Дом, который построил ты

Вот дом, который построил Джек,

Билл или Том, но давно уже.

И я давно живу в этом доме,

Совсем не помня о Джеке и Томе.

Стоит мой дом у самого озера.

Хоть и ноябрь, но не приморозило,

Ветки кустов и деревьев голы.

Дом стоит здесь долгие годы.

Может, сам по себе он вырос?

Двор завёл просторный, на вырост;

Справа – только решётка мостика,

Берег, камни – всё очень простенько.

Нет ни коровы, ни пастуха.

Воздух замер, вода тиха.

Нет пшеницы и нет синицы…

Может, домик мне только снится?

Может, Джек совсем ни при чём?

Я открою своим ключом –

Вот он, звякает на колечке;

Посидим с тобой на крылечке.

Под подошвами шорох листьев,

На стекле паутина виснет.

Переступим через порог,

Согревайся: ты весь продрог.

…У камина – детишки Тома

Или Джека, хозяина дома;

А быть может, семейство Билла –

Перепутала или забыла,

А ведь думала – ни при чём…

Я открою своим ключом

Тот, застывший на глади озера

(Хорошо, что не приморозило)

Настоящий мой белый дом

Под стеклом, как под тонким льдом.

* * *

Вот камин затоплю, буду пить…

И. А. Бунин

Нет ни печки, ни даже камина,

Чтоб дровами кормить и топить.

Если veritas всё же in vino,

Мне достанет глоток пригубить.

Душу в плед не укрыть от озноба,

И в уюте заморской избы

Остаётся без спешки и злобы

Только времени бремя избыть.

* * *

Пожала безразличными плечами,

Пальто коснулась – и стоять осталась.

Покой, остывший кофе и молчанье.

«Садись, хозяйкой будь», – шепнула старость.

В окне

От зноя изнывает двор.

Не ад, но всё же репетиция.

И первый светский разговор

Не о погоде, а – «…напиться бы

Воды со льдом». Затем – погода:

Как славно было в январе,

А лето тянется полгода…

Кивок, прощанье.

Во дворе

Рододендрон – и тот поник,

Уже на полпути в покойники,

И кот, как зимний воротник,

Лежит на тёплом подоконнике.

* * *

Хорошо сидеть у камелька,

Чтоб огонь искрился и мелькал,

А когда погаснет камелёк

И мигнёт закатный уголёк,

Брось ему свои черновики –

Рыжие проснутся червяки,

Изглодают строчки дочерна,

Даже ту, что вовсе не дурна…

Ночь

Ночь, как бабушкин халат,

Греет плечи и колени.

На стене столпились тени

И испуганно дрожат.

В зеркалах сидят девчонки:

Сжаты плечи, сжаты губы.

Чёрным глазом друг на друга

Две девчонки смотрят волком.

Проходя, заржал трамвай

За окном обледенелым.

Вдруг рукой окоченелой

Ночь толкает в бок: «Вставай!»

Одурманен мозг больной,

Кофе вылился на скатерть,

И соседские объятья

Раздаются за стеной.

* * *

Целый век прожила не свой

И чужого мужа вдовой,

Всеми проклятой. Потому

Оказалась в чужом дому –

По злобе или ворожбе –

В незнакомой чёрной избе,

Где чужая видна страна

Через мутные два окна,

Где в источнике нет воды,

Налитые горчат плоды,

Колыбель грустит о ребёнке

В позаброшенной той избёнке,

Печь дымит, и сбежал домовой,

Перепуганный, сам не свой.

* * *

Хорошо, что полутемно,

Полупусто и полутяжко,

И осеннее полуокно,

И кофейная получашка.

Полудрёма‑полупечаль,

Откровенность сумаполусшествия.

Это – полупогасла свеча:

Полувздор, полупроисшествие.

* * *

Читатель скажет, что мой стих

Не очень внятен,

И на полях оставит штрих

Да пару пятен

От пальцев, жирных после пиццы

Или поп‑корна…

Так что ж, прикажете напиться? –

Слуга покорный.

За тёмной шторой вьётся снег

И воет ветер.

Метель безумствует в окне.

В туманном свете

Хоронят бесы домового

И слёзы льют…

Найдётся ли вернее слово

Про мой уют?