Испытание мысленных моделей

Системный подход испытывает на прочность многие наши мысленные модели — прежде всего идею о том, что целое исчерпывается суммой его частей. В неблагополуч­ных семьях нередко полагают, что стоит только кому-нибудь в семье измениться — и всё придет в норму. Но такого ни­когда не происходит. Благополучие в семье является резуль­татом сбалансированности всех се взаимоотношений. Наше здоровье определяется согласованностью работы всех сис­тем нашего организма. Отдел фирмы или спортивная коман­да, если все ее члены действуют слаженно, достигнет значи­тельно более высоких результатов, чем собрание «ярких ин­дивидуальностей», которые в таком случае будут работать, скорее всего, значительно ниже своего предполагаемого сум­марного потенциала — попросту по той причине, что никто из них не знает, как работать вместе. Создание команды от­нюдь не исчерпывается только тем, что вот-де собрались вместе хорошие люди. В плане сколько-нибудь эффективной работы такое сборище может оказаться сущим наказани­ем — всего-то лишь, если все его члены, скажем, на самом деле психологически несовместимы.

Второе: системный подход подвергает испытанию об­щераспространенное убеждение, будто о поведении челове­ка можно судить независимо от той системы, в которую он входит. Основополагающий принцип системного подхода со­стоит в том, что функционирование системы определяется ее структурой. Каждый убежден, что если создать для него благоприятные условия, он будет справляться со своей рабо­той просто блистательно; тем не менее, каждый привык осуж­дать или хвалить других так, словно они существуют совер­шенно отдельно от условий среды, и чаще всего именно та­кой подход мы наблюдаем в мире бизнеса. Менеджер может получить выговор за свою недальновидность, хотя на самом деле действия другого отдела перекрыли ему доступ к необ­ходимой информации. Если такой менеджер решит поиграть в игру «кто виноват?», он свалит вину на этот другой отдел, который, в свою очередь, припишет ее самой методике сбо­ра данных, с чем под конец все и согласятся, включая начав­шего всю эту цепочку менеджера. Обвинение растворится внутри системы.

Поэтому если ваш обвиняющий перст остановился на системе, знайте, что, следуя логике, в итоге он упрется в вашу сторону и укажет на вас — как, впрочем, и на всех осталь­ных — к чему логически же вынудят действующие в систе­ме циклы обратной связи в пределах причинно-следственной цепи. Трудно представить себе человека, который являлся бы на работу со специальной целью выполнять ее из рук вон плохо, однако можно смело утверждать, что уже сама струк­тура системы может сделать хорошую работу невозможной. Встав в позицию обвинителя, менеджеры могут уволить не­радивых, по их мнению, работников и нанять каких-нибудь других, которые вряд ли окажутся лучше. Чем пытаться найти идеально послушных чернорабочих и гениев в одном лице, лучше организуйте саму работу таким образом, чтобы ее смогли удовлетворительно выполнить обыкновенные люди. Именно структура системы определяет результаты ее рабо­ты. Хотите улучшить результаты — измените структуру.

Наконец, системный подход — хороший повод пересмот­реть устоявшиеся представления о причинно-следственных связях...

Ответ на тест с тремя ящиками (?)

Вытащите первое, что под руку попадет, из ящика с эти­кеткой «яблоки и апельсины». Предположим, в руке оказа­лось яблоко. Что в таком случае можно сказать по поводу одержимого ящика? По крайней мере то, что если, по условиям загадки, все этикетки перепутаны, то в нем не смесь, а что-либо одно. Вытащен не апельсин; стало быть, и этикетка будет «яблоки». Ну а поскольку, по тем же условиям, ошибочно маркированы все ящики, остается только поменять этикетки на двух остальных.

ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ

Мы привыкли представлять себе причину и следствие связанными непосредственно. Если возникает причина А. то за ней следует следствие Б. Если же происходит Б, это значит, что А уже произошло. Что не понятно?

Однако, как мы уже видели, все обстоит не так просто. Возьмем какой-нибудь вполне распространенный и не вызывающий сомнения пример причинно-следственной связи. Очевидно, что гравитация заставляет тела падать на землю. Но, как и во всех других физических законах, здесь имеется одна, казалось бы, незначительная, однако на самом деле существеннейшая оговорка: при прочих равных условиях. Она оборачивается тем, что перо не будет падать при сильном ветре, как и булавка под включенным электромагнитом. (Столь же очевидные вещи, как и сила тяготения, определя­ются расстоянием между объектами, иначе говоря, их соот­ношением, так что системный подход должен работать и в этом случае.) Или возьмем в качестве примера вирус, кото­рый «вызывает» простуду и насморк. Из десяти человек, на­ходившихся в контакте с вирусом, лишь один может действи­тельно заболеть: заболевший, должно быть, имел некоторую предрасположенность к простуде, так что в данном случае «прочие условия» как раз не были равны. Даже действие про­стейших физических законов зависит от всей системы фак­торов, оказывающих влияние на рассматриваемое нами яв­ление

Когда мы рассматриваем некоторую причину, приводя­щую к определенному следствию «при прочих равных усло­виях», эти «прочие условия» на самом деле представляют собой систему, которая включает в себя тот элемент, который мы рассматриваем. Законы физики, например, идеали­зированы. Казалось бы, они универсальны и применимы все­гда и везде, но в действительности в чистом виде они не дей­ствуют практически нигде за исключением искусственно со­зданных экспериментальных условий. Ссылаясь на их якобы непреложность, мы совершенно не учитываем контекст, ок­ружающие условия или систему внешних воздействий. Ре­альность значительно сложнее, чем может показаться на пер­вый взгляд.

Если мы перейдем к другому типу причинно-следствен­ных связей, примерами которых могут служить утвержде­ния: «быстрая езда приводит к авариям» или «безработица активизирует криминогенную обстановку» — то обнаружим, что связь стала значительно более сложной и спорной. Здесь вступают в действие многие факторы, усложняющие ситуа­цию. Мы используем то же самое слово «причина», но приве­денные выше примеры не опираются на законы физики или логики. Мы постоянно строим какие-нибудь теории, основан­ные на причинно-следственных связях: чем больше полиции, тем меньше преступлений; чем больше денег, тем счастли­вее жизнь; ремни безопасности сохраняют жизнь, а компью­теры позволяют выполнять работу быстрее. Но все это дос­таточно спорные утверждения. В большинстве случаев они могут оказаться верными, но нельзя с уверенностью утвер­ждать, что они будут верны в любом конкретном случае. Даже когда мы говорим: «Курение приводит к раку легких», это зна­чит, что существует достаточно тесная взаимосвязь между курением и фатальной болезнью, но и в этом случае курение не является единственной причиной, иначе каждый курящий, в конце концов, непременно заболевал бы раком легких, чего на самом деле не наблюдается. Курение в данном случае, конечно, один из важнейших факторов, но опять же лишь «при прочих равных условиях».

Когда нам нужно ответить на какой-нибудь сложный вопрос типа: «Что является причиной преступления?» — мы обычно приводим в качестве ответа целый список способствующих факторов, таких как (в данном случае) низкий уро­вень образованности, безработица, несовершенство законо­дательства и охраны правопорядка, плохие жилищные усло­вия, неравные возможности и ложные ценности. Кроме того, мы привычно взвешиваем каждый такой фактор, располагая их по списку в порядке убывания значимости. Это называется «списочное мышление» (“laundry list thinking” [Richmond, В., «Systems thinking: critical thinking skills for the 1990s and beyond». System Dynamics Review, 9, 1, pp. 113— 33]). В его основе — «самоочевидность» влияния причины на следствие, и каждый фактор при этом имеет ту или иную относительную значимость. Системный подход значительно превосходит возможности списочного мышления, выявляя замкнутые циклы влияния и демонстрируя, как значимость отдельных факторов может изменяться со временем в зависимости от полученной обратной связи. В таком контексте причины носят динамический, а не статический характер.

Гораздо разумнее было бы говорить не о причинах, а о факторах, оказывающих влияние. В рамках системного подхода именно взаимосвязь между элементами превращает их в причину и следствие. А эта взаимосвязь определяется структурой системы.

В конечном итоге причина кроется в структуре системы.

Возьмем в качестве примера рост населения. Рождение детей становится причиной этого роста, а смерть ведет к его сокращению, так что возможна такая ситуация, когда при стабильных показателях рождаемости численность населения будет падать из-за высоких показателей смертности. Таким образом, на самом деле рост населения определяется не первым фактором и не вторым, а соотношением между ними.

И, наконец, не следует путать с фактором причины закон рычага. То, что можно добиться значительных перемен, изменив всего один нужный элемент, еще не означает, что измененный нами элемент и был причиной всех бед: просто его изменение было кратчайшим путем к изменению структуры всей системы, которое по принципу домино последовало за первым толчком.

Три распространенных заблуждения

Системный подход высвечивает три основных заблуждения, связанных с мышлением в рамках причинно-следствен­ной связи:

1. Причина влечет за собой следствие, и они отделены друг от друга.

Причина и следствие — разные понятия, но с определенной точки зрения их можно отнести к одному и тому же событию. Прямая связь показывает, каким образом следствие той или иной конкретной причины может послужить причиной самому себе. Разве недостаток товаров в магазинах вызывает ажиотажный спрос, или, наоборот, ажиотажный спрос ведет к их опустошению? Неправильна в данном случае сама постановка вопроса, поскольку здесь мы имеем дело с замкнутым циклом: если двигаться в его пределах достаточно долго, вы снова вернетесь туда, откуда начали путь. Что наступит раньше, зависит от того, где вы начали Мы привыкли мыслить в терминах либо причины, либо следствия. В системах мы сталкиваемся с тем, что один и тот же объект может оказаться и причиной, и следствием.

2. Следствие и причина соседствуют в пространстве и времени.

Для нашего мышления такой порядок вещей представ­ляется наиболее естественным; кроме того, когда следствие оказывается действительно рядом с причиной, легче их увя­зать, — однако в случае систем такое бывает крайне редко. В системах столь же естественно и с таким же постоянством возникает задержка во времени, и следствие может проявить­ся совсем в другой части системы. Таким образом, имея дело с системами, необходимо расширить поле рассмотрения во времени и в пространстве, чтобы полностью проследить всю цепочку причин и следствий.

Яркий пример — блуждающие боли. Болезненное со­стояние той части тела, в которой отсутствуют болевые ре­цепторы, проявляется как боль в другой части тела. Непо­ладки в работе сердца чаще всего дают о себе знать болями в левой руке. Защемление нерва в поясничной области отда­ется болью в ноге. Следствие травмы одной части тела мо­жет проявиться болью в другой. К одному нашему знакомо­му, остеопату по профессии, однажды явился пациент с жа­лобами на острые боли в области шеи. Лечение шейных связок не принесло никаких результатов, и потребовалось несколько недель, чтобы стала понятной суть проблемы. Этот пациент повредил большой палец на правой ноге. Чтобы избежать постоянной боли, он невольно изменил походку, сместив тя­жесть своего тела на здоровую ногу, что, в свою очередь, привело к небольшому дополнительному напряжению мышц в области таза. Чтобы компенсировать возникшую дефор­мацию, в состояние напряжения были приведены мышцы спи­ны, что и привело к болям в шейных связках.

Таким образом, поиск причины вблизи от следствия может привести к ошибочным заключениям. Кроме того, нас могут сбить с толку всякого рода правдоподобные рассуж­дения, потому что мы склонны искать те факты, которые будут в пользу наших созданных ранее моделей. Напомним, что при системном подходе объяснение наблюдаемому дает не какая-либо отдельная причина, а вся структура системы во взаимосвязи ее элементов.

Особенного внимания заслуживают те ситуации, в ко­торых прослеживается повторяющаяся закономерность. Ищите причину в самой закономерности, а не в различных толкованиях каждого случая в отдельности, в особенности, если в этих толкованиях все сводится к внешним факторам.

Повторение — это явное указание на то, что в основе заме­ченной закономерности имеется некая системная структура:

· Случившееся один раз — случайность.

· Случившееся вторично — заслуживает особого внима­ния.

· Случившееся трижды — закономерность; свидетельству­ющая о наличии системной структуры.

Одного нашего знакомого некоторое время, казалось, просто преследовал фатум с его автомобилем. В течение года автомобиль угодил в три дорожных происшествия, при этом всякий раз сам хозяин отсутствовал, просто другие автомо­били врезались именно в этот. Наш знакомый жил недалеко от дороги и парковал машину возле дома. В первом проис­шествии в припаркованный автомобиль врезался в вечерних сумерках пьяный водитель. Двумя месяцами позже другой водитель, уже вполне трезвый, вновь врезался в злополуч­ную машину, вывернув от перебегавшей дорогу собаки. Тре­тье столкновение со смирно стоявшей машиной произошло во время сильной грозы. Каждый из этих случаев был по-своему уникален: пьяный за рулем, вынырнувшая из-под земли собака и дождь как из ведра; каждая из этих причин, несом­ненно, была достаточно весомой в качестве объяснения, — и все же наш друг явно искушал судьбу. Он упорно парковал свой автомобиль возле дома, а это значило, что он ставил его в неположенном месте, причем вблизи от довольно кру­того поворота, ведущего к скоростной магистрали. После третьей аварии и очередного письма из страховой компании он начал парковаться подальше от дороги, и «фатум» куда-то исчез.

Возьмем, к примеру, торговую фирму, которая никак не может достичь того уровня продажи товаров, к которому стре­мится. Возможно, разочаровывающие результаты первого квартала можно объяснить затишьем на рынке, возникаю­щим обычно после Нового года. Неудачу, которой закончил­ся второй квартал, можно списать за счет внешних экономических факторов. Спад сбыта в третьем квартале связан с уходом из фирмы руководителя отдела сбыта, а четвертый квартал — это Рождество, когда конкуренция особенно жес­ткая. Но показатели объема и темпов сбыта будут оставать­ся на низком уровне до тех пор, пока менеджеры фирмы не задумаются и не постараются выявить лежащие в основе этих показателей факторы. Для этого им необходимо взгля­нуть на свою фирму как на систему. Истинная причина мо­жет представлять собой некую комбинацию — безразличие в штатных работниках к делам фирмы, сугубо формальное обслуживание клиентов и бессистемный отбор кадров. По­ставленные менеджерами цели могут быть на самом деле завышенными, а значит нереальными, к тому же их достиже­ние требует больших затрат. Используя системный подход, вы можете выйти за рамки отдельных событий и обнаружить те глубинные факторы, которые лежат в основе выявленных закономерностей.

3. Следствие в целом соразмерно причине

Это утверждение справедливо в отношении физических объектов: когда один автомобиль сталкивается с другим, их масса и скорость определяют силу удара и тяжесть повреж­дений. Но оно не является законом в отношении систем, жи­вых или механических. В механических системах вы може­те получить значительный эффект от незначительных уси­лий — подобно резкому увеличению мощности двигателя автомобиля, возникающему в результате легкого нажатия ногой на педаль газа — по той причине, что система способ­на усиливать эффект благодаря действию механизмов уси­ливающей обратной связи. В биологических системах при­чина и следствие связаны еще менее жестко. Опустошитель­ная эпидемия может быть вызвана таким микроскопическим объектом, как вирус. Применение одного только пестицида в сравнительно ничтожных количествах — может оказать нео­братимое воздействие на всё экологическое равновесие в ре­гионе. Если вы пнете собаку, она может убежать, а может и укусить вас. Высвобождаемая в ее реакции энергия возника­ет не из ваших усилий, а изнутри самого живого существа, и известна как дополнительная энергия. Она уже была в сис­теме — еще до ваших действий (до появления «причины»).

Бывает, что действия внутри системы или по ее адресу не дают никакого эффекта, потому что у каждой системы свой порог реагирования, и когда интенсивность данного воз­действия не превышает этот порог, в системе ничего не про­исходит. Но как только порог преодолен — пусть лишь на саму малость — вы получаете полную реакцию. Животное, которое вы пнули ногой, вряд ли укусит вас, тщательно подо­брав пропорцию силе вашего пинка. Так что «следствие» — импульс на выходе — совсем не обязательно пропорциональ­но «причине» — импульсу на входе.

Классическая физика имеет дело с закрытыми систе­мами, т, е. такими, которые можно рассматривать изолиро­ванно от среды. В закрытой системе конечное состояние пол­ностью определяется начальными условиями: например, пред­сказать поведение терморегулятора при фиксированной температуре не составит никакого труда. В отличие от них, биологические и социальные системы — это системы от­крытые: они поддерживают свое существование посредством непрерывного обмена с окружающей средой. Мы поглощаем кислород и пищу из окружающей среды — и возвращаем в нее углекислый газ и прочие отходы биологической жизнеде­ятельности. Мы постоянно меняемся, чтобы оставаться не­изменными. Мы проходим через жизненные неурядицы со­всем не так, как закрытые системы: мы способны восста­навливать сами себя. Через год ваша внешность вряд ли сколько-нибудь заметно изменится, хотя свыше 90% атомов в вашем теле будут заменены новыми.

Открытые системы чрезвычайно чувствительны к на­чальным условиям. Пробка на дороге в первое утро по пути на работу не слишком вас расстроит. Но на следующее утро такой же затор может вызвать бурю негодования. Ваша ре­акция будет зависеть от того, как вы себя чувствовали в самом начале, в каком состоянии сели за руль. Это и делает живые системы столь малопредсказуемыми. Самое незна­чительное изменение в начальных условиях может привести к резкому изменению реакции в ответ на тот же внешний сти­мул. Здесь начинается наука о хаосе, которая изучает пове­дение сложных систем.

Две стороны хаоса

Хаос и чувствительность сложных систем к начальным условиям можно продемонстрировать так называемым «эф­фектом бабочки». Выявил его Эдвард Лоренц, бывший в то время метеорологом Массачусетского технологического ин­ститута. Лекция, которая в виде монографии называется «Может ли взмах крыльев бабочки в Бразилии вызвать тор­надо в Техасе», стала результатом проведенных Лоренцем в 1961 г. исследований компьютерных моделей погодных явле­ний. Как-то раз он решил получить результаты для проме­жутка времени, в два раза большего, чем прежде, и чтобы не возиться вновь с указанием начальных данных, запустил про­грамму с полпути, задав в качестве начальных условий ре­зультаты, полученные в предыдущих вычислениях. Вернув­шись через некоторое время, он, к своему удивлению, обна­ружил, что новые результаты, которые он ожидал получить в общем похожими на предыдущие, оказались разительно ины­ми. Дело в том, что, набирая на компьютере исходные дан­ные, Лоренц их для удобства округлил. Он ввел три цифры после запятой вместо шести, предполагая, что столь незна­чительные изменения не смогут вызвать серьезных послед­ствий. Однако исправно проведенные компьютером вычис­ления показали, что в такой сложной системе, как погода, крошечное начальное изменение после ввода в систему мо­жет быть усилено настолько, что через некоторое время по­лучатся абсолютно неожиданные результаты. Прогнозы по­годы на ближайшее время, как правило, оказываются доста­точно точными; но по мере удаленности во времени степень их неопределенности экспоненциально растет.

Действие этих же механизмов мы можем увидеть в са­мых незначительных, казалось бы, случайных событиях, ко­торые определяют ход нашей жизни. Во многих научно-фан­тастических историях (например, в знаменитом фильме Спил­берга «Назад в будущее») рассказывается о том, как могла бы измениться наша жизнь, если бы в свое время в ней не имело места какое-нибудь малозаметное событие. Ведь у самых незначительных событий могут быть серьезнейшие последствия. Случайный телефонный звонок может стать началом крутого поворота в вашей карьере. Несколько слов, сказанных в шутку, способны вознести на Олимп или отпра­вить на каторгу. И мы никогда не сможем проиграть жизнь заново и узнать, в чем она могла бы измениться. Мы строим свое будущее из тех мелких и, казалось бы, не имеющих осо­бого значения решений, которые мы принимаем каждый день, но узнаем о степени их важности лишь позже, когда можно только вспоминать о них.

У теории хаоса есть и своя оборотная сторона. В собы­тиях, которые кажутся случайными, при ближайшем их рас­смотрении может проявиться некоторый скрытый порядок. Если взять простую систему и вновь и вновь подвергать ее одному и тому же изменению, она может стать очень слож­ной. В хаосе на самом деле нет ничего случайного. Как бы пристально или, наоборот, издалека вы ни приглядывались к нему, вы можете обнаружить одну и ту же повторяющуюся закономерность. Например, если смотреть на береговую ли­нию с высоты птичьего полета, заметны такие же особенно­сти этой линии, какие свойственны каждому более мелкому ее участку, который можно видеть, уже находясь на поверх­ности земли, и даже еще более мелкому, если приглядеться к ней с более близкого расстояния. Береговая линия никогда не становится гладкой, и эта ее особенность является систем­ной. Такие закономерности системы, которые повторяются на различных ее уровнях, называются фракталами.

Есть один анекдот из биографии американского психо­лога Вильяма Джеймса. Как-то раз, после лекции в Гарварде, он отвечал на вопросы слушателей. Под конец один из них вдруг спросил: почему Земля не падает? Естественно, Джеймс счел разумным сначала узнать на этот счет мнение того, кто задал этот вопрос.

— Ну, как же, — ответил тот. — Ребенку известно: мир покоится на спине огромной черепахи.

Опешивший Джеймс только и смог спросить в свою очередь:

— А что же, в таком случае, держит черепаху?

— Эге, думал меня поймать, — последовал ответ. — Там черепахи до самого низа!

Так вот, теория хаоса — это фракталы «до самого низа».

Не так часто мы становимся свидетелями того, как возникает новая отрасль науки и при этом нет никого, кто не захотел бы заработать на ней деньги; в этом смысле теория хаоса не исключение. Пожалуй, одна из сложнейших систем — это как раз движение акций, возникновение или исчезнове­ние дивидендов, и для тех, кто сделал себе из биржевого ха­оса науку, чаша Грааля — это та закономерность, тот ус­кользающий порядок в совершенно, казалось бы, случайных колебаниях цен изо дня в день, от недели к неделе, который они стремятся ухватить и использовать для того, чтобы на­жить состояние. В 1996 г. один физик, разработавший компь­ютерную модель циркуляции массы в замкнутом простран­стве, обнаружил, что, когда он запустил свою программу, под­ставив в нее вместо показателей флюктуаций массы, быстро меняющиеся значения курсов валют, которые складываются в результате несогласованных действий тысяч биржевых маклеров по всему миру, он смог предсказать некоторые тен­денции в развитии отношения доллара к йене на месяц впе­ред. Оказалось, что циркуляция массы и изменение курса валют управляются одними и теми же закономерностями. Но прежде чем торжественно подсчитывать состояние, которое можно было бы нажить с помощью этой программы, мы как мыслящие системно могли бы задать вопрос: каковы будут прямые последствия появления такой программы? Если бы рынок акций стал предсказуемым, как должна была бы из­менить эта предсказуемость его поведение, чтобы в резуль­тате он снова стал непредсказуемым?

Сложность бывает двух типов: внутренняя и внешняя. Внутренняя сложность — это темная сторона хаоса, нечто вполне реальное. Малые начальные флюктуации со време­нем приводят к огромным изменениям, циклы обратной свя­зи образуют такие хитросплетения, что система в целом пре­вращается в гордиев узел, который не под силу разрубить, а не то, что распутать, даже самому мощному компьютеру. Внешняя сложность — это светлая сторона хаоса: даже в сколь угодно сложной системе есть свой порядок, порою даже совсем простые закономерности, В качестве тех, кто пыта­ется мыслить системно, мы ищем закономерности в любой внешней сложности. Внутренняя сложность высокого уровня составляет предмет изучения для специалистов-исследова­телей хаоса и для суперкомпьютеров новейшего поколения. Это весьма интригующая область, полная неожиданностей и открытий, но здесь мы не будем ее касаться. Невысокий уро­вень сложности, да к тому же еще только внешней, является прибежищем легких проблем. То, что нас интересует, — это как раз средний уровень, на котором внутренняя сложность незначительна, а внешняя высока и при этом вполне доступ­на исследованию.

Есть две процедуры, которые помогают выявить слож­ность системы и ее закономерности, ограничив соответству­ющим полем исследования. Первая: установите практичес­ки пригодные границы. Так, если предмет системного анали­за — ваши собственные финансы, то, с одной стороны, вы можете без всякого ущерба оставить в стороне особенности молекулярного строения монет и денежных купюр, а также топографическую структуру изображения на кредитной кар­точке. С другой стороны, вы можете также исключить из рассмотрения вопрос о том, как ваши затраты согласуются с проектом бюджета на текущий финансовый год. При этом состояние вашего здоровья, планы и прогнозы, касающиеся вашего личного будущего, могут иметь весьма существен­ное значение. Вы сами определяете границы. Чем шире вы раскинете сеть анализа, тем с более высокой степенью слож­ности вам придется столкнуться.

Приведем такой пример. Вам, вероятно, приходилось выполнять дома простой косметический ремонт. Предполо­жим, нужно наклеить новые обои. Передвигая мебель, вы обнаруживаете, что некоторые стулья до того обветшали, что их остается просто выбросить. А обдирание со стен старых обоев — самый подходящий момент для замены старого выключателя, который выглядит уж совсем неприлично. Мо­жет, лучше поставить белый?.. Когда вы начинаете занимать­ся выключателем, выясняется, что электропроводка проху­дилась, ее давно пора заменить. А заодно неплохо бы за­няться и электричеством во всем доме... Значит, придется вскрывать паркет. Для нового паркета придется, наверно, купить новые ковры... Иными словами, если не установить границы для планируемых изменений, то не успеете вы огля­нуться, как ваш простенький «косметический ремонт» уже привел к серьезным планам переезда на новую квартиру.

Сложные системы могут возвращаться в устойчивое состояние. Представьте себе, что вы открыли водопровод­ный кран, — совсем немного. Из крана начинает капать вода. Если открыть кран еще самую малость, и еще, и еще, то в какой-то момент капли сливаются в струйку, а затем вода начинает литься турбулентным потоком. Вы просто преодо­лели некий порог. Продолжая отвинчивать кран, вы вновь по­лучите новое качество: вода из него начнет просто хлестать. А что произойдет, если остановиться посредине, между дву­мя различными состояниями струи? Струя не сможет оста­ваться в этом промежуточном состоянии. Она «скатится» либо к первому, либо ко второму, подобно шарику, если его поместить на выпуклую поверхность. Похоже, что сложные системы как бы сами стремятся вернуться в то или иное устойчивое состояние. В теории самоорганизации (раздел теории хаоса, исследующий вопрос о том, каким образом в сложных системах может спонтанно возникнуть порядок, подобно тому, как в атмосфере возникает снежинка, а в ра­створе кристалл) такие состояния называются аттракто­рами. Известно, что снежинки образуются при вполне опре­деленных атмосферных условиях, но заранее угадать форму снежинок невозможно. Такие упорядоченные состояния воз­никают внезапно, как результат действия определенного ме­ханизма обратной связи. У каждого из нас свои способы вос­приятия и понимания происходящих событий. Например, по­смотрите на рисунок.