Изменение и дополнение Закона о СМИ

Собственно законодательство о СМИ развивается как через изменение Закона о СМИ, так и через издание дополняющих его зако­нов. Те 11 поправок, что были внесены в Закон о СМИ в 1992 — 2000 гг. путем принятия семи федеральных зако­нов, радикально ничего в нем не изменили. Но в некоторых случаях даже казалось бы незначительные, чисто юридико-технические поправки оказывались контрпродуктивны­ми. Так, Федеральный закон от 2 марта 1998 г. № 30-ФЗ исключил из ст. 36 Закона о СМИ максимальные квоты на объемы размещения рекламы в средствах массовой инфор­мации, «не зарегистрированных в качестве специализиру­ющихся на сообщениях и материалах рекламного характе­ра». Эти квоты были перенесены в ст.ст. 11 и 12 Федерального закона «О рекламе», а в ст. 36 Закона о СМИ оставлена лишь отсылочная норма: «Распространение рек­ламы в средствах массовой информации осуществляется в порядке, установленном законодательством Российской Федерации о рекламе».

Однако, законодатель не учел, что в Законе о СМИ, как и в ряде других федеральных законов (в том числе в Законе о рекламе), используется понятие «средство массовой инфор­мации, зарегистрированное в качестве специализирующе­гося на сообщениях и материалах рекламного характера».

Содержание этого понятия определялось ранее через отно­шение к установленным в ст. 36 квотам (если учредитель намерен отводить под рекламу больше места, чем установ­лено квотой, то должен в заявлении о регистрации средства массовой информации указать, что оно будет специализи­рованным рекламным). Перенос квот в Закон о рекламе привел к тому, что теперь невозможно обязать учредителя СМИ рекламного характера заявить его на регистрацию именно в таком качестве, поскольку право на учреждение СМИ может быть ограничено только законодательством о СМИ (ст. 1 Закона о СМИ), а Закон о рекламе к этой отрасли не относится.

Существенным изменениям подверглась, пожалуй, лишь ст. 4 «Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации». Так, Федеральный закон от 19 июля 1995 г. № Ц4-ФЗ дополнил часть первую данной статьи указанием на недопустимость использования СМИ «для распростране­ния передач, пропагандирующих порнографию, культ на­силия и жестокости». Однако в таком дополнении не было и нет никакой необходимости.

Другой пример — дополнение ч. 2 ст. 4 запретом на использование скрытых вставок, воздействующих на под­сознание людей, «в художественных фильмах, а также в информационных компьютерных файлах и программах об­работки информационных текстов». Как будет показано ниже, данный запрет лишь порождает противоречия в пра­вовой системе.

В 2000 году ст. 4 была дополнена еще одной, третьей частью следующего содержания: «Запрещается распрост­ранение в средствах массовой информации, а также в компь­ютерных сетях сведений о способах, методах разработки, изготовления и использования, местах приобретения нарко­тических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, пропаганда каких-либо преимуществ использования отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их ана­логов и прекурсоров, за исключением рекламы наркотичес­ких средств и психотропных веществ, внесенных в списки II и III в соответствии с Федеральным законом «О наркотичес­ких средствах и психотропных веществах», в средствах массовой информации, рассчитанных на медицинских и фар­мацевтических работников, а также распространение иной информации, распространение которой запрещено федераль­ными законами». Естественно, сразу возникли многочис­ленные вопросы относительно того, распространяется ли этот запрет, например, на показ сцены вдыхания кокаина в кинокомедии о Крокодиле Данди или на репортаж с общеиз­вестного места распространения наркотиков?

Чтобы ответить на все эти вопросы, нужно прежде всего принять во внимание тот факт, что данная правовая норма была введена законом, сфера правового регулирования которого имеет не самостоятельный, а производный харак­тер. Это ясно отражено в названии Федерального закона от 20 июня 2000 года № 90-ФЗ — «О внесении дополнения в ст. 4 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации» в связи с принятием Федерального закона «О наркотических средствах и психотропных веще­ствах». Отсюда следует, что при применении ч. 3 ст. 4 Закона о СМИ должен в первую очередь учитываться смысл исходной, базовой правовой нормы, содержащейся в ст. 46 Федерального закона «О наркотических средствах и пси­хотропных веществах». Эта статья направлена на запрет пропаганды наркотиков. Вот почему при применении ч. 3 ст. 4 Закона о СМИ необходимо рассматривать как правона­рушение исключительно использование СМИ для пропа­ганды наркотиков. При этом должны быть приняты во внимание особенности субъективной стороны такого право­нарушения как запрещенная правовой нормой пропаганда. Данное правонарушение предполагает наличие прямого либо косвенного умысла. Иная форма вины по определению не применима к подобному составу правонарушения.

В конце ч. 3 ст. 4 Закона о СМИ содержится запрет на распространение «иной информации, распространение кото­рой запрещено федеральными законами». Данная норма представляется избыточной, поскольку в российской право­вой системе отсутствуют иные федеральные законы, содер­жащие запрет на распространение информации о наркоти­ках. Следовательно, данная норма не имеет нового правового содержания и самостоятельно применяться не может ¹.

Начиная с 1997 г., Государственная Дума ведет работу над коренной реформой Закона о СМИ. 14 января 1998 г. палата приняла в первом чтении проект Федерального за­кона «О внесении изменений и дополнений в Закон Российс­кой Федерации «О средствах массовой информации»». Текст законопроекта ясно высвечивал сверхзадачу: во-первых, создать нормативную базу для передела собственности в сфере массовой информации и, во-вторых, резко ограни­чить свободу массовой информации путем упрощения ме­ханизмов прекращения деятельности СМИ.

На достижение первой цели объективно были направле­ны нормы, уничтожавшие институт учредителя СМИ пу­тем механического переименования учредителя в издате­ля. Императивное закрепление за издателем полномочий собственника и учредителя может привести не только к юридической путанице, но и, главное, к установлению аб­солютной диктатуры владельцев СМИ. Вторая цель могла быть легко достигнута путем многократного расширения перечня оснований для приостановления и прекращения выпуска СМИ по решению суда.

Правда, в дальнейшем, на пути ко второму чтению зако­нопроект лишился многих наиболее одиозных положений. И, может быть, именно поэтому он был отвергнут во втором чтении 17 февраля 1999 г.

Конечно, потенциал Закона о СМИ далеко не исчерпан. То «золотое сечение», которое удалось получить в результа­те развития основных идей закона СССР «О печати и дру­гих средствах массовой информации» от 12 июня 1990 г. в российском законе «О средствах массовой информации» от 27 декабря 1991 года, на протяжении последнего деся­тилетия служило опорой не только и даже не столько существования СМИ, сколько демократического развития нашей страны в целом. Однако ни союзный Закон о печати, ни российский Закон о СМИ не смогли обеспечить цивилизо­ванную свободу массовой информации, не дали стопроцент­ного результата. В отсутствие стойких демократических традиций и нравственных ориентиров даже самые ясные и недвусмысленные правовые установления породили на практике широчайший разброс толкований и применений. В представлениях создателей таблоидов и «околотаблои­дов» свобода СМИ вырождается в анархическую «волю» без руля и ветрил, а конфиденциальность источника — в юри­дическое прикрытие бездоказательного «компромата»... Одновременно в головах недалеких чиновников ответствен­ность СМИ перед обществом трансформируется в цензуру и диктат. Так свобода превращается в пугало, закон — в призрак, а профессиональная этика — в благие пожелания.

Обновление Закона о СМИ может иметь смысл только в контексте достижения следующих целей.

Во-первых, следует привести Закон о СМИ в соответ­ствие с Конституцией Российской Федерации 1993 г., с новыми Гражданским и Уголовным кодексами Российской Федерации.

Во-вторых, необходимо устранить те внутренние проти­воречия, неточности и пробелы в Законе о СМИ, что выяви­лись в практике правоприменения. Один из таких пробе­лов — регулирование вопросов распространения СМИ в цифровых телекоммуникационных сетях. Разумеется, ни­какая реформа Закона о СМИ не сможет заменить создание самостоятельного закона о деятельности в телекоммуника­ционных сетях. Но когда он еще появится? Ситуация ослож­няется появлением систем интерактивного телевидения ².

В-третьих, необходимо дополнить Закон о СМИ право­выми нормами, регулирующими вновь сформировавшиеся общественные отношения в сфере экономики рынка средств массовой информации, чтобы поддержать процессы кон­центрации СМИ, но при этом обеспечить транспарентность и положить предел монополизации, в том числе, со стороны государства.

В-четвертых, нужно осуществить имплементацию меж­дународно-правовых норм. Уже после принятия Закона о СМИ наша страна вступила в Совет Европы, ратифицирова­ла Европейскую Конвенцию о защите прав человека и ос­новных свобод, присоединилась к Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, Флорентийскому соглашению о ввозе материалов образо­вательного, научного и культурного характера, ряду дру­гих актов международного права. Предполагается присоединение к Европейской Конвенции о трансграничном те­левещании. И здесь не ограничишься общим правилом о приоритете норм международных договоров Российской Федерации над ее законами. Нужна серьезная работа по полномасштабной имплементации этих норм в отечествен­ное законодательство.

Все это позволяет сделать вывод: реформа закона о СМИ необходима и возможна. Но при этом она должна быть адекватна своим целям.

Date: 2015-10-22; view: 403; Нарушение авторских прав