XVII века___

В теории познания Лейбниц не принимает полностью учение
о врожденных идеях. Он полагает, что человеческому разуму
врождены не идеи, а своего рода предрасположения, которые под
влиянием опыта как бы яснее проступают и, наконец, осознаются
нами, подобно тому, как скульптор, работая над глыбой мрамора,
двигается по намеченным в глыбе прожилкам, придавая в конце
концов необработанному куску нужную форму. Идеи имеют в ра-
зуме не актуальное, а только виртуальное существование, говорит
Лейбниц. Однако в конечном счете в споре рационалистов с эмпи-
риками Лейбниц ближе к рационалистам. Возражая Декарту, сен-
суалист Локк писал: «Нет ничего в разуме, чего прежде не было
бы в чувствах». Лейбниц, отчасти, казалось бы, соглашаясь с Лок-
ком, так уточняет его формулу: «В разуме нет ничего, чего не было
бы в чувствах, кроме самого разума».

Все доступные человеку знания Лейбниц делит на два вида:
«истины разума» и «истины факта». К первым относятся знания,
полученные с помощью одних лишь понятий разума, без обраще-
ния к опыту, например, закон тождества и противоречия, аксио-
мы математики. Напротив, «истины факта» мы получаем эмпири-

ческим путем; к ним относится большая часть наших представле-
ний о мире. Когда мы говорим, что лед холоден, а огонь горяч, что
металлы при нагревании плавятся, что железо притягивается маг-
нитом и т. д., наши утверждения имеют характер констатации
факта, причины которого нам далеко не всегда известны с до-
стоверностью. Поэтому «истины разума», согласно Лейбницу, всег-
да имеют необходимый и всеобщий характер, тогда как «истины
факта» — лишь вероятностный. Для высшей монады, обладающей
абсолютным знанием, «истин факта» не существует — все ее зна-
ние предстает в форме «истин разума».

Хотя, как мы видели, в центре внимания философов XVII века
оказались проблемы познания, однако гносеология в этот период
еще не оторвалась от своего онтологического корня. Не случайно
проблема субстанции оказалась одной из центральных в уче-
ниях Декарта, Спинозы и других представителей рационализма
XVII века. Большинство из них разделяют убеждение, что мыш-
ление постигает бытие и что в этом сущность мышления и со-
стоит. Не только рационалисты, но и сторонники эмпиризма
разделяют эту предпосылку; сомнение в ней возникает лишь
в конце XVII века у Дж. Локка; позднее у Д. Юма (1711 —1776)
эта предпосылка подвергается резкой критике.

Что мышление, если оно истинно, есть мышление бытия, мож-
но выразить еще и так: истинное мышление определяется тем,
о чем оно мыслит, и только неистинное мышление, заблуждение
определяется субъективными особенностями самого мыслящего.
Такова в этом вопросе позиция и Бэкона, и Гоббса, и Декарта.
Онтологическое обоснование теории познания мы находим и у
Спинозы. Для тезиса, что мышление определяется не субъектив-
ным устройством ума, а структурой предмета, тем, о чем мыслят.
Спиноза нашел удачную формулу: «Истина открывает и саму себя,
и ложь». Вопрос об истинном знании — это у Спинозы вопрос о бы-
тии и его структуре.

7.