В конце концов он женится на какой‑нибудь мягкой, покерной католической принцессе или дочери герцога, которая будет уступать ему во всем, рожать бесконечное количество детей и толстеть от его любовных утех и слишком большого количества сладкого.

Мурроу расхохотался над такой проницательностью, и глаза сидящих за столом людей обратились к нему.

– Семейная шутка, – объяснил он, посмеиваясь.

– Не расскажете ли ее нам, Мурроу? – спросил его герцог, сидящий во главе стола.

– Ее нельзя понять, не зная предыстории, Себастьян, – извинился Мурроу. – Вал созорничала, вспомнив о ней.

– Вы шалили, мадонна? – осведомился герцог. – Хотел бы, чтобы вы были шаловливы со мной. – Его янтарные глаза заблестели.

Кулаки лорда Бурка сжались под столом, а челюсть графа закаменела. От внимания молодых людей не ускользнул интерес герцога к Валентине. Он выходил далеко за рамки просто хороших манер. Герцог был явно увлечен Валентиной, что не доставляло удовольствия ни одному из них.

– У меня есть для всех вас сюрприз, – возбужденно сказал герцог. – Вы пробудете здесь несколько дней, пока ваши корабли запасаются водой и провиантом для дальнейшего путешествия. Думаю, что вам будет приятней пожить на берегу это время, чем ютиться в тесных каютах на корабле. Вы видите ту очаровательную маленькую розовую виллу как раз под этой террасой? Я распорядился, чтобы туда доставили весь ваш багаж. И вашу служанку тоже, мадонна. Вам там будет удобно, пока вы будете в Сан‑Лоренцо.

– Вы чрезвычайно любезны, – сказал благодарно Мурроу. – Мы с удовольствием поживем на вашей вилле, а Валентина может побаловать себя ежедневной ванной, что на корабле делать невозможно.

– Какая прелестная вилла! – сказала обрадованная Валентина. – Я буду рада пожить там. Благодарю вас.

– У виллы романтическая, но грустная история, – сказал герцог. – Во времена моего прапрапрапрадедушки Себастьяна II розовая вилла была домом шотландского посла. Дочь посла была красивой девушкой, она была помолвлена с моим пра‑прапрадедушкой, ставшим впоследствии Рудольфе V.

Молодые люди любили друг друга, но посол запретил своей дочери выходить замуж, пока ей не исполнится пятнадцать лет, поэтому они были вынуждены ждать. Молодая женщина, которую на итальянский лад звали Джианетта, необыкновенно увлекалась купанием в море и плаванием под парусом на небольшом лодке по бесчисленным бухтам и заливам вдоль нашего берега. Ее не могли отговорить от этого занятия, и именно эта страсть явилась причиной ее ужасной участи.

Однажды зимним днем, это было как раз в это время года, донна Джионетта вышла из виллы и отправилась с африканским рабом на свой любимый пляж в двух милях по берегу, откуда Аркобалено не был виден. Пляж и бухта в нем с тех пор называются» Безрассудство Джианетты «, потому что именно там молодая девушка была пленена и похищена работорговцами. Ее раб, кастрат, который был подарен ей молодым Рудольфе, сумел сбежать и вернулся в Аркобалено. Решили, что он участвовал в похищении. Его пытали, и перед смертью он признал свою вину. Джианетту отвезли на большой невольничий рынок в Канданосе на острове Крит, где представитель какого‑то моего предка попытался выкупить ее. Увы, она была куплена для гарема оттоманского султана. Убитый горем отец и вся ее семья покинули Сан‑Лоренцо, чтобы никогда сюда не возвращаться. Следующий посол Шотландии не захотел жить на вилле, потому что его жена сказала, что это место приносит несчастье. Поскольку она принадлежала моей семье, мы поселили посла в другом месте, а виллой пользовались сами.

– Бедняжка, – с участием сказала Валентина, – но скажите мне, ваше высочество, что было с молодым женихом Рудольфе? Он сильно горевал о своей невесте?

Герцог улыбнулся.» Как же она очаровательно романтична «.

– Боюсь, что нет, мадонна. Рудольфе нужно было жениться и иметь сыновей. Через три месяца, после того как участь Джианетты была выяснена, Рудольфе де Сан‑Лоренцо женился на моей прапрапрабабушке, принцессе Марии Хелене из Тулузы.

Валентина вздохнула.

– Джианетта была счастлива в Сан‑Лоренцо?

– Говорят, что она очень любила мою страну.

– Тогда, хоть у вашей истории и печальный конец, вилла была счастливым домом.

Он потянулся, взял ее руку, перевернул ее и ласково поцеловал нежную кисть.

– Вы так мудры и добры, мадонна. У вас участливое сердце. Это редкий и бесценный дар.

Мурроу видел, что его брат готов взорваться.

– У нас был трудный день, Себастьян, – сказал он. – Думаю, что нам пора уходить.

– Конечно, мой друг. Карета отвезет вас на виллу, но есть тропинка, которая ведет с этой террасы вниз к саду виллы, и я оставляю за собой право лично проводить туда донну Валентину. – Улыбнувшись на прощание джентльменам, он предложил руку леди Бэрроуз.

– Мадонна?

Спорить с ним было невозможно. Валентина оперлась на предложенную руку. В какой‑то степени это было забавно, потому что ничего коварного в поведении герцога не было. Большую часть своей жизни она провела в относительной безвестности Перрок‑Ройяла, и, вопреки ее красоте, немного джентльменов всерьез домогались ее, потому что их отпугивало ее равнодушие. Сейчас неожиданно для себя она стала желанной для трех очень привлекательных мужчин. Почему? Она не понимала. Неужели она изменилась?

Герцог вел ее вниз по мраморной лестнице с террасы на гравийную дорожку. Валентина удивилась, почему она раньше не заметила эту дорожку, но потом поняла, что глаза ее были прикованы к освещенному луной морю и, конечно, к герцогу. По бокам дорожки были зажжены высокие серебряные светильники, заправленные ароматическим маслом, которые освещали дорожку мерцающим золотистым светом. Вдоль их пути по склону холма шли мраморные ниши. Внутри каждой из них стояла мраморная статуя в классическом одеянии. Валентина удивленно подняла бровь.

– Вы всегда так хорошо освещаете тропинку, ваше высочество?

– Только тогда, когда в этом есть необходимость, и зовите меня Себастьяном, мадонна, – ответил он. Внезапно он остановился. Обняв ее за талию, он повернул ее к себе. – Я должен услышать, как вы произносите мое имя, мадонна! – торопливо пробормотал он. Его золотистые глаза жестко вспыхивали.

Она чувствовала, как его пальцы сжимают ее, ей стало трудно дышать. Ее аметистовые глаза изумленно открывались от невероятного осознания того, что ее тело странным образом отвечает на его ласки. Его губы коснулись ее рта.

– Скажите мое имя, мадонна! – хрипло упрашивал он. – Скажите!

– Се…Се… Себастьян! – прошептала она.

– Dio, вы опьяняете меня! – тихо вскрикнул он и закрыл ей рот страстным поцелуем.

» Я сейчас лишусь чувств «, – подумала она, но этого не случилось. Его ласки настойчиво возбуждали ее, она раздвинула свои губы, и его язык уже был у нее во рту. Она подумала снова, что сейчас лишится чувств, но опять этого не случилось. Настойчивый язык герцога терся о ее язык, дразнил, ласкал, играл с ним, и Валентина обвила руками шею герцога, но не в приливе страсти, а для того чтобы не упасть, потому что ноги не держали ее.

– Себастьян! Перестаньте!

– Я хочу вас! – откровенно сказал он. – Я знаю, что вы целомудренны, Валентина. Подозреваю, что вы не знали ни одного мужчины, кроме вашего покойного мужа, но я должен обладать вами. С того мгновения, как я увидел вас сегодня утром, я знал, что должен обладать вами! Вы очаровали и околдовали меня своей красотой и своей необыкновенной невинностью. Я не помню, когда в последний раз испытывал такое чувство к женщине.

– Остальные… – Она попыталась отвлечь его. – Остальные удивляются, что случилось с нами, Себастьян.

Он рассмеялся.

– Вам не удержать меня, мадонна, но ладно, на этот раз я подчинюсь вашему здравому смыслу.

Они двинулись с вершины холма в направлении розовой виллы и сада, который тоже был освещен серебряными светильниками.

– Вы всегда так дерзки и решительны в своих желаниях, монсеньор? – спросила Валентина.

– А разве вы не решительны в своих желаниях, мадонна? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я жила очень уединенно и никогда не была знакома с мужчиной, похожим на вас, – искренне ответила она.

– Как и я не встречал женщины, подобной вам, мадонна. Вы смотрите человеку прямо в глаза. Вы не хнычете. Вы не скрываете своего ума. Вы совершенно обворожили меня, и я не стыжусь признаться в этом.

Они приближались к саду виллы, и Валентина развеселилась, когда увидела, что Патрик с графом идут их встречать.

– Они очень защищают вас, ваши два поклонника, – заметил герцог с еле заметной насмешкой в голосе.

– Вы уделяли мне чрезмерное внимание сегодня вечером, и боюсь, что они ревнуют, – ответила Валентина.

– У них есть причина для ревности, мадонна, – сказал он и поцеловал ей руку. – Я оставлю вас здесь.

До завтра. – С учтивым поклоном он повернулся и пошел вверх по холму к дому.

– Вы очень любезны, что пришли довести меня до дома, – сказала Валентина с притворной ласковостью в голосе, когда два ее поклонника подошли к ней.

– Вы, кажется, испуганы, божественная, – сказал граф напряженным голосом.

– Он целовал тебя? – сердито спросил лорд Бурк. – Он не имеет права делать это!

– У вас обоих также нет права допрашивать меня или обсуждать мой вид и мое поведение, – резко сказала им Валентина. Она обошла их и торопливо пошла к вилле.

Нельда ждала ее и быстро затараторила, провожая хозяйку в ее комнаты:

– Разве здесь не прекрасно, миледи? Так хорошо оказаться в комнате, которая не качается! Правда, это замечательный домик? Сады также прекрасны, а слуги так любезны, хотя я ничего не понимаю из того, что они говорят! Какая‑то тарабарщина. Но они все время улыбаются.

Комнаты Валентины были замечательными, веселыми и просторными, окна выходили в сад и на море, залитое серебряным лунным светом. Гостиная была обставлена мебелью, украшенной изящной резьбой, а мраморные полы были покрыты великолепными голубыми с золотом коврами. Спальня была также красива, а полог кровати был из шелка кораллового цвета.

– И посмотрите сюда, миледи! Я ничего подобного в жизни не видела! – Нельда открыла маленькую, почти незаметную дверь в стене спальни. – Капитан говорит, что это ванная комната, только для мытья! Моя мама не поверила бы этому, правда, миледи?

Валентина засмеялась.

– Я обещаю подтвердить, что ты говоришь правду. Нельда. В конце концов, ведь крестник королевы, сэр Джон Харрингтон, построил водяную уборную во дворце. Ванная выглядит несколько по‑иному, хотя она красива. – Валентина оглядела маленькую ванную. Стены ее были выложены плитками бледно‑зеленого мрамора, так же как и круглый бассейн, расположенный прямо в центре комнаты и утопленный в пол из зеленого мрамора. Над бассейном в потолке было круглое стеклянное окно, сквозь которое светилось ночное небо.

– Вода теплая и чистая, – сказала Нельда, прерывая мысли своей хозяйки. – Я пробовала рукой. Как, вы думаете, они делают это?

– Насколько я помню свои уроки истории, – задумчиво размышляла Валентина, – под комнатой есть бак с водой, который стоит на открытой угольной печи. Так здесь мылись еще в древние времена. Не забывай. Нельда, что эта страна – часть древнего мира.

– Угольная печка для подогревания воды! Ну это просто потрясающе! – воскликнула ее бойкая служанка.

Валентина снова рассмеялась. Нельда – такое жизнерадостное создание.

– Это наверняка проще, чем таскать ведра с горячей водой, которые иногда остывают, даже пока их несут, – сказала она Нельде.

– Но как вода поступает в бассейн, миледи?

– Ее подают по трубам. Нельда. Видишь золотые краны на краю бассейна?

– Ну это просто потрясающе! – повторила Нельда. – Мама не поверит ни одному моему слову! Не важно, что вы скажете, она просто не поверит!

Пребывание в Сан‑Лоренцо оказалось спокойным и прелестным эпизодом в их путешествии. Герцог несколько искупил свои грехи в глазах лорда Бурка и лорда Эшберна, пригласив их на охоту в горах за Аркобалено. Они уехали на три дня, в течение которых Валентина внимательно осматривала город, с удовольствием купалась в душистой теплой воде и отдыхала. Она видела Мурроу только вечером, потому что днем он был занят работами по обеспечению провиантом своей маленькой флотилии.

» Королева Бесс» получила маленькую пробоину, когда якорь ударил в корпус сразу под ватерлинией, где подгнила деревянная обшивка. Мурроу настоял, чтобы пробоину отремонтировали и проверили, не сгнил ли корпус в других местах. Он не отплывет, пока это не будет сделано, потому что даже маленькая течь могла привести к серьезным неприятностям во время шторма. Мурроу был опытным капитаном и не хотел подвергать опасности и корабль, и команду. Ремонт означал небольшую задержку, которая не очень огорчила гостей Сан‑Лоренцо.

За два дня до их отплытия, сразу после того как охотники вернулись в Аркобалено после своего уединения в горах, на герцогство Сан‑Лоренцо обрушилась свирепая зимняя буря. Шел такой дождь, что они не смогли встретиться с герцогом за ужином, а когда зубчатая вспышка молнии разорвала небо и загрохотал раскат грома, Валентина напомнила остальным:

– Говорят, что зимний гром – это дьявольский гром. Я рада, что мы не в море.

– Я переживал и худшие штормы, – небрежно ответил Мурроу.

По мере того как тянулся вечер, ветер нарастал, и, когда они стали собираться спать, он громко завывал над розовой виллой. При каждом разрыве грома и вспышке молнии Нельда крестилась.

– Разве тебе не нравятся бури. Нельда? – дразнил граф девушку, чтобы развеять ее страхи. – Я люблю добрые английские бури, милорд, но эта чужестранная буря, думаю, немножко раздражает, – храбро ответила она.

– Нечего волноваться, – успокоил лорд Бурк служанку. – Внутри мраморного дома мы в безопасности. Подойди, Нельда. Выгляни‑ка в окно. Морская буря – прекрасное зрелище, если смотреть на нее из нашего изысканного убежища.

После нескольких минут уговоров со стороны хозяйки Нельда присоединилась к остальным и завороженно смотрела на вспышки молнии. Ей никогда не приходило в голову, что в самом деле можно стоять и смотреть на бурю. Она считала, что всем нужно прятаться от бури до тех пор, пока она не кончится.

Неожиданно черные небеса осветила гигантская вспышка молнии, и на мгновение стало светло как днем. Раздался громкий удар, когда молния попала во что‑то, и даже с того места, где они находились, до них донесся треск раскалывающегося дерева.

– Боже! Святая Дева Мария! – заорал Мурроу. – Это один из кораблей! Я знаю! Нельда, девочка, неси мне плащ! Скорей!

– Вам нельзя выходить на улицу, кузен, – возразила Валентина.

– Разве ты не понимаешь, Вал? Ведь поврежден один из наших кораблей! – раздраженно бросил Мурроу.

– Уже поврежден, Мурроу, уже поврежден. Какой бы там ни был ущерб, он уже нанесен, и ничего нельзя исправить. Там распоряжается ваш первый помощник. Если вы понадобитесь ему, он пришлет за вами. Подождите по крайней мере, пока он не известит вас или пока буря не кончится.

– Она права, Мурроу, – сказал Патрик. – Так бы поступила мать.

– Ха! Мать выскочила бы на улицу, невзирая на дождь, так же, как собирался делать я, – ответил Мурроу. – Но получив хороший совет, мать обязательно прислушалась бы к нему, так сделаю и я.

Буря улеглась к утру, и наступивший день был теплым и ясным. Прибежав в гавань еще до восхода солнца, Мурроу увидел, что повреждение получил «Архангел». Одна из его мачт раскололась пополам от удара молнии. К счастью, это была не основная мачта, поэтому ее можно было заменить, используя материал, имеющийся в Сан‑Лоренцо, хотя на это потребуются две‑три недели.

Путешественники расстроились. Мурроу, как и Валентине, очень хотелось продолжать свое путешествие, а Патрика Бурка и Тома Эшберна тревожило внимание, которое Валентине уделял герцог. Да ведь и девушка, кажется, получала удовольствие, вопреки своим заявлениям о желании уехать как можно скорее. Они не могли выразить свое недовольство поведением герцога, потому что пользовались его гостеприимством.

В саду, в беседке, увитой розами, герцог с жадностью ласкал ее. Дважды ему удалось ласкать ее пышные, прелестные груди и услышать сдавленные крики удовольствия, срывающиеся с ее губ, несмотря на то что она отталкивала его дерзкие руки и умоляюще смотрела на него аметистовыми глазами. Его желание всякий раз захлестывало его так, что его одежды становились ему тесны.

Шли дни. Одна неделя. Две недели, и уже было решено, что их отплытие состоится через два дня. «Архангел» был полностью отремонтирован и снова загружен припасами, и Валентина почувствовала облегчение. Ей становилось все труднее сдерживать натиск герцога, который был невероятно настойчив в своих притязаниях. Самой себе она призналась, что несколько раз была на волосок от того, чтобы уступить ему, потому что не могла сдержать своего любопытства относительно его возможностей как любовника. По своей природе она не была блудницей, но ее короткое приключение с Патриком приоткрыло ящик Пандоры.

– Хорошо, что мы отплываем через два дня, – сказала Валентина Патрику. – Вы ведете себя по отношению к герцогу почти оскорбительно, и это не может продолжаться.

– Разве ты не хочешь, чтобы твоя добродетель была защищена? – спросил лорд Бурк.

– Я сама вполне могу защитить свою добродетель, Патрик, – раздраженно ответила Валентина.

– Я не очень уверен в этом, божественная, – сказал ей лорд Эшберн. – На этот раз я должен согласиться с Патриком. Наш хозяин позволяет себе слишком много. Этот человек, без сомнения, подлец.

Услышав их, Мурроу, который только что вернулся на виллу с пристани, вмешался в разговор.

– Не совсем так. Том. Вы должны понимать, что Себастьян привык получать то, что хочет, – ведь он хозяин. Кроме тоге, у него репутация большого любителя женщин. Могу представить себе, как ущемляет его гордость моя красивая кузина.

– Вас смешно слушать, – сказала Валентина. – Герцог вел себя как безупречный джентльмен. Он ничего не просил, а я ничего ему не предлагала. Я вполне способна сама позаботиться о себе, и меня ужасно возмущает, что за мной шпионят два шута, которые ведут себя, как школьники.

– Ах ты, дуреха! – разозлился лорд Бурк. – Неужели ты считаешь, что пребывание при дворе, в окружении королевских дам, подарило тебе знание жизни? Герцог соблазнил бы тебя через минуту, если бы он только поверил, что ему это сойдет с рук! Тебя спасает именно постоянное присутствие двух шутов, Вал. Как жаль, что у тебя недостает ума понять это.

– Да, божественная! – вставил граф. – Хотя я и Патрик по‑рыцарски бьемся друг с другом из‑за вас, вы, по крайней мере, можете быть уверены, что наши намерения честные. Мы оба любим вас и оба надеемся получить вас в жены когда‑нибудь, хотя один из нас, по необходимости, отойдет в сторону. Намерения герцога совсем другие. Как человек, опытный в любовных делах, могу уверить вас, что все, что я говорю, правда.

Мурроу увидел, что Валентина готова вступить в спор, поэтому быстро сказал:

– Давайте не спорить. Через два дня мы снова будем в море, и нам будет стыдно, что мы разругались по поводу такой мелочи, как герцог. – Он взглянул на кузину веселыми голубыми глазами. – Я уверен, что ты сможешь справиться с Себастьяном, Вал. Не сердись на этих двоих. Они ревнуют и раздражаются при мысли, что другой может завоевать твое сердце.

– Думаю, что должна быть польщена, – буркнула Валентина. – Очень хорошо, Мурроу. Я не буду сердиться. Я лучше снова побалую себя пребыванием в бассейне, потому что это одна из вещей, которых мне будет не хватать, когда мы покинем Сан‑Лоренцо.

– А чего еще вам будет недоставать, божественная?

– Действительно, чего же еще, милорд? – спросила она с озорной улыбкой и неторопливо пошла к своим комнатам, мурлыкая какую‑то песенку.

Выражение лица лорда Бурка было ужасно, и только предупреждающий взгляд его старшего брата заставил его остаться на месте.

– Эта мегера меня чертовски раздражает, – сердито пробурчал он.

– Если она так раздражает вас, Патрик, может быть, вы оставите ее мне, – поддел его граф с плутовской ухмылкой.

– Убирайтесь к черту, милорд! – последовал дерзкий ответ. Мурроу расхохотался над переживаниями двух молодых людей, а его сводный брат хмуро посмотрел на него.

– Ты думаешь, – спросил Патрик Мурроу, – наша мать доводила джентльменов до такого состояния?

– Я не помню своего отца, – сказал Мурроу, – но я Очень хорошо помню твоего. Когда мать раздражала его, Найл реагировал точно так же, как и ты, когда Вал раздражает тебя.

– Гм, – задумчиво протянул лорд Бурк, – интересно, что ни одна из дочерей мамы не очень‑то похожа на нее, даже наша упрямая Велвет. Тем не менее поведение Валентины поразительно напоминает поведение нашей матери.

Мурроу хмыкнул, – Да, – согласился он, – я это заметил.

– Я помню, как мой отец говорил о вашей матери, – сказал Том. – Она в молодости наделала много шуму при дворе, разве не так?

– Да, – согласились братья, улыбаясь каждый своим мыслям, вспоминая Скай О'Малли. – Так и было.

Этим вечером гостей пригласили во дворец на обед. Небо над колоннами террасы напоминало черный шелк. расшитый сверкающими драгоценными камнями, потому что убывающая луна еще не появилась. Еда была великолепной, а после ужина перед ними выступили цыгане. Валентина никогда не видела таких цыган, потому что цыгане, которые заглядывали в поместье ее родителей, выглядели очень по‑английски. Эта группа очень отличалась и по внешнему виду, и по манере поведения: черные волосы, загорелые красивые лица с резкими чертами и дерзкое поведение.

Мужчины в ярко‑оранжевых панталонах, белых рубашках и кожаных жилетах играли на свирелях и струнных инструментах, а три молодые женщины необыкновенно экзотического вида танцевали в вихре распущенных черных волос и развевающихся юбок, позволявших мельком увидеть их голые ноги. Танцы, которые вначале казались веселыми крестьянскими танцами, вскоре приобрели чувственный характер. Танцовщицы кружились и приседали, открывая полные груди. Факелы бросали золотистый цвет на их гладкие голые плечи. Трое англичан не скрывали своего восхищения. Они наклонились вперед, чтобы лучше рассмотреть то, что с радостью предоставляли им три цыганки. Удовольствие милордов означало больше монет в их карманах.

Валентина вдруг почувствовала, что герцог водит пальцами вверх‑вниз по ее руке. Он наклонился вперед и смело поцеловал ее голое плечо, возбужденно потираясь щекой об алый шелк ее платья и вдыхая аромат ее духов.

– Вам нравятся танцовщицы, мадонна? – спросил он.

– Возможно, они слишком откровенны, ваше высочество, – холодно заметила она.

Он подавил улыбку. Она ревновала, потому что два ее обычно внимательных рыцаря были поглощены зрелищем. Подождите, мадонна, еще чуть‑чуть, пообещал он ей про себя. Вскоре вы получите все внимание, о котором можно мечтать.

Он сделал знак Джакомо, который подошел с графином из венецианского стекла, наполненным вином розового цвета.

– Отведайте особого вина, которое мы сами делаем. Оно сделано из очень редкого старого сорта винограда, которым я очень дорожу, потом в него добавляется немного дягиля и других специальных трав, состав которых я не могу разглашать, потому что это семейный секрет.

Валентина улыбнулась и кивнула в знак согласия.

– Почему вы не предложите его и другим, монсеньор? – поинтересовалась она.

– Вы думаете, оно понравится им, мадонна? Они слишком увлечены танцовщицами, чтобы оценить этот бесценный напиток. Думаю, что они не поблагодарят меня, если я отвлеку их сейчас. Только вы и я отведаем этот нектар богов, – тихо сказал он.

Она бросила взгляд на остальных и увидела, что он говорит правду. Они были очарованы цыганскими танцовщицами и ничего вокруг себя не замечали.

– Вы абсолютно правы, монсеньор, и я согласна с вами. Было бы жаль не попробовать ваш чудесный напиток.

Джакомо наполнил два небольших кубка особым вином своего хозяина. Герцог взял свой кубок и, чокнувшись с ней, прошептал:

– За вас, мадонна, и за все прекрасное, что могло бы быть между нами, если бы вы только сказали «да». – Его золотистые глаза загорались, пока он говорил, а ее сердце забилось сильнее от его страстного, непристойного заявления.

Валентина почувствовала, как румянец заливает ей лицо и шею. Я не могу позволить ему думать, что я положительно откликаюсь на такой тост, подумала ома. С усилием сглотнув, она ответила:

– Монсеньор, я поднимаю тост за ваше доброе и щедрое гостеприимство и за Сан‑Лоренцо – самое прекрасное место на земле. – Потом слегка улыбнулась и пригубила напиток.

Герцог улыбнулся в ответ и отхлебнул из своего кубка. Почему так получается, думал он, что женщины, из которых мужчине надо выбирать себе жену, так скучны, тогда как женщины, которых мужчина желает, так чертовски привлекательны? Он решил, что это одна из древних загадок мироздания.

Валентина видела, что ее спутники наслаждаются танцовщицами, и, не будучи мелочной, решила, что не стоит отвлекать их. Но она чувствовала себя усталой и хотела одного – лечь спать. Наклонившись, она шепнула герцогу о своем желании, на что тот сказал ей:

– Мой слуга Джакомо проводит вас до виллы. Я бы сделал это сам, но не могу оставить своих гостей. Я знал, – продолжил он, – что вам понравится пить мое прекрасное золотое вино каждый вечер перед тем, как лечь спать. Мне это приятно, и я приказал доставить несколько бочонков на ваш корабль, чтобы вы, покинув Сан‑Лоренцо, вспоминали о нас.

Когда сегодня вечером вы будете пить ваше вино, думайте обо мне, прекрасная Валентина. По крайней мере, в ваших снах мы, возможно, могли бы стать друг для друга больше чем друзьями. Сны ведь не могут никого обидеть.

– Монсеньор! Вы ведете себя непристойно, – проговорила она. Потом тихо рассмеялась. – Возможно, если бы я была женщиной другого типа… Вы чертовски привлекательный мужчина. Теперь, когда я уезжаю, могу вам в этом признаться.

Он медленно кивнул.

– В таком случае, я снимаю с вас часть вины, мадонна, за то, что вы разбили мое сердце. Она улыбнулась.

– Моя совесть совершенно чиста, ваше высочество, и вы крайне льстите мне. Я вовсе не разбила ваше сердце. Вы должны хранить его в целости ради дамы, на которой вы когда‑нибудь женитесь. – Она встала из‑за стола. – Я желаю вам спокойной ночи, – сказала она и тихо удалилась, чтобы не тревожить остальных.

Мурроу О'Флахерти никогда в жизни не был так удивлен, когда на следующее утро к нему явился герцог. Правда, Мурроу поддразнивал Валентину, говоря, что герцог подходящий жених для нее, но он не воспринимал всерьез интерес герцога к своей кузине. Тем не менее сейчас его старый приятель Себастьян, правящий герцог Сан‑Лоренцо, делал предложение Валентине!

– Вы шутите! – Слова вырвались у Мурроу, прежде чем он сумел сдержать их. Герцог улыбнулся.

– Нет, не шучу. Я влюбился в вашу кузину и я бы женился на ней, сделав ее герцогиней. О, я знаю, о чем вы думаете, Мурроу. То, что ее родословная не ровня моей. Это так, но пришла пора влить свежую кровь в Сан‑Лоренцо. В течение веков моя семья в поисках невест ограничивалась Монако, Бомонт де Жаспре, Тулузой, Генуей и Флоренцией. Для разнообразия была случайная римская графиня. Мне нужна новая кровь, здоровая северная кровь. Я хочу Валентину.

Мурроу остолбенел.

– Мне нужно спросить ее об этом, – сказал он ошеломленно.

– Спросить ее? Не спрашивая ее отца? – Теперь пришла очередь герцога удивляться.

– Мой дядя Кони очень любит Валентину, – сказал Мурроу. – Она его старшая дочь. Он всегда до безумия любил дочерей и позволял им самим выбирать себе мужей. Если Валентина не согласится, нет смысла говорить с моим дядей, потому что он не будет принуждать ни одну из своих дочерей выйти замуж против ее воли, – сказал Мурроу, потом быстро добавил:

– Даже если предложение такое блестящее, как ваше, Себастьян.

Герцог не ожидал такого поворота дела. Чтобы Валентина отвергла его? Конечно, нет. Она и мечтать не могла о таком предложении, которое делал он. Нет, она не могла отказать ему.

Он улыбнулся своему старому другу.

– Тогда спросите ее, Мурроу, – доверительно сказал он. – Я вернусь вскоре после полудня.

В половине первого герцог вернулся на корабль и встретил Мурроу, который уже побывал на розовой вилле и поговорил с Валентиной.

– Нет. – решительно сказала она своему кузену. – Герцог делает мне честное предложение, и я благодарна за его высокое мнение обо мне, но я не люблю его, а это единственное, что важно для меня. Я вышла замуж один раз, руководствуясь разумом. Снова я так не поступлю. Я должна любить человека, за которого выхожу замуж, чтобы у меня не было сомнений относительно мудрости этого решения.

Мурроу выслушал с полным пониманием, зная, что она откажет герцогу.

– г Я скажу своему другу Себастьяну то, что я сочту нужным передать ему, чтобы смягчить его разочарование. – Он ухмыльнулся и сказал доверительно:

– Думаю, для него это будет потрясением, потому что женщины никогда не отказывали ему, во всяком случае, так говорят.

– Она отказывается от моего предложения? – Герцог не мог поверить, что правильно понял Мурроу. Мурроу участливо кивнул.

– Да, Себастьян, отказывается, но вы не должны относиться к этому как к собственному поражению. Валентина чрезвычайно польщена вашим предложением, но ей непереносима мысль о жизни вдалеке от семьи и от Англии. Как понимаете, она вовсе не честолюбивая женщина.

– Но… я предложил ей герцогский титул! – взорвался герцог.

– Моя кузина не расстанется со своей матерью, – сообщил ему Мурроу. – Мы очень дружная семья, Себастьян, и Валентина, овдовев, стала пугливой. Женские причуды здесь ни при чем. Ее отказ не поставит вас в затруднительное положение, – сказал он герцогу, – потому что ваши отношения с Валентиной не были широко известны. – Он похлопал герцога по плечу. – Я польщен, что вы такого высокого мнения о Валентине, что предложили ей свое имя. Из этого следует сделать только одно хорошее заключение, Себастьян. Вы поняли, что готовы снова жениться.

– Да, – проворчал герцог. – Я готов. А женщина, которую я выбрал, разбивает мое сердце. Это непереносимо!

– Глупости, дружище. – Мурроу хмыкнул. – Вы никогда не позволяли себе расстраиваться только из‑за женщины, и сейчас этого тоже не будет. Вы должны объявить, что ищете невесту. Потом отступите в сторону, чтобы получить удовольствие от суматохи, которую вызовет ваше заявление, и наслаждайтесь богатством выбора.

– Ну, – решил Себастьян де Сан‑Лоренцо, несколько успокоенный, – возможно, вы и правы, Мурроу.

Два джентльмена подняли тост за удачный поиск новой жены герцога, а потом Мурроу вернулся на розовую виллу.

Валентина предложила, чтобы отплытие состоялось как можно скорее, и Мурроу согласился. Он сказал ей:

– Чтобы не встречаться с тобой и сохранить свою репутацию, герцог сказал, что не будет обедать с нами сегодня вечером. Думаю, что при подобных обстоятельствах мы должны отплыть с вечерним приливом. Вал. Тебя это устроит?

– Да, – сказала она, – но как насчет Патрика и Тома? Они еще не

Date: 2015-12-13; view: 332; Нарушение авторских прав