Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Папа и блудные дети. Орлова (Либерзон) Раиса Давыдовна (1918–1989) – литературный критик, переводчик, жена ученого‑германиста
Грани. 1986. № 135. С. 291–294. Рецензия на кн.: Орлова Р. Хемингуэй в России. Анн Арбор, 1985.
Орлова (Либерзон) Раиса Давыдовна (1918–1989) – литературный критик, переводчик, жена ученого‑германиста, диссидента, соузника и товарища Солженицына Л. Д. Копелева. С 1980 г. в эмиграции в Германии. Автор биографических книг о Дж. Брауне и Герцене и мемуаров (совместно с Копелевым) «Мы жили в Москве» (Анн Арбор, 1988; переиздано: М., 1990). Увлечение Хемингуэем, папой Хэмом, как его любовно‑фамильярно называли в 1960‑е гг., Довлатов разделял вместе со своим поколением. В юношеском письме актрисе Тамаре Уржумовой (1 июля 1963 г.), давая большой рекомендательный список литературы (больше тридцати имен), наиболее подробно он пишет о Хемингуэе: «А вот предшественниками великого американца Хемингуэя можно считать кого угодно, от Эсхила до Стендаля, от Библии до японских трехстиший. <…> Два года назад умер Хемингуэй, писатель, которому я верил. Его кодексом была „Честная игра“. Всегда и во всем должна вестись честная игра. Мужчина должен быть прост и силен. Хладнокровных и рассудительных женщин он не любил. Все должно быть, как природа велела. Дети должны быть ребячливы, собаки послушны и т. д. Он любил легкую и теплую одежду, умных и чистых животных, сероглазых слабеньких женщин, и сам был широкоплечий человек с круглым кошачьим подбородком. Я Вам о нем напишу специальное письмо. Он был настоящий писатель. Перечитывайте все, им написанное. Особенно „Фиеста“, „Смерть после полудня“, „Белые слоны“, „Убийцы“, „В наше время“, „Там, где чисто, светло“» (Письма, 130). Специальное письмо не было написано или не сохранилось. В рецензии Довлатов, помимо прочего, защищает кумира своей юности от холодного ветра и скептицизма прошедших десятилетий. Перефразировка заключительных слов рецензии передана одному из эпизодических персонажей «Филиала»: «Потом я услышал: – Вот, например, Хемингуэй… – Средний писатель, – вставил Гольц. – Какое свинство, – вдруг рассердился поэт. – Хемингуэй умер. Всем нравились его романы, а затем мы их якобы переросли. Однако романы Хемингуэя не меняются. Меняешься ты сам. Это гнусно – взваливать на Хемингуэя ответственность за собственные перемены» (СС‑4, 74). Кончается эта повесть фразой, почти повторяющей последние слова романа «Прощай, оружие!».
…Хемингуэю посвящали стихи Евтушенко и Ахмадулина, а Виктор Платонович Некрасов, еще будучи советским писателем, опубликовал хороший рассказ, который так и был им озаглавлен – «Посвящается Хемингуэю». – Е. А. Евтушенко упоминает о Хемингуэе, в частности, в стихотворении «Кладбище китов» (1967), где «китами», наряду с ним, оказываются Толстой, Горький, Пастернак; «Хемингуэй молчит, но над могилой грозно / гарпун в траве торчит, проросший ввысь из гроба». Б. А. Ахмадулина написала эпиграмму «На смерть Хемингуэя»: «Охотник непреклонный! / Целясь, / ученого ты был точней. / Весь мир оплакал драгоценность / последней точности твоей». В рассказе В. П. Некрасова «Посвящается Хемингуэю» (1959) повествователь приносит бойцу‑книгочею книгу рассказов Хемингуэя, его внезапно ранили как раз во время чтения новеллы «Рог быка», и он навсегда исчез из жизни рассказчика вместе с испачканной кровью книгой. «В Лешкином „жаль Пако, хороший был парень…“, в этой фразе, сказанной через полчаса после того, как немецкий осколок, не отклонившись ни на дюйм, влип ему в руку, для меня звучит что‑то по‑настоящему мужественное, то самое, что заставило Хемингуэя полюбить своего мадридского шофера Иполито. Он сказал о нем: „Пусть кто хочет ставит на Франко, или Муссолини, или Гитлера. Я ставлю на Иполито“. И на Лешку, хочется добавить мне» – таков финал некрасовского рассказа.
Date: 2015-10-18; view: 385; Нарушение авторских прав |