Глава III о том, что анализ делает умы правильными

Каждый из нас может заметить, что он познает чувственные предметы лишь благодаря ощущениям, которые от них получает; именно ощущения представляют их нам. Если мы уверены в том, что когда они присутствуют, мы видим их толь­ко в ощущениях, которые они производят в нас теперь, мы не менее уверены в этом и тогда, когда они отсутствуют, когда мы видим их только в воспоминании об ощущениях, которые они в нас вызывали прежде. Следовательно, все знания, которые мы можем иметь о чувственных предме­тах, в принципе являются и могут быть только ощуще­ниями.

Ощущения, рассматриваемые как представляющие чув­ственные предметы, называются идеями — фигуральное выражение, которое в собственном смысле означает то же самое, что и образы.

Сколько мы различаем ощущений, столько мы разли­чаем видов идей; и эти идеи суть или актуальные ощуще­ния, или только воспоминания об ощущениях, которые мы имели ⁶.

Когда мы приобретаем их при помо­щи аналитического метода, изложен­ного в предыдущей главе, они распо­лагаются в нашем уме по порядку, они сохраняют в нем порядок, который мы им придали, и мы можем легко воспроизвести их в памяти с той же четкостью, с какой мы их приобрели. Если, вместо того чтобы приобрести их при помощи этого метода, мы нагро­мождаем их кое-как, они будут находиться в сильном сме­шении и так и останутся смешанными. Это смешение не позволит уму отчетливо воспроизводить их в памяти; и если мы хотим говорить о знаниях, которые, как мы ду­маем, мы приобрели, в нашей речи ничего нельзя будет понять, потому что мы сами в ней ничего не поймем. Чтобы говорить понятно, нужно постигать и выражать свои идеи в аналитическом порядке, который расчленяет и вновь составляет каждую мысль. Этот порядок является един­ственным порядком, который мог бы придать идеям всю ясность и всю точность, какие только возможны; и так как у нас нет другого средства для обучения самих себя, мы не имеем и другого средства для передачи наших знаний. Я это уже доказал, но возвращаюсь к этому и буду возвра­щаться еще; ибо эта истина недостаточно известна; она даже оспаривается, хотя и является простой, очевидной и фундаментальной.

В самом деле, если я хочу ознакомиться с машиной, я разберу ее, чтобы отдельно изучить каждую из ее частей. Когда у меня будет точная идея о каждой части и я смогу вновь расположить их в том же порядке, в котором они находились, тогда я пойму устройство машины, потому что я се разобрал и заново составил.

Итак, что же значит понимать, как устроена машина? Это значит иметь мысль, состоящую из стольких идей, сколько частей в самой этой машине, идей, которые точно представляют каждую часть и расположены в том же самом порядке. Когда я изучил ее при помощи этого метода, кото­рый является единственным, тогда моя мысль дает мне только отчетливые идеи и анализируется сама собой, хочу ли я дать отчет в ней себе самому, или же я хочу сообщить о ней другим.

Каждый может убедиться в этой ис­тине на собственном опыте: нет нико­го, вплоть до самых захудалых порт­них, кто не был бы в ней убежден; ибо, если, давая им в ка-

честве образца платье необычного фасона, вы предлагаете им сшить подобное, они, естественно, додумаются распо­роть и вновь сшить эту модель, чтобы понять, как сшить платье, которое вы просите. Следовательно, они знают ана­лиз так же хорошо, как и философы, и знают его полезность гораздо лучше гех, кто упорно утверждает, что существует иной метод, для того чтобы обучить себя.

Поверим вместе с этими портнихами, что никакой дру­гой метод не может заменить анализ. Никакой другой метод не может внести в познание такую же ясность; мы будем иметь доказательство этому всякий раз, когда захотим изу­чить сколько-нибудь сложный предмет. Этот метод мы не придумали, а только нашли, и мы не должны бояться, что он собьет нас с пути. Мы могли бы вместе с философами изобрести другие методы и установить какой-нибудь поря­док между нашими идеями; но этот порядок, который не был бы порядком анализа, внес бы в наши мысли такую же путаницу, какую он внес в их сочинения; ибо, по-ви­димому, чем больше они выставляют напоказ порядок, тем больше запутываются и тем меньше становятся понят­ными. Они не знают, что один только анализ может нас обучить; это практическая истина, известная даже самым невежественным ремесленникам.

Есть люди, обладающие правильным умом (esprits justes) и, кажется, ни­чему не учившиеся, потому что они, по-видимому, не задумывались над тем, как они обучались; тем не менее они прошли учзние и прошли его хорошо. Так как они про­ходили его не преднамеренно, они не помышляли брать уроки у какого-нибудь учителя и имели лучшего из всех — природу. Именно она заставила их производить анализ вещей, которые они изучали; и то немногое, что они знают, они знают хорошо. Инстинкт, являющийся столь надеж­ным руководителем; вкус, который судит столь правильно и при этом судит в тот самый момент, когда чувствует; таланты, которые сами являются лишь вкусом, когда он производит то, о чем он судит,— все эти способности суть произведение природы, которая, заставляя нас анализиро­вать без нашего ведома, кажется, хочет скрыть от нас все, чем мы ей обязаны. Именно она вдохновляет гениального человека; она — муза, призывающая его, когда он не знает, откуда к нему приходят его мысли.

Есть люди с заблуждающимся умом (esprits faux), много обучавшиеся. Они ставят себе в заслугу множество методов и рассуждают о них плохо; дело в том, что, когда пользуются плохим методом, чем более тщательно ему следуют, тем больше заблуждаются. Они принимают за принципы расплывчатые понятия, слова, лишенные смысла, создают себе научный жаргон и усматривают в нем очевидность; но они не знают на самом деле ни того, что они видят, ни того, о чем они думают, ни того, о ем они говорят. Мы способны ана­лизировать свои мысли лишь постольку, поскольку они сами являются результатом анализа.

Значит, повторяю, мы должны обучать себя при помощи анализа, и только при помощи анализа. Это наиболее простой путь, потому что он самый естественный; мы уви­дим, что это и самый короткий путь. Именно этим путем совершены все открытия; благодаря ему мы снова найдем все, что было найдено; и то, что называется методом изобре­тения, есть не что иное, как анализ («Курс занятий», «Об искусстве мыслить», ч. II, гл. 4).

Date: 2015-11-13; view: 283; Нарушение авторских прав