Annotation 19 page. 1919 год В последующие месяцы «Чайная Герберта» стала для Кларри смыслом жизни

1919 год
В последующие месяцы «Чайная Герберта» стала для Кларри смыслом жизни. Она не позволяла себе загадывать надолго вперед и строила планы только на текущую неделю, исходя из насущных потребностей своего заведения. Постепенно она возвращала чайную к нормальной жизни после лишений военного времени. Олив помогла Кларри заново оформить интерьер в более современном, египетском стиле. Благодаря упорному труду мистера Мильнера и его непоколебимой решимости преодолеть все трудности, его чайный бизнес удержался на плаву и при деятельном участии Джека снова пошел в гору. Они предоставили Кларри выгодный кредит, и она снова смогла предложить посетителям высококачественный чай. К ее радости, «Стэйбл трейдинг» не стала вмешиваться в управление заведением даже после смерти Уилла. Они установили низкую арендную плату и оставили ведение дел на усмотрение Кларри, запрашивая только бухгалтерские отчеты в конце каждого месяца, которые она отправляла им по почте в Норт-Шилдз. Уиллу каким-то образом удалось устроить все так, чтобы Берти не мог прибрать компанию к рукам, ибо Кларри не сомневалась, что, если бы это было в его власти, этот алчный человек не упустил бы случая снова подмять ее под себя. Циркулировали упорные слухи о финансовых затруднениях Берти. Сара, сестра Лекси, когда-то работавшая у Вэрити, слышала, что дом в Танкервилле выставлен на продажу. У дома в Саммерхилле также поменялись хозяева. Еще в феврале Джейред видел в газете заметку о том, что он продан с аукциона. По слухам, дошедшим до чайной, Берти рассорился с Клайвом Ландсдоуном из-за каких-то инвестиций, и Стоки более не вхожи в Рокэм Тауэрз. Долли слышала, что Берти и Вэрити теперь живут в городе, в маленьком доме в Южном Госфорте с одной-единственной служанкой. Кларри трудно было представить, как избалованная Вэрити сможет мириться с такими непривычными для нее условиями. Правда, было много богачей, лишившихся гораздо большего — их довоенные акции и паи значительно снизились в цене по сравнению со своей прежней стоимостью. Кларри была решительно настроена не дать своему делу пойти ко дну и выкладывалась на работе до изнеможения, пока Лекси не заставляла ее сделать перерыв для сна. К лету они вновь открыли залы для собраний в смежном помещении, и заведение вернуло себе славу недорогой, но приличной чайной, а также очага вольнодумства. Самыми тяжелыми часами для Кларри были те, когда чайная была закрыта и она лежала без сна, несмотря на смертельную усталость, горюя об Уилле и размышляя о том, что принесет ей будущее. Счастливые Олив и Джек растили детей. Айна поговаривала о пенсии и собиралась переехать к сыну в Каллеркоутс. Джейред, к всеобщему удивлению, вдруг начал оказывать Лекси знаки внимания, приглашая ее в кино на дневные сеансы по средам. Еще большее удивление вызывало то, что Лекси поощряла его ухаживания. — Он добр ко мне, — сказала она Кларри. — Мне важно, чтобы у человека была добрая душа, а не привлекательная внешность. Кларри радовалась за них, но ее не покидало беспокойство, и она иногда думала: неужели ей суждено управлять чайной всю оставшуюся жизнь? И если это так, будет ли ей этого достаточно? Ей тридцать три года, она вдова, бездетна и живет в стране, которая не была ей родной, но которую она полюбила. Олив, ощущая скрытую тоску сестры, пыталась вовлечь ее в жизнь своего семейства, постоянно приглашая ее к себе домой. Когда Кларри гостила у них в одно из воскресений, Олив обернулась к Джеку и сказала: — Расскажи нашей Кларри, чего хочет мистер Мильнер. Кивнув, Джек заговорил: — Босс спрашивал, не сможешь ли ты помочь ему с лошадьми. — С лошадьми? — переспросила Кларри. — Да, с теми, что уже не пригодны для работы. Их использовали во время войны, а теперь они слишком стары, чтобы ходить в упряжке. Мистеру Мильнеру жалко отправлять их на живодерню, и он держит их на ферме недалеко от Ньюкасла, в Вилеме. Там не то три, не то четыре лошади. — Это что-то вроде богадельни для престарелых пони, — сказала Олив. — Какой же он добрый человек, — улыбнулась Кларри. — Может, он и отработавших управляющих чайными принимает? Джек широко усмехнулся. — Мистер Мильнер просил узнать, не окажешь ли ты ему услугу и не будешь ли иногда приезжать туда, чтобы выгуливать их. Кларри заинтересовало это предложение. — Конечно, буду. С тех пор она раз в неделю ездила на конюшни в Вилеме, чтобы помочь конюху вывести лошадей на прогулку. Это были коренастые послушные животные. Кларри не отъезжала на них далеко и никогда не скакала во весь опор, но постепенно начала испытывать радость от пребывания здесь. Дэниел Мильнер договорился с землевладельцем о том, чтобы разместить в его конюшнях своих старых лошадей вместе с полудюжиной хозяйских чистопородных скакунов. — Всю свою жизнь они прилежно трудились, — добродушно поведал Мильнер Кларри. — Почему бы теперь им не насладиться покоем на свежем воздухе? Однажды утром в понедельник, в начале сентября, когда Кларри собиралась отправиться в Вилем, вверх по лестнице взбежала Эдна, громко выкрикивая ее имя. — Так внизу вас спрашивает какой-то парень, — выпалила она, задыхаясь. Огорченная задержкой, Кларри недовольно вздохнула. — Правда, он спрашивал о Клариссе Белхэйвен, но мы догадались, кого он имел в виду. — Неужели? — удивилась Кларри. Никто не называл ее так уже долгие годы. — И кто же он? Эдна пришла в замешательство. — Вроде бы иностранец. Симпатичный, — улыбнулась она. — Немного похож на вас. — На меня? — фыркнула Кларри. — Да, у него индийская внешность, — сказала Эдна и потащила Кларри к двери. — Идемте. Не заставляйте ждать такого красавчика. Заинтригованная, Кларри поспешила за Эдной. За столом у окна пил чай молодой широколицый индиец с ухоженной черной шевелюрой. На нем был недорогой костюм из темно-синей шерсти. Увидев Кларри, он тут же поднялся, чтобы поприветствовать ее. Молодой человек широко улыбался. В его внешности было что-то неуловимо-знакомое, но Кларри не могла понять, что именно. В одном она была уверена: раньше они никогда не встречались. Индиец пожал ей руку с вежливым поклоном. — Меня зовут Ариф Капур, я из Бенгалии. Очень рад с вами познакомиться. — Чем могу быть вам полезна, мистер Капур? — улыбнулась Кларри. — Я пришел передать вам привет от моего деда Камаля, — объяснил он. У Кларри екнуло сердце. — Камаль! — воскликнула она изумленно. — Вы внук Камаля?! Молодой человек кивнул. — Я много слышал от него о вас. Еще когда я был ребенком, дедушка Камаль рассказывал мне о Белхэйвен-сагибе и о жизни в Ассаме. Кларри прикоснулась к руке Арифа, словно желая удостовериться в том, что это не сон. — Скажите, Камаль еще жив? Ариф кивнул головой на индийский манер. — Да, жив. Он ослеп, но его ум по-прежнему ясен, и он продолжает рассказывать истории. Кларри не могла прийти в себя от изумления. Вдруг слезы защипали ей глаза, и она прикрыла рот ладонями, сдерживая рыдания. Ариф встревожено взглянул на нее. — Простите, что расстроил вас. — Нет-нет, вы меня не расстроили, — поспешно уверила его Кларри. — Просто это так неожиданно после стольких лет… Не думала, что когда-нибудь получу вести от Камаля. Она жестом предложила Арифу садиться и отодвинула стул для себя. — Он получал мои письма? Я писала ему первые два года. Как он поживает? Бывал ли он в Ассаме? Что ему известно об Аме и о ее родных? Рассказывайте. Я хочу знать все! Рассмеявшись, Ариф принялся отвечать на вопросы, которые лились потоком. Камаль пользовался почетом и уважением в своей деревне благодаря мудрости и знанию жизни. Он ездил по округе верхом на пони до тех пор, пока не ослеп, а Принц не умер. Ариф выразил неуверенность насчет того, бывал ли Камаль в Белгури и слышал ли что-нибудь об Аме. Но письма Кларри он хранил, и, когда Ариф был призван в Индийскую армию и послан во Францию, его дед наказал ему разыскать сестер Белхэйвен, если он окажется в Англии. — «Просто спросишь в Ньюкасле, — сказал дед. — Мисс Кларисса будет как-то связана с чаем». — Ариф широко улыбнулся. — Я потратил всего лишь два дня, чтобы найти вас. Кларри невесело улыбнулась ему. — И вы все еще в армии? Ариф покачал головой. — Я возвращаюсь в Индию. Буду учиться. Дедушка Камаль платит за мое обучение. Я буду работать в лесничестве. Я люблю лес благодаря его рассказам о Белгури и о горах Кхаси. От знакомых названий у Кларри заныло сердце, и ее захлестнула тоска по старому дому. Она завидовала молодому человеку, спешившему вернуться в Индию. — Я тоже хотела бы отправиться с вами в Индию. Кларри отменила поездку на конюшню и повезла Арифа повидать Олив. Сестра была удивлена его появлением, но, в отличие от Кларри, не испытала потрясения. В ее воспоминаниях Белгури осталось далеким, скрывшимся за туманом забвения местом, где прошло ее детство. Кларри поразило то, насколько Олив прониклась жизнью Тайнсайда. Ее дом был здесь, и она не стремилась посетить Индию или уехать туда насовсем. Ариф провел с сестрами несколько дней, остановившись в смежном с чайной помещении, пока не пришло время уезжать. Он собирался добраться до Лондона на грузовом судне, а оттуда — на пароходе в Индию. Кларри проводила внука Камаля на пристань и проследила за тем, чтобы он благополучно сел на корабль. Она снабдила его письмом для Камаля и образцами чая «Чайной компании Тайнсайда». — Я понимаю, смешно везти чай в Индию, но я знаю, как ваш дедушка любит чай. Скажите ему, что это мои любимые смеси, и пусть он угадает, из чего они составлены, — шутливо предложила Кларри. Она тепло пожала Арифу руку. — И передайте ему от меня огромный привет.

***
В последующие дни Кларри одолевали противоречивые чувства. Ариф пробудил в ней мысли о прошлом, растревожив ее беспокойную натуру. Она стала рассеянной на работе, и Лекси однажды прямо сказала ей: — Ради бога, подруга! На твою кислую физиономию невозможно смотреть, ты распугаешь всех клиентов. Бери выходной и поезжай на конюшню. Поделись своими переживаниями с лошадьми. Таким образом, хотя была пятница и чайная была битком набита посетителями, Кларри позволила Лекси выпроводить ее на прогулку. Когда Кларри села на пригородный поезд, идущий в Вилем, ее настроение поднималось по мере того, как верфи и фабрики сменялись рощами. Солнце горело золотом в пожелтевших листьях. Конюх встретил ее удивленно. — Не ожидал сегодня вашего приезда, — сказал он, нервничая. — Вы против? — спросила Кларри. — Приехал владелец конюшни. — Я не буду путаться у него под ногами, — пообещала Кларри. — Я возьму Флорри и поеду на часок на холмы. Войдя в полумрак конюшни, Кларри проследовала к стойлу Флорри. Узнав ее, лошадь тихо заржала. Кларри обняла ее за шею, прижимаясь лицом к теплой шкуре. Самыми умиротворяющими ароматами на свете для нее, пожалуй, были запахи лошадиного пота и сена. Клари подумала о том, как Камаль ездил на ее любимом Принце, пока тот не умер, и заплакала. Вдруг какое-то движение заставило ее понять, что она здесь не одна. В дальнем конце конюшни кто-то осматривал чистокровную кобылицу. Этот человек был слишком высоким, чтобы быть одним из работников конюшни. Он замер, наблюдая за ней, потом пошел вперед. Кларри торопливо вытерла слезы. Только тогда, когда человек приблизился к ней почти вплотную, она поняла, кто это. Открыв рот, Кларри изумленно уставилась на него. Одетый в костюм для верховой езды, на нее сверху вниз смотрел Уэсли. — Мистер Робсон! — ахнула она. — Что вы тут делаете? — Полагаю, то же, что и вы. Она продолжала удивленно глядеть на него. — Н-но почему вы здесь? — От волнения Кларри стала заикаться. — Я думала, вы в Лондоне. — Я приехал на север, чтобы уладить кое-какие деловые вопросы, — ответил ей Уэсли. — С вами все в порядке? Кларри отвела взгляд, похлопывая Флорри по шее. — Извините, если мое появление вас огорчило, — сказал Уэсли. — Я думал, что вы приезжаете сюда только по понедельникам. Я бы не приехал, если бы знал, что вы сегодня будете здесь. Кларри пристально взглянула на него. — Откуда вы столько знаете об этой конюшне? На лице Уэсли появилась знакомая ей саркастическая ухмылка. — Я ее хозяин. Кларри изумленно уставилась на него. Как раз в эту минуту вошел конюх. — Оседлать для вас Палладина, сэр? — Да, Том, будьте так любезны. Уэсли взглянул на Кларри. — Не хотите ли прокатиться со мной, миссис Сток? — На старушке Флорри? Нет уж, спасибо. — Возьмите одну из моих лошадей, — предложил ей Уэсли. — Том говорил мне, что вам понравилась Лаура. Кларри вспыхнула. — Я не подозревала, что за мной шпионят. — Не сердитесь на него, — сказал Уэсли, оживляясь. — Я просто хочу знать, что здесь происходит. — А Дэниелу Мильнеру известно, что конюшня принадлежит вам? — поинтересовалась Кларри. — Безусловно, — ответил Уэсли. — Не могу в это поверить! — Почему? Мы уже много лет сотрудничаем. — Вы и мистер Мильнер?! — воскликнула Кларри. — Но вы же пытались обанкротить его, стремились выжить с рынка, когда он только начинал свой бизнес. Он, должно быть, чрезвычайно забывчив. — Кто вам такое сказал? — спросил Уэсли, помрачнев. — Мистер Мильнер был клиентом Герберта. Вы не можете этого отрицать, — возмущенно заговорила Кларри. — Я слышала, что другие торгующие чаем фирмы вступили в сговор против «Чайной компании Тайнсайда», сбивая цены, чтобы разорить ее. Только не делайте вид, будто Робсоны к этому не причастны. На лице Уэсли отразилась досада, но он ответил спокойно: — Этого я не отрицаю. Вы правы, Робсоны были в этом замешаны. Мой дядя Джеймс был одним из главных инициаторов. У Кларри потемнело в глазах. Хотя она и подозревала об участии Уэсли в этом грязном деле, ей все же хотелось, чтобы он ее разубедил. — Это подло, — сказала Кларри, презрительно глядя на него, и отошла в сторону. — Да, — согласился Уэсли, хватая ее за руку. — Поэтому я предупредил об этом Мильнера. Она вздрогнула. — Вы предупредили его? — Да. Дядя пытался держать меня в неведении, но я все узнал. Я рассказал об этом Дэниелу и свел его с надежным агентом. После этого его бизнес пошел в гору. Единственное, о чем я попросил его со своей стороны, — чтобы он никогда не упоминал при дяде или где-либо еще о том, что я для него сделал. Кларри метнула в него острый взгляд. — Боялись, как бы вам это не повредило? — Можно сказать и так, — ответил Уэсли иронично. — Зачем портить себе жизнь, если можно этого избежать? Кларри стало неловко. — Вы поступили благородно, — признала она. — Извините, что безосновательно обвинила вас. Но и меня нельзя за это упрекать. Вы ведь Робсон, в конце концов. Уэсли неожиданно захохотал. — Поедемте со мной, Кларри! Обещаю, вам даже не придется со мной разговаривать, если вы этого не захотите. Я очень хорошо знаю ваше отношение ко мне. Слишком поздно пытаться его изменить. Но прогулка доставит удовольствие нам обоим. Всего один раз, хорошо? Желание уступить было слишком сильным, чтобы ему противиться. Какой от этого может быть вред? У нее, возможно, больше никогда не появится возможности прокатиться на породистой лошади в компании Уэсли. Кларри кивнула, соглашаясь. Лошадей быстро оседлали, и вскоре они уже выезжали со двора на деревенские луга. Уэсли повернул на север и направился вверх по склону холма через рощи. У Кларри быстро забилось сердце от воспоминания об их совместной прогулке по лесам Белгури. Оглядываясь на те далекие дни, она видела молодую страстную Клариссу Белхэйвен, так легко увлекшуюся красавцем Уэсли Робсоном. Сейчас она уже не могла отрицать того, что была тогда в него влюблена. Он был самоуверен и заносчив, но вместе с тем очарователен. Ее влекло к нему вопреки доводам рассудка. Выехав из рощи на открытую местность, Уэсли остановился, ожидая, когда Кларри с ним поравняется. Его чеканный профиль вызвал в ней внутренний трепет. В его власти было, как и раньше, пробудить в ней желание. Тем не менее этот человек был самым беспощадным из всех Робсонов. Он эксплуатировал работников на чайных плантациях, а также охотился за Белгури и принес столько несчастья ее отцу. Ей никогда не следует забывать о том, что отец велел ей остерегаться его. Ее вожделение по-прежнему казалось ей предательством Джона Белхэйвена. Солнце припекало, и, оставив позади себя еще одну милю, они остановились на берегу ручья и спешились. Уэсли расстелил куртку на траве у каменной стены и предложил Кларри сесть. Укрывшись в тени, они смотрели, как пьют из ручья их лошади, и слушали птичье пение. Кларри погрузилась в воспоминания. — Вы улыбаетесь, — заметил Уэсли. — Расскажите, о чем вы думаете. — Мне все это напомнило один особенный день перед войной. Мы с Уиллом и Джонни так же сидели у стены фермы. Мы часто выезжали вместе на прогулки и обсуждали вопросы мироустройства. — Джонни по-прежнему ваш близкий друг? — спросил Уэсли. Кларри кивнула: — Уилл как будто ближе, когда я с ним. Они помолчали, пока Уэсли не нарушил тишину. — Юный Уилл, — пробормотал он. — Он так часто говорил о вас. — Правда? — обомлела Кларри. — Постоянно. Уэсли грустно улыбнулся. — Другие все больше говорили о своих возлюбленных, а он только о вас. Сослуживцы дразнили его, называя вас злой мачехой. Уилл обожал вас, вы и сами это знаете. На глаза Кларри навернулись слезы. — Уилл был самым добрым юношей, какого я знала. Он любил всех. — Но к вам у него было особое отношение. — Мне так его не хватает, — прошептала Кларри. Уэсли взял ее ладонь в свою, обхватив ее теплыми сильными пальцами. — Я знаю. Мне тоже. Его зеленые глаза взволнованно блеснули. — Удивительно, что вас свела судьба, — сказала Кларри. — Расскажите, как это произошло. Не выпуская ее руки, Уэсли начал рассказ об армейских буднях, не о страшных боях, а о повседневной казарменной рутине. Он говорил о том, как они с Уиллом вместе курили и шутили, как читали друг другу письма. — Он читал вам мои письма? — опешила Кларри. Уэсли широко улыбнулся. — Признаюсь, читал. Мне особенно нравились именно ваши — в них вы сообщали гораздо больше интересного, чем Берти или друзья Уилла. Кларри залилась краской и отдернула руку. — Он не имел права этого делать. — Не имел, но это здорово поднимало боевой дух, — шутливо заметил Уэсли. Рассердившись, Кларри поднялась на ноги, пытаясь вспомнить все те глупости, которые она могла написать Уиллу, чтобы развлечь его. Уэсли тоже вскочил. — Ну, не сердитесь, — попросил он, поймав ее руку. — Думаю, нам пора возвращаться, — сказала Кларри, избегая смотреть ему в глаза. — Мне не следует находиться здесь с вами. — Почему же? — Вы сами знаете почему, — ответила Кларри, думая о Генриэтте. Уэсли притянул ее к себе. — В чем дело, Кларри? Вас огорчило что-то другое, не я, верно? Вы плакали на конюшне. Она задрожала, чувствуя, как его пальцы сжимают ей запястье. — Вы не поймете, — прошептала Кларри. — Все равно расскажите, — настаивал Уэсли. Кларри тяжело сглотнула. — На прошлой неделе ко мне приходил посетитель из Индии — внук Камаля. — Камаля, вашего кхансамы?! — воскликнул Уэсли. — Да. Вы его помните? — Конечно, помню. Камаль был лучшим кхансамой, какого я когда-либо встречал. Глаза Кларри наполнились слезами. — Он до сих пор жив. Его внук Ариф приехал сюда, чтобы найти меня. Ко мне как будто явился призрак из прошлого. У него такая же улыбка, как и у Камаля. Но еще до того, как он вдруг появился, я все чаще и чаще думала о Белгури, о том, как сильно по нему скучаю. Олив ничего такого не чувствует, только я. — Индия, — пробормотал Уэсли. — Она западает в душу. Все прочие места кажутся скучными по сравнению с ней. — Вы тоже это испытали? — спросила Кларри, глядя ему в глаза. Уэсли кивнул. — Теперь трудно остановиться где-либо надолго. Но я думал, вы счастливы, занимаясь своей чайной. Уилл рассказывал о том, как много она для вас значит. — Да, я счастлива, — призналась Кларри. — Правда, в последние годы было очень нелегко. Но теперь все снова пошло на лад. Я не допущу, чтобы все обернулось прахом. Уэсли улыбнулся. — Такой воинственный ответ я и ожидал услышать от представительницы рода Белхэйвенов. — А что же вы? — спросила она. — Вы говорили, что улаживаете какие-то дела. — Да, у меня появилась возможность получить в свое распоряжение новую чайную плантацию в Восточной Африке. Я отправляюсь туда из Лондона в следующем месяце. — Восточная Африка! — воскликнула Кларри, опешив от этой новости. Ее смятение удивило ее саму. Какое значение для нее имеет то, куда он собирается? Но Уэсли уловил ее настроение. — Значит ли это, что я вам до сих пор не совсем безразличен? — спросил он прямо. Кларри вспыхнула. — А почему вы думаете, что так когда-либо было? Он притянул ее ближе, заглядывая в лицо. — Вы притворяетесь передо мной даже сейчас, когда я собираюсь уехать навсегда? Кларисса, я вас знаю! Вы чувствуете то же, что и я, может, не так сильно. Но мы оба испытываем влечение друг к другу. Признайтесь, вы не можете забыть тот день, когда мы с вами поцеловались в Белгури! Я помню его до сих пор. Сердце Кларри билось часто-часто от его близости, от дыхания на ее лице, от пристального взгляда. — Я не забыла, — прошептала она. — Если бы вы не были такой упрямой Белхэйвен, а я не был бы Робсоном, — продолжил Уэсли, — мы могли бы стать мужем и женой. Но ваш отец позаботился о том, чтобы этого не произошло. Только его предвзятое отношение ко мне и к моей семье, которое он передал вам по наследству, словно отраву, стоит между нами. Признайте это! — Нет, это не так, — не согласилась Кларри, пытаясь высвободиться. — Я видела, что вы за человек — самонадеянный, не останавливающийся ни перед чем на пути к своей выгоде. Я никогда не прощу вам смерти Рамши. — Кто такой Рамша? — резко спросил Уэсли. — Любимый сын моей няньки Амы, — ответила Кларри. — Он заболел малярией, работая в Оксфорде, и сбежал. Ама спрятала его. Вам об этом было известно. Вы выследили меня в то утро в Белгури и узнали, что мы прячем одного из ваших беглецов. Уэсли ошеломленно глядел на нее. Кларри, дрожа от злости, продолжала: — Все так и было, не правда ли? Вы забрали его… — Прекратите! — Уэсли дернул ее за руку. — Меня не интересовали беглецы. Я знал, что вы, возможно, кого-то укрывали, но, честное слово, мне не было до этого никакого дела. Я искал вас. Кларри не поверила ему. — Кто же тогда распорядился утащить Рамшу назад, если не вы? — спросила она. — Не от вас ли исходила инициатива? Уэсли выпустил ее руку, воскликнув раздраженно: — Боже мой, Кларисса! Я был не единственным вербовщиком рабочих в Оксфорде и был первым, кто осуждал наем жителей высокогорья. Они неисполнительны и постоянно убегали домой. Мне жаль этого вашего Рамшу, но, поверьте, я никому ничего о нем не говорил. Чувства Кларри пришли в смятение. Она не знала, что и думать. — Вы не верите мне, не правда ли? — спросил Уэсли мрачно. — Вы действительно думаете, что я был столь черствым и корыстным? Если вы такого низкого мнения обо мне, тогда, возможно, и хорошо, что мы с вами не поженились. Кларри вздрогнула от презрения, прозвучавшего в его голосе. Уэсли сверкнул глазами. — Может быть, в те времена я был слишком самоуверен, но я был молод, только приехал из Англии и был полон желания чего-то достичь. Но я никогда не испытывал к вам, Белхэйвенам, такой неприязни, какую вы питали ко мне. Я относился к людям так, как они того заслуживали, в том числе и к вашему отцу. Я предлагал ему свою помощь, помните? — Помощь? — язвительно отозвалась Кларри. — Вы подняли его на смех за то, как он ведет дела в Белгури, а потом попытались отнять у него поместье, женившись на мне! — Я оказал бы ему услугу, — воскликнул Уэсли, — причем за собственный счет! Мой дядя Джеймс счел глупостью мое желание приобрести Белгури. И увидев, насколько вы неблагодарны, я склонен был с ним согласиться. — За что же я должна быть вам благодарна? — спросила Кларри. — За то, что мой отец из-за вас заперся в кабинете и довел себя пьянством до могилы? Уэсли снова схватил ее за руку. — Вы что же, все эти годы возлагали вину за это на меня? — удивился он. — Ваш отец уже был сломленным человеком и алкоголиком. — Нет, не был! Кларри стряхнула его руку. — Да об этом говорили все чайные плантаторы задолго до того, как я приехал в Индию, — гневно бросил Уэсли. — А знаете, что еще они говорили? Говорили, будто это из-за того, что у Джона Белхэйвена погибла красавица-жена. Но у него есть симпатичная дочь Кларисса, которая ведет хозяйство, и он хотел, чтобы так оставалось и впредь. Никто не был достоин вас, по мнению Джона. Он хотел оставить вас с Олив при себе, даже если бы его чайные посадки пришли в упадок. — Как вы смеете! Взбешенная, Кларри ударила его по щеке. Уэсли свирепо уставился на нее. У него на лбу пульсировала жилка. — Он преуспел в том, чтобы заразить вас своей эгоистической скорбью, заставив чувствовать себя виноватой за симпатию к кому-либо, кроме него. — Нет, — выдохнула Кларри. — Да, — продолжил Уэсли безжалостно. — С тех пор вы бежали от своей любви, настоящей, страстной любви между мужчиной и женщиной. Вы похоронили свои истинные чувства, Кларисса, под тем предлогом, что у вас всегда был кто-то, о ком нужно было заботиться: ваш отец, Олив, Герберт и даже Уилл. Вы боитесь полюбить мужчину всем сердцем, думая, что не заслуживаете этого. Он устремил на нее полный гнева и сожаления взгляд. — В действительности не меня вы вините в смерти отца и потере Белгури, не так ли? Вы обвиняете в этом себя. Его слова как будто ударили Кларри под дых. Она стиснула зубы, чтобы не застонать. Она не покажет ему, как сильно он ее ранил. Они стояли и смотрели друг на друга со злостью и страданием бесконечно долгие мгновения. Как же он жесток! Однако его слова были настолько правдивы, что Кларри едва не лишилась сознания. Долгие годы вина за смерть отца тяжелым камнем давила ей на сердце. И она перекладывала эту вину на Уэсли и его семью, поскольку груз был слишком велик. Кларри хотелось отвести взгляд, потому что Уэсли заставлял ее сгорать от стыда, но вместе с тем она страстно желала, чтобы он заключил ее в объятия и сказал, что старые распри и обиды больше не имеют значения. Однако Уэсли с мрачным выражением лица прошел мимо нее, направляясь к Палладину. Взявшись за поводья, он вскочил в седло. — Простите, что не буду сопровождать вас на обратном пути, — процедил он сквозь зубы. — Я не сомневаюсь, что вы предпочитаете, чтобы я исчез как можно скорее. Я приношу извинения за все страдания, причиной которых я был все эти годы, Кларисса. Но они и близко не могут сравниться с той болью, которую испытываю я. Он развернул Палладина и пустил его рысью. Кларри сердито смотрела ему вслед. Она вдруг почувствовала себя очень одинокой и в то же время глубоко уязвленной его злобой по отношению к ней. Действительно ли Уэсли любил ее все эти годы или она была лишь пешкой в его деловых играх, а возможно, и забавой, когда хочется поразвлечься? Она обхватила себя руками и сжала пальцы. Пусть уезжает в Африку с Генриэттой. Он не имеет права пробуждать в ней такие глубокие чувства перед отъездом. Не имеет права! Теперь уже слишком поздно. Несчастная и дрожащая, Кларри заставила себя забраться на Лауру, но вместо того, чтобы вернуться на конюшню, поскакала дальше на запад. Начинало темнеть, когда она наконец приехала в Вилем. Том вышел ей навстречу. — Мистер Робсон распорядился, чтобы я вас дождался, — сказал он. Сердце Кларри возликовало. — Он все еще здесь? — Нет, миссис Сток. Он уехал и уже не вернется, — ответил Том с сожалением. — Послезавтра мистер Робсон возвращается в Лондон. Глава тридцать девятая

В этот вечер, разбитая усталостью и горем, Кларри излила душу Лекси. — Я вижу, в каком ты состоянии, подруга, — обеспокоенно сказала ей Лекси. — Рассказывай, что случилось. Кларри поведала ей о встрече с Уэсли, потрясшей ее до глубины души, и о взаимоотношениях между Робсонами и Белхэйвенами, которые усложнились после смерти ее отца. — Я обвиняла Уэсли, — созналась Кларри, — но, скорее всего, мой отец все равно умер бы и чайные посадки пришли бы в упадок. Мне хотелось верить в порочность Уэсли Робсона. — Наверное, ты имела на это полное право, — сказала Лекси. — Ты никогда не доверяла ему, правда? И к тому же он родственник этой высокомерной мадам Вэрити. — Но я судила о нем предвзято, — с болью в голосе проговорила Кларри. — Я несправедливо обвиняла его в важных вопросах. — Например? — Я думала, что это Уэсли пытался разорить мистера Мильнера в начале его карьеры. Но оказалось, что именно он предупредил его об опасности, помогая преодолеть трудные времена. Лекси вздохнула. — Что ж, возможно, все так и было. Но что толку мечтать о том, чего у тебя не может быть? Мистер Робсон уезжает в Африку со своей дамой, ты сама сказала об этом. Лучше забыть о нем. Она похлопала Кларри по плечу. — Как знать, может, ты еще найдешь свою половинку, как мы с Джейредом, — сказала она. — Например, милый доктор Джонни… У Кларри не было сил спорить. Она позволила Лекси напоить ее чаем и уложить в кровать. — Поспи завтра подольше, — посоветовала ей Лекси. Кларри спала долго и без сновидений. Проснулась она от приглушенного шума голосов, доходившего до ее сознания так, как будто она находилась под водой. Она словно вынырнула им навстречу. Кларри открыла глаза и села на кровати. Было уже светло, и голоса на лестнице становились все громче. — Вам туда нельзя, — горячилась Лекси, — она плохо себя чувствует. — Я должна увидеться с ней. Это очень важно, — капризно взвизгнула дама. — Подождите внизу, — сказала Лекси, — я позову ее. — Нет-нет, я не могу говорить с ней в присутствии посторонних, — резко ответила женщина. Голос был похож на голос Вэрити. Кларри с тяжелой головой встала с кровати. — Все равно вам придется подождать, — проявила твердость Лекси. — Можете пока выпить чашку чаю. — Я не хочу чаю! Голоса стали тише — Лекси удалось увести женщину. Когда она поднялась наверх, Кларри уже оделась и причесывала волосы. — Это Вэрити, — подтвердила Лекси догадку Кларри. — Она не сказала мне, что ей нужно, но она порядком взвинчена. Кларри обнаружила Вэрити притаившейся за одним из растений в кадке, чтобы ее не заметили, и вдруг удивленно подумала о том, что Вэрити явилась в «Чайную Герберта» в первый раз. — Я не могу здесь с вами говорить, — шепотом начала жена Берти. — У вас, надо полагать, найдется более уединенное место? Кларри провела ее в пустой зал для собраний, где они и уселись за стол. — Как поживают ваши дети? — спросила Кларри. — Они очень дорого нам обходятся, — смущенно ответила Вэрити. — Но я пришла сюда не за тем, чтобы поболтать, как вы сами понимаете. — Не имею ни малейшего представления, что вас сюда привело, — сказала Кларри. — Надеюсь, вы мне об этом расскажете. Вэрити нервно сжимала свои ладони. — Прошу прощения, я немного волнуюсь. — Давайте я распоряжусь, чтобы нам принесли чаю, — предложила Кларри. — Чай! — раздраженно вздохнула Вэрити. — Это ваш ответ на любой вопрос, не правда ли? Кларри внимательно посмотрела на нее. — Если вы пришли не для того, чтобы поболтать или попробовать, насколько хорош мой чай, то зачем тогда, Вэрити? — Я бы не пришла… если бы… просто мне больше не к кому обратиться, — сказала Вэрити, стараясь не смотреть Кларри в глаза. — Дела приняли ужасный оборот. — Ужасный? — Я уверена, до вас дошли слухи о наших затруднениях. — Я слышала, что вы живете в Южном Госфорте и что Берти потерпел убытки, — сказала Кларри. — Потерпел убытки? — крикнула Вэрити. — Да он безнадежен! Сначала спустил все свои деньги, затем мои. Клайв больше не дает ему взаймы. Нам пришлось продать дома в Танкервилле и Саммерхилле, и все равно у нас остались долги. Мы фактически разорены. — Он растратил все наследство Герберта? — изумленно спросила Кларри. Вэрити кивнула. — Гораздо более того. Кларри подумала о том, что она могла сделать хотя бы с небольшой частью их доходов, когда чайная была на грани банкротства. Она сдержала возмущение, но высказалась без обиняков: — По моему мнению, Берти нужно перестать жить на доходы от чужих денег и снова начать зарабатывать самостоятельно. Вэрити мельком взглянула на нее. — Если бы это было так просто, — сказала она хриплым голосом. — Ах, как бы я хотела, чтобы мой муж занимался юриспруденцией! Но он помещал капиталы своих клиентов, в том числе деньги моего брата, не вполне осмотрительно, и люди перестали ему доверять. Она забормотала еле слышно: — Скорее всего, он вообще лишится возможности заниматься адвокатской практикой. Я так боюсь этого! Вэрити закрыла лицо затянутыми в перчатки руками и начала всхлипывать. Кларри была в растерянности. Впервые она испытала жалость по отношению к Вэрити. Каково это — жить с хвастливым Берти, разбазарившим кропотливо накопленное его отцом наследство и потерявшим лицо в попытках нажиться на чужих деньгах? Правда, они оба, и Берти, и Вэрити, были чрезмерно расточительны. Больше всех от их бездумного мотовства пострадали двойняшки. — Мне жаль, что Берти был так неосторожен, — произнесла Кларри, — но я не понимаю, чем могу вам помочь. — Вы могли бы одолжить нам денег, — сказала Вэрити, подняв на Кларри полные мольбы глаза. Кларри отрывисто хохотнула. — Мне нечего вам одолжить. Берти давно все отобрал у меня, не забывайте об этом. — Нет, не все. У вас есть чайная, — возразила Вэрити. — Вы можете взять ссуду в банке. — «Чайная Герберта» принадлежит не мне, — сказала Кларри раздраженно. — Берти отнял ее у меня и продал. Она принадлежит компании «Стэйбл трейдинг». Эту компанию учредил Уилл, чтобы у меня были средства к существованию. Он позаботился о том, чтобы ваш супруг снова не прибрал чайную к рукам. Вэрити как-то странно на нее посмотрела, отчасти горестно, отчасти с торжеством. Она порылась в сумочке и достала оттуда письмо. — Нет, все не совсем так, как вы думаете, — проговорила Вэрити, протягивая Кларри письмо. — Это было среди вещей Уилла. Мы были не правы, не отдавая его вам, но я думала, вы и так уже узнали правду. С замиранием сердца Кларри увидела, что письмо подписано Уиллом и, хотя адресовано ей, конверт был вскрыт. Дрожащими пальцами она вытащила письмо. Написано оно было нетвердой рукой, но, вне всяких сомнений, это был почерк Уилла. Он тогда уже находился в полевом госпитале. «Дорогая Кларри! Я лежу в госпитале с нелепым повреждением ноги, но Вы не волнуйтесь: скоро, я уверен, со мной все будет в порядке. Неприятность заключается только в том, что я позже вернусь домой, так что, боюсь, Вам придется немного подождать с шампанским. Пока я тут лежал без дела, у меня было время обо всем подумать. Мне нужно кое в чем Вам признаться, и теперь мне легче это сделать. Так, на всякий случай. Я был не вполне откровенен с Вами в том, что касается покупки чайной и всей правды о компании “Стэйбл трейдинг”. Она была учреждена с помощью одного моего друга — нет, пожалуй, Вашего друга. Но, милая, Кларри, этот человек за последние месяцы стал и моим хорошим другом, одним из лучших, какие у меня только были в жизни. Когда я рассказал ему о Ваших проблемах, именно он собрал средства для того, чтобы выкупить “Чайную Герберта”, поскольку добыть такую сумму в столь короткий срок под силу только ему — у меня не было в наличии таких денег. Но он настоял на том, чтобы я не говорил Вам об этом, по причине недоразумений, которые были между вами в прошлом. Он опасался того, что Вас это может обидеть и Вы будете считать себя ему обязанной. Он все подготовил перед самым своим отъездом и купил чайную на Ваше имя, с тем, чтобы Вы ни от кого не зависели и, что бы ни случилось, всегда имели средства к существованию. Он бы очень рассердился, если бы узнал, что я рассказал Вам об этом, но, как мне кажется, будет лучше, если Вы будете об этом знать — хотя бы для того, чтобы Вы смогли пересмотреть свое предвзятое отношение к моему надежному другу. Кларри, Вы простите мне то, что я ввел Вас в заблуждение? Я на это надеюсь. Я знаю, когда мы увидимся, это будет такая радостная минута, что Вы не сможете долго на меня сердиться. Как бы я хотел, чтобы со мной здесь были Вы вместо суровой медсестры, которая запрещает мне петь после того, как она погасит свет! Вы, должно быть, уже догадались, что друг, о котором я говорю, — Уэсли Робсон. Я надеюсь, что со временем Вы сможете преодолеть предубеждение, возникшее после трагической смерти Вашего отца. В жизни часто бывает так, что мы хотели бы, чтобы некоторые вещи в прошлом были сделаны нами по-другому. Я знаю, что Уэсли сильно сожалеет о своем поведении, когда он только появился в Индии. Он относится к Вам с глубоким уважением и, я уверен, с большой симпатией. Иначе зачем бы он постоянно расспрашивал меня о Вас? Было бы замечательно, если бы к тому времени, когда я вернусь, вы стали друзьями. Кларри, как же я жду этого дня! Не могу думать ни о чем другом, кроме возвращения домой, в Ньюкасл, к Вам и всем родным и друзьям. А пока шлю всем вам свой горячий привет. С любовью, Уилл». Сжимая письмо, Кларри тихо застонала. Милый, дорогой Уилл! Она словно получила весточку с того света. Эти полные любви слова возродили в ее памяти образ ее неугомонного пасынка. И какие слова! Оказывается, это Уэсли, а не Уилл, спас ее чайную от разорения, это он не дал ей разувериться в жизни. Ведь если бы она снова лишилась дома в такое время, у нее опустились бы руки. Если бы она знала об этом раньше, она не нападала бы так яростно на Уэсли, не наговорила бы ему таких обидных слов. — Итак? — спросила Вэрити, взволнованно улыбаясь. — Вы об этом знали? Вэрити залилась краской. — Естественно, мы ведь должны были разобрать вещи Уилла. Пораженная этим открытием, Кларри вспыхнула от гнева. — Я молила Берти дать мне хоть что-то на память об Уилле, а у вас не достало порядочности отдать написанное мне письмо, его последнее письмо! — Прошу прощения. Мы были не правы, сейчас я это понимаю, — забормотала Вэрити. — Но я считала, что рано или поздно вы все равно обо всем узнаете. Я не поверю, что Уэсли Робсон смог бы противиться соблазну рассказать вам о своем великодушном поступке. Тем более что он недавно был здесь, улаживал дела перед отъездом за границу. Кларри пристально посмотрела на нее. — Вы и у него просили деньги? — Да, ведь он мой родственник, — ответила Вэрити. — Мы решили, что если он выручил вас, постороннего человека, то почему бы ему не сделать то же самое и для нас. — Но он не удовлетворил вашей просьбы? В глазах Вэрити заблестели слезы. — Уэсли был очень груб. Он сказал Берти, чтобы он вел себя по-мужски и нашел себе настоящую работу. Как будто мой муж простой работяга. Кларри живо представила себе презрительный взгляд Уэсли, когда он это говорил. — Берти знает о том, что вы здесь? — спросила она. Вэрити утвердительно кивнула. Кларри не смогла скрыть отвращение. — Он побоялся прийти сам, послал жену выпрашивать деньги для него. — Кларри, — жалобно заговорила Вэрити, — вы должны выручить Берти ради двойняшек. Пожалуйста! Кларри едва сдерживала злые слова. И это говорила та самая женщина, которая насмехалась над ней и унижала ее в Саммерхилле! Вэрити подвергала ее гонениям за брак с Гербертом и не возражала, когда Берти отнимал у нее с таким трудом созданный ею бизнес. А теперь она униженно молит о финансовой помощи, ожидая, что Кларри бросит им спасательный круг. Кларри вдруг захлестнула жажда мести. Как же приятно наконец получить власть над этой отвратительной парочкой! Но затем Кларри подумала о Верноне и о непоседливой Джозефине. Внуки Герберта не должны расплачиваться за пороки своих родителей. Кларри внимательно посмотрела на мокрое от слез лицо Вэрити. — Хорошо, — сказала она наконец. — Кое-что для вас я могу сделать. Поскольку чайная снова приносит некоторый доход, часть его я буду перечислять на банковский счет до того времени, пока двойняшки не достигнут совершеннолетия. Вэрити просияла. — Банковский счет? — Но сразу хочу внести ясность, — добавила Кларри, — ни вы, ни Берти не сможете воспользоваться этими деньгами. Вэрити помрачнела. — А как же мы с Берти? — Уэсли был прав, рекомендуя вашему супругу найти себе работу, — ответила Кларри. — Если он согласен работать как следует, я подыщу ему место в чайной. Это все, что я могу вам предложить. Вэрити брезгливо поморщилась. — Работать здесь? С этими людьми? — Лучше людей вы не найдете, — сказала Кларри, поднимаясь. — Возвращайтесь к Берти и передайте ему, что для него есть работа в «Чайной Герберта». Но денег я ему не дам. Он уже достаточно получил от меня. Разъяренная Вэрити вскочила на ноги. — Мне противно было приходить сюда и просить вас о помощи. Каким бы тяжелым ни было наше положение, я не позволю своему мужу унизиться до того, чтобы работать в вашей вульгарной чайной. Кларри не стала дожидаться, когда уйдет Вэрити, и первой поспешила к двери. — Тогда будьте здоровы, Вэрити. Выход найдете сами. Взбежав вверх по лестнице, Кларри схватила плащ и шляпу. Изумленной Лекси она крикнула на ходу: — Мне нужно срочно кое с кем встретиться. Я скоро вернусь! Кларри вскочила на подножку трамвая, идущего в центр города, потом побежала вниз по крутой Дин-стрит к пристани, где находились склады и офисы Робсонов. Поднявшись на лифте на третий этаж, Кларри спросила у первого встретившегося ей служащего об Уэсли. — Мистера Уэсли здесь уже нет, мэм, — сообщил он ей. — Может, хотите поговорить с кем-нибудь другим? — Нет, спасибо. Где я могу его найти? — нетерпеливо спросила Кларри. Клерк нахмурился. — Он останавливался у своего двоюродного брата, но, скорее всего, уже уехал в Лондон. — Как? — ахнула Кларри. — А я думала, что он пробудет здесь до завтра. — Вчера вечером мистер Уэсли изменил свои планы, — ответил ей служащий. — Мне показалось, что он хотел поскорее уехать отсюда. — А у вас есть номер телефона его кузена? — спросила Кларри, борясь с отчаянием. Мужчина утвердительно кивнул. — Не могли бы вы позвонить и узнать, там ли он еще? Пожалуйста! Клерк неуверенно взглянул на нее, но просьбу выполнил. Сердце Кларри учащенно билось, пока она ждала. Сейчас она желала только одного: не упустить последнего шанса помириться с Уэсли и сказать ему, как она была не права, тая´ на него обиду все эти годы. Телефонист соединил, и клерк спросил об Уэсли. — Вот как, понятно. Одну минуту. Он взглянул на Кларри. — Мистер Уэсли уехал на вокзал. Но они могут передать ему ваше сообщение. Кларри разочарованно покачала головой. — Нет, ничего не надо передавать, спасибо, — ответил клерк и повесил трубку. Поблагодарив его за помощь, Кларри, стуча каблуками, побежала вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Лавируя между конными повозками, автомобилями и грузчиками, толкающими перед собой бочки, она пробиралась по запруженной пристани к крутому подъему, ведущему к вокзалу. Поднявшись до половины, Кларри, запыхавшись, остановилась отдышаться. — Кларри! — окликнул ее мужской голос. — Что ты тут делаешь? Ее догнал фургон «Чайной компании Тайнсайда». На козлах сидел Джек. — Мне нужно на вокзал, — задыхаясь, сказала Кларри. — Тебе повезло, я как раз везу заказ в ту сторону, — произнес Джек, улыбаясь. — Давай, запрыгивай, я тебя подвезу. Пока они ехали по улицам к Центральному вокзалу, Кларри вкратце рассказала Джеку о визите Вэрити, о письме от Уилла и о том, как она столько времени ошибалась насчет Уэсли. — Я просто хочу объясниться с ним перед тем, как он уедет в Африку, — закончила она. Джек кивнул. — Олив всегда говорила, что тебе следовало выйти за него, когда вы еще были в Индии. Но тогда я никогда не встретил бы ее, правда? Подъехав к каменному портику, он остановился. — Желаю найти Уэсли Робсона. Удачи тебе, Кларри! Служащий вокзала сообщил ей, что ближайший поезд до Лондона отходит через десять минут от четвертой платформы, и указал в сторону моста. Купив билет для входа на перрон, Кларри побежала туда со всех ног. Поезд уже был подан, и носильщики сновали с багажом пассажиров. Кларри вглядывалась в толпы отъезжающих и провожающих в поисках Уэсли. Вдруг она с тревогой подумала о том, что с ним может быть Генриэтта. Разве она не говорила как-то, что очень любит приезжать на север? Кларри остановилась в замешательстве, растеряв почти всю свою решимость. Она опоздала. Она лишь выставит себя на посмешище на этом переполненном людьми перроне, если все же отыщет его. — Кларисса? — позвал ее знакомый голос. Она быстро обернулась. В Англии был только один человек, который так ее называл. Уэсли свесился из открытой двери вагона. Кларри бросилась к нему, но отшатнулась, глянув на его хмурое красивое лицо. У нее перехватило дыхание от избытка чувств. Она стояла, не в силах вымолвить ни слова. Уэсли спустился на платформу. — В чем дело? Что-то случилось? Она покачала головой. Ей на глаза навернулись слезы. Уэсли взял ее под руку и отвел в сторону, затем, осмотревшись, кивком головы указал на небольшой зал ожидания. Там никого не было, и Уэсли закрыл за ними дверь. — Ну, рассказывайте, — произнес он, стоя к ней вплотную, но все же не касаясь ее. Кларри рассказала о Вэрити и о письме. — И теперь я знаю все о «Стэйбл трейдинг», — заключила она охрипшим голосом. — Это вы спасли «Чайную Герберта». — Разумеется, — проговорил Уэсли, сурово глядя на нее. — Почему вы мне об этом не сказали? — Потому что знал, как вы горды, — ответил он. — Вы, скорее всего, бросили бы мне эти деньги в лицо. Кларри залилась краской. — Да, пожалуй, я могла бы так поступить, — признала она, — но Уилл хотел, чтобы я обо всем узнала. Он хотел, чтобы я изменила отношение к вам. Он хотел, чтобы мы стали друзьями. Уэсли посмотрел на нее с сомнением. — Значит, вы делаете это ради памяти об Уилле? — Не только, — сказала Кларри. — Я хотела попросить у вас прощения. Он ничего на это не сказал, и она продолжила: — Я прошу прощения за то, что была несправедлива к вам и возлагала на вас вину за несчастья, обрушившиеся на мое семейство. Мой отец ошибался на ваш счет, Уэсли. Он очень сильно ошибался. Вы поддержали Уилла и помогли мне, даже не надеясь на благодарность. Так не мог поступить эгоистичный и бессердечный человек, а добрый и великодушный мог. Она посмотрела Уэсли прямо в глаза. — Я хотела поблагодарить вас и внести ясность в наши отношения, до того как вы уедете. — Ох, Кларисса! Уэсли глубоко вздохнул, глядя на нее с безграничным сожалением. — Почему мы с вами столько лет не могли найти общий язык? Я запретил Уиллу говорить вам правду о «Стэйбл трейдинг», потому что не хотел, чтобы вы чувствовали себя хоть чем-то обязанной мне. И если бы вы испытали симпатию ко мне, мне хотелось, чтобы это было не из-за финансовых обязательств. Я с самого начала поступил неправильно, предложив вам свою руку как способ спасти Белгури и скрыв то, что хотел предложить вам на самом деле. — А что вы хотели мне предложить? — спросила Кларри, замирая. — Свое сердце, — сказал он, сверкнув глазами. У Кларри внутри все сжалось. Ее терзало сожаление, что они так поздно все выяснили. — В этом виноваты не только вы, — прошептала она. — Мое упрямство не позволяло мне признаться в своих чувствах к вам. Уэсли впился в нее взглядом. — Так я был прав? Я вам был не безразличен? Кивнув, Кларри отвела глаза. — Очень не безразличны, — тихо произнесла она. Расставание с Уэсли было настолько мучительным, что ей хотелось поскорее с этим покончить. — Вы опоздаете на поезд. Он отправляется с минуты на минуту. Она шагнула в сторону, чтобы Уэсли не видел слез, заблестевших у нее на ресницах. — Я желаю вам удачи в Африке, Уэсли, — проговорила Кларри так твердо, как только могла. — И вам, и вашей жене. Уэсли схватил ее за руку. — Что вы сказали? — спросил он, пристально глядя ей в лицо. — Вы думаете, я женат? — Ну д-да, — запнулась Кларри. — На мисс Листер-Браун. Вздохнув с досадой, он покачал головой. — Мы с Генриэттой не поженились. Мы бог весть как долго были помолвлены, но я все откладывал венчание. В конце концов я разорвал нашу помолвку, когда вернулся из Франции. — Понятно, — сказала Кларри. — Нет, не думаю, что вам понятно, — произнес Уэсли. Он придвинулся ближе к ней. — Я понимал, что никогда не женюсь на Генриэтте, потому что влюблен в вас. Сердце Кларри едва не выскочило из груди. — Когда я встретил вас на поминальной службе, мои чувства к вам вспыхнули с новой силой. А когда я увидел вас с тем молодым доктором, я чуть не умер от ревности. — С Джонни? — изумленно спросила Кларри. — Но он всего лишь друг Уилла. — Хотите сказать, что между вами ничего нет? — требовательно спросил Уэсли. — Совершенно ничего, — уверила его Кларри, слабея под его пристальным взглядом. Уэсли схватил ее за руки. — Кларисса, скажите мне правду: вы могли бы снова меня полюбить? Теперь, когда между нами больше никто не стоит, мы можем начать с того, что станем друзьями, а со временем, возможно, и более близкими людьми? Ее сердце возликовало. — Ну конечно! — улыбнулась Кларри. — Я по-прежнему люблю вас, Уэсли. — Правда? — спросил он недоверчиво. — И всегда любила, — созналась она. — Я долгие годы боролась со своими чувствами, заставляя себя ненавидеть вас, но так и не смогла этого сделать. Вчера, когда вы уехали, я поняла, как сильно вас люблю. Но я подумала, что уже слишком поздно — я полагала, что вы женаты. Вы не представляете, как я счастлива, что это не так! Теряя голову от радости, Уэсли привлек ее к себе и жадно поцеловал. Кларри обхватила его шею руками и ответила на поцелуй. Позади них открылась дверь. — Поезд вот-вот отправится, сэр, — сказал носильщик. Кларри и Уэсли отстранились друг от друга. Еще секунду они смотрели друг другу в глаза. Затем Уэсли вынул из кармана крону и сунул носильщику в руку. — Вынесите мои вещи из вагона, пожалуйста, — распорядился он. — Я не еду. Когда удивленный носильщик ушел, Кларри рассмеялась. — Что вы… что ты намерен делать? — Это зависит от тебя, — ответил Уэсли. — Отправимся в Африку, или в Лондон, или останемся здесь, или вернемся в Индию. Мне все равно! Я готов ехать куда угодно, где ты будешь счастлива. У Кларри зашумело в ушах. Может, в конце концов они смогут вернуться в Белгури? С Уэсли все казалось возможным. Глядя в его оживленные, полные любви глаза, она осознала, что ее тоска по старому дому в немалой степени была тоской по нему, хотя и подавляемой. — Мне тоже все равно, — пылко сказала Кларри. — Лишь бы мы были вместе. Я хочу, чтобы мы больше никогда не расставались. Никогда! Уэсли восторженно захохотал. Он обхватил ее лицо ладонями. — Докажи мне, что это не сон, — произнес он, смеясь. Кларри нежно улыбнулась. — Поцелуй меня. Радостно и страстно они обнялись, спеша наверстать упущенное за те долгие годы, которые провели в разлуке. Слезы счастья покатились по щекам Кларри. Последнее желание Уилла, чтобы они с Уэсли помирились, наконец осуществилось.