Глава 10. Заснув только под утро, я примерно распланировал грядущий день

Заснув только под утро, я примерно распланировал грядущий день. Дел оказалось так много, что я решил встать пораньше, чтобы всё успеть. Видя такое развитие событий, моя мама очень удивилась, но, заметив также мои блестящие, перебегающие с одного предмета на другой глаза, заулыбалась. Я вспомнил ещё про одну деталь и несмело подошёл к родительнице.

– Мам, а ты не могла бы… – начал было излагать я просьбу, но тут увидел как она, хитро расплываясь в улыбке, протягивает мне деньги. – Как ты догадалась?

– Просто мы мыслим одинаково, – щёлкнула она меня по носу и пошла собираться на работу дальше.

Мне повезло, что рядом с моим домом совсем недавно, буквально несколько дней назад, открыли цветочный ларёк. Он мне сейчас очень помог. Посмотрев на цветы и посчитав деньги, я купил пять красных гвоздик. Они тут же перекочевали в непрозрачный пакет. Кощунство? Но не идти же мне с ними в открытую, правда?

Дойдя до крыльца родной школы, я заходить не стал, а наоборот, спрятался за колонну. Благодаря моему раннему выходу пришёл я тоже намного раньше. Но меня это не особо волновало, я стоял, высматривая нужного мне человека, и повторял про себя речь.

– Витька, ты чего тут стоишь? – подошли Никита с Саней. – Пошли в школу.

– Привет, ребят. Вы идите, я сейчас подойду. Хочу немного подышать свежим воздухом, – соврал я.

– Ну ладно, – друзья, перешучиваясь, зашли в школу.

Я простоял ещё минут пять, всё также прячась за колонной. Наконец, я увидел её: Лена шла, низко опустив голову, за спиной в такт её ходьбе покачивалась гитара. Никакой радости по поводу перехода в музыкальный класс ни поза, ни лицо девушки не выражало. Не заметив меня, Кулёмина поднялась по ступенькам и вошла в школу. Подождав минуты три, я вошёл следом.

Войдя в класс, я нашёл взглядом подругу. Она сидела за своей партой с гитарой в руках и беззвучно перебирала струны, видимо репетируя то, что собиралась сыграть на конкурсе для перехода в другой класс. Подойдя к своей парте, я достал учебники и тетради, а потом достал из пакета цветы. Неуверенно взглянув на Лену, которая не обращала на меня никакого внимания, я подошёл к ней, чувствуя на себе любопытные взгляды одноклассников и одноклассниц. Только моей подруге, казалось, всё было параллельно, она будто отгородилась от всего мира и сейчас находилась где-то на своей волне.

– Лена, – позвал я её. Девочка подняла на меня взгляд, и глаза её тут же округлились, когда она увидела цветы. – Я… я хочу извиниться. Я вёл себя как дурак! Я знаю. Лена, ты… – сколько раз я прокручивал эту речь в уме и всё равно сбился, – ты самый прекрасный, самый честный и искренний человек, которого я знаю. Я так больше не могу. Пожалуйста, давай мириться, я прошу тебя! – Подруга смотрела на меня, открыв рот. – Нет. Не так… Лена, ты мне очень нравишься. Будь моей девушкой, пожалуйста! Я обещаю тебе, что отныне всё будет по-другому. Ты будешь для меня важнее всего на свете!

Кулёмина смотрела на меня и молчала. На лице её отобразилось множество самых разных чувств и эмоций: грусть граничила с радостью, непонимание с удивлением. Также в её глазах читался некий страх. Наконец лицо её вдруг исказила гримаса гнева. С шумом положив гитару на парту, она выбежала из класса. Ничего не понимая, я кинулся за ней.

– Лена! Лена, подожди! Ну, куда ты? Постой! – я всё же догнал её и, схватив за руку, развернул лицом к себе. – Лен,…

– Отстань, Степнов! – чуть ли не прокричала подруга. – Для чего? Объясни мне? Зачем нужна вся эта показушность, а? Что за театр ты устроил?

– Это не театр! Ты действительно мне очень нравишься! Я правда хочу с тобой встречаться! И всё это я сказал там, чтобы ты знала, что мне плевать на них и на их мнение! Лена, мне очень плохо без тебя! Я хочу быть рядом с тобой! Хочу заботиться о тебе, хочу проводить с тобой каждый день своей жизни. Лена, прошу, не отталкивай меня! Пожалуйста! Ты для меня слишком много значишь! Я… я… – дальше слов просто не находилось и я…

Не знаю, что на меня нашло, но я притянул её к себе и начал целовать. Неумело, но смело и настойчиво. Лена от такой напористости растерялась, но уже спустя секунду стала лупить меня руками по голове, плечам, груди и всему, до чего дотягивались её руки, но мне было наплевать… Я не чувствовал боли от её ударов, я просто растворялся в первом поцелуе. В поцелуе с Леной… Ещё через некоторое время ей надоело сопротивляться, и она, несмело положив руки мне на плечи, ответила на мой поцелуй. Не знаю, сколько мы так простояли, не знаю, как нас никто не заметил… Но оторвавшись в конце концов от губ Лены, я заглянул ей в глаза. С облегчением я увидел, что в них плескается радость.

– Это правда? Всё, что ты сказал… – с некоторой опаской спросила она.

– Конечно, – улыбнулся я и протянул ей гвоздики. Ленка взяла их и улыбнулась.

– Пойдём в класс, – сказала она и пошла вперёд. Я нагнал её.

– Ты так и не ответила мне! – взволнованно напомнил ей я. – Ты простила меня? Ты... будешь со мной встречаться? – робко спросил я.

– А то, что я приняла цветы и ответила на твой поцелуй, тебе ни о чём не говорит? – с хитрым прищуром спросила Кулёмина. – Хорошо, тогда отвечу прямо: да и да.

В этот момент мне показалось, что внутри что-то взорвалось. Что-то, что наполнило радостью весь мой организм. Мне одновременно захотелось прыгать, подхватить Ленку на руки, обнять её, снова поцеловать… Жаль, что мы были в школе, где такое поведение было неприемлемым. Видимо я так глупо улыбался в этот момент, что Лена не удержалась и хихикнула. Потом пошла в класс. Я, быстро оглядев коридор, приобнял её одной рукой за плечи.

Так мы и вошли: Ленка, спрятавшая свое лицо в цветах, вдыхая их аромат, и я, обнимающий её за плечи. И нам были абсолютно по барабану презрительные взгляды одноклассников с немым укором в глазах, ехидное перешёптывание одноклассниц, которые сегодня же разнесут эту новость по школе, додумав несуществующие детали. Есть только я и она, она и я… Кулёмина, не говоря ни слова, перетащила свои вещи ко мне на парту и села рядом со мной. Моё лицо вновь озарила счастливая улыбка.

– Вить, – Ленка стала вдруг очень серьёзной, – а ведь у меня на большой перемене, после второго урока конкурс. Я не могу не пойти, я подведу Светлану Григорьевну, она же всех учителей уже предупредила…

– Ты хочешь сказать, что ты уйдёшь? – чуть ли не с ужасом в голосе спросил я.

– Я не знаю… – почти шёпотом сказала Ленка. – Но я один раз уже просилась туда, а потом отказалась. Боюсь, во второй раз это будет смотреться очень неприлично.

Умом я понимал, что Лена права, и это будет верхом наглости, душой – я очень не хотел, чтобы она уходила. Но, кажется, выхода не было…

Я уже мысленно приготовился к тому, что завтра Лена со мной учиться уже не будет. Кулёмина тоже просидела два урока с хмурым лицом. На большой перемене она подхватила гитару и с надеждой спросила:

– Пойдёшь со мной? Хочешь послушать? – Внезапно её лицо озарилось радостью.

– Да, конечно, пошли, – ответил я, не понимая причину её веселья. – Давай, – я взял у неё гитару, и мы пошли к учительской. Я остался за дверью, забрал у неё цветы и, пожелав ей удачи, быстро чмокнул в щёку. Она нежно посмотрела на меня и ответила:

– Не волнуйся, всё будет в порядке.

Девочка зашла в учительскую. Там уже собрался весь преподавательский состав, который должен был её прослушать. Завуч что-то говорила и рассказывала коллегам, в то время как Лена доставала гитару. Тут я заметил, как лёгким движением руки, девушка быстро стронула несколько колок. Ничего не понимая, я стал ещё внимательнее следить. Ленка, увидев в щёлке дверного проёма меня, весело подмигнула.

– Ну, Леночка, начинай! – с воодушевлением сказала завуч.

– Хорошо, только учтите, я только учусь играть! – предупредила их Кулёмина. Я удивился ещё больше, ведь играет она очень и очень неплохо. Даже нельзя сказать, что она учится, скорее уж совершенствуется.

– Да ладно, Лена. Хватит на себя наговаривать, начинай!

– Ну, хорошо!

Ленка зажала самую тонкую струну и пальцем правой руки стала её дёргать, при этом чуть ли не по слогам подпевая «В тра-ве си-дел куз-не-чик, сов-сем как о-гу-ре-чик, сов-сем как о-гу-ре-чик, зе-лё-нень-кий он был…» Делала она это с таким видом, будто очень старается. Наверное, если бы не пела, то от напряги высунула бы язык. Лица учителей повытягивались. Они с ужасом смотрели на играющую на расстроенной гитаре, на одной струне, с темпом вялой улитки девушку. Я не знаю, как я сдержал смех, но помню, что это было очень сложно, потому что пару раз я отходил от двери и как можно тише ржал. Благо мой смех заглушал шум школьной толпы, активно дефилирующей по коридорам во время перемены.

– Ну как? – закончив, наконец, это ужасное исполнение, с надеждой в глазах спросила Лена.

– Эээ… ммм… Леночка, знаешь, а мы решили учить другое произведение. Такое, где гитара не нужна, – стала отмазываться завуч, потому что остальные учителя до сих пор сидели в культурном шоке.

– А что ж вы мне вчера об этом не сказали? Я же всю ночь не спала, песню эту разучивала! – с укором и обидой спросила Кулёмина, упаковывая гитару.

– Ну, мы только сегодня решили. Ты уж извини, но мы были рады тебя послушать, – сказала завуч и посмотрела на коллег. Те быстро закивали, будто боясь, что Лена сейчас решит им ещё что-нибудь сыграть.

– Ну ладно… До свидания! – сказала девочка и вышла из учительской. Как только мы отошли к холлу и уселись на подоконник, обоих пробрало на смех. Мы смеялись долго, заливисто. Проходящие мимо люди с непониманием смотрели на нас, но нам было всё равно. Как назло в голове всё всплывали детали Ленкиного выступления, и хохот никак не прекращался.

– Ну ты даёшь! – первое, что я смог выдавить из себя.

– А что мне было делать? Думаю за «Сектор Газа» меня не только в класс бы не взяли, но и из школы бы выперли! Эх, чего только не сделаешь ради любимого… друга, – добавила она в конце, засмеявшись над моим вытянутым лицом.

– Я тебе не друг, я твой парень! – гордо исправил я Лену. – Так что, чего только не сделаешь ради любимого парня!

– Пойдём уже на урок, парень! – засмеялась она. – Мне ещё гитару настроить надо… И кто тебе сказал, что ты любимый? Не я уж точно, – съязвила Ленка и пошла вперёд. Я усмехнулся и стал её догонять.