Annotation 11 page

***
Вскоре Уилл и Джонни вернулись в школу, и в доме опять стало пустынно и одиноко. В течение 1909 года Кларри с нетерпением ждала ставших регулярными визитов Вэрити. Она приходила по четвергам и привозила двойняшек к деду. — Она не знает, что Джек прекратил со мной отношения, — сухо сказала Кларри, обращаясь к Олив. Герберт рано возвращался из офиса, чтобы увидеться с внуками, и, ко всеобщему удивлению, сильно привязался к малышам. Он щекотал им подбородки, трепал за щечки и носил на руках по кабинету, энергично подбрасывая, пока дети не начинали визжать. Нередко Кларри приходилось забирать плачущего младенца и баюкать его, пока он не успокаивался и не засыпал. Так делала Ама, когда Кларри сама была ребенком. В один из летних дней, когда дверь кабинета была открыта, Кларри услышала возбужденный голос Берти. — …слишком много! Тебе не нужны все три. — Я не вмешиваюсь в ваши домашние дела, а вы не вмешивайтесь в мои, — проворчал Герберт. Несшая кувшин воды Кларри догадалась, что они говорят о ней, Олив и Долли. Она остановилась на лестнице, не зная, что делать дальше. — А с другой стороны, нам совсем не помешали бы лишние слуги. Лаванда не справляется с двойняшками. Она слишком стара. Может быть, Белхэйвен переехала бы к нам на какое-то время, пока они не подрастут? — Пока они не пойдут в школу, ты хотел сказать, — фыркнул Герберт. — Если Вэрити удастся ее заполучить, назад она ее уже не отпустит. — Ну и что? — спросил Берти. — Ты можешь оставить себе младшую сестру. Тебе ведь не нужны обе. Кларри стояла на лестнице, и в ней нарастало возмущение. Если Герберт уступит требованиям Берти, она вмешается прямо сейчас. — Папа, пожалуйста, хотя бы подумай над этим. Вэрити настаивает на том, чтобы это была именно старшая Белхэйвен. Она хорошо обращается с детьми. Похоже, она прирожденная нянька. — Ну ладно, — вздохнул Герберт, начиная сдаваться. — Я подумаю. — Мы будем хорошо ей платить, если ты об этом беспокоишься, — заверил его Берти. Кларри не могла сейчас предстать перед ними. Рассерженная тем, что ее обсуждают, она повернулась и быстро пошла назад в кухню. Олив встревожилась, узнав от Кларри о том, что ей удалось подслушать. — Они не могут нас разделить! — воскликнула Олив. — Просто не имеют права! — Они этого не сделают, — твердо заявила Кларри. — И я не желаю работать на эту отвратительную Вэрити, — разнервничалась Олив. — Я тоже. Мы найдем себе другое место. Теперь у нас не будет проблем с трудоустройством, — гордо сказала Кларри. — Есть агентства, куда мы можем обратиться, и они найдут нам работу. Я не знала об их существовании, когда мы сюда приехали, иначе мы выбрались бы из пивной гораздо раньше. Кларри готовилась к предстоящему объяснению с Гербертом. Только к концу недели он собрался с духом, чтобы вызвать ее к себе в кабинет для разговора. К этому времени Кларри была в столь взвинченном состоянии, что боялась открыть рот, чтобы ему не нагрубить. Герберт стоял у окна позади стола в своей обычной обороняющейся позе, крепко сжав кулаки на набалдашнике трости. — Кларри, — начал он, — прошу вас, присядьте. — Я лучше постою, сэр, — сказала она сдавленным голосом. Он тревожно взглянул на нее. Кларри дерзко посмотрела ему прямо в глаза. Герберт отвел взгляд и стал смотреть в окно, еще сильнее стиснув пальцы. Внезапно Кларри испытала жалость к нему: ему было не легче, чем ей. Но все же она сумела совладать со своими чувствами. Он собирался избавиться от нее, потому что был слишком слаб и не мог противостоять напористому сыну и эгоистичной невестке. — Я знаю, о чем вы собираетесь мне сказать, — резко произнесла Кларри. — Мой ответ — нет. Обернувшись, Герберт удивленно уставился на нее. — Откуда вы можете об этом знать? — Я случайно слышала, как вы с мистером Берти об этом говорили, — смутилась Кларри. — Я не подслушивала, просто шла по лестнице, а дверь была открыта. Герберт быстро обошел вокруг стола и приблизился к ней. — Мне очень жаль… — заговорил он. — В общем, мы не переедем. Мы с Олив. И не позволим нас разлучить. Если мы вам здесь не нужны, мы найдем себе другое место, где нас будут ценить. — Кларри сердито взглянула на него. Возмущение, которое она до сих пор сдерживала, теперь вырвалось наружу. — Для вас с мистером Берти это, возможно, малозначащие хозяйственные вопросы, но для меня и для Олив этот дом за прошедшие три года стал родным. Мы привязались к нему… к мистеру Уиллу… Отбросив трость, Герберт подошел и схватил ее за руки. — Прекратите, Кларри! Она замолчала, пытаясь совладать со своими чувствами. Никогда раньше он к ней не прикасался. Она видела, как взволновала его ее откровенность, но не могла уйти от него, не высказав всего, что у нее наболело. — Все, чего я у вас прошу, — это положительную характеристику, — сказала она жестко, освобождая руки. На вытянутом лице Герберта застыло напряжение. Его глаза предвещали бурю. — Нет, Кларри, — проговорил он сквозь зубы. — Нет? — переспросила она, вновь вскипая. — Почему нет? Хоть это вы могли бы сделать, сэр. — Потому что я не хочу, чтобы вы от меня уходили! — крикнул Герберт. Кларри уставилась на него, ничего не понимая. — Вы не хотите этого? — Нет! Я хочу, чтобы вы остались. Чтобы вы остались вместе со своей сестрой, — сказал он, волнуясь. — Но, сэр, вы же говорили мистеру Берти… — Забудьте о том, что я ему говорил, — резко оборвал он ее. — И послушайте не перебивая, что я вам скажу. У Кларри пересохло в горле. Похоже, она его рассердила. Она испортила их отношения, откровенно высказавшись, в то время как ей вообще не следовало ничего говорить. Видимо, он не собирался отдавать ее Вэрити. Кларри видела на виске у Герберта пульсирующую жилку. Он пытался взять себя в руки. — Я размышлял над тем, чтобы предоставить вам возможность работать у моего сына. Вы молоды. У них в доме, безусловно, веселее. Ваше положение там было бы более престижным. Все это я принял во внимание, имея целью ваше благополучие. — Благодарю вас, сэр, но… Он поднял руку, давая ей знак замолчать. — Но у меня есть еще одна причина, чтобы отослать вас от себя. Герберт вперил в нее строгий, проницательный взгляд. Кларри похолодела. Она вдруг подумала о том, что Герберту каким-то образом стало известно о ее встрече с Уэсли в парке, что до его ушей дошли порочащие ее слухи. — Дело в том, — произнес он, — что я к вам слишком привязался. Гораздо сильнее, чем это уместно между хозяином и его экономкой. Кларри уставилась на него, не уверенная в том, что правильно его поняла. — Вы удивлены, правда? — угрюмо сказал Герберт. — Я знаю, что в отцы вам гожусь и что мои чувства не могут быть взаимными. Но ничего не могу с этим поделать. Мое восхищение вами переросло в нечто большее. Я не пережил бы эти ужасные последние несколько лет без вашей поддержки. Даже ваши шаги на лестнице, ваш голос, доносящийся снизу, действуют на меня успокаивающе. Кларри, я не представляю, во что превратится этот дом без вас. — Сэр, — изумленно произнесла Кларри. — Как же я смогу остаться, когда услышала от вас такое? Его взгляд стал сосредоточенным. — Кларри, я не желаю, чтобы вы покидали этот дом. Я хочу, чтобы вы остались и… — Он сделал над собой усилие. — Вопрос, который я хотел вам задать … — Герберт опять взял ее за руки. — Вы выйдете за меня замуж? Кларри вздрогнула. — Замуж? — ахнула она. Он с горестным видом кивнул. — Я понимаю, что это не будет брак по любви, но это все, что я могу вам предложить: этот дом и обеспеченное будущее для вас и вашей сестры. Олив сможет заниматься музыкой и рисованием. Я помогу вам открыть чайную, о которой, как сказал мне Уилл, вы всегда мечтали. У Кларри бешено забилось сердце. Если она станет миссис Сток, они с Олив уже никогда не будут бояться остаться без крыши над головой. У них появится определенное положение в обществе. Им больше не придется выполнять работу по дому или подчиняться чужим приказам. Олив возобновит занятия музыкой. А у нее, Кларри, будет собственная чайная! Это заставит таких людей, как Уэсли и Вэрити, относиться к ней с уважением. Но неожиданно ее радость погасла. Родственники Герберта будут в бешенстве. Они этого не допустят. Увидев обеспокоенность на ее лице, Герберт отпустил ее руки. — Я вижу, что вас оскорбило мое предложение, — сказал он, понурясь. — Простите меня, я не хотел вас смутить. Я старый дурак. Он отступил назад, но Кларри поймала его руку и, сжав ее, возразила: — Вы вовсе не дурак, сэр. Кларри поразило его признание, она и за сотню лет не догадалась бы о том, что он чувствует. Герберт был сейчас так неуверен в себе, словно беззащитный мальчик. Какого же труда стоило такому осторожному, застенчивому человеку, как он, рискуя своей гордостью, открыть ей свои потаенные надежды. Кларри испытала к нему нежность и вдруг поняла, что он ей тоже не безразличен. Это была не любовь, а скорее уважение и привязанность. Герберт предлагал ей обеспеченное будущее, к которому она стремилась, и, несомненно, это было в его силах. — Да, — сказала Кларри. — Я выйду за вас. Герберт хмуро взглянул на нее, не веря своим ушам. — Это правда? Кларри улыбнулась. — Для меня будет честью стать вашей женой, сэр. Герберт сгреб ее в объятия и восторженно воскликнул, прижимая к груди: — Милая Кларри! Слава богу! Отпустив ее, он продолжал сжимать ее руки своими ладонями и улыбаться. Кларри засмеялась. — И что же мы будем делать теперь, сэр? — С этой минуты, — произнес Герберт, — вы перестанете называть меня сэром. — Понадобится время, чтобы к этому привыкнуть, — сказала Кларри, заливаясь краской. — Было бы не совсем правильно называть вас по имени, пока мы не… — Женаты? Давайте, Кларри, произнесите это! Женаты, женаты, женаты! Она изумленно смотрела на него. Никогда еще она не видела Герберта таким счастливым. — А что на это скажут ваши родные? — спросила она с тревогой. На секунду его лицо омрачилось. — Нам нет никакого дела до того, что они скажут. И, кроме того, Уилл будет в восторге. Он вас обожает. — Не о нем я переживаю, — произнесла Кларри сдержанно. — Мы предстанем перед ними вместе. Герберт поднес ее ладони к губам и нежно поцеловал. — Теперь, когда вы рядом со мной, Кларри, я готов бросить вызов целому миру. Глава двадцать первая

Осень 1909 года
Весть о предложении Герберта вызвала бурю среди родных и близких. Берти был в бешенстве, Вэрити билась в истерике, Ландсдоуны выражали надменное осуждение. Только Уилл прислал письмо с искренними поздравлениями. Знакомые прихожане смотрели на них косо и ворчали что-то неодобрительное, когда Герберт настаивал на том, чтобы Кларри и Олив сидели в церкви рядом с ним, а не позади, как остальная прислуга. Даже Долли не скрывала своего неодобрения. — Это как-то неправильно, — сказала она Кларри. — Ты была одной из нас, а теперь я должна кланяться тебе, как будто ты особенная. — Все будет не так, — возразила ей Кларри. — Я не буду спрашивать с тебя больше, чем когда была экономкой. — Так уже не будет никогда, — обиженно фыркнула Долли, как будто Кларри ее оскорбила. Долли уволилась через месяц. Следуя совету Кларри, Герберт не стал сразу же подыскивать ей замену. — Пока мы с Олив сами справимся на кухне. Лучше подождем до свадьбы, чтобы новая кухарка не застала меня в роли экономки. Олив, которую неожиданные перемены в судьбе сестры привели во взвинченное состояние, болезненно восприняла уход Долли. — Она была моим единственным другом, — жаловалась Олив со слезами на глазах. — Теперь мне даже поболтать не с кем. — У тебя есть я, — напомнила ей Кларри. — Скоро мы станем жить совершенно по-другому, тебе уже не нужно будет зарабатывать на жизнь. Ты сможешь вернуться к занятиям музыкой и рисованием. Разве это не замечательно? Олив эти слова как будто приободрили. Но если бы внимание Кларри не было так поглощено недоброжелательностью со стороны родных и близких Герберта, она заметила бы нарастающую противоречивость в отношении Олив к приближающемуся бракосочетанию. А Вэрити и Берти не скрывали своей враждебности. По напряженному выражению лица Герберта Кларри догадывалась, что его старший сын делал невыносимым его присутствие в офисе, и Герберт все чаще оставался дома, работая в кабинете. Вэрити больше не привозила к нему внуков, и приглашений посетить Танкервилл тоже более не поступало. Однажды в отсутствие Герберта в дом ворвался Берти с намерением поговорить с Кларри без свидетелей. Он застал ее одну в кухне. — Я знаю, что вы задумали, Белхэйвен, — заявил он, презрительно выпятив жирный подбородок. — Вы охотитесь за деньгами моего отца. Вы вознамерились прибрать к рукам то, что по праву принадлежит мне! — У меня и в мыслях этого не было, — возмущенно ответила Кларри. — Вы пытаетесь занять место моей бедной матушки. Это отвратительно. Только не притворяйтесь, будто любите моего отца. — Это не ваше дело, — сдавленным голосом сказала Кларри. — Именно мое. Берти со злостью прижал ее к столу и сжал пальцами ее подбородок словно тисками. — Не надо изображать передо мной целомудренную девицу! — прорычал он. Кларри испытала страх. Она физически ощутила его ненависть. — Мне ничего от вас не нужно! — крикнула она. — Я лишь хочу жить в мире и согласии с вашим отцом. Берти дико захохотал. — Я не верю вам. Как вам удалось его окрутить? С помощью черной магии? Вы опоили моего отца приворотным зельем? Неожиданно свободной рукой Берти вцепился в волосы Кларри и резко притянул ее к себе. Прижав губы к ее губам, он чуть не задушил ее поцелуем. С отвращением оттолкнув его от себя, Кларри схватила кухонный нож. — Не подходите ко мне! — прошипела она. — А то что? — спросил Берти ледяным тоном. — А то ваш отец узнает о том, что здесь произошло, — ответила она. Они с презрением смотрели друг на друга. Берти первый отвел взгляд. — Сколько вы хотите получить за то, чтобы отступиться и оставить моего отца в покое? — спросил он. — Я заплачу вам достаточно, чтобы вы сняли себе жилье — себе и своей несчастной сестре. Устрою вас в пансион, и вы ни в чем не будете нуждаться. Я знаю, вам именно это и нужно. Кларри подавила в себе желание плюнуть ему в лицо. Сначала он ей угрожает, потом унижает омерзительным поцелуем, теперь же пытается ее подкупить. Берти не заслуживал даже презрения. — Мне не нужны ваши деньги, — запальчиво ответила она. — И ваше наследство тоже. Если это все, что беспокоит вас и вашу жену, то советую вам обсудить денежные вопросы с отцом. Меня это не касается. Берти смотрел на нее с недоверием. — Теперь, полагаю, вам лучше уйти, — сказала Кларри. — Сучка! Выскочка! — крикнул он. — Если вы выйдете замуж за моего отца, я сделаю все, чтобы вы были отвергнуты обществом. Никто в этом городе, кто хоть чего-то стоит, не пустит вас к себе на порог. — Вот и ладно, меньше забот, — насмешливо ответила Кларри. Берти развернулся на каблуках и с гордым видом удалился. Через несколько минут, когда в комнату, хлопнув дверью черного хода, вошла Олив, Кларри все еще трясло. — Я только что видела, как уходил мистер Берти. За ним словно черти гнались. Чего он хотел? — спросила Олив встревоженно. — Он пытался запугать меня, чтобы я не выходила замуж за его отца, — ответила Кларри, стараясь скрыть свое потрясение. Подойдя ближе, Олив увидела, как огорчена ее сестра. — Ах, Кларри, ты полагаешь, что разумно будет довести дело до свадьбы? Похоже, все настроены против тебя. Лицо Кларри стало решительным. — Со временем они привыкнут. Это далеко не первый случай в истории, когда богатый человек женится на своей экономке. — Да, конечно. Но кое-кто настроен против нас не столько потому, что мы слуги, а из-за нашего наполовину индийского происхождения, — печально сказала Олив. — А ты не слушай эти разговоры, — рассердилась Кларри. — Я горжусь своим происхождением. И людям, которые действительно хорошо к нам относятся, — Герберту и Уиллу — нет до этого никакого дела. Олив тяжело вздохнула. Кларри протянула к ней руки, и, помешкав секунду, Олив позволила сестре ее обнять. Заканчивалась осень, но, несмотря на решительный настрой Кларри, их с Гербертом помолвка затягивалась, и окончательная дата бракосочетания по-прежнему была не определена. Кларри уже начинала думать, что Герберт пожалел о своем необдуманном предложении, пойдя на попятный под давлением осуждающих его родственников. Ее терзал страх, что Берти снова начнет ей досаждать. Ему нельзя верить. Будучи служанкой, а не женой Герберта, она была беззащитна перед угрозами его старшего сына. — Возможно, если мы не будем торопить события, мои родные примирятся с этой мыслью, — сказал Герберт, глядя на нее с мольбой. — Нет, не примирятся, — прямо ответила Кларри. — Они, скорее всего, перестанут с нами даже разговаривать. По крайней мере, со мной. Вы готовы к этому? — Разумеется, нет, — вздохнул Герберт. С приближением зимы Кларри все чаще приходила к заключению, что их еще не состоявшийся брак уже обречен. Ее мечты о том, чтобы стать Герберту женой и компаньоном, об открытии заведения вместе с Олив так и останутся всего лишь мечтами. Это — журавль в небе. Однажды вечером Кларри скрепя сердце решилась на откровенный разговор. — Мне очень жаль, — грустно сказала она Герберту, — но я не хочу стать причиной разлада в вашей семье. — Не говорите так, — ответил он, испуганно глядя на нее. — Этого не случится. — Это уже случилось. Вы не можете этого не замечать. Кларри положила ладонь ему на руку. — Берти недвусмысленно дал мне понять, что они с Вэрити никогда не примут меня в вашу семью. — Берти, — повторил Герберт сердито. — Что он вам сказал? — Что я никогда не смогу занять место его матери, — ответила Кларри, прямо глядя ему в глаза. — Что ему противна даже мысль о том, что кто-то попытается это сделать. Герберт отвел глаза, покраснев. — Он не понимает, каким счастливым вы меня сделаете, но со временем поймет. — Хорошо, если бы так, — сказала Кларри, качая головой. — Как и вы, я думала, что в конце концов он придет к пониманию этого. Но такого не произойдет, и со временем ваша жизнь станет невыносимой. Вам ведь вместе работать. Герберт схватил ее за руку. — Мне нет дела до того, как осложнится моя жизнь из-за Берти, — решительно проговорил он. — Я хочу, чтобы мы с вами поженились. Я слишком долго откладывал этот шаг, и вы уже начали сомневаться во мне. Мысль о том, что я могу вас потерять, страшит меня больше, чем козни Берти. Они молча смотрели друг другу в глаза, и, видя в его взгляде любовь, Кларри почувствовала, как ее сердце наполняется надеждой. Она знала, что сможет принести Герберту счастье, развеять его скорбь по Луизе. Почему бы ей не воспользоваться возможностью самой стать счастливой? Она устала бороться, переживать о своем будущем, работать не покладая рук. Если других это задевает, ну и пусть. — Тогда, — сказала Кларри тихо, — вам придется уладить вопрос, который в действительности беспокоит вашего сына. — О чем вы говорите? — спросил Герберт, все еще сжимая ее руку. — О деньгах. Берти боится, что его наследство достанется мне. — Но это же ерунда! — возмутился Герберт. — Я согласна с вами, но именно так он и думает. — Я уверен, что вы ошибаетесь… — Берти приходил ко мне, — прервала Герберта Кларри. — Он прямо сказал, что считает, будто я стремлюсь только к одному — заполучить ваши деньги. Герберт пристально посмотрел на нее. — Это подозрение будет отравлять нашу семейную жизнь, — негромко продолжила Кларри. — Сколько времени пройдет, прежде чем вы тоже начнете так думать? — Мне все равно, почему вы выходите за меня, — сказал Герберт. — Я благодарен вам уже за то, что вы согласились принять мое предложение. — Возможно, сейчас это так, — печально улыбнулась Кларри. — Но со временем, если ваша родня и дальше будет сторониться вас, это может омрачить наши отношения. — Я не отступлюсь, Кларри, — упрямо возразил Герберт. — Говорите, что я должен сделать. Ее приободрила его решимость. — Единственный способ успокоить Берти — передать ему все, весь бизнес сейчас, пока мы не обвенчались, — твердо сказала Кларри. — Чтобы никто не мог обвинить меня потом. — Но этот бизнес мой, — возразил Герберт. — Когда-нибудь он будет принадлежать вашему старшему сыну. Вы должны уладить все вопросы сейчас, чтобы он не рассматривал меня как угрозу. Нам не очень много нужно для жизни — вы далеко не так расточительны, как Берти и Вэрити. И нужно что-то отписать Уиллу. Но почему бы сейчас не передать Берти то, что он все равно получит в будущем? Герберт смотрел на нее долго и пристально. — Если вы полагаете, что таким образом мы приблизим день нашей свадьбы, я с радостью это сделаю. Сердце Кларри наполнилось радостью от той теплоты, с которой он на нее посмотрел. Герберт поднес ее ладони к своим губам и поцеловал их. — Я люблю вас, Кларри, — прошептал он. — Да, сэр, — улыбнулась она.

***
День свадьбы в конце концов был назначен на Новый год, как раз перед тем, как Уилл должен был вернуться в школу. Все должно было пройти скромно: после простой церемонии в пресвитерианской церкви Джона Нокса в «Имперской чайной» состоится вечеринка для пары десятков приглашенных. В основном в их число вошли знакомые по церкви и несколько клиентов мистера Стока, включая Дэниела Мильнера, который, по мнению Герберта, доброжелательно воспримет их брак. Кларри пожелала видеть свою подругу Рэйчел Гарвен и тех женщин, которые отнеслись к ней по-дружески в пивной: Айну, Лекси и Мэгги. Они были потрясены и чрезвычайно взволнованы тем, что их пригласили, и с удовольствием все вместе решали, какие наряды достойны того, чтобы явиться в них в «Имперскую чайную». Вопреки желанию Олив, приглашение было также послано Джейреду и Лили, но вскоре пришел короткий ответ от их тетки: пятница — крайне неподходящий день для свадьбы, и они будут слишком заняты в пивной, чтобы присутствовать на приеме. Герберт под влиянием Кларри помирился с Берти, сделав его владельцем своей юридической конторы. Однако этого было недостаточно, чтобы смягчить Вэрити. И она, и Берти отказались явиться на свадьбу. Кроме того, Берти попросил своего отца не ставить Ландсдоунов в неловкое положение и не приглашать их на церемонию. Вэрити написала: «…к сожалению, на Новый год нас здесь не будет. Мы уезжаем в Пертшир к нашим друзьям. Желаем вам счастья». — Они стараются соблюсти приличия, — сухо заметила Кларри в разговоре с Олив, — а то вдруг Герберт передумает и лишит их наследства. Но в глубине души она обрадовалась тому, что Берти и Вэрити не придут и не испортят им праздник. С тех пор как Берти поцеловал ее в кухне, Кларри не могла его видеть. Даже воспоминания об этом вызывали у нее тошноту. Чем меньше она будет с ним встречаться, тем лучше. В противоположность старшему брату, Уилл привнес радостное оживление в предшествующие венчанию дни, и настроение Кларри улучшилось в преддверии их с Гербертом бракосочетания. Она крепко обняла Уилла, после того как он согласился быть свидетелем с ее стороны. Его, похоже, ошеломила ее просьба. — Я?! — Мальчик покраснел. — Вы на самом деле этого хотите? — Конечно, — улыбнулась Кларри. — Ты мне ближе, чем кто-либо другой. — Тогда я согласен, — сказал Уилл, сияя от радости. — Почту за честь. Кларри с Олив повели его по магазинам, чтобы купить новую одежду. Уиллу было почти шестнадцать, он стал выше их и говорил низким голосом, который совсем не вязался с его еще детским лицом. Как жеребенок, он энергично крутился возле них, дергая головой, чтобы смахнуть с глаз светлую челку. Но когда он взрывался громким смехом, Кларри видела, что перед ней уже не ребенок. — Ты хочешь пригласить к нам на свадьбу Джонни? — спросила она у Уилла незадолго до дня венчания. — Будет много еды. Уилл с радостью согласился, и она была ему очень благодарна за простоту и радушие. Он отказался пойти к Берти без отца, Кларри и Олив, хотя со старшим братом и Клайвом они съездили на охоту в Рокэм Тауэрз. Возможно, со временем, подумала Кларри с надеждой, именно Уилл восстановит разорванные семейные узы.

Наступил 1910 год — и день бракосочетания. Все было готово. Белое бархатное платье Кларри с простой вуалью висело в гардеробной рядом с платьем Олив, подружки невесты, лазурный цвет которого гармонировал с ее золотисто-рыжими локонами. По настоянию Герберта из комнаты Луизы убрали пыльные пузырьки и заплесневевшие подушки и перину; были повешены новые занавеси и постелены ковры, которые выбрала Кларри. Теперь эта комната стала ее спальней. С помощью Уилла сестры переставили мебель, чтобы кровать стояла напротив большого окна, из которого открывался вид на крыши домов и высокие шпили в центре города. Кларри хотела, чтобы ее новая спальня как можно больше отличалась от личных покоев Луизы, превратившихся в больничную палату, и поэтому отделала комнату тканями изумрудного, бирюзового и оранжевого цветов. Она сменила занавеси из плотной парчи на белый муслин, чтобы в комнате было как можно больше света. Кларри нервно поглядывала на стеганое одеяло с ярко-зелеными райскими птицами. Ей не хотелось думать о том, какова будет их с Гербертом первая брачная ночь. Его нельзя было назвать красавцем. Должно быть, в молодости он обладал своеобразным грубоватым шармом, но сейчас ему было шестьдесят, ровно столько, сколько исполнилось бы ее отцу, если бы он был жив. Кларри все еще побаивалась своего будущего мужа, и мысль о близости с бывшим хозяином обдавала ее холодом. Чтобы отвлечься от этих нерадостных дум, Кларри старалась загрузить себя делами. За два дня до бракосочетания она заехала в «Имперскую чайную». Хотя меню было согласовано, а квартет музыкантов нанят месяц назад и Кларри с тех пор уже два раза здесь побывала, чтобы все перепроверить, она не смогла удержаться от еще одного визита. — Ты используешь любой предлог, чтобы туда съездить, — сказала Олив, закатывая глаза. — Тебе, наверное, кажется, что это заведение принадлежит тебе. Кларри рассмеялась. — Возможно, когда-нибудь так и будет… Входя в зал с высоким потолком, она не могла не признать, что Олив права. Ей нравился запах выпечки и полированного дерева, который здесь царил, нравился уютный свет над каждым столиком, такой желанный в серый январский день. Здесь Кларри чувствовала себя как дома. Тяжесть напряженного дня переставала давить ей на плечи, как только она проходила сквозь двухстворчатые двери со вставками из разноцветного стекла. Кларри сразу же заметила новые растения в горшках, папоротники, расставленные на подоконниках, и два массивных латунных светильника в виде лесных нимф по бокам от помоста, где будут играть музыканты. На темных дощатых стенах были развешены китайские картины, выполненные на ткани, что придавало помещению восточный колорит. Хозяйка заведения, мисс Симпсон, вышла ей навстречу и провела к столику в углу — любимому месту Кларри и Рэйчел. — Я пришла не для того, чтобы посидеть у вас, — сказала Кларри. — Просто хотела убедиться, что к пятнице все готово. — Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила ей мисс Симпсон. — Выпейте чаю. — Должно быть, у меня нервное перенапряжение, — призналась ей Кларри. — Я никак не могу успокоиться. — Это неудивительно, — улыбнулась хозяйка с понимающим видом. — Но вы не волнуйтесь, у нас все в полном порядке. — Я знаю, — ответила Кларри, присаживаясь. — Как я вам уже говорила, мы поставим дополнительные столы за углом для обычных посетителей, — сказала ей мисс Симпсон. — И расставим ширмы, чтобы создать более уютную обстановку. — Мне нравятся новые картины и растения. И светильники также хороши, — кивнула Кларри в сторону помоста. — Откуда они у вас? — Их прислал новый владелец, — ответила мисс Симпсон и добавила, понизив голос: — Можете называть меня старомодной, но, на мой взгляд, они немного вульгарны. На них слишком мало одежды. — Можно обернуть их салфетками, — ответила Кларри, развеселившись. — Негоже, чтобы посетители падали в обморок. Мисс Симпсон удалилась, смеясь. — Бэтти, — обратилась она к одной из официанток, — принеси мисс Белхэйвен чайник дарджилинга. Кларри сняла свою широкополую шляпу, откинулась на спинку стула и облегченно вздохнула. В зале было не более десятка посетителей, и их приглушенный говор действовал на нее успокаивающе. Кларри закрыла глаза и подумала о том, какое счастье, что она встретила Герберта. Вскоре она станет миссис Сток, и непрерывная борьба с судьбой, которую она вела несколько лет, будет завершена. Принесли чай. Кларри насладилась привычным ритуалом, наливая из чайника в чашку золотистую жидкость и опуская в нее два кусочка сахара, а затем размешивая их серебряной ложечкой. Входные двери открылись и закрылись, впуская струи холодного воздуха, завихрившегося вокруг ее лодыжек. Съежившись, Кларри обхватила чашку ладонями, чтобы согреться, поднесла ее к губам и вдохнула тонкий аромат, прежде чем сделать глоток. Пока она проделывала все это, в чайную вошел мужчина в плаще и цилиндре и направился в ее сторону. Заметив Кларри, он замедлил шаг. Но даже до того, как он снял шляпу, по высокой фигуре и энергичной походке девушка узнала в нем Уэсли. Он поднял свои темные брови со знакомым ей шрамом, словно не верил собственным глазам. Уэсли остановился напротив ее стола, пристально глядя на нее. — Кларисса? — спросил он. — Неужели это вы? Она вздрогнула, услышав свое полное имя. После продажи Белгури ее никто так не называл. Трясущимися руками Кларри поставила чашку на стол, стукнув ею о блюдце. — Мистер Робсон, — сказала она, поднимаясь. — Прошу вас, не вставайте, — поспешно проговорил он. Снова опускаясь на стул, Кларри с раздражением подумала о том, что привычка вести себя так, как подобает прислуге, слишком глубоко въелась в ее естество. Но и он тоже, казалось, опешил от этой неожиданной встречи. — Как вы поживаете? Что привело вас сюда? Я не могу поверить… Можно мне присесть рядом с вами? Несмотря на участившееся сердцебиение, Кларри сдержанно кивнула. Уэсли пристально глядел на нее, расстегивая плащ и отодвигая стул с противоположной стороны стола. Тут же появилась официантка и взяла у него плащ, шляпу и перчатки, сделав почтительный книксен. К столику торопливо подошла мисс Симпсон. — Мистер Робсон, какая честь! Что вам принести? — Пожалуйста, чай, — ответил он, смущенно улыбнувшись, — и имбирных пряников. — Сию минуту, — просияла хозяйка. Кларри испытала приступ зависти: Уэсли заставил мисс Симпсон вести себя совершенно иначе, даже, кажется, не заметив этого. Впрочем, ей не следует удивляться. Он наверняка позаботился о том, чтобы его знали во всех чайных города, даже если бывал в Ньюкасле нечасто. Она обрадовалась тому, что не сталкивалась с ним здесь раньше. Уэсли наклонился вперед, внимательно глядя на нее. — Вы прекрасно выглядите, — отметил он. — Действительно очень хорошо. Не дождавшись от нее ответа, он продолжил: — Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего отца. Скажите, что произошло с вами потом? С вами и с Олив. Я слышал, что вы уехали к родственникам. Но никто не мог сказать, куда именно. Я полагал, что вы все еще где-то в Индии. Думал, что где-нибудь встречу вас, но этого не произошло. Я хочу знать все, Кларисса! Кларри вцепилась в свой стула, слегка сбитая с толку его настойчивыми расспросами. Какое ему дело до того, что с ними произошло? — Нам было очень трудно после смерти отца, — ответила она сухо. — Пришлось покинуть Белгури. Мы приехали сюда, в Ньюкасл, к нашему дяде и его супруге. Она не собиралась рассказывать Уэсли о том, что здесь они были унижены фактически до положения рабынь в одном из самых низкопробных кабаков в западной части города. — Вы все это время были в Ньюкасле? — спросил Уэсли изумленно. — Да, у нас не было выбора. Мы предпочли бы остаться в Индии, но мы всего лишились. Уэсли кивнул, стиснув зубы. — Я слышал, что Белгури было продано. — В его взгляде вспыхнуло раздражение. — Но у вас был выбор. Я был готов вам помочь. Кларри охватил гнев. — Да, вы не скрывали того, как сильно желали заполучить поместье моего отца. Неплохое деловое предложение. Не сомневаюсь, что Робсоны купили его за бесценок. Уэсли еще ниже склонил голову, сощурив глаза. — Мы не купили его, хотя и должны были это сделать. Спекулянты сочли, что смогут нажить на вашем поместье легкие деньги, но не смогли найти ему должного применения, как и ваш отец. Когда я два года назад проезжал мимо Белгури, там все заросло. Ваше бывшее поместье почти полностью слилось с джунглями. Сердце Кларри сжалось от боли. Невыносимо было думать о том, что ее прежний дом заброшен и чайные кусты разрастаются без ухода. Что случилось с могилами ее родителей? Они исчезли под сплетениями тропической растительности или их разрыли леопарды? Кларри схватилась за край стола, едва сдерживая стон. Уэсли быстрым движением положил ладонь ей на руку. — Простите, что огорчил вас. Поверьте, я не знал о смерти вашего отца еще долгое время после того, как вы уехали. Если бы мне стало известно об этом, я постарался бы вам помочь. Кларри отдернула руку, растревоженная его прикосновением. — Что могло бы измениться, если бы вы обо всем узнали? Уэсли откинулся на спинку стула, и они какое-то время в натянутом молчании изучали друг друга. — Конечно, вы правы, — насмешливо заговорил он. — Гордые сестры Белхэйвен не приняли бы помощи от какого-то Робсона. Так ведь? Кларри ничего на это не ответила. Ей не хотелось думать о том, как могло бы все обернуться, если бы Уэсли все еще был в Ассаме, когда случилась катастрофа. Неожиданно он снова наклонился к ней и сказал тихим голосом: — Но вы искали меня, правда? Вы приезжали в Оксфорд. Бейн, помощник управляющего, рассказал мне об этом, когда я через год вернулся с Цейлона. С какой целью вы осуществили эту поездку? О чем вы хотели меня просить, Кларисса? В его зеленых глазах блеснуло понимание. Он наслаждался ее смятением. Меньше всего ей хотелось сознаться Уэсли в том, что она приезжала, чтобы принять его предложение руки и сердца. — Это была идея Олив, — произнесла Кларри, краснея. — Я поступила так от отчаяния. Уэсли хохотнул. — Как всегда, Кларисса говорит то, что думает. — Никто больше не зовет меня Клариссой, — взволнованно сказала она. — Здесь меня все знают как Кларри. Их разговор был прерван официанткой, которая принесла Уэсли чай и пряники. Сделав глоток, он невесело улыбнулся. — Может, мне следует звать вас мисс Белхэйвен, чтобы ненароком не обидеть? — Можно и так. Но так меня будут звать уже недолго, — ответила девушка, глядя на него. — Послезавтра я выхожу замуж. Кларри испытала торжество, видя выражение его лица. — Вот поэтому я сейчас здесь — заканчиваю последние приготовления. У нас в «Имперской» будет небольшая вечеринка. Это моя любимая чайная в Ньюкасле. Уэсли быстро пришел в себя. — И моя тоже. Он уставился на нее проницательным взглядом. — И кто же этот счастливчик? — Полагаю, вы его знаете, — улыбнулась Кларри самодовольно. — Мистер Герберт Сток, адвокат. — Отец Берти?! — воскликнул Уэсли. Головы посетителей повернулись в их сторону. — Да, — вспыхнула Кларри, злясь на его удивление. — Но ведь он же старик! — Он хороший человек, — твердо возразила Кларри. — А это главное. — Хороший и скучный, — заявил Уэсли. — Насколько я вас знаю, Кларри, вы будете с ним скучать до зевоты. Его бестактность рассердила ее. — Положим, вы меня совершенно не знаете, — сказала Кларри, задыхаясь от злости. — И вы не имеете ни малейшего представления о том, какую жизнь мы с Олив вели последние шесть лет. Вы никогда не узнаете, каково это — прислуживать за гроши, понятия не имея о том, будет ли у вас крыша над головой следующей ночью и не умрет ли Олив от приступа астмы только потому, что вы не можете позволить себе вызвать врача! Вы и вам подобные полагают, будто правят миром, и никто не смеет встать у них на пути. Что ж, я к такому не стремлюсь. Все, чего я хочу, — это выйти замуж за порядочного человека, который будет уважительно относиться ко мне и к Олив. И можете смеяться надо мной сколько хотите, Уэсли Робсон, но я лучше выйду за Герберта, каким бы пожилым он ни был, чем свяжу свою жизнь с типом, похожим на вас! Она вскочила со своего места, схватила шляпу и протиснулась к двери. Уэсли попытался взять ее за руку. — Простите меня… не уходите… расскажите мне еще что-нибудь. — Мне нечего вам сказать, — прошипела Кларри, стряхивая его руку. Она с ужасом заметила, что люди за соседними столиками прислушиваются к их ссоре. Чувствуя себя униженной, Кларри выбежала из чайной, не оглядываясь. Она неслась по улицам города и, боясь, что Уэсли преследует ее, прыгнула на подножку трамвая, но вскоре поняла, что едет не в ту сторону. Сойдя в Сэндифорде, она пошла в западном направлении. Начинался дождь со снегом. К тому времени, когда Кларри дошла до Саммерхилла, она промокла до нитки и замерзла. Олив суетливо забегала вокруг сестры, снимая с нее мокрую одежду и закутывая Кларри в плед. — Где ты была? Я думала, что случилось что-нибудь ужасное. Глядя на ее встревоженное лицо, Кларри решила не рассказывать ей о встрече с Уэсли. Она не хотела огорчать Олив сообщением о том, что Белгури пришло в упадок и запустение. — Я села не в тот трамвай, — сказала Кларри, дрожа. — Я такая глупая, витаю в облаках. — Дурочка! — вздохнула Олив с облегчением, вытирая ее волосы. Она заварила Кларри горячего чаю. Передавая ей чашку, она спросила: — Ты ведь любишь мистера Герберта, правда? Кларри виновато взглянула на нее. Все ее внимание было поглощено встречей с Уэсли и тем, какую сумятицу она внесла в ее мысли. Взяв чашку, девушка кивнула. — Я рада, — сказала Олив, грустно улыбнувшись. — Трудно поверить в то, как изменится твоя жизнь всего через пару дней. — И твоя тоже, — торопливо добавила Кларри. — Да, наверное, — ответила Олив задумчиво. — Но это совсем другое. Она вышла из кухни, чтобы развесить мокрые вещи сестры, прежде чем Кларри успела спросить, что она имела в виду. Глава двадцать вторая