ЛУЧ ПРАВДЫ 9 page

— Мы, правда, были осторожны! Он появился совершенно неожиданно… — Лоциптев оглянулся, ища поддержки у брата.

— Как из воздуха возник, — подтвердил Стийфелт.

— Кто? — одновременно спросили старики.

— Да, дядька этот! Он схватил нас у самых городских ворот, когда мы уже собирались выходить, — Лоциптев сделал большой глоток и продолжил. — Хорошо ещё, что коврик не достали.

— Он такой страшный был. Кричал что-то. Лупил нас. И всё время хихикал, — Стийфелта передёрнуло, но голос у младшего был тоже сухим. — Мы поначалу даже и не поняли, чего он хочет. Удрать пытались…

— Мы и вырывались и умоляли, а он потащил нас на площадь. Там… — старший замолчал, собираясь с духом.

— Таситр говорил, что раньше там ярмарки бывали. Состязания шутов устраивали. Он сам в таких участвовал… — пришёл брату на выручку младший, старательно обходя главную тему.

— Там… — повторил Лоциптев, отставляя кружку. — Казнили людей… Много… — он, наконец, разрыдался. — Там… не только… большие… — дети были… младше нас… Малыши совсем… Даже девочки… Их-то… за что?..

— Они… так… кричали… — заревел Стийфелт. — А потом… умирали… Правда… как-то очень… быстро…

Шалук снова прижала мальчиков к груди, как будто могла закрыть их от пережитого ужаса. Рёдоф, не стесняясь внуков, вдумчиво выругался и стремительно вышел из комнаты. Через несколько минут он вернулся с Отэпом, который на ходу доставал из сумки нужные склянки…

Когда мальчики немного успокоились, Садовник робко спросил:

— Может быть, отдохнёте? Не нужно вспоминать… По крайней мере, пока…

— Дед! Неужели ты не понимаешь, что нужно? — глядя ему в глаза, решительно сказал Лоциптев, выглядевший в этот момент совсем взрослым. — Если можешь… приведи всех. Нам так легче будет…

— Ты знаешь, что безумно похож на Кайниола? — пробурчал старик и вышел.

Спустя полчаса небольшая комната в доме Рёдофа была похожа на старый добрый "Гладиолус". Собрались все его бывшие обитатели, кроме Хаймера, который бросился забирать Риаталь из ненадёжного уже убежища.

Специально или случайно так вышло, но брат Мренд, вошедший последним и сразу усевшийся со своим альбомом поближе к свету, не заметил Арнита, облегчённо вздохнувшего в самом дальнем углу.

Когда все собрались. Наследник, сильно вытянувшийся за лето, сел между братьями, крепко обняв обоих, как будто боялся снова потерять. Рядом сел Мисмак, в потухших глазах которого тлел ужас от того, что не произошло лишь по случайности. Напротив — Шалук и Рёдоф. Даже Тийнерет уселся у очага, изучая обстановку… Остальные расселись кто где. Кайниол шепнул Мисмаку:

— Вот мы все и собрались… Почти как раньше… Только мамы не хватает… Правда, отец?

Тот медленно кивнул.

Лоциптев долго смотрел в очаг, потом проговорил:

— Вот… Потом тот дядька подтащил нас к солдату, который исполнял приговоры.

— Ага, длинному такому и тощему. И глаза у него были такие странные, как будто что-то забыл или потерял и пытается вспомнить, — пробормотал Стийфелт.

— Тот посмотрел на нас, словно и не видя. Перевёл такой же взгляд на этого страшного, который нас поймал. Достал несколько монет и бросил ему, сказав, что за таких сопляков хватит и этого. Тот закланялся и убежал. Потом солдат схватил нас за плечи. Больно так… Я заплакал… Кажется, даже закричал… Точно не помню… — мальчик явно стыдился своего малодушия. — Это было так страшно!

— Мы знали, что нужно молчать, тогда можно одолеть огненное зелье… Дед рассказывал, что так Таситр выжил… И господин Отэп, тоже… Правда? — словно оправдываясь, заговорил младший. — Но мы ничего не могли с собой поделать… Это плохо, да?

— От такого количества не спасёт ничто… И это действительно страшно… Очень! Так что вы вовсе не трусы… Нам с Таситром просто повезло, — успокаивающе сказал Отэп, передавая детям кружки, от которых поднимался тёплый пряный аромат. — Что было дальше?

Лоциптев ненадолго примолк. Судорожно отхлебнул. Потом встрепенулся и продолжил:

— Ну, что… Я вырывался, кричал… А сам думал, долго ли всё это продлится…

— Я тоже… — лёгким эхом отозвался Стийфелт. — И ещё высматривал, рядом нас привяжут или нет…

— Тогда этот странный солдат дал нам по крепкой затрещине и велел заткнуться. Не знаю почему, но мы действительно утихли. А этот длинный посмотрел на нас сверху вниз. Спросил, правда ли, что мы — амграманцы? Ну, не врать же было… Он подумал, а потом, залепив нам ещё по оплеухе, сказал, что мы слишком мелкие и можем катиться отсюда.

Тут братья заговорили, перебивая друг друга:

— …он стоит — смотрит на нас…

— …и мы стоим — поверить не можем…

— …тогда он дал нам ещё пару подзатыльников…

— …это было почти не больно…

— …быстро наклонился к нам и шепнул, чтоб мы запомнили его имя — Цеспел…

— …а его невесту звали Яспен…

— …потом вытолкал нас с площади…

— …ну, мы и побежали…

— …решили прямо сюда… к вам… Вот…

— По крайней мере, тут вы поступили мудро… — глухо проговорил Рёдоф. — Похоже, семьям и всяческим друзьям-приятелям нужно скрываться вместе, а то вон что выходит…

Мальчики, смертельно уставшие от пережитого, да ещё разморённые отэповыми лекарствами стали засыпать. Взрослые потихоньку перебрались в кухню. С братьями остался лишь Кайниол.

Когда Стийфелт, обнимая мурлычущего Тийнерета засопел, вздрагивая во сне, почти задрёмывавший Лоциптев, шёпотом спросил:

— Его тоже казнят?

— Кого? — не понял Кайниол.

— Ну, солдата этого… Цеспела?

Сиэл приучила братьев никогда не лгать друг другу. Наследник долго молчал, а потом промолвил:

— Если узнают, что отпустил пленников, и не просто кого-то, а амграманцев и, ко всему ещё, моих братьев — да. Надеюсь, что этого никто не видел… На всякий случай запомни его имя на всю свою жизнь. И пусть она будет долгой!

— Ты тоже запомни. Всё-всё! — Лоциптев крепко сжал руку Кайниола в своей. — Я сейчас не к брату обращаюсь, а к Вашему Императорскому Высочеству…

IV

Когда он вышел в кухню, там царила тишина. Краем глаза Наследник отметил, что Хаймер и Риаталь так и не появились. "Где же они могут быть? — забеспокоился юноша. — Остаётся надеяться, что учитель решил избавить жену от тяжёлых подробностей…" А ещё в кухне не было брата Мренда.

— Вот что! — буркнул Рёдоф. — Всё это никуда не годится… Тут у меня кое-что сохранилось из амграманских запасов… Обычно, это направляло разговор в нужное русло.

Вскоре молчание стало уже не гнетущим, а скорее задумчивым.

— Государи! — наконец подал голос Таситр. — Есть ещё одна беда! Беззакония, творимые Его Законным Величеством, привели к тому, что по Сударбу формируются отряды, готовые в любой момент с оружием в руках двинуться на Мэнигу. Во что бы то ни стало их нужно остановить — с войсками Цервемзы их силами не справиться!

Арнит озабоченно взглянул на Отэпа, тот кивнул:

— Только бессмысленных жертв прибавится… До тех пор пока вы оба не докажете своих прав на Сударбский Престол, о том, чтобы свергнуть Цервемзу, и думать нечего…

— Что ты можешь предложить? — Император нервно застучал пальцами по стакану.

— Полагаю, сир, что прежде всего, стоит обратиться к народу с благодарностью и просьбой несколько повременить. Не знаю, насколько это подействует, но попробовать имеет смысл… Затем, думаю, нужно узнать, где конкретно Личный Секретарь Вашего Величества хранит свой бювар. Наконец, неплохо бы добыть документы. Причём, желательно, вместе с их хранителем, — Советник наклонился почти к самому императорскому уху и еле слышно прошептал. — На этот счёт у меня есть кое-какие идеи, — он опять заговорил в полный голос. — А тогда можно будет и Мэнигу брать, и Цервемзу наказывать и вообще порядок в стране наводить!

— И ещё… государи… — Рёдоф так и не привык официально обращаться ко внуку, поэтому махнул рукой и сказал, как сказалось. — Кайниол! Арнит! Хорошие мои! Я очень вас прошу, будьте осторожны! Вам сейчас нужно себя беречь больше даже, чем бережётся Риаталь… И вообще, как оказалось, родных у меня не так уж и много…

Он снова махнул рукой и отвернулся. Шалук подошла к нему, обняла и скороговоркой зашептала что-то успокаивающее.

Опять наступила пауза.

— Тут есть одна сложность… — выходя из задумчивости, произнёс Император. — Чтобы нас с Кайниолом не просто услышали, а послушались — нужен эдикт, а не обращение. Составить документ нетрудно, но засвидетельствовать его подлинность может лишь Секретарь. А тот, кто занимает его должность, для меня недоступен.

— Скажите, сир, — немного подумав, спросил Кайниол. — У нас на двоих должен быть один Секретарь? Если бы Личный Секретарь был и у меня, он мог бы засвидетельствовать любой документ, правда?

— Полагаю, что так… Но ты-то, откуда его возьмёшь? Да ещё здесь…

— Может ли стать Секретарём доброволец? — подал голос сын Рёдофа, молчавший весь вечер.

— Раньше именно так и случалось… В Секретари шли самые верные, — опередив Арнита, сказал Кинранст. — Только со временем перевелись желающие пожизненно служить и умирать со смертью Императора.

— Я… возьмусь за эту должность, если Ваше Императорское Высочество соблаговолит принять мои услуги, — поклонился Мисмак.

— А Лоциптев со Стийфелтом?! — протестующе вскочил Кайниол, — Как же они, отец?

Он бросил беглый взгляд на Арнита. Тот понимающе кивнул. А Мисмак подошёл к Наследнику и спокойно сказал:

— Воспитывать мальчиков помогут дед и Шалук. Мне есть за кого и против чего бороться. Тебе же необходим не просто верный человек, но помощник и соратник. И заметь, я ничем не рискую: если твоё правление будет долгим — это продлит и мою жизнь. Если же нет… — я всё равно пойду за тебя на смерть, — он как в детстве потрепал сына по голове, а потом снова почтительно поклонился. — Настоятельно прошу Ваше Императорское Высочество назначить меня Личным Секретарём!

— Что для этого нужно? — обернулся Кайниол к Волшебнику.

— Две доски, чернила, перо и хотя бы несколько чистых листов бумаги, — не задумываясь, ответил Мисмак, кладя перед Соправителями всё указанное. — Я давно был готов к этому.

— Ну, что же… Мисмак из Дросвоскра, по доброй ли воле ты принимаешь на себя пожизненные обязанности Личного Секретаря моего Наследника и Соправителя Кайниола? — спросил Император.

— Да, сир! Добровольно и с радостью. И обязуюсь быть верным слугой и другом, как ему, так и Вашему Величеству.

— Достоин ли твой… отец, — голос Арнита почти не дрогнул. — Этой должности?

— Безусловно, сир! Я с великой благодарностью, хотя и с немалой тревогой принимаю его услуги.

Едва Императорские перстни коснулись досок, те собрались в папку. Документ о назначении Мисмака Личным Секретарём Его Высочества соскользнул под крышку.

Волшебник внимательно посмотрел на бювар и мрачно произнёс:

— Он мне не нравится. Совсем. Почему? А вот потому! — бурчал Кинранст, водя руками над папкой, которая на глазах покрылась тёмной кожаной обложкой с тиснёным узором в виде четырёх гладиолусов. — Так, пожалуй, лучше будет… Пусть кто-нибудь попробует открыть!

Римэ приподняла крышку. Внутри обнаружилась лишь стопка чистых листов и письменный прибор.

— Теперь прошу Ваше Высочество!

В папке оказался документ.

Когда надёжность бювара была проверена, Соправители составили эдикт-обращение, в котором предписывали верным подданным Сударбской Короны воздерживаться от прямого противодействия войскам Узурпатора.

Никто не заметил, как и когда в кухню вышли Лоциптев и Стийфелт. Всё ещё бледные они стояли, кутаясь в пледы, и безмолвно наблюдали за происходящим. У их ног расселся вездесущий Тийнерет, явно недовольный тем, что месть Цервемзе опять придётся отложить.

— Кто, те четверо мужчин, что засвидетельствуют подлинность документа? — спросил Мисмак.

Император поднял руку и тихо произнёс:

— Думаю, что правильно будет просить об этом двоих мужчин, выдержавших огненное зелье…

Отэп и Таситр шагнули к Секретарю. Арнит, тем временем, продолжил:

— И двоих счастливо избежавших этой отравы.

— Но… они ещё мальчики! — запротестовала тётушка Шалук.

— Да, почтеннейшая госпожа, но несмотря на свой малый возраст, они пережили столько, сколько далеко не каждому взрослому мужчине приходится, — ответил Император, а потом обратился к братьям. — Согласны ли вы?

Вместо ответа они почтительно поклонились.

V

Если это можно было назвать счастьем, то первое время после возвращения от Вод Без Плеска Грейф Нюд был счастлив. Всё шло по его плану и даже лучше: он всячески потакал цервемзиным зверствам, а Узурпатор упивался своей безнаказанностью и со сладострастием творил беззакония, тем самым приближая свой неминуемый крах. Конечно, сударбцы — народ тупой и ленивый, но рано или поздно и они должны были восстать против законного Императора. Бунта боятся все, а Цервемза никогда не отличавшийся смелостью, тем паче…

По расчётам Колдуна терпение народа и цервемзины запасы огненного зелья должны были иссякнуть примерно одновременно — к началу осени. Тогда его раб должен был неминуемо приползти, умоляя о помощи. Старик ждал этого часа, предвкушая и унижение Правителя, и своё торжество. Но видно Его Законное Величество и здесь умудрился как-то перехитрить своего Советника. Несогласных в стране было бесконечно много, а огненное зелье, которого требовалось всё больше и больше, всё не кончалось.

Сам того не замечая, Грейф Нюд стал сотрудничать с Цервемзой. Понятное дело, что оба заслали своих шпионов следить за тем, что делает другой. Но в остальном…

Странная штука — перемирие в необъявленной войне двух палачей. Отложив выяснение отношений на потом, они с новой силой взялись за усмирение Сударба, который последнее время вёл себя странно и слаженно, как будто по стране рассылались Императорские приказы. Да и восстание, о подготовке которого доносили шпионы с разных концов Империи, почему-то откладывалось.

Более того, приговорённые стали исчезать прямо с места казни. Преследуемые амграманцы, раньше толпами бродившие по Империи, и вовсе, как будто испарились из страны.

VI

Риаталь оставалась в доме одна. Выйти она боялась, поскольку весь вечер вокруг дома бродили какие-то подозрительные люди. Увидев мужа, она бросилась ему на шею и долго не отпускала. Неохотно высвободившись из её объятий, Хаймер внимательно осмотрелся:

— Действительно, следят. Значит, по коврику уходить небезопасно, — задумчиво произнёс он.

— Зато быстро. Кто нас заметит? — удивилась Риаталь, не ожидавшая от мужа такого осторожничания.

— Цервемзины это были шпионы или ещё чьи, но недавно к таким же, как мы на коврик запрыгнули какие-то двое. С оружием, заметь себе, и в форме. Те беглецы еле отбились.

— Да не тронут они беременную-то! — пыталась улыбнуться Риаталь.

— Там на площади поят всех. И детей рождённых или ещё нет — не щадят… — медленно произнёс Хаймер. — Ты слышала, что произошло с братьями Кайниола?

— Только приблизительно. Что им как-то удалось сбежать… — кивнула она.

— Хорошо. Остальное тебе пока знать не надо…

Женщина села в углу и тихо безнадёжно заплакала. От страха, от ненависти, от бесконечной усталости и невыносимой жалости ко всем и к самой себе:

— Неужели, же нет никакого выхода?

Хаймер нежно обнял её:

— Когда тебя привезли в Амграману, почти все, даже кое-кто из дюков, считали, что надежды нет. Я — просто верил и бесконечно любил, может быть, поэтому ты выкарабкалась. Мы сможем уйти. Тут есть один никому не известный ход.

— Ты-то откуда знаешь? — Риаталь настолько удивилась, что слёзы на её глазах мгновенно высохли.

— Я как-никак, Первооткрыватель! — ободряюще подмигнул молодой человек. — И мужчина, пытающийся спасти двух самых дорогих людей в своей жизни.

Они смогли потихоньку выйти из дому. За амграманцев их принять было невозможно: Риаталь по-прежнему одевалась, как жительница Стевоса, а Хаймер был законченным мэнигцем. По улице шли медленно, спокойно и не таясь. Редкие прохожие не обращали на них никакого внимания. В самом деле, мало ли почему молодые господин и госпожа решили прогуляться перед сном.

За три квартала обойдя страшную площадь, они подошли городской стене.

Несмотря на позднее время, ворота были открыты. Хаймер уже доставал коврик…

Совсем рядом зазвучали солдатские голоса и ещё один странный и подхохатывающий:

— Я видел, как они шли сюда, почтенные господа! Точно, хи-хи, видел! Она беременная, а он чопорный такой…

— Далеко не уйдут! — сказал один солдат.

— Спасибо, любезнейший, дальше мы сами! — добавил второй.

— Почтеннейшие господа, а как же, хи-хи, деньги? За службу-то?

— Самим пригодятся! — рыкнул первый.

— Или, может, ты жаловаться побежишь? — издевательски осведомился второй.

Судя по семенящему топоту, доносчик решил не связываться.

— Послушай, может, пойдём, а? — с надеждой спросил первый. — Не ровен час на засаду нарвёмся…

— Ты не засады, парень, боишься… — ответил его напарник.

— А чего же? — задиристо спросил первый. — Не тебя же, урода этакого!

— Не меня, хоть ты и сам не краше! — буркнул второй. — Ты просто не хочешь беременную бабу на площадь тащить! А ты знаешь, что будет с тем ненормальным, что утром двух пацанят отпустил? Вот через пару-тройку дней моя очередь исполнять приговоры. Так ты зайди, посмотри!

Голоса то удалялись, то снова приближались… Медлить было нельзя… Хаймер бросил коврик под ноги жене:

— Немедленно беги домой! Я их задержу, — он уже доставал меч.

Она не стала спорить и ступила на истёртую ткань:

— Я дам о себе знать! И дождусь…

Домой, могло означать лишь одно — в Стевос. Риаталь пошла туда.

В последний момент она увидела, как Хаймер упал, держась за плечо, откуда торчала стрела.

VII

…Яспен! — это имя не шло из головы. Оно преследовало солдата и днём и ночью. Последние трое суток особенно…

…Яспен… Черноглазая и светловолосая… Лёгкая и певучая… Их ручьи слились ещё в детстве и с годами могли стать большой полноводной рекой…

Она всегда умела делать подарки. Цеспелу напоследок подарила имя и память…

Чья-то жёсткая рука грубо тряхнула его за плечо.

— Эй, ты! — раздался над ухом голос нынешнего Исполнителя. — Идём!

— Меня зовут Цеспел из Ванирны, а мою невесту, казнённую, вот этими руками, — он показал раскрытые ладони. — Яспен.

— Не надейся, что умрёшь быстро. Я — не ты, и приговоров не нарушаю, — стараясь не слушать, Безымянный солдат с издёвкой смотрел на Цеспела.

Тот выдержал взгляд палача и усмехнулся:

— Веди!

— На кляп тоже не рассчитывай — все должны услышать твой крик! — не совсем уверенно отрезал Исполнитель.

— Это даже хорошо… — пробормотал приговорённый, последний раз полной грудью вдыхая прохладный осенний воздух. — Тебя, наверное, тоже как-нибудь звали… и ты был откуда-то родом…

Проблеск памяти мелькнул в пустых глазах Безымянного. И погас. Навсегда.

…Чтение приговора не заняло много времени. Да и кубок наполнился быстро…

— Яспен!.. — собрав всю волю, силу и несбывшуюся любовь закричал Цеспел, захлёбывавшийся огнём. — Я… иду… к тебе!..

…Никто не обратил внимания на его голос, растворившийся в общем страдальческом вопле…

ИСУЛОЛГДА

I

Неизбежность — страшная вещь. Безысходность — и того страшнее. Но ничто не может сравниться с неизвестностью! Риаталь не могла даже плакать. Она сбросила туфли и шла по краю прибоя, не мигая глядя на восходящее солнце. Как же давно она здесь не была!.. Море, как большой ласковый зверь, радостно приветствовало Хранительницу. В другое время она задохнулась бы от счастья… А сейчас просто брела по с детства знакомой дороге, зная, что останавливаться пока нельзя. Краем глаза поискала, не летит ли к ней старая подружка — тапямь. Небо было пустым… Скользнув взглядом по небольшой груде камней, Риаталь осознала произошедшее, но сердце даже не отозвалось горем — слишком уж много его было последнее время.

Подобрав повыше подол, она по мелководью обогнула скалу, на которую в своё время героически карабкались Арнит с Отэпом, и вышла в бухту лежбиков. Там было пусто. Громадное дерево, столь любимое синими кошками, стояло сгоревшее наполовину. Хранительница направилась в грот. Здесь тоже не было ни души… Наверное, нужно было уходить, но она слишком устала… Сбросив с плеча сумку, Риаталь прилегла на подсохшую траву…

Проснулась она от того, что какие-то люди разговаривали у входа. Слов было не разобрать, но голоса напоминали те, что совсем недавно звучали под Ванирной. Материнское чутьё толкнуло женщину вглубь пещеры. И не напрасно! Там, где по её воспоминаниям раньше стояла глухая стена, открылась широкая расселина. Риаталь кое-как пробралась между двумя отвесными скалами и так же машинально пошла вперёд по узкому тёмному коридору. За её спиной снова вырос монолит с едва заметной трещинкой посередине. Перемещающий коврик остался по другую сторону стены. Оставался лишь путь вперёд.

Пещерный коридор был душен, извилист, но короток. Вскоре беглянка вышла на опушку незнакомого леса. Осень, если и коснулась здешней листвы, то несильно… Воздух был пропитан солнцем и хвойным духом. Многодневная усталость, как намокший плащ, медленно сползла с её плеч и растаяла в звонком воздухе.

Некоторое время Риаталь постояла, наслаждаясь лесными ароматами. Это придало ей сил. "Почти как амграманское вино!" — впервые за несколько дней улыбнулась она. Как во сне она шла и шла… и даже не заметила, что лес давно кончился. Чем дальше, тем быстрее и легче был её шаг. Потом — бег. Потом — почти полёт.

Теперь путь лежал мимо горбатых, поросших мхом холмов. Краем глаз Риаталь отмечала их мягкие кошачьи бока. В одной из таких уютных горок, она увидела вход, едва заметный под свисавшими сверху плетьми душистой травы. Сердце отозвалось и настойчиво застучало: "Туда! Туда! Туда!" Осторожно отодвинув полог, Хранительница скользнула в грот. Вход за ней затянуло тёплым туманом. Всё горе осталось за порогом — здесь ждало счастье и великое таинство рождения!

Всё вокруг было окутано золотистым светом, исходившим из небольшого тихонько бормочущего озерца в центре пещерного зала. Несколько мгновений Риаталь стояла, прислушиваясь к происходившему внутри неё. Поняла всё. И ещё она почувствовала, что не пела так давно, что успела отвыкнуть от собственного голоса. Какое же это было блаженство — вспомнить, как просыпается в душе мелодия! Потом роженица скинула платье и, продолжая радостно напевать, спустилась в тёплые ласковые воды и закружилась, подчиняясь их светящемуся танцу…

…Когда она выбралась на берег, на руках у неё лежала девочка. Совсем крохотная, но самая прекрасная в мире. И такая похожая на Хаймера…

Наверное, место здесь было такое, что юная мать не удивлялась ничему: ни кувшину с питьём, ни ложу с мягкими простынями, ни крохотному оберегу, который она тут же надела на шею малышке…

II

Двор, куда попала Риаталь, был прекрасен и навевал воспоминания о Тильецаде. Дочь, по виду уже достаточно большая, молча жалась к матери, во все глаза таращась на роскошное убранство, а особенно на дивные растения, росшие в центре помещения. Женщины, взрослая и маленькая, уселись на высокие каменные скамьи усыпанные множеством подушек, и залюбовались клумбой с четырьмя светящимися цветами.

— Как их зовут? — спросила дочь, показывая пальчиком, на гордые стебли, легко нёсшие свои тяжкие короны.

— Это — гладиолусы. Гербовые цветы-обереги дивных дюков и, — мать задумчиво посмотрела на небольшой медальон, красовавшийся на груди малышки. — Кажется, твои…

— А дюки — это такие красивые, которые нас встретили?

— Да, хорошая моя!

— Они такие… — малышка задумалась, подбирая слово, и наклонила голову, точно как Хаймер. — Славные! А откуда ты их знаешь?

— Когда-то они жили в нашем мире. Потом была война и дюки ушли.

— А теперь мы пришли к ним в гости?

— Кажется да… — мать не договорила.

Исполинская дверь растворилась. На пороге стояла дюкса. Строгая и прекрасная.

— Никуца! Хорошая моя! Ты жива… — женщина вскочила со скамьи, смахнув все подушки.

— Нет, Риаталь… я по-прежнему… в Дальнем мире, — печально ответила дюкса.

— А я?

— На границе… Немыслимых Пределов и Сударба.

— Как же ты меня нашла?

— Просто… пришла в твой сон… посмотреть на первую из вашего мира… родившую у Светящихся Вод… Твой приход сюда — добрый знак! — Никуца слегка наклонилась, тепло вглядываясь в лицо сидевшей на скамье девочки. — Это… твоя дочь?

— Моя. И Первооткрывателя. Только вот… — она замялась. — Мы так и не успели придумать ей имя.

— Наши дети сами называют свои имена… Может быть… она поступит так же?.. — неуверенно сказала дюкса. — Лучше… расскажи, как ты здесь оказалась…

— В Сударбе бесчинствует новый Правитель. Мне пришлось бежать, а Хаймер… — страшные воспоминания накатили на неё. — Не знаешь ли, жив он?

— В Дальнем Мире его нет…

— Хорошо, если так… Я видела, как его ранили…

— Не волнуйся… Вас Вечных… не так просто убить… Почти, как нас… Насколько я вижу… вы проживёте… долгую жизнь… Ты ещё не раз придёшь… к Светящимся Водам…

— Вечных? — Риаталь снова села. — А я-то думала, что это был только сон…

— Общий сон… предвещающий Великую Битву… Ты, Хаймер, брат Мренд, Кайниол и тот незнакомый мальчик… служивший в Квадре… — из тех, кому позволили возродиться… — дюкса удивлённо посмотрела на женщину. — Неужели ты не помнишь?

— Про брата Мренда я знала… Что до остальных — и Хаймер, и Кайниол, и даже Таситр всегда мне кого-то напоминали.

— А себя… другую себя… ты не помнишь?..

— Может быть… Мне с детства снилось, что давным-давно я погибла, пытаясь предупредить Оделонара… — Риаталь пристально вглядываясь в даль времён.

— А я? — перебила их девочка, которой явно надоело быть в стороне. — Я — тоже уже была? И тоже — Вечная?

Никуца посмотрела на неё внимательно и тихо, потом перевела взгляд на мерцающие гладиолусы и, улыбнувшись, сказала:

— Нет… я думаю… — ты… живёшь впервые… Не знаю… станешь ли ты Вечной… но тебе… предстоит быть… Родоначальницей.

— Кем? — не поняла малышка.

— Ты — первая женщина из мира людей… родившаяся в мире дюков… Это значит, что… вскоре тебе предстоит пройти наше посвящение… и обрести способности, пока не свойственные людям…

— Я стану волшебницей? Самой настоящей? — обрадовалась девочка, с ногами забираясь на скамью.

— Ты ею родилась! — засмеялась Риаталь. — У нас с Хаймером просто не могут получиться обычные дети…

Никуца подождала, пока они отсмеются и продолжила:

— Так вот… Ты вырастешь… потом сама станешь мамой… и твои дети… унаследуют то, что ты… обретёшь в Немыслимых Пределах.

— Наверное, это очень интересно — быть Роно… Ро-до-на-чаль-ницей… — задумчиво произнесла девочка. — А кто станет моим мужем?

— Один из встреченных по дороге… ты обязательно узнаешь его…

— Как?

— Когда ручьи сливаются в один… перепутать невозможно…

— А если он об этом не знает?

— Не знает сейчас… узнает позже…

Все трое ещё немного помолчали.

— Скажи… Как мне вернуться домой? — робко спросила Риаталь.

— Пока это невозможно… Все дороги… между Немыслимыми Пределами и вашим миром… закрыты… — дюкса поправила застёжку своего плаща. — Поживи пока в Цагрине… там тебя встретят с радостью…

— Но дома… в Сударбе… творится такое! Мне необходимо туда! — слёзы бессилия подкатили к горлу Хранительницы. — Там… Хаймер!

— Я знаю… Но всё происходит так и тогда, как и когда должно происходить… — кажется, Никуца хотела ещё что-то сказать, но передумала и, печально вздохнула. — Вам пора! И мне… тоже… Когда выйдешь от Светящихся Вод… ступай по той тропинке… что будет правее… Она выведет в Цагрину… Прощайте…

— Ты славная! — сказала дочь. — Я всегда-всегда буду тебя помнить!

— Прощай, хорошая моя, — прошептала мать. — Что передать Окту?

— Ничего… он и так знает… — донеслось до неё уже издалека.

Проснувшись, Риаталь не сразу поняла, где находится. Рядом сладко посапывала маленькая дочь. Женщина села. Огляделась. Светящийся источник так же добродушно бурчал рядом. На другом его берегу, сощурив золотые глаза, сидела синяя крылатая кошка.

III

— Да вот же она! Совсем вы, дюки, бестолковыми стали. Человека от камня отличить не можете! — раздалось откуда-то сверху неслышное ворчание, принадлежавшее, по-видимому, Рьоху.

"Добралась… Это дюки… Наши…" — была первая её мысль. Старый дюк, меж тем, продолжал ругаться на кого-то, чуть было не споткнувшегося об Риаталь.

— Судьба у тебя такая — обессилевших дам с младенцами в город вносить! — раздался тихий смех Илсы.

— Риаталь, очнись!.. — загудел голос Окта. — Всё хорошо… Ты дошла… Здесь безопасно.

Сильные ладони подняли её, как маленькую птицу, и понесли в тепло. Рядом были друзья… Кто-то принял у неё девочку. Вокруг засуетились дюксы: отмывая-переодевая-укладывая-отогревая-отпаивая…

Риаталь почувствовала, что лежит удобной постели, укутанная в громадный мягкий плед. Шевелиться не хотелось, но она всё-таки села. Огляделась. Увидела рядом дочку, умиротворённо перебиравшую во сне губами. Схватила на руки и поднесла к груди. Дюксы теснились, удивлённо и радостно разглядывая маленькое чудо, обретшее жизнь, несмотря на бушующую вокруг смерть.