Нию его с сознанием коллективным. Ибо когда говорят о человечес­ком сознании вообще, никто не думает только о себе одном, но каж­дый разумеет в себе общечеловеческое сознание»41

Но только Лаппо-Данилевский последовательно соединил нео­кантианскую теоретико-познавательную концепцию с методологией истории и методами исторического исследования. Он привнес в исто­рическую науку признание «чужой одушевленности» в качестве сис­темообразующего принципа строго научного исторического позна­ния и разработал проблему «чужого Я» в ее исторической составляю­щей.

В эпистемологической ситуации начала XX в. учение Лаппо-Дани­левского противостояло, с одной стороны, распространяющемуся интуитивизму (А. Бергсон, Н. О. Лосский, С. Л. Франк), а с другой — наступлению марксизма и его социологической доктрины. Мы попы­тались также показать, правда предельно кратко, что Лаппо-Дани-левский еще в начале прошлого века в рамках единой концепции гуманитаристики предложил решение нескольких принципиальных эпистемологических проблем, ключевое значение которых только в последнее время достаточно полно осознается наукой. Почему же это учение осталось на многие годы мало востребованным?

Отметим некоторые причины. Во-первых, будучи созданным на основе идеалистической философии, это учение оказалось сложнее для восприятия, чем «конкурирующие» с ним материалистические концепции. И здесь не остается ничего другого, как согласиться с Г. И. Челпановым, который в начале XX в. говорил:

Впечатление такое, как будто перед обществом поставлен настоя­тельный вопрос — где истина, в идеализме или в позитивизме? Но общество не готово к ответу. Еще не распахана та нива, на которой семя идеализма могло бы принести обильные плоды. Этим восполь­зуется позитивизм, чтобы удержать за собой господство»42.

Не рассматривая здесь вопрос о том, является ли марксизм разно­видностью позитивизма, отметим, что преемником позитивизма в об­ласти методологии истории марксизм является несомненно. Во-вторых, развитие идеалистической философии и на этой основе методологии гуманитарных наук было прервано в России социалистической револю­цией и последующей идеологизацией всех сфер жизни, что сопровож­далось высылкой («философский пароход») и физическим уничтоже­нием последователей рассматриваемого учения. Сам Лаппо-Данилевс-

⁴¹ Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания//Вопросы философии и психологии. 1889. Кн. 1. С. 122.

⁴² Цит. по: Поливанов М. К. Густав Шпет//Шпет Г.Г. Философские этюды. М.,

1994. С. 5.

14-

кий умер в 1919 г., не дожив до 60 лет. Н. Д. Кондратьев и Г. Г. Шпет были расстреляны. Л. П. Карсавин погиб в лагере.

Но все же мы можем наметить два направления сохранения и раз­вития наследия Лап по-Данилевского.

Сорокин начинал свою «Систему социологии» с рассуждения о специфике человеческого общества как объекта исследования:

Имеется ли основание выделять явления межчеповеческого взаи­модействия в особый класс и создавать для их изучения не только особую теорию, но и самостоятельную научную дисциплину?.. Люди — не только организмы; они сверх того еще существа, ода­ренные психикой, сознанием, разумом, т.е. рядом свойств, которых у остальных организмов нет. В этом смысле они особенны и единич­ны. В силу этого и явления их взаимодействия отличны от явлений взаимодействия остальных организмов»43.

И далее, перефразируя О. Глезера, автора «Размышлений об авто­номности биологической науки», Сорокин пишет:

Удивительные процессы социально-психического взаимодействия и явлений сознания резко отделяют людей от мира явлений, изучаемых биологией, и образуют специфическую основу для автономности нашей науки»44.

Л. П. Карсавин в «Философии истории» высказывает целый ряд идей, созвучных идеям Лап по-Данилевского, хотя, подчеркнем, в их подходах к историческому построению были и принципиальные раз­личия. Один из основных постулатов Карсавина:

Человечество, как всеединый, в частности же всевременный и все-пространственный, развивающийся субъект, несколько пугает привык­шее мыслить в категориях позитивизма сознание. И при крайней его пугливости и подозрительности трудно его убедить в том, что как раз идея всеединства и только она и освобождает от всякой необосно­ванной метафизики, от таинственных трансцедентных сил, как бы их ни называли: душою, разумом, энергией или еще как-нибудь. Но можно, мне кажется, показать, что в научной истории нельзя обой­тись без категории всеединства, все равно, изучаем ли мы историю человечества или историю социальной группы, существующей в эм­пирически ограниченном пространстве и времени»*5.

В соответствии с таким подходом Карсавин определяет предмет истории как «социально-психическоеразвитие всеединого человечества»*⁶.

⁴³ Сорокин IT. А. Система социологии. М., 1993. Т. I.C. 58.

⁴⁴ Там же. С. 65-66.