Глава 28. Ной предложил найти оправдание, чтобы остаться той ночью, но я боялась злоупотреблять доброжелательностью своих родителей

Ной предложил найти оправдание, чтобы остаться той ночью, но я боялась злоупотреблять доброжелательностью своих родителей. Очевидно, что он не мог оставаться каждую ночь, но что более важно, мне нужно было знать, что со мной будет всё хорошо, если я останусь сама по себе.

И той ночью я осталась. Я легла в кровать и оставалась в ней до утра. Все было на месте, когда я проснулась. Обычность подняла мне настроение; Ной забрал куклу моей бабушки с собой, когда уходил и позже днём она должна была исчезнуть навсегда. Джон наблюдал за моим домом. Ной доверял Джону, а я доверяла Ною и хотя я очень не хотела этого признавать, то утро было первым без него, когда я почувствовала себя на самом деле в безопасности.

Я проверила Джуда только раз по пути в «Горизонты» и я была неестественно радостной, когда консультанты проводили меня. День расплылся в неясное пятно блаженной почти обычности, учитывая, что моё положение ничуть не было обычным, я на самом дел была в состоянии волноваться о чём—то обычном в этот раз. А именно: моя мать и мачеха Ноя пили чай.

Он был прав насчёт приглашения; мама действительно не могла больше ждать встречи с Рут. По пути в дом Ноя в тот день, его родители были всем, о чём она могла говорить. От моего внимания не ускользнуло, что она была более стремительной и элегантной чем обычно. Это почти заставило меня чувствовать себя виноватой за использование её в качестве отвлекающего манёвра..

Почти.

Моя мать затихла, как только у меня появилась эта мысль. Я повернулась, чтобы увидеть, что обеспечило тишину и не удивилась, обнаружив, что мы проезжали район, в котором жил Ной.

Глаза моей мамы блуждали по каждому особняку, который мы проезжали, каждый совершенно отличался от другого. Когда мы достигли закручивающихся железных ворот, возвещающих вход в дом Ноя, я сказала ей подъехать. Маленькая камера повернулась в нашу сторону.

Моя мать взглянула на меня.

— Это дом Ноя?

Его было не совсем видно за деревьями, пока высокие ворота не распахнулись и мы не проехали.

— Вау, — выдохнула она. Это было подходящее слово. Сочный газон граничил с белыми статуями и вёл к большому фонтану в центре: греческий бог обхватил девушку, которая выглядела превращающейся в дерево. Крошечные, низкие живые изгороди, прораставшие в дорожки, формирующие замысловатые узоры на траве.

А потом был дом. Большой и внушительный, архитектурно красивый и величественный. Моя мать была восхищена, но я его видела не совсем как она, не сейчас, когда я знала насколько Ноа не мог его терпеть.

Мы остановились на площадке, где Альберт, дворецкий Шоу или камердинер, или как его звали, приветствовал нас с чопорной улыбкой, соответствующей его чопорному костюму. Я наполовину ожидала, что Ной будет ждать нас у двери, но это была сама Рут.

— Доктор Шоу, — сказала моя мать, широко улыбаясь.

Мачеха Ноа покачала головой.

— Пожалуйста, зовите меня Рут. Такое удовольствие с вами познакомиться, — излилась она. Рут разгладила льняное платье, облегающее её изящную фигуру, и проводила нас внутрь, в то время как моя мать заверяла её, что это для неё удовольствие.

Однако, никакого дополнительного обмена формальностями не было, потому что второй раз хихикнув, когда мои ноги коснулись узорчатого мраморного пола, я была атакована Руби, злым мопсом Шоу. Который, очевидно, был зол только на меня. Рычащая меховая сосиска полностью проигнорировала мою мать, но даже после того как Ной напал на неё и обхватил руками, она продолжала рычать на меня.

— Плохая девочка, — ласково сказал Ной. Он поцеловал её в голову, когда она обнажила свои крошечные кривые зубки.

Я держалась на безопасном расстоянии.

— Где Мейбел? — спросила я. Было бы приятно снова её увидеть, счастливую, здоровую и в безопасности.

— Занята, — сказал он легкомысленно.

Прячется, имел в виду он. Прячется от меня.

Однако, моя мать, казалось, не замечала ничего неуместного, даже как собака тянулась к моей шее; мачеха Ноя и его дом полностью завладели её вниманием.

— Я так много о вас слышала, — сказала она Рут как только мы прошли под гигантской люстрой с кристаллами.

Рут подняла бровь.

— Только хорошее, я надеюсь? — Она поправила вазу с раскрывающимися белыми розами на каменном столике, который вероятно весил больше тысячи футов. — Не обращайте внимания, — сказала она лукаво. — Не отвечайте.

Мама рассмеялась.

— Конечно, — солгала она, так же легко, как я обычно это делала. Впечатляет. — Это действительно такое удовольствие, наконец, познакомиться с семьёй Ноя. Мы любим, когда он рядом. Вам муж здесь? — невинно спросила она. Прекрасно зная, что его здесь нет.

Улыбка Рут не дрогнула, но она покачала головой.

— Боюсь, что Девид сейчас в Нью—Йорке.

— Тогда, может быть в другой раз.

— Ему бы понравилось, — сказала Рут. Она лгала так же хорошо, как и Ноя.

Ной наклонился и сказал, — Ты знаешь, это быстро становится таким болезненным, как ты и предсказывала.

— Я же говорила.

— Хорошо, тогда, — громко сказал Ной. — Я уверен, что вам, дамы, есть что обсудить, и будет лучше сделать это наедине, да?

Рут посмотрела на маму с намёком.

Мама нам помахала. — Идите.

Ной вручил Рут извивающуюся собаку.

— Я устрою вам экскурсию, — сказала она и повела маму вдаль.

Я понятия не имела, как долго продлится тур, или их разговор, или эта встреча, поэтому я позвала Ноя по широкой, изогнутой лестнице и помчалась за ним в его комнату, совсем не тратя времени, чтобы насладиться видом.

Хотя, как только мы вошли, я не могла не осмотреть всё. Его низкую, простую современную кровать, островок среди аккуратного моря книг. Они выстроились на полках шкафа, который располагался от пола и до потолка, и на полках которого плескался янтарный солнечный свет. Похоже, что ничего не изменилось с тех пор, как я побывала здесь прошлый раз, и я соскучилось по этому.

— Что? — спросил Ной, когда он заметил, что я не двигаюсь.

Я вошла внутрь.

— Я хотела бы жить здесь, — сказала я. Мне хотелось остаться.

— Нет, не хотела бы.

— Хорошо, — сказала я, мои глаза обратились к корешкам книг. — Я хотела бы, чтобы у меня была твоя комната.

— Признаюсь, это не внушающий страх, утешительный приз.

— Я хотела бы, чтобы мы могли жить в твоей постели.

Ной вздохнул.

— Как и я, но я боюсь, что нам стоит начать ритуал сжигания.

— Всегда что—то есть.

— Разве это не то? — Ной достал куклу из ниши в своём столе, и я отвела глаза от книг, готовая приступить к шоу. Ной привёл меня в одну из, вероятно, десятка неиспользуемых гостиных; стены были мятного цвета и усеяны декоративными бра из латуни; была некоторая мебель, но всё было покрыто простынями.

Ной вручил мне куклу и стал обыскивать комнату. Я сразу же положила куклу на подлокотник того, что казалось, было, креслом. Я не хотела прикасаться к ней.

— Что ты делаешь? — спросила я его.

— Готовлюсь разжечь огонь. — Он открывал и закрывал ящики.

— Разве ты не куришь?

— Не при твоих родителях, — сказал Ной, по—прежнему копаясь. — Но да.

— У тебя что, нет при себе спичек?

— Обычно зажигалка. — Затем Ноа посмотрел вверх сидя на корточках. — Мой отец переделал все камины на газ. Я ищу пульт управления.

Это разрушило мою фантазию о том, как я бросаю спичку на грубую куклу и смотрю, как она горит. То есть пока я не подошла к камину. Дрова выглядели до ужаса реальными.

— Эм, Ной?

— Что?

— Ты уверен, что там газ?

Он подошёл к камину и убрал решётку.

— Очевидно, нет. Чёрт.

— Что?

— Там внизу может запахнуть настоящим пожаром. Я не знаю.

Меня это не беспокоило. Я хотела покончить с этим.

— Мы что—нибудь придумаем. — Я взяла куклу со стула двумя пальцами за запястье. Я вытянула её перед собой. — Зажги.

Ной подумал мгновенье, но покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

— Подожди здесь.

Я бросила куклу на пол. К счастью, мне не пришлось долго ждать; Ной вскоре вернулся с жидкостью для разжигания и спичкой в руке. Он подошёл к камину и чиркнул спичкой. Запах серы наполнил воздух.

— Продолжай, — сказал он, когда огонь разошёлся.

Время для шоу. Я подняла куклу с пола и бросила её в огонь, вздохнула с облегчением, когда он начал поглощать её. Но затем воздух наполнился горьким, знакомым запахом.

Ной сморщился.

— Что это?

— Запах... — Мне потребовалось несколько секунд, чтобы распознать его. –Горящих волос, — наконец, сказала я.

Мы оба затихли. Мы наблюдали за огнём и ждали, когда руки куклы превратятся в ничто, а голова почернеет и упадёт. Но затем, я заметила, что что—то свернулось в огне калачиком. Что—то не похожее на ткань.

— Ной...

— Я вижу это. — Его голос затих.

Я сделала шаг вперёд.

— Это...

— Это бумага, — сказал Ной, подтверждая мой страх.

Я выругалась.

— Мы должны потушить его!

Ной вяло пожал плечами.

— Этого уже не будет к тому времени, как я принесу воду.

— Иди в любом случае! Иисусе.

Ной развернулся на каблуках и вышел, пока я склонилась над камином, пытаясь увидеть более чётко. Бумага внутри куклы всё ещё горела. Я наклонилась ещё ближе; тепло грело мою кожу, в результате чего цвет прилил к щекам, когда я подошла ближе...

— Отойди, — сказал Ной. Я отступила, и Ной залил огонь. Пар поднялся от поленьев и зашипел.

Я сразу же потянулась к тлеющим углям, надеясь, что, возможно, хотя бы часть бумаги осталась невредимой, но Ной поместил твёрдую руку на моей талии.

— Осторожно, — сказал он, привлекая меня назад.

— Но...

— Что бы там ни было, — сказал он твёрдо., — этого уже нет.

Я ужасно сожалела. Что если это было что—то важное? Что—то от моей бабушки?

Что если это что—то было связано со мной?

Я закрыла глаза и попыталась прекратить наказывать себя. Не было ничего, что я могла бы сделать с документом в настоящее время, но, по крайней мере куклы уже не было. Я не посмотрю на неё больше, и Джуд не сможет напугать меня этим больше. Это стоило того.

Это стоило многого.

Наконец, огонь погас, и я встала над ним, удовлетворённая тем, что ничего не осталось. Но потом что—то привлекло моё внимание. Это было серебро в золе.

Я всмотрелась ближе.

— Что это?

Ной тоже заметил это. Он наклонился, чтобы посмотреть на это вместе со мной.

— Пуговка?

Я покачала головой.

— На ней не было пуговок. — Я потянулась за вещью, которая там была, но Ной остановил моё запястье и покачал головой.

— Ещё горячие, — сказал он. Но затем Ной присел и сам потянулся к пеплу.

Я шевельнулась, чтобы остановить его.

— Я думала, что это ещё горячее?

Он оглянулся через плечо.

— Ты что, забыла?

То, что он может исцеляться. Нет, но...

— Не больно?

Единственным ответом было лишь равнодушное пожимание плечами, когда Ной сунул руку в потухший огонь. Он не дрогнул, пока перебирал пепел.

Ной осторожно извлёк блестящую вещь. Он положил её в открытую ладонь, стряхнул с неё пепел и встал.

Она была не больше дюйма в длину. Тонкая линия серебра наполовину была вылита в форме пера, наполовину в форме кинжала. Она была интересной и красивой, как и мальчик, который её всегда носил.

Ной стоял неподвижно, пока я отводила воротничок его футболки. Я посмотрела на амулет на его шее, который он никогда не снимал, а потом уставилась на амулет в его руке.

Они были совершенно одинаковые.