Глава 5. Так незаметно пролетало время

Так незаметно пролетало время. Мы часто ходили друг к другу домой на чай. Иногда вместе делали уроки или готовились к контрольным. Да-да, один раз Кулёмина заявила, что если я не перестану валять дурака и не буду хотя бы делать вид, что готовлюсь, то больше она за меня решать не будет (видимо, по просьбе мамы, моя подруга все-таки решила взять шефство над хулиганом). Естественно, в то, что я буду честно готовиться дома, глядя в мои такие же честные глаза, она не поверила. Пришлось идти у неё на поводу. В общем, так, как-то незаметно закончился седьмой класс, и мы перешли в восьмой.

Со страхом вспоминаю, как в конце седьмого класса нам сказали, что один из восьмых классов будет с музыкальным уклоном, и все желающие (и, естественно, что-то более или менее умеющие) могут перейти туда. Так как я ни на чём играть не умел, петь тем более, я уже хотел повернуться к соседке и высокомерно сказать, что в него пойдут только ненормальные, которым в свободное время больше нечем заняться. Но тут же с ужасом заметил, как у подруги загорелись глаза. После урока я узнал, что раньше Ленка играла на гитаре.

Я не знаю, как описать своё состояние в ту неделю, когда она обдумывала это приглашение. Конечно, это не означало, что мы перестанем дружить, нет… Но я уже до такой степени привык, что Ленка рядом, что в тот момент я думал, что если она перейдёт в другой класс, у меня просто пропадёт стимул появляться в школе. И когда только я успел так привязаться к ней?

В один прекрасный день мы шли со школы домой. Нет, я её не провожал, просто до определённого момента нам было по пути. Ленка, как всегда весёлая (а весёлая она была всю неделю, и мне это жутко не нравилось, потому что казалось, что она уже всё решила и решение это мне не понравится), посмотрела на мой поникший вид и спросила:

– Степнов, да что с тобой случилось? Ходишь всю неделю весь грустный, печальный, как будто кто-то умер! Вить, – уже более нежно сказала она, – у тебя что-то стряслось?

– Ничего, Лен, всё в порядке. Не обращай внимания! – ответил я. С одной стороны я очень хотел сказать ей, что не хочу, чтобы она переходила… С другой не хотел давить на неё, ведь ей может быть действительно очень нравится заниматься музыкой. Неожиданно в моей голове родилась идея, как мне принять решение. – Лен, а ты хорошо играешь на гитаре?

– Ну, неплохо вроде бы, – сразу же засмущавшись, улыбнулась подруга.

– А пойдём к тебе? Сыграешь мне что-нибудь? – получилось нагловато, ну да ладно.

– Ну не знаю… А зачем тебе? – удивилась и почему-то нахмурилась девочка.

– Просто так, я хочу послушать! Мы с тобой довольно давно знакомы, а я не то, что не слышал, как ты играешь на гитаре, даже не знал об этом!

– Ну пойдём, сыграю, если тебе хочется.

Мы пришли к ней домой, где нас встретил её дед, который очень мне обрадовался. Помыли руки и пошли в комнату Кулёминой. Ленка достала из шкафа гитару, взяла аккорд, смешно сморщилась и начала её настраивать.

– Давно как-то не играла, небось и забыла уже всё, – объяснила мне Ленка, снова смущённо улыбаясь. – Так, а что играть-то? – задумалась подруга. – Так-так-так… У нас ведь дед дома? Значит, надо что-то приличное. Слышал что-нибудь про группу «Сектор Газа»?

– Конечно, даже слушал пару песенок, пока мама не пообещала магнитофон сломать, – усмехнулся я.

– Отлично. Не знаю, слышал ты или нет, песня называется «Бомж». Это из их последнего альбома, который в январе этого года вышел, – пояснила Ленка. – Блин, ну просто это одна более или менее приличная песня у этой группы, – и снова порозовевшие от смущения щёчки.

Я слышал эту песню раньше, поэтому обрадовался: мне будет с чем сравнить. И вот Ленка заиграла и запела, буквально передавая весь смысл не столько словами, сколько своим голосом, его интонацией. Пальцы уверенно, но в тоже время нисколько не напрягаясь, скользили по струнам. Иногда девочка от удовольствия прикрывала глаза. Было видно, что это занятие ей явно по душе и, если в начале песни она ещё немного стеснительно играла и пела, то уже через полминуты мне казалось, что она перестала замечать моё присутствие и стала выкладываться на полную катушку. Именно такой полной катушки и не выдержал её дед.

– Елена! Ты опять поёшь эту… пошлятину!? – Пётр Никанорович пытался казаться грозным, но получалось у него это плохо.

– «Только кушать охота порой!» – несмотря ни на что, упрямо и громко допела Ленка и невинными глазками со стыдливой улыбкой посмотрела на деда.

– Вот и идите кушать! Хватит дурачиться! – заявил писатель и пошёл на кухню. Ленка взглянула на меня и улыбнулась.

– Ну как?

– Ты здорово играешь и поёшь. Не ожидал! – сказал я правду и попытался улыбнуться. Наверное, получилось, раз Ленка ответила:

– Спасибо! Иди на кухню, я сейчас гитару уберу, руки ещё раз помою, а то они, – девушка поднесла пальцы левой руки к носу, – фу, железом воняют, и присоединюсь к вам.

Как только я отвернулся от подруги, улыбка сразу же сошла с моего лица. Да, у неё явно талант, и разрушать её мечту я не хочу. Не хочу и не буду… С такими мыслями я даже не заметил, как дошёл до кухни.

– Что-то ты какой-то грустный, Вить! Скоро каникулы летние, три месяца отдыха. А ты раскис! Ну, чего ты? – заботливо спросил писатель. Не знаю, что тогда на меня нашло: может быть я просто устал держать это в себе, может быть сказался тот факт, что у меня нет отца…

– Я… Лена хочет уйти…

– Куда? – удивился фантаст.

– Из класса из нашего. Хочет перейти в класс с музыкальным уклоном.

– А… ну это я знаю. И чего?

– А я не хочу, – упрямо сказал я, и со злостью от собственного бессилия, несильно, ударил кулаком по столу, за которым сидел. Посуда слабо звякнула. – Извините. Я не хочу, чтобы она уходила! Я к ней привык!

– А ты ей это говорил? – спросил Пётр Никанорович.

– Нет, она же вон как здорово играет! Зачем?

– И ради того, чтобы понять, что тебе надо её отпустить, ты заставил её взять в руки гитару? – спросил Ленин дед. Я непонимающе посмотрел на него. – Она два года к гитаре не притрагивалась, с тех пор как её родители уехали за границу…

– Но я её не заставлял! – ответил я. – К тому же, если она хотела пойти в музыкальный класс, ей всё равно пришлось бы что-нибудь сыграть, чтобы туда пройти!

– Да, но играть она стала не на конкурсе, а для тебя! Она же ещё не решила, перейдёт или нет. Значит, что-то ты для неё значишь всё же!

Кухня наполнилась тишиной, но ненадолго. Через минуту пришла Ленка и защебетала:

– О чём секретничаете, молодые люди? Сплетники! – Настроение у Кулёминой, кажется, зашкаливало.

– Лена! Как не стыдно! Какие мы сплетники? Так, посидели, поболтали… Садись кушать!

На следующее утро я шёл в школу в подавленном настроении. Сегодня Лена должна была дать ответ: перейдёт она в музыкальный класс или нет. Ну почему, почему эта обычная девчонка так зацепила меня? Почему мне не всё равно? Почему мне кажется, что я теряю что-то дорогое?

– Степнов, глухарь, блин! – услышал я голос той, о ком сейчас думал. Ко мне подбежала запыхавшаяся Ленка. – Ну ты совсем, что ли? Я до тебя докричаться не могла!

– Привет, Лен. Ты что-то хотела? – спросил я, поднимаясь по ступенькам и находясь уже на крыльце школы. Внезапно неслабая рука Кулёминой остановила меня и развернула лицом к девочке.

– Знаешь что? Разговаривать с твоей спиной я не намерена! – со злобой сказала она.

– Ну ладно, извини. Я случайно.

– Итак, я хочу узнать, почему ты сам не сказал мне, что не хочешь, чтобы я переводилась в другой класс? – Ленка всегда любила говорить напрямую, в лоб, чем меня сейчас и ошарашила.

– Как ты…

– Дед сказал. Я жду! – напомнила она.

– Я… Лен, просто ты так играешь и поёшь, у тебя же талант просто! Мало ли чего я не хочу. Диспансеризацию я тоже не хочу, но она же будет. Так и с тобой… Ты перейдёшь в другой класс, потому что тебе там будет лучше, интересней. А я… что я…

– А теперь послушай меня, самоуверенный… блин, назвала бы я тебя, да тут народ ходит. Во-первых, я ещё ничего не решила, а ты уже всё решил? Во-вторых, я так и не поняла, почему ты мне сам ничего не сказал! И, в-третьих, вот ответь мне, пожалуйста: друг или музыка? Что бы ты выбрал?

– Друга… – тихо ответил я.

– Вот и я выбираю друга, глупый! – Ленка улыбнулась, обхватила мою шею рукой и стала тереть своим кулаком по моим волосам, будто втирая эту простую истину в мою неразумную голову. – И чтобы больше не смел ничего за меня решать! Понял?

– Понял! – смеясь от радости, от её выходки, от того, что она остаётся, ответил я. Кулёмина, наконец, отпустила меня и посмотрела с какой-то… честно говоря, я не знаю точно, но мне показалось нежностью. – Лен, но почему?

– Ну, я так подумала… Мало что ли мне обычных уроков? Будут репетиции, всякие концерты–отчёты, надо будет дома хотя бы по часу в день партию прогонять… А гулять, отдыхать и веселиться когда? Когда готовить Степнова к контрольным? Когда ходить к нему и его прекрасной маме на чай? – Мы, совершенно забыв о времени, стояли с Ленкой и просто друг другу улыбались, хотя, хоть мне и было стыдно признаться в этом даже самому себе, меня в тот момент так и подмывало обнять её.

Мимо нас как раз шла завуч нашей школы, которая и вывела нас из состояния эйфории.

– Здравствуйте, ребята! Ну что, Леночка, решила? Переходишь в музыкальный класс?

– Нет, Светлана Григорьевна, я поняла, что для меня дружба и свобода важнее! – сказала Ленка и буквально впихнула меня в школьные двери.