Всего сущего

Важный шаг в пересмотре кантовского учения осуществил
И. Г. Фихте (1762 — 1814), указав на противоречивость понятия
вещи в себе и на необходимость его устранения из критической
философии как реликта догматического мышления. По Фихте,
из «чистого Я» трансцендентальной апперцепции должна быть
выведена не только форма знания, но и все его содержание. А это
значит, что кантовский трансцендентальный субъект тем самым
превращается в абсолютное начало всего сущего — «абсолют-
ное Я», из деятельности которого должна быть объяснена вся пол-
нота реальности, весь объективный мир, именуемый Фихте «не-Я».
Таким образом понятый субъект, по существу, встает на место
божественной субстанции классического рационализма (известно,
что в юности Фихте увлекался философией Спинозы).

Для понимания субъективного идеализма Фихте следует
иметь в виду, что Фихте исходит из кантовского трансцен-
дентализма, то есть обсуждает проблему знания, а не бытия.
Главный вопрос кантовской «Критики чистого разума»: «как
возможны синтетические априорные суждения?», то есть как воз-
можно научное знание — остается центральным и у Фихте. По-
этому Фихте называет свою философию «учением о науке»

(наукоучением). Наука, согласно Фихте, отличается от ненауч-
ных представлений благодаря своей систематической форме.
Однако систематичность — необходимое, но недостаточное условие
научности знания: истинность всей системы базируется на истин-
ности ее исходного основоположения. Это последнее, говорит
Фихте, должно быть непосредственно достоверным, то есть оче-
видным.

Как в свое время Декарт в поисках самого достоверного прин-
ципа обратился к нашему Я, так же поступает и Фихте. Самое
достоверное в нашем сознании, говорит он,— это самосознание:
«Я есмъ», «Я есмь Я». Акт самосознания — уникальное явле-
ние; по словам Фихте, он есть действие и одновременно продукт
этого действия, то есть совпадение противоположностей — субъ-
екта и объекта, ибо в этом акте Я само себя порождает, само
себя полагает.

Однако при всем сходстве исходного принципа Фихте с кар-
тезианским между ними есть и существенное различие. Дейст-
вие, которым Я рождает само себя, есть, согласно Фихте, акт
свободы. Поэтому и суждение «Я есмь» — не просто констатация
некоторого наличного факта, как, например, суждение «роза
красна». В действительности это как бы ответ на призыв, на
требование — «будь!», сознай свое Я, создай его как некую авто-
номную реальность актом осознания-порождения и тем самым
войди в мир свободных, а не просто природных существ. Это
требование апеллирует к воле, а потому в суждении «Я есмь Я»
выражается та самая автономия воли, которую Кант положил
в основу этики. Философия Канта и Фихте — это идеализм сво-
боды, этически ориентированный идеализм.

Однако у Фихте нет того водораздела, который Кант про-
водил между миром природы, где царит необходимость, законо-
мерность, изучаемая наукой, и миром свободы, основу которого
составляет целесообразность. В абсолютном Я Фихте теоретиче-
ское и практическое начала совпадают и природа оказывается
лишь средством для осуществления человеческой свободы, утра-
чивая тот остаток самостоятельности, который она имела в фило-
софии Канта. Активность, деятельность абсолютного субъекта
становится у Фихте единственным источником всего сущего.
Мы только потому принимаем существование природных объек-
тов за нечто самостоятельное, что от нашего сознания скрыта та
деятельность, с помощью которой эти объекты порождаются:
раскрыть субъективно-деятельное начало во всем объективно
сущем — такова задача философии Фихте. Природа, по Фихте,
существует не сама по себе, а ради чего-то другого: чтобы осуще-
ствлять себя, деятельность Я нуждается в некотором препятст-
вии, преодолевая которое она развертывает все свои определения
и, наконец, полностью осознает себя, достигая тем самым тожде-
ства с самой собою. Такое тождество, впрочем, не может быть

достигнуто на протяжении конечного времени; оно является
идеалом, к какому стремится человеческий род, никогда полностью
его не достигая. Движение к такому идеалу составляет смысл
исторического процесса.

В своем учении Фихте, как видим, в идеалистической
форме выразил убеждение в том, что практически-деятельное
отношение к предмету лежит в основе теоретически-созерцатель-
ного отношения к нему,— убеждение, впоследствии материали-
стически переосмысленное в марксизме. Фихте доказывал, что
человеческое сознание активно не только тогда, когда оно мыслит,
но и в процессе восприятия, когда оно, как полагали француз-
ские материалисты (а отчасти еще и Кант), подвергается воз-
действию чего-то вне его находящегося. Немецкий философ пола-
гал, что для объяснения процесса ощущения и восприятия не
следует ссылаться на действие «вещей в себе», а необходимо вы-
явить те акты самодеятельности Я (лежащие за границей созна-
ния), которые составляют невидимую основу «пассивного» со-
зерцания мира. К Фихте поэтому вполне могут быть отнесены
слова К. Маркса, отмечавшего, что немецкому идеализму уда-
лось вскрыть практически-деятельную основу познания, и в этом
состоит его преимущество перед метафизическим материализмом.
Ограниченность последнего, по Марксу, «заключается в том, что
предмет, действительность, чувственность берется только в форме
объекта, илТя в форме созерцания, а не как человеческая чувст-
венная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и про-
изошло, что деятельная сторона, в противоположность материа-
лизму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как
идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной дея-
тельности как таковой» '.

Хотя немецкие идеалисты, в том числе и Фихте, в практи-
чески-политических вопросах не шли так далеко, как идеологи
Французской революции, что соответствовало условиям отсталой
в то время Германии, но в плане собственно философии они
оказались более революционными, чем французские просветители.

Date: 2015-05-05; view: 480; Нарушение авторских прав