Хромой Олень, шаман племени Лакота

«Хромой Олень, искатель видений»

Откуда появилась голографическая модель? Прежде чем искать ответ, давайте вспомним, откуда появился сам вопрос. В данной книге я назвал голографический принцип новой теорией, и это справедливо в том смысле, что она впервые представлена в научном контексте. Но, как мы уже видели, некоторые аспекты этой теории намечались в различных древних культурах. Это знаменательно в том смысле, что, стало быть, еще в древности, по крайней мере интуитивно, вселенной уже приписывали голографические свойства.

Например, идею Бома о том, что вселенную можно рассматривать как состоящую из двух основных порядков, импликативного и экспликативного, можно отыскать в нескольких древних культурах. Тибетские буддисты называют два этих аспекта пустотой и не-пустотой. Не-пустота – это реальность, состоящая из видимых предметов. Из пустоты, как и из импликативного порядка, рождается все сущее и «льется непрерывным потоком». Однако лишь пустота реальна, тогда как объективный мир иллюзорен и существует исключительно благодаря непрерывному потоку между двумя порядками [1].

В свою очередь, пустота определяется как «тонкая», «неделимая» и «свободная от конкретных дефиниций». Поскольку она представляет собой литую целостность (totality), ее нельзя описать словами [2]. Строго говоря, не-пустоту также нельзя описать словами, поскольку она также является цельной в том смысле, что сознание и материя перемешаны и неделимы. Здесь скрыт парадокс, так как, несмотря на свою иллюзорную природу, не-пустота все же содержит «бесконечно большой набор вселенных» – которые, в свою очередь, обладают тем же свойством неделимости. Как заметил Джон Блофельд, изучающий тибетскую культуру: «В такой вселенной существует взаимное проникновение всех вещей; поэтому в не-пустоте, так же как и в пустоте, часть – это также целое» [3].

Интересно, что тибетцы предвосхитили некоторые из идей Прибрама. Согласно Миларепе, тибетскому йогу одиннадцатого века и наиболее почитаемому тибетскому святому, причина нашей неспособности непосредственно воспринимать пустоту заключается в «обусловленности» нашего подсознания (или, как выражается Миларепа, «внутреннего сознания»). Эта обусловленность не только удерживает нас от видения «границы между сознанием и материей», или того, что мы называем частотным диапазоном, но также заставляет нас формировать свое тело в промежутке между инкарнациями. «В невидимой небесной сфере... иллюзорное сознание – самый большой преступник», – пишет Миларепа, учивший своих последователей «совершенному зрению и размышлению» для постижения «Высшей Реальности» [4].

Дзэн-буддисты также признают неделимость высшей реальности, причем главная цель дзэн, которой подчинено все остальное, – достичь этой целостности. В книге «Игры мастеров дзэн» Роберт Сол и Одри Карр используют те же выражения, что и Бом: «Неадекватность концептуального языка для определения неделимой природы реальности и есть то неведение, от которого нас старается освободить дзэн. Конечные ответы нельзя найти в концептуальных теориях и сложных умопостроениях, – они содержатся в прямом, неконцептуальном опыте постижения реальности» [5].

Индусы называют импликативный уровень реальности Брахманом [6]. Брахман не имеет формы, но представляет собой колыбель всех форм видимой реальности, которая появляется из нее и вновь в нее свертывается бесконечным потоком [7]. Как и Бом, который замечает, что импликативный порядок с таким же успехом может быть назван «духом», индусы иногда персонифицируют этот уровень и говорят, что он состоит из чистого сознания. Таким образом, сознание не только более тонкая, но и более фундаментальная форма материи; в индуистской космогонии именно материя появляется из сознания, а не наоборот. Или как сказано в Ведах: физический мир появляется одновременно как «завуалированное» и «спроецированное» свойство сознания [8].

Поскольку материальная вселенная представляет собой реальность второго порядка, созданная «завуалированным» сознанием, индусы говорят, что она пребывает в переменчивом и иллюзорном, вечно текущем состоянии, известном как майя. Как гласит Шветашватара-упанишада: «Следует знать, что Природа иллюзорна (майя), а Брахман – источник иллюзии. Существа, населяющие этот мир, – его части» [9]. В Кена-упанишаде говорится о том, что Брахман – нечто сверхъестественное, «каждое мгновенье изменяющее свою форму, от человека до травинки» [10].

Индусы говорят, что, поскольку все развертывается из полноты Брахмана, мир также представляет собой неразрывное целое, и только майя удерживает нас от осознания того, что в реальности какое бы то ни было разделение отсутствует. «Майя дробит единое сознание, в результате чего предметы кажутся отделенными от наблюдателя, – так появляется множественная вселенная, – говорит ученый-ведантист Джон Вудрофф. – И этот объективный мир существует, пока [человеческое] сознание не избавится от вуали, или обусловленности. Но в конечном состоянии различия пропадают, поскольку чувства, чувствующий и предмет чувствования сливаются воедино» [11].

Ту же идею мы находим в иудаизме. Согласно каббалистической традиции, по выражению Лео Шайя, швейцарского исследователя Каббалы, «все творение представляет собой иллюзорную проекцию трансцендентных аспектов Бога» [12]. Представление о том, что творение, произведенное Богом, это иллюзия, отражено даже в еврейском языке: как указано в книге «Зогар», каббалистическом комментарии тринадцатого века к Торе и наиболее известном из иудейских эзотерических текстов, сам глагол «baro» – «творить» – подразумевает «творить иллюзию» [13].

Мы находим голографические принципы и в шаманских традициях. Гавайские кахуны говорят, что все во вселенной бесконечно взаимосвязано, словно паутиной. Шаман, понимающий взаимосвязь всех вещей, рассматривает себя как центр этой паутины, откуда он может влиять на каждую частицу вселенной (интересно, что принцип майи в индуизме также часто уподобляется паутине[58]) [14].

Как и Бом, который утверждает, что сознание всегда рождается из импликативного, аборигены верят в то, что истинный источник сознания лежит в трансцендентной реальности «спящего времени». Обычные люди не сознают этого и думают, что их сознание заключено в их телах. Однако шаманы знают, что это не так, – вот почему они могут устанавливать контакт с тонкими уровнями реальности [15].

В племени догон из Судана также существует представление о физическом мире как продукте более глубоких и фундаментальных уровней реальности; этот мир непрерывно вытекает из первопричины своего существования и втекает обратно. Как заметил один из старейшин племени: «Вытащить, а потом вернуть то, что вытащено, – в этом вся жизнь» [16].

Действительно, идею импликативного/экспликативного можно найти практически во всех шаманских традициях. В своей книге «Волшебник четырех ветров: история шамана» Дуглас Шарон говорит следующее: «Вероятно, центральная идея шаманизма, в каких бы уголках мира ее ни находили, заключается в том, что все видимое в мире, живое и неживое, происходит из первичной основы и ею питается. В конце концов все возвращается в это невыразимое, загадочное, безличное существование» [17].

Date: 2015-05-18; view: 699; Нарушение авторских прав