Н а I р

А.Я. Галина Алексеевна! Какое место в педагогическом методе Нины Львовны занимал такой важный способ воспитания вокаль­ но художественных сторон творчества посредством исполнительских

Ii из музыкального материала? Нина Львовна всегда демонстрировала
п питательное знание вокальной литературы всех времен, стилей и
ни он. Она выбирала для ученика то, что раскрывало его самые привле-
■ цельные стороны. Этотподход, видимо,также играл огромную роль?

Г.П. Безусловно! Она так хорошо знала, какое воздействие ока-

I ii мне г на голос каждое произведение, что, составляя репертуар учени-
ки, могла предугадать, как он будет развиваться на нем не только во-
| i п.но, но и артистически.

Я могу привести свой пример. Когда я поступила в театр, первы­ ми партиями были Елена и Фьердилиджи. Я справилась с ними весьма

> in пню. И мне предложили роль Чио-Чио-сан. Сточки зрения испол­ нения верхних нот я не испытывала уже никаких затруднений — верх-

........ I регистр голоса был всегда стабильным. Директор и режиссер угова-

рпмади меня готовить партию, считая, что я без труда ее исполню. Но, V |нав об этом, Нина Львовна вынесла мне приговор: «Сейчас — ни в | нем случае! У тебя легкое лирическое сопрано! Для него достаточно со-

||.ню оперного репертуара. Если сейчас будешь петь Чио-Чио-сан, то

обязательно потеряешь хрустальный, легкий верхний регистр». И я от казалась от такой партии, которую мечтают исполнить многие певицы. Правда, в концертное исполнение монолог Чио-Чио-сан я включала, но всю оперную партию никогда не пела. И сейчас, по прошествии мно гих лет, я понимаю — насколько прозорлива была Нина Львовна. И я бесконечно ей благодарна за такое предвидение. Но это можно было сделать только благодаря безмерной вере своему педагогу.

А.Я. Такую глубокую вокальную эрудицию Нины Львовны я уви дела во время моей работы над программой по «Истории вокальною искусства», включающей три составляющие: 1) вокальная музыка, 2) ее воздействие на исполнительство певцов и 3) вокальная педагоги ка. Эта программа, по которой читается курс, подробнейшим образом рассматривает пути эволюции четырех европейских певческих школ: итальянской, французской, немецкой и, конечно, русской в контек сте развития вокальной музыки, исполнительского искусства и педа­гогики. Первым серьезным рецензентом стала Нина Львовна. Так скрупулезно, с широким пониманием стоящих проблем, означенных в материалах программы, стремлением помочь, предложить ориги­нальный ракурс решения, восполнить пробелы, неизбежные в таких случаях, мог только музыкант-художник уровня компетентности Нины Львовны. Я безмерно благодарна Нине Львовне за такую заин­тересованность и поддержку и, конечно, за драгоценные замечания. Я имела честь при обсуждении своей программы услышать от Нин ы Львовны слова одобрения работы. А главное, подчеркнутую ею важ ность донесения этих знаний до студентов. Безусловно, это был чело век огромной эрудиции, и не только в отношении глубины, но и широ ты диапазона знаний.

Г.П. Не могу не упомянуть о еще одной удивительной стороне му зыкально-педагогического дарования Нины Львовны. В искусстве вон рос исполнительских стилей чрезвычайно сложен. Зачастую словами все не объяснишь. Безусловно, имеются характерные стилистические черты различных композиторских направлений. Вспоминаю время, когда в классе я пела произведения Баха, Генделя и очень старалась пс редать в исполнении, как мне виделось, дух композиторского замысла. И вдруг я услышала от Нины Львовны: «Галя! Не выдумывайте Баха и Генделя! Пойте их с открытым сердцем, искренне. Тогда это и будут -Бах и Гендель». И ведь действительно, музыка данных композиторов требует естества, свободы, строгой классической простоты.

А.Я. Мне кажется, что в приведенном случае помимо огромных
т.шмй немаловажную роль сыграла и педагогическая интуиция. Видя
ваши усердные старания, понимая художественность и психологичес-
кую н а п равленность вашей артистической натуры, Нина Львовна суме-
i.i н.ппи и верный путь, и правильные слова, которые помогли вам в
...... оаеме интерпретаций этих произведений.

Г. П. Абсолютно точное замечание. В этой музыке нет «открытых»

I I рае гей, там нет так называемых «рыданий». И все-таки я считаю, что в ю время недостаточно точно исполняла замысел, рекомендуемый Ни­ной Львовной. Но она очень щедро меня вела — что-то корректируя, убирая лишнее, добавляя необходимое. Следовать ее замечаниям было Просто, естественно, и главное, доступно пониманию. Нина Львовна in е i па находила такие слова и рекомендации, которые сразу ставили все на | вой места — и вокальную технику, и проблемы интерпретации. За ним всегда ощущались огромные знания и широчайшая эрудиция. Ileai., предостерегая меня от исполнения партии Чио-Чио-сан, Нина

II ми 1вна четко и ясно представляла перспективу развития моего певчес- i■ I н < 1 i ютенциала. А подобное способен предугадать только мастер, об-ИДающий высочайшим профессионализмом. Я всегда об этом помню п необычайно благодарна моей великой наставнице.

А.Я. Нина Львовна владела несколькими иностранными языка­ ми, чао играет немаловажную роль в интерпретации произведений. Hi поминаю свои посещения ее класса: всегда слышала исполнение | ОЧИНения на языке оригинала.

Г.П. Да, действительно, это так, но вы застали уже поздний пери-

I hi А ведь раньше было принято петь только в русском переводе. Нина

II ввоина в своей артистической практике многое пела на русском языке.
| помню запись, сделанную в ансамбле с Гедике, где она произведения
I.| ча исполняет в русском варианте текста. Но когда появилась возмож-

......... использовать оригинал языка сочинений, Нина Львовна неукос-

и н i ел ьно этому следовала. Причем ее эрудиция простиралась и на зна­ние фонетики разных языков. Она никогда не прибегала к консульта­ции специалистов — настолько хорошо владела произносительными Нормами.

А.Я. Скажите, каковые были взгляды Нины Львовны на развитие i имосгоятельности вокально-музыкального мышления и работы уче­ников пне класса? Какие требования она предъявляла к разучиванию Произведения?

Г.П. Первое, как считала Нина Львовна, это обязательное озна­комление студента с произведением в исполнении хорошего музыкан­та, тонкого интерпретатора. Необходимым условием было — сочине­ние должно увлечь будущего исполнителя, заинтересовать его и пробу­дить желание к разучиванию. Как только вокально-инструментальный образ у него уже эскизно наметился, студент получал задание самостоя­тельно выучить мелодический и поэтический текст.

А.Я. Создается впечатление, что Нина Львовна придерживалась тактики от синтеза к анализу, и обратно. Вначале формировалось необ­ходимое эмоциональное воображение, которое сопровождало произве­дение, затем находились пути реализации. Музыка рождала необходи­мые средства выразительности как с точки зрения вокальной техники, так и музыкального воплощения.

Г. П. Да, да. Безусловно, вы правильно подметили.

А.Я. Наблюдая за методикой занятий Нины Львовны, я ни разу не была свидетелем того, чтобы студенты пели, как это нередко бывает, «из-за спины концертмейстера». То есть были не уверены в музыкаль­но-поэтической основе произведения.

Г.П. Это верно. Только в редких случаях дозволялось «подгляды­вать» в музыкальный текст. Но в целом, как правило, мы все быстро са­мостоятельно выучивали произведения. К великому сожалению, в на­стоящее время наблюдается иная картина. Студенты слишком долго не могут расстаться с нотами, что, конечно, мешает развитию музыкаль­но-артистической стороны исполнения.

А.Я. Вероятно, по системе обучения, которую прошла сама Нина Львовна, а именно — продолжительность урока с педагогом составляла всего 25 минут (и было их всего два раза в неделю), — сыграла свою определяющую роль в необходимости самостоятельной работы. К тому же в учебной программе не предусматривались концертмейстерские часы, и учащийся обязан был быть компетентным в разборе музыкаль­ного материала, не перекладывая его разучивание на время урока с пе­дагогом. Те 50 минут в неделю общения с профессором ценились уче­никами необычайно высоко. Необходимо было овладевать вокальной техникой, осознать то, чего хочет добиться педагог. И все молодые пев­цы это хорошо понимали. Думается, этот настрой невольно передавал­ся Ниной Львовной в занятиях со студентами. Пиетет профессора, ее необыкновенный и уникальный профессионализм были тем критери­ем, который и диктовал вам, студентам, отношение к обучению пению.

Щ

Г. П. Вы абсолютно правы! С первых же уроков вырабатывалась Колоссальная ответственность и глубочайшее уважение к требованиям Нины Львовны, что абсолютно исключало легковесное отношение к Проведению самого занятия. Это складывалось как бы само собой, бессознательно, но абсолютно определенно.

А.Я. Нина Львовна успешно занималась со всеми типами голо-

I он, включая и мужские.

Г. П. Да, ее вокальное ухо, знания и, конечно, представление эта-юнности звучания любого типа голоса являлись той основой, на кото­рой шло развитие вокальных данных. Ведь Нина Львовна, путешествуя 60 < вятославом Теофиловичем, имела огромную возможность слышать И впитывать лучшие достижения мирового певческого искусства,

·к мы сливать и анализировать их применительно к русским певцам. Ее

·Пуховые впечатления постоянно пополнялись. И вы это знаете лучше Меня, какое огромное влияние на голос исполнителя оказывают нренетавления вокального эталона, то есть той цели, к которой следует

. фСМИТЬСЯ.

А.Я. Мне видится необычайно важным в воспитании певца не ГОЛько совершенствование вокального инструмента со всеми ему необ­ходимыми атрибутами, как-то: ровность и красота тембра, подвиж­ность и кантиленность звучания, овладение динамической палитрой и

II х п'иетствующим каждому типу голоса объемом диапазона. Этого еще
Недостаточно, чтобы стать певцом-музыкантом, артистом, интерпрета-
ГОром. Художественность исполнения в классе Нины Львовны разви-
■алась изначально, естественно, как бы непроизвольно. И сточки зре-
ния музыкальной стилистики произведений всегда все было выполне-
но безукоризненно. Подобный синтез педагогического мастерства
присущ поистине лучшим его представителям, в числе которых, не-
. омпенно, была Нина Львовна.

Г. П. Да, это так. Ученики Нины Львовны очень хорошо это пони­ мали и ценили. Я вспоминаю Сашу Науменко. Его благодарность педа-ioiv за полученные знания и умения была безгранична. Когда бы ни ЮЗвращалась Нина Львовна из-за границы, особенно последнее вре­мя в период болезни Святослава Теофиловича, на рояле уже стоял бу- i е г цветов. И каждый раз абсолютно необычный. Создавалось впечат­ление, что этим соцветием красок он хотел выразить свою самую сер­истую признательность за все то, что получил в ее классе. Не случайно (нша стал солистом Большого театра. И слава богу, что он это хорошо

понимал. Я должна отметить еще одно замечательное качество личное ти Нины Львовны. Если она поверила в человека, то для нее абсолютно было неважным, что говорят о нем другие. Она любила его уже до конца и старалась помогать во всем. Так произошло и с Сашей Науменко. Они очень много работали. Вспоминаю занятия над циклом Д. Шостакови­ча «Сонеты Микеланджело Буонарроти» — сложнейшим произведени ем со всех сторон исполнительского творчества. Или над музыкой Брамса!

А.Я. Это, конечно, уникальная черта музыкальной педагогиче­ской практики Нины Львовны. С одной стороны, продолжение рус­ских певческих традиций, понимание особенностей отечественной вокальной культуры, исключительная компетентность в музыке за­рубежных школ, с другой — проникновение в суть и постижение ха­рактера вокальных образцов современности. Необходимо обладать колоссальным объемом информации, чтобы воспринять драматургию Д. Шостаковича, которая сложна музыкальным языком, требует разви­того образного мышления, умения трансформировать тембр голоса со­образно содержанию!

Г.П. Вы знаете, Нина Львовна благоговела перед Д. Шостакови­чем. Она вместе с 3. Долухановой и А. Масленниковым была первой ис­полнительницей цикла композитора «Из еврейской народной поэзии», написанного для сопрано, контральто и тенора. Концерт стал настоящим праздником музыкального искусства. И вот проходит год. Я училась еще в консерватории и, конечно, посещала все концерты, где исполнялся этот цикл. Нина Львовна заболевает и обращается ко мне: «Галюша, готовь к исполнению Шостаковича». Она много работает со мной, и я пою этот цикл. Причем один раз я выступила с Т. Янко, другой — с 3. Долухановой. Мы должны были показаться Дмитрию Дмитриевичу. И уже репетируя с Шостаковичем, я начала обретать уверенность в себе. Я старалась схваты вать все. Спела. Шостакович молчит. Я пришла к Нине Львовне и услыша­ла вопрос: «Галюша, ну как?» — «Мне показалось, что все хорошо». -«А что сказал Дмитрий Дмитриевич?» — «Да он как-то все молчал», — от­ветила я. «Ну он всегда молчит и только благодарит. А сами-то вы как чу­вствовали себя, волновались?» Я ответила, что ничуть. Нина Львовна так была удивлена, и, по-моему, ей это показалось чуждым — как можно не волноваться перед таким гением?! Но я была молода и поняла это только позже, когда пела «Семь романсов на слова А. Блока», записывая их в ан­самбле с Н. Гутман за месяц до кончины Дмитрия Дмитриевича. Запись

Проходила в Большом зале консерватории в присутствии Шостаковича. Iloi уж тут я волновалась безумно, осознавая всю ответственность испол­нения создания великого гения.

А.Я. Понимание того, что Д.Д. Шостакович — величайший гений I опременности, конечно, также замечательное свойство личности Пипы Львовны.

Г.П. Да! Это было безграничное уважение, признание уникаль-

К mi Д.Д. Шостаковича, любви к нему и почитания его дарования. Бе­режно хранила Нина Львовна открытки и записки, присланные i омпозитором. А.Я. Галина Алексеевна! Как Нина Львовна оценивала будущую профессиональную стезю оканчивающих ее класс? Давала ли напут-(I пенные рекомендации, высказывала свое видение направленности в мокальном искусстве? В вас Нина Львовна сразу отметила и способ­ность к педагогического рода деятельности, в консерваторские годы inвручая проведение занятий с другими студентами. Г. П. Безусловно, Нина Львовна в процессе занятий с каждым уче-ником старалась выявить сильные стороны его дарования и направить все ри (вигие творческой индивидуальности на их совершенствование. Вот, к ii ри меру, Таня Черкасова, которая блистала четкостью и филигранностью пчнпки подвижности голоса. По окончании ею консерватории Нина Иьиовпа сразу предложила: «Давайте пробоваться в МАЛЕГОТ». Это была вЧвНЬ мудрая рекомендация. Таня так прекрасно развилась на оперной с i leiic и стала ведущей солисткой театра. Каждый из нас однажды слышал о| Пины Львовны подобные фразы: «Вам надо идти в театр, а вам заняться камерным исполнительством». Вот такую творческую направленность по- лучали все ее воспитанники. Надо сказать, требовательность была исклю- III гельно высокой. Но и Нина Львовна отдавала все силы, чтобы мы чув- ■ I попали себя увереннее. Если шла подготовка к конкурсу или к пробе в им!р, то она находила время заниматься ежедневно. А.Я. Присутствуя в классе Нины Львовны, я для себя также отме-i п на это замечательное качество педагога — способность увидеть в ис­полнительстве ученика ценные свойства и в дальнейшем культивиро-пн I т. и развивать их. Эта черта таланта воспитателя имеет в вокальной школе Московской консерватории устойчивые традиции. Ее можно Проследитьс начала деятельности консерватории в методиках профес-• upon А. Александровой-Кочетовой, В. Зарудной-Ивановой и, конеч­но, и практике У. Мазетти. Его тактика работы с А. Доливо, ставшим   впоследствии выдающимся камерным певцом, выходит за рамки пред ставления о занятиях итальянских маэстро. Не говоря о воспитании многих его талантливых учеников во главе с великой А. Неждановой. Т.П. Хочу добавить следующее. Нина Львовна оценивала не толь ко вокально-музыкальную индивидуальность ученика, она старалась разгадать человеческие качества его личности. И уже исходя из этого, предлагала произведения, в которых, по ее представлению, студент должен себя чувствовать удобно и комфортно во всех отношениях. А.Я. Галина Алексеевна, ваши педагогические устремления пере кликаются с методическими принципами Нины Львовны, взглядами на искусство практической педагогики. Я наблюдала, как вы занимаетесь: доброжелательно, тонко, интеллигентно, создаете обстановку в классе, способствующую максимальному раскрытию индивидуальности ученика. Какую роль сыграла Нина Львовна в вашем стремлении стать педагогом? Г.П. Вы справедливо заметили — действительно, я очень люблю педагогику, и важное значение в этом имел пример Нины Львовны. Она погружалась в творчество полностью, сопровождая своих учеников и на выступлениях. Я неоднократно наблюдала за Ниной Львовной во время моих концертов. Она буквально «пропевала» все произведения вместе со мной. В классе также было много моментов, когда казалось, что мы поем с ней в унисон. Она много показывала, особенно в тот период, когда еще сама активно выступала. У меня сохранилась дивная фотография, запе­чатлевшая исполнение романса «Здесь хорошо». Я никак не могла схва­тить момент правильного оформления нюанса piano. И Нина Львовна мне показала голосом. Это было так образно, что я на всю жизнь запом­нила эту сложнейшую технику пения piano. Я считаю, если педагог мо­жет хорошо показать, то это всегда для ученика доступнее, чем объясне­ние словами. Ведь объяснение «как» — это путь более далекий, нежели живой показ. При показе вся физиология голосообразования ученика включается одновременно, и он как бы схватывает нужное своим голосо­вым аппаратом. В таких случаях Нина Львовна всегда говорила: «Повто­рите еще раз и запомните, как вы это делаете». В своей работе я также следую этому принципу. Во время занятий Нина Львовна не только по­казывала, но и пыталась объяснить, «как надо». При этом большую роль играла ее мимика, реакция на услышанное. Вспоминаю, что во время пе­ния, следя за ее оценкой, я всегда понимала, что необходимо сделать: где темнее, ярче; где грустнее; где, наоборот, надо «открыться» больше. Она вся участвовала в процессе исполнения ученика. А.Я. И все-таки! Ранний интерес к педагогике — это был образ Пипы Львовны? Г. П. Да! Несомненно, это так. Единственное, что меня останав-ЦИВаловначале — безумная боязнь ответственности. Я всегда помнила, I КОЛЬКО Н ина Львовна «возилась» со мной, какой огромный труд вкла-(1.1 на на в каждое занятие. Поэтому мне казалось, что право преподавать и мест человек с огромными знаниями, могущий понять и раскрыть ин-шиидуальность другого голоса. Я считала, что такого права я пока не имена.Нина Львовна вселила в меня искру уверенности: «Давай, смелее начинай», — сказала она. Первое время я была как бы неофициальной hi i иетенткой в классе Нины Львовны. Когда она уезжала, то просила меня заниматься с ученицами. Я приходила на занятия, много слушала, по очень осторожничала. Конечно, когда у меня появились свои сту-чепты, я стала уже смелее. А.Я. При совершенно доброжелательной, доверительной атмос­фере в классе, спокойной и интеллигентной реакции педагога мне все Времяказалось, что Нина Львовна порой была сдержанна в оценках, и ее если результаты были очень хорошими. Г. П. Вы абсолютно правы. Она мне неоднократно говорила: «Га-пюша, ты очень много хвалишь!». А это случалось тогда, когда я увлека-КВСЬ занятиями с учениками. И они все мне казались обладающими бо­ксе гвенными тембрами. Я думаю, что все у меня происходило от избыт­ка энергии и огромного желания услышать в пении лучшее. Но практи­ка, и конечно, знания и опыт заставляют воспринимать результаты ЙШЯТИЙ с более строгих позиций и быть более сдержанной. А.Я. Но удивительная сдержанность Нины Львовны не угнетала, не привносила в класс отрицательных эмоций, а наоборот, вселяла спо­койствие и уверенность. Создавалось впечатление удивительно добро­желательной ауры. Г. П. Разумеется, студенты это прекрасно чувствовали, понимали, ч ГО к ним относятся предельно серьезно. Не могу умолчать, еще об одной стороне личности Нины Львов­ны. Она обладала необыкновенной человечностью, была настолько пппым и добрым другом. Я никогда не упускала возможности прово­пить се. Вспоминаю случай. Идем мы по переулку и встречаем бедную женщину, просящую подаяние. Нина Львовна открыла сумочку, доста-Ш деньги и, отдавая их женщине, сказала: «Мария Николаевна, я напи-| алав ваше отделение. Так что ждите». Я это запомнила на всю жизнь.     Нина Львовна, конечно, была настоящей христианкой, скромной, без излишней демонстрации. У нее были свои маленькие иконки. Она обя­зательно посещала церковь на все большие праздники. Иногда пригла­шала и нас, кто хотел и был ей близок. А.Я. Влияние личности педагога на учеников, я думаю, играло огромную роль. Оно, безусловно, отражалось и на профессиональной стороне творчества, вселяло веру в правильность выбранного пути. Г.П. Нина Львовна умела распределять свое внимание к учени­кам в зависимости от степени совершенства их искусства. Старалась уделять больше времени тем, кто в этом нуждался. И все происходило просто, естественно. Она обладала большим благородством души. Я не помню случая, когда Нина Львовна что-либо говорила в угоду своим ученикам, нелестно отзывалась о студентах других педагогов. Огромная ответственность у Нины Львовны была и перед кафедрой. Бывая здоро­ва и присутствуя в Москве, она никогда не пропускала заседания кафедры. Для нее это была важная сторона жизни. А.Я. Галина Алексеевна! Я вспоминаю в классе у Нины Львовны замечательного концертмейстера —Веру Яковлевну Шубину. Казалось, и в занятиях с учениками, и при работе над музыкальными произведе­ниями они мыслили одинаково. Как создавался этот уникальный педа­гогический ансамбль, музыкальное содружество, и как относилась Нина Львовна к роли аккомпаниатора? Г.П. Должна сказать, что Вера Яковлевна была и моим концерт­мейстером. Я благодарно судьбе за такую чудесную встречу и содружес­тво в творчестве. Вера Яковлевна Шубина впервые пришла в класс Ксе­нии Николаевны Дорлиак. Так что Нина Львовна уже с юношества была знакома с нею. Именно с этого периода они начали работать вмес­те. Существуют записи произведений русских композиторов, романсов Шумана, сделанных на совместных выступлениях. Вера Яковлевна была необычайно тонким музыкантом, искренне преданным своему делу и лично Нине Львовне. Такое редко встречается! Даже во время бо­лезненных состояний у нее не существовало слова «не могу». Она ни­когда не опаздывала на занятия и полностью отдавала себя ученикам и работе в классе. Вера Яковлевна отличалась большой сдержанностью характера и удивительной деликатностью. Она была в полном смысле слова воспитанным человеком, и Нина Львовна относилась к ней как к большому другу. Вы правильно заметили их единомыслие. В классе со­здавалось впечатление, что они «дышат одним воздухом». Я не помню,   •i юны Нина Львовна когда-нибудь сказала: «Веруня (так она называла Игру Я ковлевну), здесь, в этом месте, не так, давайте сделаем по-друго­му и т.п. Казалось, что каждое произведение пройдено ими совместно много раз. Вера Яковлевна была изумительным ансамблистом. После окончания консерватории я имела радость лет десять выступать с ней I месте. А.Я. Галина Алексеевна! Вы, вероятно, согласитесь со мной, что I пивным воспитателем в нашем искусстве всегда был, есть и будет педа-и и по специальности. Вся история вокальной школы Московской кон­серватории в деятельности лучших ее представителей свидетельствует о юм, с какой заинтересованностью педагоги относились не только к формированию вокально-музыкальных качеств учеников, но и их чело-ЦЧеских свойств и эрудиции вообще. Достаточно назвать имена веду­щих профессоров первого пятидесятилетия деятельности консервато­рии А. Александровой-Кочетовой, Дж. Гальвани, У. Мазетти, Е. Лав­ровской, В. Зарудной-Ивановой, заложивших эти замечательные тра­нш ши, развивавшиеся позднее в педагогике мастеров московской вокальной школы следующих поколений. Они всегда включали своих воспитанников в сотворчество не только в музыкальной сфере, но и в..ищсчеловеческом понимании, были наставниками в постижении ху­дожественно-культурного наследия, отношения к избранной профес-■ ни, сами служили примером, достойным подражания. Педагоги явля-iiici, не только профессионалами в своем искусстве, — они были интел­лигентами в полном значении этого понятия, передовыми музыканта­ми, способными к восприятию и пониманию современной музыки. Ярким примером тому может служить отношение профессоров вокаль­ною (факультета к опере П.И. Чайковского «Евгений Онегин». Именно I hiп взяли на себя труд работы с учениками над партиями оперы. Исто-рпи известно, что признание оперными театрами, да и публикой и кри- I пкой это гениальное произведение получит позднее. Вот подобная со­вершенно уникальная сторона творческой личности большого педаго-1.1 музыканта, эрудита с огромными знаниями, опытом и интуицией, свойственная Нине Львовне Дорлиак, продолжает одну из лучших тра-нипий деятельности результативных мастеров вокальной педагогики. Г.П. Уже по прошествии многих лет я могу сказать, насколько ныло интересно не только заниматься, но просто находиться в классе II in i ы Л ьвовны! Казалось, что ты попадаешь в какую-то сокровищницу с | ■ носсальной информации, погружаешься в музыку полностью. И, по-   вторяю, это все не навязывалось, а происходило настолько естественно, как существует в жизни. Я вспоминаю уникальное знание Ниной Львовной поэзии и литературы вообще. Как она любила Б. Пастернака! Она устраивала у себя дома чтения, где звучали произведения писателя. И это было тогда, когда он находился, как принято говорить, «не в чес­ти». Да и Святослав Теофилович блистательно знал и любил Ф. Шилле­ра и В. Шекспира. Многое помнил наизусть. Увлекся и перечитал все сочинения Э. Золя. Этим он заражал и нас, молодежь. Мы часто совмес тно обсуждали прочитанное, удивляясь такой феноменальной способ ности выдающихся музыкантов в стремлении к познаниям. Я должна заметить, что Нина Львовна и Святослав Теофилович были хорошо зна­комы и с австрийской музыкой, представленной такими композитора­ми, как Берг и Шёнберг. Мало того, Нина Львовна понимала музыкаль­ную драматургию их произведений. Она обладала умением, как гово­рится, «отделить зерна от плевел», не отрицала и не отбрасывала их творчество, а старалась вникнуть в суть замысла творца сочинения. Мне представляется, что подобной способностью может обладать человек, наделенный не только огромным музыкальным потенциалом, но в вы­сшей степени осознанием бесконечности пути к совершенству. Меня всегда восхищало и другое. После полного рабочего дня, занятий с учениками Нина Львовна обязательно шла в концерт. Каки­ми внутренними силами надо было обладать, чтобы выдержать подоб­ную нагрузку! И это были не только сугубо вокальные концерты! Она всегда терзалась, что ей много приходится ездить, сопровож­дая Святослава Теофиловича, покидать своих учеников. У меня сохра­нилось много ее писем, где она пишет о желании быстрее приехать и «заниматься, заниматься и заниматься». В одном из писем последних лет была такая приписка: «Кажется, я совсем перестаю быть профессо­ром консерватории». Но ученицы не роптали, когда Нина Львовна и месяц могла отсутствовать, понимая серьезность причины. Возвраща­ясь в консерваторию, Нина Львовна столь много давала на уроках, так концентрированно и так глубоко сосредотачивалась на каждом учени­ке, что ее время отсутствия в Москве с лихвой компенсировалось. Человеческий облик Нины Львовны был исключительным. Она никогда и ни в чем не отступала от своих убеждений, которые раскрыва­ли в ней личность очень цельную. Ведь бывает в жизни так: увлечешься каким-то человеком, а потом вдруг замечаешь у него наличие мелких поступков, которые невольно снижают свое впечатление. И наступает   ,м (очарование. В этом смысле Нина Львовна до самых последних дней вехранила истинную верность лучшим свойствам своей натуры.Ничего н.. чучилось такого, что в какой-либо мере затуманило сияние ее оПри га. А.Я. Наблюдая за учениками Нины Львовны, я невольно замечала ..... рытость, естественность и доверчивость в поведении и в то же время и I шчиечего-то внутреннего, благоговейного, что заставляло их с вели­чайшим почтением и пиететом относиться к своему педагогу: обожать НинуЛьвовну и трепетать перед ней, преклоняться перед ее талантом. Г. П. Абсолютно с вами согласна. Индивидуальность Нины Никиты — выдающейся певицы, чуткого педагога и замечательного Шовека — невольно вызывала подобное отношение всех, кто ког-1.1 шбо общался с ней. Что же касается всего художественного твор­чества Нины Львовны, то могу сказать, что она не только аккумулиро-и.ша и продолжила лучшие традиции вокальной школы Московской консерватории, но как мудрый созидатель преумножила их и сумела передать этот ценнейший опыт нам, ее воспитанникам.