Брэдхэдэр. В среду утром, готовя тосты на завтрак, я услышала шаги у себя над головой

В среду утром, готовя тосты на завтрак, я услышала шаги у себя над головой.

– Мэри‑Кей! Кто там наверху? – спросила я.

Мэри‑Кей моргнула.

– Там мама, – сказала она, возвращаясь к комиксу. – Она не пошла сегодня на работу – плохо себя чувствует.

Я уставилась на макушку сестры. Мама никогда не оставалась дома. Все знали, что она показывала клиентам дома, даже когда на улице была снежная буря, а у нее самой – грипп.

– А что с ней такое? – спросила я. – Ведь вчера вечером все было нормально, верно?

Они с папой ужинали не дома, что случалось крайне редко. Я решила, что они избегают меня, и долго ждала их, но в половине двенадцатого сдалась и ушла спать.

– Не знаю. Может, ей просто захотелось отдохнуть денек.

– Хм.

Вот он, мой шанс: я могу подняться наверх и получить от нее ответы на все мои вопросы. Но тогда я опоздаю в школу. А в школе Кэл. Кроме того, если бы она хотела рассказать мне что‑то, то давно бы уже рассказала.

Я вздохнула. А может быть, правда состояла в том, что теперь, когда этот шанс, как говорится, буквально смотрел мне в лицо, я боялась им воспользоваться? Испугалась того, что могла узнать.

Поджаренные ломтики хлеба энергично выпрыгнули из тостера и раскололись, упав на кухонную стойку. Я собрала их в бумажную салфетку и легонько пнула сестру.

– Пошли, – сказала я. – Образование ждет нас.

Мама будет дома, когда я вернусь из школы. Тогда и поговорю с ней.

Мэри‑Кей кивнула и надела пальто.

Но крупного выяснения отношений, как я планировала, не получилось. Домой я вернулась в состоянии боевой готовности, поднялась наверх, распахнула дверь маминой комнаты… и увидела, что она крепко спит. Ее рыжеватые волосы разметались по подушке, и я опять заметила в них серебряные пряди. Было ли то игрой воображения, или их действительно стало больше, чем пару дней назад?

Она показалась мне очень усталой, и у меня не хватило духу разбудить ее.

Я вышла из комнаты тихо, словно мышка. Потом позвонила Тамара и спросила, не могу ли я прийти, чтобы вместе подготовиться к контрольной по математике. Я согласилась: годилось что угодно, лишь бы не оставаться дома.

Обедала я у Тамары, а когда вернулась домой, родители уже легли спать.

Я вошла в кабинет и включила компьютер. Я хотела зайти на один из интерактивных сайтов Викки, чтобы найти там значения рун, которые я видела у Селены Бэллтауэр над дверью. Я все еще помнила начертание по крайней мере пяти из них. А потом я хотела еще раз взглянуть на фамильное дерево Мейв Риордан. Может, в прошлый раз я пропустила что‑нибудь важное?

Пока компьютер загружался, я сидела грызла ноготь на большом пальце и думала. Какая‑то часть меня заводилась все больше и больше от того, что родители продолжали игнорировать мои вопросы. Но приходилось также признать и то, что другая часть меня чуть ли не радовалась этим отсрочкам. Я по‑настоящему боялась того, какой мучительной и безобразной могла стать сцена объяснения.

Я вошла в файл регистрации и ввела адрес html, который помнила с прошлого раза. Но вместо фамильного дерева Мейв на экране появилось такое сообщение:

Страница не может быть выведена на дисплей. Страница, которую вы ищете, в настоящее время недоступна. Возможно, сайт испытывает технические трудности или вам необходимо перенастроить ваш эксплорер.

Я нахмурилась. Неправильно введен адрес? Я впечатала имя Мейв Риордан и запустила поиск. Выскочило двадцать шесть сопоставлений. В прошлый раз их было двадцать семь. Я быстро прокрутила список. Ни одного html. Исчез генеалогический сайт?

Я попыталась запустить поиск на Бэллинайджэл. Это вывело меня на сайт географических карт, где открылось окно с картой Ирландии. Бэллинайджэл оказался точкой на западном побережье. Увеличить масштаб изображения не получилось.

Я набрала Белвикет и нажала кнопку поиска. Никакого эффекта.

В раздражении я шлепнула по клавиатуре. Сайт исчез. Просто исчез. Словно его там и не было.

Я приказала себе не слишком заводиться. Может, в него вносились какие‑то обновления, или расширения, или еще что‑нибудь. Если я снова поищу его через пару дней, возможно, он окажется на месте.

Закрыв на секунду глаза, я откинула голову назад и сделала несколько глубоких вдохов. Потом, чувствуя себя спокойнее, я ввела адрес, который мне дал Итан, – адрес сайта, посвященного магии рун.

Через мгновение страница открылась, и таинственные символы засветились у меня перед глазами. Я придвинулась ближе, начала читать, и все мои невзгоды отступили куда‑то на задний план.

Прошел почти час, когда я вышла из программы и выключила компьютер. Я закрыла глаза, но руны, словно в танце, продолжали крутиться в моем сознании. Узнала я сегодня немало.

Я взяла ручку и начертила свою новую любимую руну на клочке бумаги, лежавшем возле клавиатуры, – Кен. Похоже на букву V, положенную на бок. Она означала огонь и включала в себя вдохновение и пыл души. Она была такая простая и такая сильная.

Под ней я начертила и другую свою новую любимую руну – Ур, обозначавшую силу.

Я вздохнула: похоже, ее мне потребуется немало.

В четверг во второй половине дня я очень удивилась, когда в гостиную вошла мама. Я смотрела по телевизору ток‑шоу Опры и готовила домашнее задание по истории Америки.

– Привет, Морган, – сказала она нерешительно. Ее волосы были зачесаны назад и заколоты двумя гребешками, на лице не было никакой косметики, а одета она была в тренировочный костюм с вышивкой из листьев. – А где Мэри‑Кей?

– Я высадила ее у дома Джейси, – сказала я.

– А, хорошо. – Мама прошла к дальней стене и взяла в руки глиняный горшочек, который я вылепила, когда была в третьем классе, потом вернула его на полку, где он стоял. – Слушай‑ка, а почему всю неделю к нам не заглядывала Бри?

Я с трудом сглотнула, проигрывая в голове вчерашнюю сцену в кафетерии, когда Бри и Рейвин объявили о том, что создают собственный ковен. Не думаю, что Бри будет теперь проводить много времени в моем обществе.

Но в этот момент мне не хотелось объясняться с мамой, поэтому я просто сказала:

– Наверное, она была очень занята.

– М‑м‑м. – К моему удивлению, мама не стала расспрашивать подробнее. Она еще немного побродила по комнате, беря в руки какие‑то вещи и кладя их на место. Потом она неожиданно сказала: – Мэри‑Кей говорит, у тебя есть приятель.

– Что? Ах да, – ответила я, сообразив, что она совершенно не в курсе относительно Кэла.

Конечно. Откуда ей было знать? Кэл и то, что я узнала правду о своем появлении на свет, почти совпали по времени.

– Его зовут Кэл Блэр, – объяснила я, испытывая неловкость.

Во‑первых, мы раньше никогда не говорили о мальчиках – нечего было обсуждать. Во‑вторых, почему я была обязана что‑то говорить ей? Для нее‑то явно не составляло проблемы хранить секреты от меня.

Но все‑таки я за шестнадцать лет привыкла думать о ней как о маме. Избавиться от этой привычки было трудно.

– Он и его мама переехали сюда в сентябре, – добавила я.

Мама прислонилась к двери.

– Как он относится к ведовству?

Я моргнула и выключила телевизор.

– Ну, ему нравится, – натянуто ответила я. Мама кивнула.

– Почему ты не сказала мне, что вы меня удочерили? – выпалила я, решившись использовать предоставленный мне шанс.

Я увидела, как она сглотнула, пока думала, что ответить.

– В тот момент было несколько очень веских причин, – сказала она наконец.

Стоявшая в доме тишина как бы подчеркнула ее слова.

– Все считают, что об этом надо говорить открыто, – сказала я, ощущая, как спазм сжимает мне горло, а нервы превращаются в колючие шипы.

– Я знаю, – тихо сказала мама. – Я знаю, что ты хочешь, то есть тебе необходимо получить ответы.

– Я заслуживаю того, чтобы узнать правду! – сказала я, повысив голос. – Вы с папой лгали мне шестнадцать лет! Вы лгали и Мэри‑Кей! А все остальные знали правду!

Она покачала головой с каким‑то странным выражением лица.

– Всей правды не знал никто, – произнесла она. – Даже мы с отцом.

– Что это значит? – Я скрестила руки на груди. Я цеплялась за свой гнев, чтобы не расплакаться.

– Мы с папой говорили об этом, – сказала она. – Мы понимаем, ты хочешь знать, и расскажем тебе обо всем. Скоро.

– Когда? – резко спросила я.

Мама улыбнулась какой‑то странной улыбкой, словно в ответ на одной ей понятную шутку. Она держалась очень спокойно, но выглядела такой ранимой, что мне было трудно продолжать злиться. Сражаться здесь было не с чем, и это раздражало еще больше.

– Прошло шестнадцать лет, – мягко сказала она. – Дай нам еще несколько дней. Мне нужно время подумать.

Я уставилась на нее, не веря своим ушам. Но она, улыбаясь все той же странноватой улыбкой, легонько погладила меня по щеке, а потом вышла из комнаты.

Неожиданно всплыло воспоминание о том, как я, когда была маленькая, прокрадывалась ночью в постель к родителям, втискивалась между ними и тут же засыпала. Больше нигде и никогда я не испытывала чувства такой защищенности, такой безопасности. Сейчас это казалось мне странным. Мои детские впечатления пересматривались каждый день.

Потом зазвонил телефон, и я схватила трубку, словно это был спасательный трос. Я знала, что это Кэл.

– Привет, – сказал он прежде, чем я ответила, и по телу прокатилась теплая волна умиротворения. – Я соскучился. Можно заехать к тебе?

В один миг настроение крайнего отчаяния сменилось у меня чистейшей радостью.

– Может, лучше я приеду к тебе? – спросила я.

– А это ничего?

– Господи, конечно, ничего. Сейчас же приеду, хорошо?

– Замечательно, – сказал он.

Я опрометью выбежала из дома, торопясь навстречу счастью.

Кэл встретил меня у парадной двери дома. Уже почти совсем стемнело, и воздух был тяжелый и влажный, словно предупреждал, что снег в этом году выпадет рано.

– Я ненадолго, – сказала я слегка задыхающимся голосом.

– Спасибо, что приехала, – кивнул он, вводя меня в дом. – Я бы сам мог приехать к тебе.

Сняв пальто, я покачала головой.

– У тебя здесь спокойнее, – заметила я. – Твоя мама дома?

– Нет, – ответил Кэл, и мы стали подниматься по лестнице к нему в комнату. – Она в больнице, навещает кого‑то из своего ковена. Мне надо будет потом поехать туда и помочь ей.

Я вдруг подумала, что мы сейчас одни у него в доме. Меня пронизала легкая дрожь предчувствия.

– Я забыл спросить сегодня у Робби, – сказал Кэл, открывая дверь в свою комнату. – Он уже получил новые очки?

– Я не знаю. Вроде бы ему собираются провести еще какие‑то исследования.

Входя в комнату Кэла, я потерла руки, хотя в ней было очень тепло. Здесь, с Кэлом, я прекрасно себя чувствовала. Вся моя жизнь могла лететь вверх тормашками, но здесь, я знала, у меня есть сила. И еще я знала, что Кэл все понимает. Это давало мне чудесное чувство облегчения.

Обводя глазами комнату Кэла, я вспоминала тот вечер, когда мы проводили здесь круг и я увидела, у кого какая аура. Это было так чудесно – испытать на себе прикосновение магии. Как можно отказываться от этого?

Стоявший у меня за спиной Кэл тронул меня за руку, и я повернулась к нему. Он улыбнулся мне.

– Мне приятно, когда ты здесь, – сказал он. – И я рад, что ты приехала. Я хотел тебе кое‑что подарить.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Вот. – Он развязал у себя на шее узел кожаного шнурка.

Висевший на нем магический знак закачался и засверкал в свете лампы. Это украшение было одной из первых вещей, на которые я обратила внимание с самого начала и подумала тогда, как бы мне хотелось иметь такое же. Я подошла ближе, и Кэл завязал узел у меня на шее. Звезда оказалась на уровне моей груди, и он обвел ее пальцем поверх моей блузки.

– Спасибо, – прошептала я. – Она красивая.

Я обняла его рукой за шею и потянула к себе.

Он встретил мой поцелуй на полпути.

– Как дома? – спросил Кэл несколько секунд спустя, все еще обнимая меня.

У меня было такое чувство, будто я могу рассказать ему все.

– Да как‑то странно, – ответила я, высвобождаясь из его объятий, и стала ходить по комнате. – Родителей я все это время почти не видела. Сегодня мама была дома, и я спросила ее об удочерении, а она сказала, что ей нужно еще время. – Я покачала головой, глядя на высокий книжный шкаф Кэла, где рядами стояли книги о магии, заклинаниях, травах, рунах… Мне захотелось прочитать их все.

– Каждый раз, когда я думаю о том, как они меня обманывали, меня распирает злость, – сказала я Кэлу, и мои руки сжались в кулаки. Я с шумом выдохнула. – Но сегодня мама показалась мне… я не знаю… состарившейся… слабой какой‑то.

Я остановилась возле кровати Кэла. Он подошел ко мне и погладил по спине. Я взяла его руку и приложила ее к щеке.

– Одна часть меня чувствует, что они вроде бы мне неродные, – сказала я. – А другая часть меня считает, что они, конечно же, моя родная семья. Они воспринимаются как родные.

Он кивнул, поглаживая мою руку:

– Странно, когда люди, которых ты, как тебе кажется, знаешь очень хорошо, вдруг оказываются какими‑то другими.

Он сказал это так, словно знал по собственному опыту, и я посмотрела на него.

– Как мой отец, – сказал он. – Он был верховным жрецом маминого ковена, когда они поженились. И встретил в ковене другую женщину, тоже ведьму. Мы с мамой говорили тогда в насмешку, что она приворожила его любовными чарами, но на самом деле я потом стал думать, что просто он… любил ее больше.

Услышав в его голосе обиду, я прислонилась головой к его груди, а руками обняла его за талию.

– Они живут сейчас на севере Англии, – продолжал Кэл. Его грудь вибрировала у моего уха, когда он говорил. – У нее есть сын от первого брака, мой ровесник, и у них родилось, по‑моему, еще двое детей.

– Это ужасно, – сказала я.

Он медленно вдохнул и выдохнул.

– Не знаю. Может, я просто уже привык к этому. Но мне кажется, что именно так все устроено. Нет ничего постоянного, все меняется. Лучшее, что можно сделать, это меняться вместе со всеми и работать с тем, что у тебя есть.

Я молчала, размышляя о собственной судьбе.

– Я считаю, что важно преодолеть гнев и негативные чувства, потому что они мешают магии, – сказал Кэл. – Это нелегко, но иногда просто приходится это делать.

Он замолчал, и мы стояли так какое‑то время, не испытывая никакой неловкости. Потом я с неохотой взглянула на часы.

– Мне пора, – сказала я.

– Уже? – Кэл наклонился, чтобы поцеловать меня, и что‑то пробормотал.

Улыбаясь, я вывернулась у него из рук.

– Что ты сказал?

– Ничего. – Он покачал головой. – Не надо было ничего говорить.

– Что? – перепросила я уже озабоченно. – Что‑то не так?

– Нет, все нормально. Просто… просто я вдруг подумал о муирн‑беата‑дан. Ты знаешь.

Я посмотрела на него:

– О чем ты говоришь?

– Ну, ты знаешь, – повторил он почти застенчиво. – Муирн‑беата‑дан. Ты ведь читала об этом, верно?

Я покачала головой:

– Что это значит?

– Ну, это нареченный, – сказал Кэл. – Спутник жизни, предназначенный судьбой.

У меня чуть не остановилось сердце. Я не могла говорить.

– В той разновидности Викки, которой занимаюсь я, – объяснил Кэл, – мы верим, что для каждой ведьмы существует единственный настоящий нареченный, который или которая тоже кровная, потомственная ведьма. Они связаны друг с другом, составляют одно целое и, по существу, могут быть счастливы только друг с другом. – Он пожал плечами. – Это как‑то… пришло мне в голову вот сейчас, когда мы целовались.

– Никогда об этом не слышала, – прошептала я. – А как узнать, если это произойдет?

Кэл усмехнулся:

– В том‑то и дело. Иногда это не так просто. А потом, у людей сильная воля. Человек кого‑то выбирает, упрямо считает, что это и есть его муирн‑беата‑дан, когда на самом деле он ошибается и просто не хочет себе в этом признаться.

Я подумала, что он, возможно, имеет в виду своих родителей.

– А есть какой‑нибудь верный способ узнать.

– Я слышал, что есть какие‑то особые, сложные заклинания. Но в большинстве случаев ведьмы просто полагаются на свои чувства, свои сны и свои инстинкты. Они просто чувствуют, что это именно тот человек, и поступают соответственно.

Я вдруг почувствовала такой подъем, словно вот сейчас полечу.

– Как ты думаешь… может быть, мы с тобой связаны именно так? – с замиранием сердца спросила я.

Он коснулся моей щеки.

– Думаю, возможно, что так и есть, – сказал он слегка охрипшим голосом.

Мне показалось, что мои глаза стали огромными.

– Как же нам теперь быть? – выпалила я, и он засмеялся.

– Ждать. Оставаться вместе. Вместе стать взрослыми.

Это была такая потрясающая, чудесная, чарующая идея, что мне захотелось крикнуть: «Я тебя люблю! И мы всегда будем вместе! Я – та, которая нужна тебе, а ты – тот, который нужен мне!»

– Как ты это говоришь? – спросила я.

– Муирн‑беата‑дан, – медленно произнес он. Слова казались древними, прекрасными и таинственными. Я тихо повторила их.

– Да, – сказала я, и наши губы опять соединились в поцелуе.

Прошли долгие минуты, прежде чем я оторвалась от него.

– Ну, всё, мне правда пора уходить! А то я опоздаю!

– Ладно, – сказал он, и мы вышли из его комнаты.

Было очень тяжело уходить. Здесь все казалось таким уместным и правильным. Особенно когда я понимала, что надо возвращаться домой.

Я снова подумала о том, как в первый раз оказалась в комнате Кэла, когда там собирался ковен.

– Ты расстроился, что Бет, Рейвин и Бри ушли? – спросила я, когда мы спускались по лестнице.

Он секунду думал.

– И да, и нет, – ответил он. – Нет, потому что не считаю, что надо кого‑то удерживать в ковене против его воли или даже просто если человек не очень уверен. Это только рождает отрицательную энергию. А да, потому что все они были своего рода стимулирующими личностями и вносили что‑то свое в наш ковен. Для нас это было хорошо. – Он пожал плечами. – Наверное, просто придется набраться терпения и посмотреть, что будет дальше.

Я надела пальто, думая о том, как паршиво выходить на холод. Куда ни глянь, деревья стояли почти голые, а оставшиеся на них листья были тускло‑коричневого цвета.

– Брр, – сказала я и глянула на свой верный «крайслер».

– Осень пытается превратиться в зиму, – сказал Кэл, и в холодном воздухе его дыхание становилось паром.

Я смотрела, как поднимается и опускается его грудь, и меня пронзило молнией желания. Мне ужасно захотелось прикоснуться к нему, запустить руки ему в волосы, пройтись ими по спине, целовать его шею и грудь. Я хотела быть рядом с ним, быть его муирн‑беата‑дан.

Вместо этого я через силу оторвалась от него, нашарила ключи в кармане пальто и оставила Кэла в потоке света, падавшего из входной двери. Мое сердце было переполнено так, что болело. Я чувствовала в себе бремя магии.

Date: 2015-10-21; view: 294; Нарушение авторских прав